Николай Ильин

-

РУССКОЕ ПОЛЕ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Николай Ильин

Последняя тайна природы

О книге «Мир как целое» и ее авторе

Оглавление:

I. «Мой всепонимающий философ». Введение в проблематику книги Страхова в связи с фактами его биографии.

II. Самопознание и познание мира. Единство философской антропологии и философии науки в книге Страхова.

III. Ключевая идея Страхова: самобытное развитие. Дух и «гены».

IV. Антропный принцип в современной космологии и в книге Страхова.

V. Книга Страхова как исследовательская программа русской философии. Метод Страхова.

VI. Страхов против «неделимых». Актуальна ли его критика атомизма?

VII. Заключение. Страхов, философия и каждый из нас.

IV. Антропный принцип в современной космологии и в книге Страхова.

В науке наших дней есть, однако, идея (а по сути, уже теоретическая концепция), которая привлекает все более широкое внимание и одновременно является, по-видимому, очевидным подтверждением центральной идеи книги «Мир как целое». Речь идет, конечно, о так называемом антропном принципе современной космологии.

Литература об этом принципе поистине необозрима, но тем более имеет смысл выделить здесь главное[110].

В 20–30-ые годы XX века ряд крупных (и «философски настроенных») физиков и астрофизиков, таких, как Артур Эддингтон и Поль Дирак, задумались о том, почему «мировые константы» (скорость света, постоянная Планка и т.п.) имеют вполне определенные численные значения. Почему это важно? Потому, что именно конкретные значения мировых констант во многом определяют конкретное состояние Вселенной в ее отдельных частях и в ее целом. Будь эти значения другими, то и Вселенная была бы другой. Причем особенно чувствительными даже к ничтожному, на первый взгляд, изменению мировых констант (а точнее, отношений между их численными значениями) являются живые организмы как «наиболее сложно устроенные» и потому болезненно реагирующие на всяческие «помехи». Так возникла мысль о «тонкой настройке» (fine tuning) всей системы мировых констант на «волну жизни». Причем по неизбежной логике (понятной в свете изложенных выше идей Страхова) эта мысль как-то незаметно перетекла в мысль о том, что мировые константы «настроены», прежде всего, на «волну» человеческой жизни как жизни самого сложного из всех известных организмов.

На первый взгляд, все это весьма созвучно мысли Страхова о том, что человек «занимает центральное место по всем направлениям связей, соединяющих мир в одно целое»[111]. Действительно, в механическом воззрении мир взаимосвязан благодаря различным физическим силам (или «полям»), а конкретные значения этих сил (или «силовых характеристик поля») именно такие, какие необходимы для существования человека.

Получается, однако, достаточно странная вещь. С одной стороны, идея «тонкой настройки» подтверждает мысль Страхова о том, что человек «есть главная сущность и главное явление и главный орган мира». С другой стороны, выходит, что механическое воззрение, которое пытается объяснить мир исключительно «из вещества и его сил», все-таки способно понять «центральное положение» человека, с чем тот же Страхов категорически не соглашался.

На мой взгляд, однако, Страхов прав и в том, и в другом. И вот почему. В действительности концепция «тонкой настройки» вовсе не так тонка, как это необходимо для «чисто научного доказательства» основной мысли Страхова: мысли о том, что человек есть именно высшее, самое совершенное существо, дальше которого природе «и идти некуда». Математические операции с мировыми константами доказывают, в лучшем случае, лишь то, что значения этих констант не противоречат общим условиям, при которых возможны «сложные организмы». Ни в какие детали, касающиеся именно человека, пусть даже только как биофизического организма, теория мировых констант не входит, да и не пытается войти; одних мировых констант для этого явно недостаточно. И потому концепция «тонкой настройки» вовсе не изгнала фантазии о «сверхчеловеке», об искусственном биотехническом «улучшении» человека и т.д.

Фантазии, прямой путь к изгнанию которых проложил Страхов, приведя в своей книге целый ряд веских аргументов в пользу того, что «человек – признак окончательного довершения органической жизни»[112]. Назову только часть этих аргументов.

Аргумент о том, что «человек обладает полнейшей системою внешних чувств» (и потому лишены смысла фантазии о «шестом чувстве», «третье глазе» и т.д.)[113].

