|
|
Революционное движение в России
Выпуск 1-й
Российская Социал-Демократическая Рабочая Партия
{130}
VIII.
1906 год. Работа на местах. Государственная Дума 1-го созыва. Военные
бунты. Аресты, Призывы большевиков. Конференция военных и боевых организаций.
Общерусская конференция.
Пока руководители партии старались над теоретической разработкой тактических
вопросов, местные партийные работники шли за движением различных общественных
групп.
В некоторых пунктах; как например в Московском районе социал-демократы бросились
было с увлечением в профессиональное движение, затем занялись организацией
безработных, думая использовать их в дальнейшем в своих видах, как серьезную
политическую силу, но как то, так и другое потерпело неудачу и вскоре было
оставлено.
Некоторые всецело отдались крестьянскому движению и сумели овладеть им в
некоторых уездах Юго-Западного Края, где и сорганизовали позже забастовочные
комитеты — сельские, волостные и уездные, а в некоторых селах даже и «советы
крестьянских депутатов», при помощи которых и провели затем в период жатвы не
бесполезную в смысле материальном для рабочих забастовку.
Незначительная часть продолжала пропаганду и агитацию среди нижних чинов в
войсках. Усилилась работа в военных организациях: Воронежской,
Екатеринославской, Казанской; Либавской, Рижской, Петербургской, Севастопольской
и Нижегородской, направилась разбитая было арестами работа Московской {131}
организации; вновь народились организации Ново-Маргеланская и Смоленская.
Перечисленные военные организаций устраивали кружковые занятия, «митинги», на
которых и вели агитацию, возбуждая низших чинов против воинских распорядков и
начальства, распространяли нелегальную литературу, для издания которой многие из
них имели свои типографии (Издавали: Московская организация — «Солдатская
жизнь», Либавская — «Солдат», Екатеринославская — «Жизнь солдата», Рижская —
«Голос солдата», Петербургская — «Казарма», Финляндская — «Вестник казармы».),
снабжали солдат тенденциозной легальной литературой. Под влиянием этой работы в
некоторых частях нижние чины предъявили начальству требования экономического
характера. К тому же времени относится образование Финляндской военной
организаций, занявшей скоро совершенно особое, исключительное среди военных
организаций положение.
За отсутствием в Финляндии русской рабочей массы, Финляндская военная
организация являлась там единственной партийной организацией, а потому на ней
сосредоточивалось все внимание живших в Финляндии по тем или иным причинам
социал-демократов.
Свобода же для ведения пропаганды и агитации, изобилие нелегальной литературы,
продававшейся в лавках, открыто наравне с легальными изданиями, и полная
гарантия от арестов создавали самые удобные для партийной работы условия, и
последняя была поставлена среди стоявших в Финляндии войск гораздо более широко
и своеобразно, чем где либо в России.
Организация охватывала все города, в которых стояли войска, и состояла из
местных групп — Гелсингфорской, Выборгской, Вилманстрандской; Абосской,
Тюсбинской и нескольких групп содействия. Местная группа составлялась из
представителей полковых комитетов и партийных работников; далее шли {132}
комитеты батальонные, ротные и батарейные; на военных судах образовывались
судовые комитеты.
Все местные группы были объединены между собою через Центральную Группу, которая
руководила всей работой, издавала «Вестник казармы» и выбиралась «Конференцией
работников Финляндской военной организации», являвшейся постоянным высшим
учреждением Организации, собиравшимся периодически.
Среди сорганизованных в комитеты солдат велась пропаганда и агитация, причем
там, в Финляндии, выработался особый вид партийной работы с военными или так
называемые «явки». Этим именем назывались в Финляндии занятия, которые вели
социал-демократы с нижними чинами в известные часы, в специально нанимавшихся
для этой цели квартирах.
Вот как описывает один из партийных работников работу на «явках» в Гелсингфорсе.
«Ежедневно с определенного часа приходили солдаты. (Из практических соображений
для матросов устраивалась отдельная явка). Явка обыкновенно продолжалась 3 часа.
Первые два часа проходили в деловых разговорах с солдатами по их частям. В это
же время солдаты читали литературу, которую — довольно разнообразную (газеты,
книги, брошюры) — они постоянно могли находить на явках. Последний же час всегда
посвящался беседе. Темы намечались самими солдатами. Они были в высшей степени
разнообразны.
