|
К читателю
Авторы
Архив 2002
Архив 2003
Архив 2004
Архив 2005
Архив 2006
Архив 2007
Архив 2008
Архив 2009
Архив 2010
Архив 2011
Редакционный совет
Ирина АРЗАМАСЦЕВА
Юрий КОЗЛОВ
Константин МАМАЕВ
Ирина МЕДВЕДЕВА
Владимир МИКУШЕВИЧ
Алексей МОКРОУСОВ
Владислав ОТРОШЕНКО
Виктор ПОСОШКОВ
Юрий СТЕПАНОВ
Олег ШИШКИН
Татьяна ШИШОВА
Лев ЯКОВЛЕВ
|
Виктория Андреева
ТЕЛЕФОННЫЙ РОМАН
ВТОРАЯ ЧАСТЬ
16
25 апреля
Да, они начинают менять окна. Они такие огромные в подвале стоят. Их
легко сменить. И мыть легко. Они не из стекла – плюнешь и протрешь. Сейчас
надо все отодвинуть и убрать с окон. Я это письмо написала, но его надо
напечатать. Там пропечатываются белые буквы. Надо купить ленту, а денег нет.
Я спрашиваю в этом письме, почему суд был без меня. Я загнана. Я потеряла
всякое самообладание. На меня обрушилось все это с картинами. Капа говорит,
что я идиотка, все меня обманывают. Я так воспитана, меня в детстве обожали.
Я не говорю, что это хорошо. Но меня научили не воровать, не обманывать. Мой
отец делал только добро. Пусть считают, что я – идиотка, но на таких, как вы
да я мир держится. За меня Лига заплатила все издержки. Письмо мне
необходимо, чтобы с меня не брали деньги, а брали с Него. Там сумасшедший
дом. Никто ничего не слышит. Я должна себя защитить. Поэтому, я буду себя
защищать. А потом это обвинение, что я получала чеки, а Ему посылала копии,
– на него же надо ответить. Ну, конечно. Он за такую квартиру, как моя,
берет теперь 700 долларов. Поэтому Он меня хочет выбросить. Я раньше не
снимала копий, а поскорее отсылала чеки – ведь они имеют короткую жизнь. А
надо было снимать копии. Меня некому защитить. Я сама должна себя защищать
от этой дряни. Мне нужно так написать, чтобы Его разбомбить. Он довел меня
до отчаяния. Да, Оля, та история с картинами перешла в эту – несколько лет
длится. Меня охватывает иногда такая волна отчаяния. Оля, а вы не смотрели
Будду? Ну я же вам говорила – такой толстенький пузатенький, добродушный,
страшно симпатичный. Он сидит в окне за 600 долларов. Хозяин такой боров,
арабистый здоровый. Нет, он не индус. Он – психопат – за такую цену продает.
Да, есть какие-то работы, которые мы могли бы делать, но как их найти? Я так
от этого измучилась. Мне как-то встретился один американец. Он сказал: “В
Америке надо драться ногами. И тогда все будешь иметь – это простая истина”.
Пусть они друг с другом дерутся ногами. Это не для меня. Да, когда эта жара
и хюмидити, то словно марево висит. Кажется тронь воздух – и потечет. Мне
было так плохо – я же не титан, я – обыкновенный человек. Когда кондишен, то
от этого не страдаешь. Потом есть кондишены с лесными ароматами – будто в
лесу. Да, деньги есть деньги. Здесь все можно за деньги. А где Лимонов? У
него эйдса нет? Тут все с ума посходили с этим эйдсом. Один старик, бывший
адвокат, теперь он работает дормэном, подошел ко мне и говорит, что
проверялся после проститутки, нет ли у него эйдса. И говорит: там столько
народа. Все, как безумные, проверяются. Он безумно боялся, не подхватил ли
он у проститутки. Вот Либераччи подох. У него и рожа бабская была, и голос
бабский. Папа говорил: “Как одесская рыночная торговка бычками”. Даже не мог
себе представить, что может быть такая откровенная похабщина. Ну, он был
хороший пианист, а потом стал разлагаться. Он в Лондоне огромную толпу
собирал. Людям нравится такая вульгарщина. Мне надо набрать денег за телефон
и еще два доллара для мани ордера и еще своему малышке на морковку и курицу.
