   |
| |
 |
Григорий Гершуни |
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА |
|
XPOHOCФОРУМ ХРОНОСАБИБЛИОТЕКА ХРОНОСАИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИБИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬСТРАНЫ И ГОСУДАРСТВАИСТОРИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИРЕЛИГИИ МИРАЭТНОНИМЫСТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫМЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯКАРТА САЙТААВТОРЫ ХРОНОСА |
Григорий ГершуниИз недавнего прошлогоЧасть первая. Петропавловская крепостьГлава III.В шикарной карете, под эскортом казаков мчимся на вокзал. Объехали полотно дороги и прямо, к великому изумленно стоявшей вдали публики, к вагону. Нам отвели два купе, вагон потом прицепили к курьерскому поезду и в сопровождении двух офицеров и шести унтеров — в Питер. Много интересного было в дороге, но все больше из области неудобосказуемого. По всей линии были даны телеграммы, чтобы жандармы встречали вагон № такой-то. Интересующейся публике говорили, что едет какой-то важный чиновник. Не забуду одного курьеза. На второй день пути дежурный офицер предложил взять из ресторан-вагона обед. Заказал и распорядился, чтобы подали в купе. Официант, очевидно, предполагая прислуживать важной персоне, с шиком влетает с серебряным прибором в купе, где застает на кушетке растянувшегося во весь рост джентльмена, скованного по рукам и ногам, под охраной вооруженных жандармов. Ужас его был так велик, что у него все повалилось из рук и некоторое время он не мог придти в себя. Но потом, оправившись, упорно хотел взять {19} серебро обратно, боясь, что у такого «сурьезного» преступника, пожалуй, чего и не досчитаешься потом. За таковые «несуразные» понятия был дежурным унтером обруган «необразованностью» и деревенщиной татарской. Вечереет. Офицер, утомленный, сидит в коридоре. Унтера разнежились и согласились спустить окошко. В купе врывается аромат теплого весеннего вечера. Поезд медленно двигается по самой живописной местности — около Вилейки. На зеркале воды мерно качаются лодки. Доносятся звонкие голоса молодежи. Разодетые в ярких весенних костюмах барышни машут нам платками. По берегу — густой, зеленый лес. То там, то здесь вырисовываются живописные группки гуляющих. Свежая, сочная трава с веселенькими, как смеющиеся детские глазки, незабудками ласково манит к себе. Негой и весенним теплом веет кругом. Человеческое горе, муки, голод, холод, бесправие, ад угнетения и рабства, созданный в России — все куда-то пропало, как-то исчезло. Жизнь кажется такой красивой, такой манящей. Даже жандармы притихли, очарованные картиной. Мучительно, неудержимо тянет туда — на волю. В сердце прокрадывается боль. Какая-то щемящая тоска давит грудь. Думы — {20} какие-то тяжелые, неопределенные: не то неясные обрывки воспоминаний детства, не то мутные клочья туманного и тревожного будущего. Из груди вырывается не то стон, не то вздох. Тело вздрагивает, лязг цепи приводит к действительности. Жандарм уныло и как бы безнадежно машет рукой: э-э-эх, жизнь ты каторжная!.. Но впечатления и настроение меняются быстро. Завтра утром должны прибыть в
Петербург. Неужели так и доедем? Неужели ничего не случится? Мысль лихорадочно
начинает работать. Ночью офицер устанет, будет сидеть в коридоре. Жандармов можно будет опоить. На подъеме выскочить в окно. А кандалы? Разорвать рубаху, обернуть, чтобы не звенели, захватить шашку, в лесу сбить заклепку. Ручные кандалы? Мылом! Надо захватить с собой мыла, хорошо намазать кольца — должны слезть. Все обдумано, все предусмотрено. Унылое настроение, навеянное весенней негой, как рукой снято. Грудь дышит высоко и сильно. Летаешь мыслями бог весть куда. Обнимаешь свободу... {21} Только бы ночь скорее настала ! Ждешь ночи... ... Поезд останавливается на какой-то маленькой станции. Проходит начальник в красной шапке. Манит рукой к окну. Всматриваюсь — дрожь пробегает по телу. — Михаил, это ты? Как ты здесь? Я припал к стеклу, но Михаил, сделав предостерегающий знак рукой, отходит от