Напр. , о программе с.-р., о думе, о кадетах, об уничтожении постоянной армии, о
Боге и т. д. Вопросы политически сменялись вопросами религиозными и этическими.
Докладчиком по всем этим вопросам обыкновенно являлся товарищ, ответственный
работник организации, который, стараясь систематизировать все выдвигаемые
солдатами вопросы, добивался того, чтобы солдаты сами высказывались. Это
обыкновенно удавалось, и беседы проходили очень оживленно. Солдаты очень
дорожили этими беседами, и многие из них приходили послушать и поговорить о
своих делах» (См. «Протоколы Первой Конференции военных и боевых организаций Р.
С-Д. Р. П., состоявшейся в Ноябре 1906 г.» С. Петербург 1907 г.).
Явки пользовались среди солдат большим успехом. На них бывало в день до 50
человек. Это были своего рода клубы морального разврата для войск и, сколь
велико было их развращающее действие, показали размеры вспыхнувшего и 6-го июля
Свеаборгского бунта.
Продолжалась у партии и «боевая работа». Функционировала техническая группа при
Центральном Комитете, образовавшаяся с начала 1905 года и имевшая целью
изготовление боевых припасов, приобретение оружия и снабжение ими партийных
боевых организаций. Эта группа, получавшая до IV съезда главные средства от
Центрального Комитета после съезда, вследствие того, что Центральный Комитет
(меньшевистский по своему направлению) игнорировал дело технической подготовки
вооруженного восстания, лишена была этой поддержки, а потому и работала, по
выражению одного социал-демократа, как торговое предприятие по закупке и продаже
оружия. Месячный баланс ее колебался от 3 до 4 тысяч.
Кое-где на местах (Петербург, Москва и Саратов) старались работать «боевые
организации», ставившие себе целью техническо-организационную подготовку
пролетариата к предстоящему вооруженному восстанию.
Многие приняли участие в экспроприациях, из которых выдающейся следует признать
ограбление Гелсингфорского Государственного Банка, произведенное
социал-демократами 13 Февраля, операция, с которой из числа партийных
предприятий может поспорит лишь ограбление Тифлисского банка Кавказскими
социал-демократами.
Нашлось среди партии не мало и приверженцев личного террора, или так называемых
«партизанских {134} действий». И если часть социал-демократов — меньшевики, даже
тогдашний Центральный Комитет и были против этого последнего вида действий, то
за то другая часть партии — большевики твердо стояли за него.
Пролетарский праздник 1-го Мая, партийные организации справили по многим пунктам
стачками, сходками, а кое-где даже и попытками демонстрации.
+ + +
Новым видом партийной работы в тот период времени явилось использование в
революционных целях, согласно директив IV съезда, — созванной впервые
Государственной Думы.
Попавшие в Думу социал-демократы входили сначала в рабочую группу, на которую и
постарался распространить свое влияние Центральный Комитет партии.
Следуя постановлениям съезда, Центральный Комитет после первого же конфликта
между правительством и Думой (Декларация Горемыкина и резолюция Думы 13 Мая)
предложил рабочим депутатам обратится к пролетариату с воззванием поддержать
Думу в ее борьбе против абсолютизма. Группа откликнулась на призыв Центрального
Комитета и издала 18 Мая воззвание, в котором заявляла, что так как не
Государственная Дума, а лишь учредительное собрание может выполнить все
требования народа, то группа и будет стремится к тому, чтобы Дума подготовила
созыв учредительного собрания; затем группа призывала рабочих поддержать Думу в
ее столкновении с правительством. Воззвание быстро разошлось по России и
послужило толчком к присылке из разных мест всевозможных наказов, резолюций и
вообще разных обращений к Думе.
После этого воззвания Ц. К. обратился к партийным организациям с предложением
принимать на митингах резолюции с выражением сочувствия борьбе Думы с {135}
правительством и требовать подчинения правительства народным представителям.
Однако такая тактика Ц. К. встретила сильную оппозицию среди представителей
левого крыла партии, которые посмотрели на это, как на отказ от классовой и
революционной политики, сочли это за переход в лагерь кадетского либерализма и
подняли агитацию как против предложенной тактики, так и против самого
Центрального Комитета. Таким образом, предприятие Центрального Комитета не
удалось.