Он у меня избалованное существо. Это сокровище не для меня, а для богатых.
Он добрый, он хороший, он ко всем идет, но вдруг может взбеситься и
выскочить, как птица из рук – лапы в стороны, шерсть летит, как на японской
гравюре. Знаете, как японцы рисуют собак. Он совершенно отчаянный и
бесстрашный. Он похож на дракона. В Москве я гуляла с Мики по Тверскому, и
навстречу – Баталов. Он остановился, погладил и говорит: “Интересно, с них
рисовали драконов или с драконов их?” Вам бы хорошо завести афганскую – она,
как дама в дорогих мехах. Шелковая шерсть бежеватая. Вам пойдет. Я от этих
пород сходила с ума. Моя мечта с Вены – завести афганскую. Мы увидели ее в
Вене и шли за ней десять улиц. Вам бы она очень пошла. И маленькие колли
тоже хорошие. Может, Вам лучше маленькую псинку завести? Это тоже в вашем
стиле.
28 апреля
Как я живу? Да вот повесили люльки под окнами и что-то латают. Им ничего
не стоит разбить окно и войти в комнату. Они таких людей понабрали. Он,
по-моему, кооператив делать собирается. Вокруг все в надписях: “Ко-оп. Ко-оп”.
Вам есть смысл где-то здесь снять сейчас. Потом он вам даст откупные. Так-то
оно так, но вы, во всяком случае действуйте поактивнее. Вы бы подписали с
ним лис на два года и жили бы спокойно. Вон сынку Перельманов давали за его
квартиру 15 тысяч. Эти люди такие хапуги. Они живут по восьмой программе и
получают эс-эс-ай, а он преподает, у него ученики идут один за другим. И
сама Капа еще подрабатывает. Эти со своей люлькой окончательно доломают мой
телевизор. Совсем ничего не видно. Сейчас там идет серия о Хемингуэйе.
Знаете, почему он покончил с собой? Он не мог писать. Ему было 62 года. И
первая сцена как раз об этом. Отлично написана с большим подтекстом и с
настроением. Я люблю его ранние рассказы: “Кошка под дождем” и про мальчика.
Я не знаю, как он звучит по-английски, на русский он хорошо переведен.
Понимаете, прелесть, когда вы читаете, а когда вы боретесь с текстом – это
не очень приятно. А я пока борюсь с английским. Вчера я хотела посмотреть и
не смогла из-за этих дурацких работ. Сброд какой-то торчит под окнами, из-за
них нельзя было этот фильм посмотреть. Оля, знаете, у меня то ли сегодня, то
ли завтра день рождения. Мама считает, что 28-го, а папа – 29-го. Говорит,
что она никогда чисел не помнит. Ужас, какие у них рожи, у одного совершенно
зверская рожа и какой-то одурелый вид. Другой черный поприличнее, и еще один
там по крыше ходит. Это он прихорашивает дом для кооператива. Я одному
говорю из соседнего подъезда, что дом идет под кооператив, а он мне: “Это
манки бизнес”. Мне одна американка сказала, что теперь весь Нью-Йорк станет
кооперативным. Так выгоднее. Никакой это не манки бизнес. Если захочешь
съехать, можно будет получить откупные.
10 мая
Это май называется! Какой-то серый, дождливый. Я вчера и сегодня плохо
себя чувствовала. У меня глаза – невеселое дело. Я вчера ходила в Джуишь
коммюнити, чтобы они послали чек. Тот парень, которому дали 15 лет за поджог
дома, он кончил Джуллиард. Взял в наем дом и разорился. Пуэрториканцы не
платили за квартиры. Он и поджег дом, чтобы свои страховочные получить. Да,
скрипач. Ну, куда скрипачам лезть в такие дела. Учился – учился музыке, а
кончил тюрьмой. Да, не мог устроиться. Тут они кричали по радио сейчас
амнистия, и они дают гражданство всем. И сколько людей они примут сейчас на
вэлфер. А эти мне все шлют и шлют чеки назад. Он не хочет принимать их. Он
собирается меня выставить. Вы знаете, вы звоните Ему насчет квартиры. Он не
склочный. Он хочет деньги. Он – гнусная скотина, но есть хуже. У одного
парня в соседнем доме рухнул в квартире потолок, и у него теперь с головой
что-то. Он хотел подать на них в суд. Пришли два супера здоровенных и хотели
его избить. А наш хоть свой дом любит. А Наташа с Юркой совсем с ума сошли.