 Аргумент о том, что тело человека, взятое даже только как физическое тело, имеет характер «самого совершенного физического устройства» (совершенство которого только бы понизилось, скажем, при наличии крыльев, чтобы летать, или жабр, чтобы оказаться «человеком-амфибией»)[114].

Аргумент о том, что в человеке сама его «форма во времени», с ее обязательным элементом – смертью, тоже достигает своего высшего среди всех организмов совершенства (о чем мы уже говорили и о чем стоит особенно глубоко задуматься).

 Наконец, аргумент о том, что бессмысленно искать «сверхчеловеков» и за пределами Земли: «…вместо того, чтобы путешествовать на планеты, вникнем внимательно в жизнь других людей, – мы откроем в ней новые миры, богатые еще неведомой для нас красотою и силою»[115].

Все это Страхов именно аргументировал, и аргументировал, конечно, с учетом известных ему достижений биологии, физики, химии, астрономии (в чем читатель будет все снова и снова убеждаться, читая его книгу). Но при этом его взгляд был существенно философским, позволяющим видеть то главное, что не видит естествознание: духовность человека, его самобытное развитие как субъекта.

Но вот здесь-то мы и переходим непосредственно к «антропному принципу», для которого концепция «тонкой настройки» была необходимой прелюдией.

+ + +

Антропный принцип в космологии возник тогда, когда рассмотрение мировых констант вошло в состав гипотезы, относящейся к эволюции Вселенной. Согласно этой гипотезе, Вселенная возникла из «сверхплотного» сгустка материи (и энергии) в результате так называемого «Большого Взрыва» и начала расширяться, проходя через ряд этапов, которые в космологии торжественно именуются «эрами». Естественно, что при теоретическом расчете основных характеристик «расширяющейся Вселенной», в частности, времени, прошедшего с момента «Большого Взрыва», на первый план вышли те же мировые константы (или «фундаментальные параметры»). И в 1973 году американский астрофизик Брэндон Картер сформулировал «сильный антропный принцип», звучавший у него так: «Вселенная (и, следовательно, фундаментальные параметры, от которых она зависит) должна быть такой, чтобы в ней на некотором этапе эволюции допускалось существование наблюдателей»[116].

 Вот вокруг-то этого слова – «наблюдатели» (которое подразумевает, как ни крути, именно существование человека, поскольку о других «наблюдателях» мы ничего не знаем) – и разгорелись ожесточенные споры, которые не утихают, а скорее усиливаются в наши дни. В чем же корень этих споров? На мой взгляд, этот корень, или мысль, которая большего всего «не по душе» противникам антропного принципа, не очень ясно сознается ими сами (как, впрочем, и сторонниками этого принципа). Но зато ее вполне ясно осознал, более чем за столетие до Б. Картера, именно Н. Н. Страхов, с той лишь разницей, что он говорил не о «наблюдателе Вселенной», а о «зрителе мира». Поскольку я сейчас процитирую статью, которая не вошла в «Мир как целое» (но, как легко убедится читатель, тесно связана со всем содержанием этой книги), приведу наиболее важный фрагмент по возможности полно. Страхов пишет (в уже упомянутой ранее статье «Главная черта мышления»):

«Человек есть зритель мира. Самая удивительная загадка заключается не в том, что мир существует, а в том, что у него есть зритель. Как бы чудесен ни казался нам мир, как бы поразительны ни были для нас его порядок, стройность, красота, могущество, разнообразие, – наиболее чудесное и поразительное явление состоит в том, что мы можем это видеть и этому удивляться … Картина мира сама себя не видит и сама для себе не существует, но есть зритель, который видит эту картину, для которого она существует и который сам для себя существует. Вот самое большое чудо мира».

Страхов понимает, как непривычен такой взгляд, и потому добавляет:

«Если мы скажем, что человек сам породил этот мир, что его мысль создала эту видимость, внесла в нее свет, красоту, порядок, то это может показаться странным; но не будет ли казаться еще более странным, если мы скажем, что мир породил человека, что мысль человеческая есть произведение природы, и что, следовательно, слепая картина породила из себя зрителя, для того, чтобы он видел ее и ею любовался?

Во всяком случае, только здесь, только в этой точке мы прикасаемся к истинной загадке бытия и мышления»[117].