После приезда в Думу партийных депутатов с Кавказа, Центральный Комитет
сорганизовал официальную партийную думскую фракцию; которая в числе 17 человек
явила собою ярко революционную группу от партии в составе Государственной Думы.
Группа эта, работая под непосредственным руководством Центрального Комитета, все
старания свои направляла главным образом на «обличения» как правительства, так и
думского большинства; лишь только последнее проявляло, по ее мнению,
недостаточную революционность, и такого рода деятельностью много способствовала
подъему революционного настроения всей Думы.
Желая достигнуть наибольшего единения в работе партии с Думской группой,
Центральный Комитет связал группу с Петербургской партийной организацией и
организовал совещания фракции с представителями от рабочих, но эти совещания
каких либо деловых результатов не принесли, а подняли лишь большие споры в
партии, потому что против этих совещаний выступили представители большевиков,
агитировавших вообще против Государственной Думы.
После роспуска 1-й Государственной Думы, члены фракции приняли участие в
Выборгском собрании бывших депутатов и подписали известное воззвание «Народу от
народных представителей», в котором призывали население отказываться от платежей
подати и от доставки новобранцев; кроме того, фракция вместе с {136} Трудовой
группой издала революционную прокламацию к армии и флоту.
Меньшевистский по своему направлению Центральный Комитет реагировал на роспуск
Думы тем, что на первом же своем собрании постановил приступить к подготовке
забастовки, выставив лозунг: «возобновление сессии Думы для созыва
учредительного собрания», но на другой же день принял взамен этого новую
резолюцию: объявить немедленно всеобщую забастовку, выставив лозунг — «борьба с
правительством в защиту Думы с целью созыва учредительного собрания».
Обратившись с предложением забастовки к представителям всех революционных
партий, Центральный Комитет поддержки не встретил. Тогда он дал новую резолюцию:
«рекомендовать теперь же частичные массовые проявления протеста во всех слоях
населения против разгона Думы» и выставил лозунг — «За Думу, как за орган власти
который созовет учредительное собрание».
Представители большевиков, смотревшие на Думу лишь как на трибуну для агитации,
не разделяли мнений Центрального Комитета и стали по прежнему призывать партию к
вооруженному восстанию в целях государственного переворота.
«Роспуск Думы есть полный поворот к самодержавию», писал Ленин в брошюре
«Роспуск Думы и задачи пролетариата».
«Наше дело — развернуть самую широкую агитацию в пользу всероссийского
восстания, разъяснить политические и организационные его задачи, приложить все
усилия к тому, чтобы все сознали его неизбежность, увидели возможность общего
натиска и шли уже не на «бунт», не на демонстрацию, не на простые стачки и
разгромы а на борьбу за власть, на борьбу с целью свержения правительства».
Ленин призывал к немедленной организации {137} вольных боевых дружин:
«троек», «пятков», «десятков», которые должны были организоваться из людей одной
профессии; фабрики, одной деревни, даже жильцов одного дома с тем, дабы в момент
восстания начать партизанскую войну против правительства.
«Вольные боевые союзы, союзы «дружинников» принесут гигантскую ползу в момент
взрыва», писал Ленин, «дружина умеющих стрелять, обезоружит городового, нападет
внезапно на патруль, добудет себе оружие. Дружина не умеющих стрелять или не
добывающих оружия поможет строит баррикады, делать разведки, организовать
сношения, устроить засаду врагу, поджечь здание, где засел неприятель, занять
квартиры, которые могут стать базой для повстанцев, одним словом, тысячи самых
разнообразных функций выполнят вольные союзы людей, решивших биться не на жизнь,
а на смерть, знающих превосходно местность, связанных всего теснее с
населением». (Там же). В это время начались «Свеаборгские дни».
Еще в конце июня месяца в Финляндии по инициативе Центральной Группы был
образован Военно-Боевой Центр, задача которого заключалась в выработке начал
деятельности в момент восстания. В Военно-Боевой Центр входили представители
Центральной Группы, Красной Гвардии и специалисты из чинов Финляндской военной
организации. Приступив к работе В. Б. Ц. выделил из себя разведочную комиссию,
которая и стала собирать материалы и сведения и изучать условия, при которых
могло быть поднято и проведено восстание. Для согласованности действий с
организацией социалистов-революционеров было образовано информационное бюро.
Вскоре после этого в Гелсингфорс приехал представитель
социалистов-революционеров от Кронштадта и через свою местную Гелсингфорскую
организацию сделал социал-демократам предложение: «так как {138} Кронштадт
поднимается на днях, то предлагаем Свеаборгу поддержать нас». Финляндская
организация, не имея на то никаких директив от Центрального Комитета партии,
предложение отклонила, но после долгих споров с социалистами-революционерами
приняла, по взаимному с ними согласию, резолюцию готовится к восстанию как
Кронштадту, так и Свеаборгу, причем ни один из названных городов не мог
выступать, не получив извещения о готовности к восстанию другого.
Между тем 16 Июля в Свеаборгской крепости произошли беспорядки нижних чинов,
вызванное некоторыми хозяйственными распоряжениями. Члены военной Финляндской
организации, руководимые офицерами Емеляновым и Коханским, вмешались в
беспорядки, стали во главе недовольных нижних чинов и своею агитацией сумели
развить беспорядки в бунт, а затем, когда благодаря связи их организации с
Финляндской Социал-Демократической Партией — была объявлена забастовка
Финляндских рабочих, когда рабочие начали нападение на железную дорогу и
вооруженные последними образцами винтовок пошли на подмогу бунтовавшим воинским
частям, — тогда Свеаборг оказался объятым восстанием, для подавления которого
понадобились сухопутные войска и броненосцы.
Таким образом, благодаря пропаганде и агитации социал-демократической военной
организации, незначительное недоразумение, возникшее в войсковой части на
экономической почве, было доведено до открытого восстания.
Восстание в Свеаборге как бы толкнуло Центральный Комитет на решительный шаг, он
дал директиву о начале бунта Кронштадту, где работала С. Петербургская военная
организация, заставил действовать Ревельскую организацию, которая и подняла бунт
на «Памяти Азова», сделал попытку поднять через {139} местную военную
организацию восстание в Севастополе и послал призыв Центральному Комитету
Латышской С.-Д. Р. П. поднять военное восстание в Уст-Двинской и Либавской
крепостях. Одновременно с тем обратившись за поддержкой ко всем революционным
партиям и организациям, Центральный Комитет объявил всеобщую забастовку, но
потерпел неудачу — рабочие, за исключением нескольких пунктов, не откликнулись
на призыв, и забастовка провалилась.
Bсе действия Центрального Комитета после роспуска Думы — его нерешительность,
его противоречие с объявлением лозунгов, неудачный шаг с объявлением стачки, все
это дало хороший повод большевикам указать партии на несостоятельность
проводимой меньшевиками тактики; они воспользовались моментом, дабы вырвать у
меньшевиков верховенство в партии и стали агитировать за созыв экстренного
партийного съезда.
Меньшевики во главе с Центральным Комитетом пытались было воспротивится созыву
съезда, но скоро требования съезда стали поступать от многих организаций и в том
числе от Социал-Демократии Царства Польского и Литвы и от Социал-Демократии
Латышского Края, и это уже заставило Центральный Комитет поставит вопрос о
созыве съезда на очередь.
Встали с наступлением осени и другие очередные вопросы — открытие учебных
заведений и «рекрутский набор».
По первому вопросу Центральный Комитет дал директиву: «в интересах
революционного движения предложить учащейся молодежи открыть учебные заведения
как с целью сконцентрировать в больших городах учащуюся молодежь, так и с целью
в соответствующий момент использовать здания для всевозможных собраний».
По второму же вопросу, поднятому Выборгским воззванием, призывавшим население не
давать {140} правительству «рекрутов», Центральный Комитет предложил начать
собирать сходки идущей к призыву молодежи, дабы выяснить на местах, возможно ли
провести отказ населения от набора, который, по мнению Комитета, надлежало
обставить таким образом, чтобы он явился как бы самостоятельным шагом широких
кругов населения против правительства.
+ + +
Однако одновременно с партийными организациями работали органы правительства.
Распоряжение Министра Внутренних Дел от 11-го июля относительно принятия самых
решительных мер против революционных организаций и воспоследовавшее в Августе
Высочайшее повеление о введении военно-полевых судов — дали возможность бороться
с революционными организациями действительными средствами. Почувствовала то на
себе и Р. С.-Д. Р. Партия.