Купили гнилушку. Теперь разрушили стены и даже продать дом не смогут. Хотят
проводить газ и воду. Она устала, но будет жить под своей крышей. Хозяйка их
любит, дорожит ими, не хочет отпускать. А там уже очередь на их место. Жаль,
что вы не согласились. Наташа не хочет такую работу больше. Она хочет
работать как сестра дантиста. Я ей говорю, где ты найдешь работу – у тебя ж
нет экспириенса. Они с ума сошли. И вообще, что творится. В Польше
революция. Во главе Валенса стоит. А в России была напечатана статья, что
все ошибки совершили партия и правительство. Что там творится! Там же два
месяца шли друг на друга два района, и парни здоровые избивали друг друга
цепями. Там же они из-за джинсов могут растерзать человека. Там из-за
джинсов и жратвы революция может быть. Все, кто туда ездили, не хотят
возвращаться. Что там хорошего? Оля, я тут хотела купить шампунь на 24-ой
улице. Там есть свиден формула. Очень хороший шампунь. Он есть в “Дуана
Рид”, где меня ограбили. Я там покупаю. Он нежный и хороший, и приятный. И
он дешевый. У меня, правда, денег нет. Я хочу из света взять. Теперь я
вообще без документов. У меня есть только айди карт. Все у меня украли. Оля,
а вы купите себе лаковые туфли. Сейчас продаются забавные лаковые туфли. Они
не промокают. Они называются в Москве галошками. Они стоят 12 долларов. А
сейчас такие сумасшедшие туфли роскошные в “Блюмингдейле” и в “Мейсе”. Я
давно нигде не была. А в “Трам тауэре” “Джордан” продаются фантастически
красивые. Я купила еще при папе за 45 долларов, а стоили 400 долларов. Я не
ношу их. Я боюсь их надеть. У меня есть роскошный французский костюм
бордовый и эти туфли. Я купила его в Вене в хорошем месте. Я тогда написала
им материал на “Свободе”, и они прислали мне 250 марок, и я купила себе этот
костюм. Он роскошный – из бордового букле на розовой подкладке, и подкладка
выходит на рукава, и жакет весь прострочен квадратами. У меня жакет есть
красивый замшевый и пальто кожаное. Куда я пойду в нем? На вэлфер? У меня
вещи для очень богатых людей. Я все, что ношу – что ни надену – все говорят:
“Ой, какая красота!” У меня много итальянских вещей. Если есть какие-то
вещи, то надо покупать очень дорогие. Давайте завтра пойдем. Я вчера шла
мимо обувного и подумала: “Может, купить?” Примерила, они аккуратненькие.
Лаковые. Они не промокают. Вы знаете, в Вене был странный парень. Он был
вегетарианец и не мог носить кожаную обувь. Мы там подзаработали деньжонок –
у отца прошло пять статей и у меня пять. Мы там жили в отеле. Что там
творилось. Это страшное место. Там двух поляков парней убили. Их отравили, а
чем – никто не знал. У них есть какие-то кристаллы, они бросают их в окно,
они растворяются и убивают человека. Вечером, накануне мне хозяйка
показывала машину под окнами отеля, там сидело двое. А женщина, которая
сняла комнату парня-вегетарианца, того, что не мог росить кожаную обувь,
погибла от газа. Никто не знал, что он пересдал свою комнату и поехал во
Францию. А, знаете, в Москве со мной была странная вещь, перед отъездом. Я
поехала к одной женщине за кастрюльками. Мне сказали, что они пригодятся. Я
приехала к этой женщине. Она говорит: “Возьмите такси, но не говорите, что у
вас кастрюли, скажите, что это краска”. Сажусь я в такси. Он меня
спрашивает: “А это что? ” Я говорю: “Это краска”. Он говорит: “Ну, ладно”.