Прикоснулась к этой загадке и современная космология, и прикоснулась, если смотреть на дело серьезно, не благодаря манипуляциям с мировыми константами, а благодаря «философскому складу ума» ряда астрофизиков. Но желание видеть в «антропном принципе» некий «вывод из науки» ведет к тому, что ученые не понимают, что они оказались по существу именно перед дилеммой, ясно сформулированной Страховым.

Вселенная создана ради того, чтобы стал возможен «феномен человека». Вот одна сторона антропного принципа. И уже эта сторона, которую только и видит современная наука, вызывает среди ее представителей ожесточенные дискуссии. В частности, она побуждает доказывать, что появление человека – это только «великая случайность» («великая», естественно, в том смысле, что практически бесконечно малая). А чтобы «рационализировать», хоть как-то объяснить осуществление этой «великой случайности», ученые пускаются уже в совершенно метафизические дебри, выдвигая гипотезу существования «множества миров», лишь в одном из которых и появился человек[118].

Но при этом современная наука практически не замечает другой стороны антропного принципа, «темной стороны луны» для механического воззрения, но самой светлой для философского, подлинно рационального взгляда. Что такое Вселенная, которая только и может быть нам известна? Это, по сути, физическая картина мира, созданная человеком. А если так, то нет ничего удивительного в том, что эта картина становится более или менее понятной только в связи с человеком. Или, как пишет Страхов: «Человек есть свет, который озаряет собою мир, и можно сказать обратно, что мир для каждого человека есть та сфера, которая озарена светом его сознания»[119].

Заметим: для каждого человека. Поэтому можно говорить о «множестве миров», но лишь в одном, вполне ясном (хотя и непривычном для заложников механического воззрения) смысле. Миров столько же, сколько людей, а точнее, сколько мыслящих личностей. И одна из главных задач человеческого существования – согласовать эти индивидуальные миры между собою.

Вот почему важнейшее значение в своей философии научного знания Страхов придавал согласованному определению научных понятий (пространства, времени, массы, энергии и т.д.), то есть, по сути, выдвинул значительно раньше, чем Анри Пуанкаре (1854–1912), идею так называемой конвенциональности[120]. Но в отличие от Пуанкаре он продумал эту идею в связи с проблемою человека, а точнее, в связи со стремлением каждого мыслящего человека жить в понятном для него мире.

Но такой понятный мир не дан человеку изначально, он создается в процессе духовного развития самого человека. И это жизненно важно, поскольку, как подчеркивает Страхов: «Человек весь в возможности»[121].

Вот, по сути, последний «парадокс человека», который тоже находит у Страхова глубоко продуманное и вполне рациональное объяснение.

+ + +

Читатель убедится: в книге «Мир как целое» Страхов не доказывает, что человек создан природой. Он доказывает (или дает важнейшие исходные точки для доказательства), что человек есть самое совершенное существо природы, ее «центр» и «предел» чисто биологического развития. Но природа не создает свой центр, как не создает она и предел, к которому, по выражению Страхова, асимптотически приближается.

Тогда кто же создает человека? Теология отвечает «без запинки»: человек создан Богом. Страхов не спорит с этой мыслью, да ему и не надо с нею спорить, поскольку он ее по-настоящему раскрывает во всей глубине, той глубине, которую «школьная теология» слишком часто теряет из виду. Человек создает себя самостоятельно, потому что самобытность – деятельная сущность человека. Другой вопрос: откуда такая сущность, а точнее, ее первая духовная искра? По преданиям практически всех народов, эту искру вложил в человека Бог. Но именно искру самобытности, искру духа, которая разгорается только в процессе самостоятельного развития человека. И верность самобытности – это верность замыслу Бога о человеке.