С 1-го июля по 31-е Декабря, помимо общих групповых заарестований по разным
городам наиболее активных партийных работников, были арестованы принадлежавшие
партии типографии: в Петербурге, Харькове (2), Ставрополе, Симферополе, Вятке,
Вильне. Одессе (2), Томске, Киеве (2) и Новочеркасске; произведены аресты
военных организаций в Москве, Петербурге, Киеве и Тифлисе; арестована в Москве
уже вторая в течение года мастерская бомб военно-технического бюро местной
боевой дружины, причем взяты бомбы, оружие, экземпляры устава боевой дружины,
планы города с обозначением складов оружия, оружейных магазинов, казарм,
полицейских участков, постов городовых; немного же позже заарестована полностью
и самая дружина, при чем у участников ее обнаружены бомбы, патроны, оружие и
прочие принадлежности боевой техники.
Взяты склады революционной литературы в С. Петербурге, Москве и Киеве, из {141}
которых особенно интересным оказался склад Петербургской, заключавший в себе до
пятнадцати тысяч экземпляров разных руководящих изданий и в том числе 3,500
экземпляров брошюры — краткое руководство к уличному бою.
Эти аресты, в связи с общими мероприятиями правительства по подавлению смуты, в
сильной степени парализовали партийную работу вообще, в частности же не мало
содействовали как провалу объявленной всеобщей забастовки после роспуска 1-й
Думы, так и провалу «рекрутской кампании». Руководители партии видели, что в
первом случае за социал-демократами не пошли широкие круги рабочих, во втором —
за ними не пошло крестьянство и мещанство, которых они хотели направить на
борьбу с правительством. Сознание, что в этой борьбе социал-демократы могут
рассчитывать лишь на свои силы — действовало угнетающе как на руководителей
партии, так и на соорганизованных рабочих. И вот, желая поддержать упавшее
настроение партии, Центральный Комитет обратился к организациям с призывом
устраивать по разным злободневным поводам мирные демонстрации, однодневные
забастовки и митинги.
Комитет надеялся, что такие «частичные выступления» будут будить пролетарские
массы, выведут их из состояния пассивности, придавленности и вместе с тем
подействуют возбуждающе и на прочие круги населения, что, в свою очередь, не
может не отразится на партии. Усилия Центрального Комитета были напрасны. Массы
уже не шли на выступления.
«Давно в рядах социал-демократии, говорит один из ее поборников, не наблюдалось
такого уныния, какое имело место осенью 1906 года. Революция кончена — нередко
приходилось слышать даже от опытных и совершенно зрелых социал-демократов. В
стране царил белый террор, военно-полевые суды работали {142} вовсю. Революция
забилась в тупик, и вместо анализа действительности, вместо изучения ошибок
прошлого и повседневной с.-д. работы, наша партия бросается от одной тактики к
другой, внося лишь дезорганизацию и недоумение в пролетарские массы». (К. Левин.
Политические партии в России.).
В этот период упадка партийной работы лишь крайние левые элементы партии,
большевики — продолжали призывать партию готовится к вооруженному восстанию,
призывали к террору и грабежам.
Так, в Августе месяце, когда Польская Социалистическая Партия (П. П. С.)
произвела в Варшаве массовые убийства городовых, орган большевиков «Пролетарий»
в № 1 писал:
«Мы советуем всем многочисленным боевым группам нашей партии прекратить свою
бездеятельность и предпринять ряд партизанских действий, на точном основании
решений съезда ......... с наименьшим «нарушением личной безопасности» мирных
граждан и с наибольшим нарушением личной безопасности шпионов, активных
черносотенцев, начальствующих лиц полиции, войска, флота и так далее, и тому
подобное» («Пролетарий». Орган Московского и Петербургского комитетов
российской Социал-Демократической Рабочей Партии. 21 Августа 1906 года № 1 -
ред.).
В статье же «О вооруженном восстании», помещенной в «Пролетарии» от 10 Ноября
№ 7, находим такие строки:
«Вооруженное восстание — единственный путь, который может привести нас к победе.