Потом везет меня и говорит: “Это не краска. Это кастрюльки. У меня глаз
наметанный. Я работал на разведку. Я попал в одну школу. Знаете, как берут?
Они завязывают глаза и везут, как мешок. И там было полно иностранцев. Их
там обучали”. И там ему устроили экзамен, а потом приговорили к расстрелу. А
потом помиловали. И он стал на них работать. Потом он бежал от них.
Устроился таксистом. И теперь ждет, что его не сегодня-завтра убьют. Его с
15-ти лет в Москве не было. Прямо, детектив. Ну, ладно, я слышу, вы
торопитесь. Вам надо идти. Я вас заговорила. Я много баек знаю. Извините,
что я иногда вас забалтываю.
15 июля
Слушайте, я тут шла как-то и купила за восемь долларов туфли. Они из
замши, очень глубокие. Похожи на средневековые, темно-зеленые с кнопочками.
Я надела их, и на меня тут все смотрят: “Ой, какие туфли! Ой, какие
дорогие!” Ну, почему они-то ничего не видят? У них столько всего, а они
залезли в свои сникерсы, а чуть что другое наденешь, глаза раскрывают. Да,
туфли у меня очень забавные. У них такой глубокий мысок, как морда у таксы.
Я со своим сегодня гуляла, делала свой квадрат, а там стоял педерастический
парень – а они ведь понимают толк в туфлях – и он говорит: “Ой, какие
хорошие туфли”. Они типично средневековые. Вот почему я на них клюнула. Я
очень люблю туфли. Они меня затягивают – я не могу спокойно пройти мимо
обувного магазина. Я тут читала про одну девку-миллионершу. Они купили
усадьбу. И она отвела одну комнату только для туфель – у нее их несколько
сот пар. Это я понимаю. У меня у самой такая же слабость.
Вот Ромашка вернулся. Он увидел мою приятельницу. Ну, конечно же, она все
отдала – она сама ему сказала. Я так расстроилась. Поговорила с ним и
расплакалась. Я все-таки надеялась, что он мне другие новости привезет. Я
думала, “Ну, не может же тот быть таким подлым! Ведь мы же эмигранты. Мы все
здесь в таком трудном положении. Как же можно так поступить по отношению к
нам! Значит, можно. Вот онa бусы взяла, а говорить не хотела. Значит, он ее
запугал. Он ведь и на меня орал, и его сын начал орать, что я хулиганка и
бандит и что он позвонит в эту самую Америку, и там они наведут порядок. Я
вообще не понимаю, человек такого фантастического богатства, и он еще
жульничает. Как же он ее мог напугать, что она боится слово сказать. Я
знала, как все было, но не могла в это поверить. Когда вас обжуливает такой
же нищий, как мы, – это еще можно понять. Но когда это богатый человек – это
уже пахнет серьезной подлостью. Я не могу себе места найти. Недаром не стало
моего отца. Он не мог этого перенести. Ну, теперь пусть Ромашка знает, кто
его друг. Если бы она написала мне хоть пару строчек, я бы начала против
него дело. Но она этого не сделала. Я ее не понимаю. А что я могу сделать.
Вот я с вами поговорю, и мне легче. А то я тут вывела своего погулять и
носилась расстроенная, и мой бегал за мной с потухшим хвостом.
за серым желтизна
потом
потоки света
все залито волной мучительного лета
все полутени смыты
свет затопил
сей жалкий остов дня
|
01 |
02 |
03 |
04 |
05 |
06 |
07 |
08 |
09 | 10 |
11 | 12 |
13 | 14 |
15 | 16 |
17 | 18 |
19 | 20 |
21 |
Оглавление:
Первая часть
Вторая часть
Третья часть
|