вагона и дает сигнал к отходу поезда. Сердце бьется, точно в груди молота стучат. Поезд ускоряет ход, потом летит с невероятной быстротой — очевидно спуск. Потом замедляет ход. Вдруг — что за черт! Вагон катится назад! Катится с легкостью и бесшумно, как будто оторвавшись от поезда. Через несколько минут замедляет ход. Слышны голоса и команда: шашки-и-и вон ! Лязг шашек. В коридоре слышен зычный {22} голос. «Кто тут начальник конвоя? Почему начальник конвоя не на месте?» Жандармы вскакивают, протирают глаза, будят дежурного офицера. К купе подходит грозный жандармский генерал и обрушивается на дежурного. — Так это вы так исполняете свои обязанности? Это вы так конвоируете
государственных арестантов? — Офицер пытается заспанным голосом что-то
объяснить. Я прислушиваюсь, ни жив, ни мертв. «Готовились отбить арестованного!» Так вот оно что! И все провалилось! Бедный Михаил! Знает ли он уже? — Вы ваших людей всех знаете? — рычит генерал. Осматривают — кандалы целы. {23} — Господин ротмистр, смените старый конвой нашим! Поставьте двойную охрану. Один жандарм наклоняется ко мне, целует в лоб и шепчет: «у нас цветы». Двое поднимают на руки, подают через окошко стоящим снаружи жандармам, кому-то сидящему верхом на лошади, кладут на колени, и мы мчимся. — Узнаешь? — шепчет знакомый голос. Несемся с быстротой молнии. Вдруг — крики, ружейная пальба. — Прячься в кусты, — шепчет Михаил, спуская с лошади. Лошадь, раненная пулей помчалась, как бешеная. Вслед за ней пронесся отряд, продолжая стрельбу. Стало тихо. Мы поднялись и углубились в лес. Кандалы мешают двигаться а сбить не удается. Начинает светать. Руки и ноги сбиты, отовсюду сочится кровь. Томит страшная жажда. Михаил с трудом меня поддерживает. Невероятная тоска охватывает меня. — Не дойти, друг! Чувствую, что не дойти. {24} — Скоро, скоро ! Еще немного — и мы у цели, — успокаивает Михаил. Вдали виден домик. С трудом добираемся. Ореховые деревья, стеклянная веранда.... что такое? Да ведь это наша дача! ... Из комнаты женский голос — «Где он? где он? Да пустите же меня к нему!» — Мамочка! Ты! Боже мой, я с ума схожу! Да что тут делается? Как я попал сюда? Горячие объятья сжимают меня... ... — Панич! Да вставайте же, скоро приедем! Что вас никак не добудишься! — ворчал дежурный жандарм. В окно било веселое, ясное утро. Мы подъезжаем к Петербургу. Офицеры разодеты в парадную форму. Серебро эполет красиво оттеняла лазурь мундира. Сборы недолгие. Настроение, навеянное сном, быстро переходит в другое — боевое. Близость встречи с «ними», с «Петербургом» подмывает: схватка близка — и последняя схватка! Впереди рисуется процесс, — первый большой процесс социалистов-революционеров. Народу набрано много и народу хорошего. Все знакомцы {25} и друзья. Мы «им» покажем, как воюют! Бодро, весело глядишь вперед. Первый процесс для революционера — это как первый бал для шестнадцатилетней девушки. Нужды нет, что первый же часто бывает и последним, что впереди виселица: идешь, как на бой, как на праздник... Содержание:Часть первая. Петропавловская крепость. | 01 | 02 | 03 | 04 | 05 | 06 | 07 | 08 | 09 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | Часть вторая. Шлиссельбург. | 01 | 02 | 03 | 04 | 05 | 06 | 07 | 08 | 09 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | Григорий Гершуни. Из недавнего прошлого. Издание Центрального Комитета Партии Социалистов-Революционеров. Париж, 1908. Электронная версия книги перепечатывается с сайта http://ldn-knigi.narod.ru (сканирование и распознание). Форматирование и гипертекстовая разметка даны в соответствии со стандартами, установленными в ХРОНОСе. Здесь читайте:Гершуни Григорий Андреевич (биографические материалы). Царские жандармы (сотрудники III отделения, Департамента полиции и др.) Кто делал две революции 1917 года (биографический указатель). "Провокаторы" в революционном движении
|
|
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА |
|
Проект ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,на следующих доменах: www.hrono.ru
XPOHOC
|