 Верность, которая вовсе не исключает сотрудничества с Богом, той подлинной синергии, о которой сегодня много говорится, но которая нередко понимается так, словно Бог делает всё главное, а человек – лишь нечто второстепенное. Бог совершает Свое главное дело тогда, когда сообщает каждому конкретному человеку задаток самобытности, – и важнее этого деяния Бога, действительно, нет ничего. Но обретя этот задаток, человек превращает его в задание – «стать вполне человеком». И осуществляет это задание сам человек, иначе замысел Бога потерял бы всякий смысл. Осуществляет и в том, что создает «картину природы». Без этой созданной человеком картины природа оставалась бы темной и бессмысленной. В уме человека она обретает ту ясность, которая одна указывает на Бога как изначального Творца природы. И потому «картина природы» – это на деле новый, более высокий уровень существования природы. Уровень, достигнутой благодаря человеку, благодаря великой силе его самостоятельного мышления. И здесь человек тоже – сотрудник Бога; здесь он тоже осуществляет замысел Бога: быть существом, ответственным за природу. А подлинная ответственность невозможна без понимания того, за что ты отвечаешь.

Но как же все-таки быть с существованием объективного внешнего мира? – непременно спросит читатель. С существованием мира, для всех одинакового? Такого мира нет – ответил бы я, отослав читателя к трудам величайших мыслителей. Но под рукой у нас книга Страхова, где на подобные вопросы дается, на мой взгляд, самый точный ответ. Страхов пишет: «…доказать существование внешнего мира и всего того содержания, которое заключает в себе природа, можно только пониманием этого мира и его содержания. Если мы поймем природу, то не будем в ней сомневаться, потому что найдем самую ее сущность, ее смысл»[122].

Станет ли этот смысл когда-либо общим для всех без исключения? Не думаю, что подобный «абсолют» достижим. Да и надо ли стремиться к его достижению, которое, по сути, уничтожит разнообразие культур? Но в любом случае сначала необходимо достичь общности понимания с людьми и народами, которые нам наиболее близки духовно, вражда с которыми является, по сути, самоубийственной.

Вернуться в начало статьи

Примечания:

[110] Достаточно популярное изложение антропного принципа можно найти, например, в книге: П. Девис. Случайная Вселенная. М. Мир. 1985. Предельно просто (но детальнее, чем ниже) я попытался рассказать о нем в материале, который был помещен на страницах издания: Град Духовный. Санкт-Петербургский православный журнал. 2004. №3. С. 112–114.

[111] Мир как целое. С.VIII.

[112] Там же. С.268.

[113] Там же. С.258.

[114] Там же. С.334.

[115] Там же. С.279. Из этих слов вряд следует делать поспешный вывод, что Страхов отверг бы идею космических исследований как таковую. Но задуматься глубже о смысле этих исследований он наверняка бы посоветовал.

[116] Б. Картер. Совпадение больших чисел и антропологический принцип в космологии. См. сборник: Космология. Теории и наблюдения. М. 1978. С.369–379. По не вполне ясным причинам астрофизики стали в дальнейшем предпочитать прилагательное «антропный».

[117] Философские очерки. Второе издание. Киев. 1906. С.93.

[118] Защиту подобных гипотез можно найти в указанной выше книге П. Девиса, а также, например, в недавно изданном сборнике: Причинность и телеономизм в современной естественнонаучной парадигме. М. Наука. 2002.

[119] Мир как целое. С.180.

[120] Подробно проблему согласованного определения основных понятий физики Страхов рассматривает в «дополнительной» главе «О законе сохранения энергии».

[121] Мир как целое. С.172.

[122] Там же. С.112–113.

Далее читайте:

Николай ИЛЬИН. Трагедия русской философии.

Страхов Николай Николаевич (1828-1896), российский философ, публицист.

Ильин Н.П.: «Расцвет русской литературы неотделим от взлета национальной философии» (МОЛОКО - русский литературный журнал)

Николай ИЛЬИН - Понять Россию.  ("Русское самосознание")

Николай ИЛЬИН - Найдет ли коса на камень? ("Русское самосознание")

Николай ИЛЬИН - Власть тьмы и ее границы. ("Русское самосознание")

Николай ИЛЬИН - Солженицын: ложь “под трели Соловьева”. ("Русское самосознание")

Н. Мальчевский. Каждому - своё. О немецкой философии в период национал-социализма. ("Русское самосознание")

Тесля А.А. Тесля Е.А. Несколько замечаний на статью Н.П. Ильина «Каждому  – свое: о немецкой философии в период национал-социализма».

Н. Мальчевский. От логомахии к пневматологии. (о творчестве Л.Клагеса в свете русской философии).

Н. Мальчевский. “Раздавите гадину!” или Неизвестный Вольтер.  ("Русское самосознание")

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС