|
|
Григорий Гершуни
Из недавнего прошлого
Часть вторая. Шлиссельбург
Глава VIII.
Такова еврейская сказка. Такова жизнь. Такова жизнь в Шлиссельбурге.
Отнято было все. Лишен был всего. Когда попал в новую тюрьму, где кое-что было
возвращено, где нелепые лишения были уничтожены, — все казалось раем.
«Коза выведена» — и я понял счастье Шолема, понял, почему у него на душе пели
жаворонки.
Я уже отмечал, как мелочи, ничтожные, незаметные «на воле», могут служить
источником больших радостей и больших печалей в тюрьме, где чудовищно
бессмысленный режим лишает заключенных всех приобретений культуры. Возьмем,
казалось бы, такие пустяки. Пища в последнее время была в Шлиссельбурге сносная,
но в «сарае» ее подавали в {169} грязных вонючих судках. Ножа и вилки нет. Мясо
— вареное и жареное — приходится терзать руками. И каждый раз, когда подают еду,
как о величайшем, но недоступном счастьи, мечтаешь о ноже и вилке И вдруг в
новой тюрьме вы узнаете: добились разрешения на день иметь столовый нож (с
обязательством сдавать на ночь)! Что сравнится с тем блаженством, которое
испытываете вы, когда кладете мясо на тарелку — на настоящую тарелку — и не
разрываете уже руками, а разрезываете ножом — настоящим ножом! И для чаю вы уже
имеете стакан! И размешивать чай вы уже можете не сорванной с дерева веткой, а
ложечкой, — и многое, многое — всего не перечтешь, вплоть до права на ночь
гасить огонь!...
Конечно, ужас положения и виден из того, что эти мелочи могут играть такую
большую роль, но на первых порах возвращение этих «прав» доставляет много
радостей.
Отношены в тюрьмах, вообще, особенные. Не такие, как на воле. С одной стороны
насильственное соедините людей в одних стенах создает острую почву для
всевозможных трений. Тюрьма, неволя обычно выдвигают наружу все отрицательные
черты человеческого характера и обильно питают их. Лучшие {170} стороны
обыкновенно не находят себе применения и тлеют, покрытые пеплом неволи. Как
общее правило, можно сказать, что в тюрьме те же люди хуже, чем на воле. Но
зато, с другой стороны, тюрьма знает и такие теплые, полные любви и сердечности
отношения, такие мягкие, участливые, каких не встретить в обычной обстановке.
В условиях Шлиссельбурга, конечно, эти отношения принимают особенный колорит.
Появление нового человека так редко. Душа так изголодалась и исхолодалась, с
одной стороны, — с другой, у вновь прибывшего столько чистого
почтительно-благоговейного чувства к «старикам», что создается теплая атмосфера
взаимной симпатии и сильной привязанности. Вновь прибывающий чувствует себя
гостем у радушных и любящих родных.
«Хозяева» наперерыв стараются окружить его «всем, что лучшего в жизни рок им
дал». Кто тащить шкаф, кто письменные принадлежности, кто вешалку, кто ножичек,
кто книги, кто варение собственного изготовления, кто цветы, кто свежую репу,
кто сахарный горошек, кто зашивает бушлат, кто тачает вместо «котов» самодельные
туфли....
И эти выражения братского нежного внимания, {171} эта участливость и чуткость
озаряют на первых порах тюремную жизнь таким мягким светом, что все прежнее
мрачное, безобразно тяжелое как то расплывается и временно отходит. Чувство
какой-то неловкости, виновности охватывает вас, когда смотрите на этих старцев.
Подумать только: некоторые из них по двадцать пять лет (М. Р. Попов, М. Ф.
Фроленко и Н. А. Морозов) замурованы в застенках и только двое (И. Д. Лукашевич
и М. В. Новорусский) по 18 лет. Остальные по 21—22 года.
Свыше 20 лет! Вся жизнь, проведенная в безнадежном одиночестве, в отсутствии
каких-либо вестей с воли! И «воля» все время казалась такой мертвой, такой
безнадежно мертвой .... Как поддерживать в ceбе беспрерывно веру в торжество
идеи и как жить без веры в это торжество?! И так двадцать с лишним лет!...
И эта борьба со злобным врагом, упорная, беспрерывная, как ржавчина раздающая
душу и подтачивающая тело! Все, чем теперь владеют: вот этот стул, эта тарелка,
эта книга, какой это куплено страшной ценой! За все это заплачено такой массой
мук и крови! И это все тебе достается так просто, как дар друзей.
{172} Только вошел в Шлиссельбург и уж тебя встречает весть, что чудовище
ранено, вот, вот истечет кровью.
Тех, мрачных, как ночь беспросветных годов сомнений в торжество дела, — что бы
ни было впереди, — нам уже не переживать ....
Содержание:
Часть первая. Петропавловская крепость.
| 01
| 02
| 03
| 04
| 05
| 06
| 07
| 08
| 09
| 10
| 11
| 12
| 13
| 14
| 15
|
Часть вторая. Шлиссельбург.
| 01
| 02
| 03
| 04
| 05
| 06
| 07
| 08
| 09
| 10
| 11
| 12
| 13
| 14
| 15
|
Григорий Гершуни. Из недавнего прошлого. Издание Центрального Комитета Партии
Социалистов-Революционеров. Париж, 1908.
Электронная версия книги перепечатывается с сайта
http://ldn-knigi.narod.ru (сканирование
и распознание). Форматирование и гипертекстовая разметка даны в соответствии со
стандартами, установленными в ХРОНОСе.
Здесь читайте:
Гершуни Григорий
Андреевич (биографические материалы).
Царские жандармы
(сотрудники III отделения, Департамента полиции и др.)
Кто делал две революции 1917 года
(биографический указатель).
"Провокаторы" в
революционном движении
|