Чем успешнее будет наша избирательная кампания, чем революционнее будет вторая
Дума, тем быстрее может наступить момент восстания, независимо от нашей воли. .
.
{143} Для успеха восстания, кроме широкой работы пропаганды и агитации среди
рабочих, крестьян и войска, необходима серьезная организационно-техническая
подготовка, эту подготовку должны осуществлять военно-боевые центры».
И эти воинственные призывы большевиков, несмотря на противодействия Центрального
Комитета, не оставались безрезультатны. «Так называемый партизанский террор и
экспроприации разлились широкой рекой» — говорил докладчик Центрального Комитета
на Лондонском съезде партии, характеризуя тот момент партийной деятельности.
Боевые же и военные организации, состоявшие преимущественно из большевиков —
продолжали заниматься подготовкой вооруженного восстания. Старания Центрального
Комитета о том, дабы партийные организации разоружили и распустили боевые
дружины — успеха не имели. Сторонники боевой работы даже сделали попытку
объединить работу боевых и военных организаций и тем самым думали создать в
партии специальную централизованную организацию, как для подготовки вооруженного
восстания, так и для непосредственного руководства им. Эта организация с момента
восстания должна была стать во главе партийных организаций, должна была вести
партию в бой с правительством и войсками.
Сторонники таких взглядов приступили в конце года к организации конференции
военных и боевых организаций, и хотя Центральный Комитет партии был против
созыва такой конференции и для противодействия ей объявил созыв, особой
конференции работников военных организаций, тем не менее конференция,
объявленная Центральным Комитетом, подверглась бойкоту, конференция же боевых и
военных организаций, созванная большевиками, состоялась в Ноябре месяце в
Гелсингфорсе.
{144} На конференции собрались представители от 11-ти военных организаций (В.
Орг-ции: Воронежская, Казанская, Кронштадтская, Калужская, Либавская,
Московская, Нижегородская, Петербургская, Рижская, Севастопольская и
Финляндская.), шести боевых (Б. Орг-ции: Московская, Петербургская, Саратовская,
Уральская *, Уральская **, Финляндская револ. с. д.), от технического бюро при
Центральном Комитете и от Южного технического бюро и 9 человек с совещательными
голосами (Московский Комитет Р. С.-Д. Р. П., Петербургский Комитет,
Южно-Техническое бюро, Уральская***, 1 гость и 4 докладчика Организационного
бюро.). Все участники за исключением одного принадлежали к фракции большевиков.
Конференщя выслушала отчеты о работе в разных городах, много дебатировала по
вопросу о взаимоотношениях боевых, военных и общих социал-демократических
организаций, о создании военно-боевых центров, о технике и условиях работы.
Из докладов участников конференции видно, что партийные работники в войсках не
находили должной поддержки у Центрального Комитета, что успеху их работы
препятствовали частые аресты, недостаток партийной и специальной для пропаганды
в войсках литературы, строгость в некоторых частях казарменного режима и
недостаток интеллигентных сил.
Там же, где эти тормозившие работу условия отсутствовали, там удавалось ставить
пропаганду основательно. По заявлению нескольких представителей, оживлению
занятий с нижними чинами много способствовали приказы по войсковым частям, с
которыми обращались некоторые начальники к своим нижним чинам и в которых они
пытались разбирать распространявшиеся в войсках революционные прокламации и
брошюры и тем самым вступали в полемику с революционными организациями.
Подобные приказы давали темы пропагандистам для {145} лишних собеседований,
являлись материалом, над котором социал-демократы упражняли перед нижними чинами
свое остроумие над авторами приказов и тем еще более подрывали в их глазах
авторитет начальства. Отмечено было и то, что нижним чинам «не нравится»
литература, задевающая Государя Императора и религию.
По окончании дебатов конференция приняла несколько резолюций, которые однако
практического значения для партии не имели, так как, во-первых, вся практическая
работа партии быстро шла на понижение, во вторых же самая конференция не была
санкционирована Центральным Комитетом, и ее резолюции являлись выражением
взглядов лишь одной фракции большевиков, а не всей партии.
Конференция избрала «Временное бюро военных и боевых организаций», которое
должно было являться исполнительным органом, объединяющим и обслуживающим свои
организации, и постановила издавать свой Центральный литературный орган.
Выразив затем благодарность за гостеприимство и заботы Финляндской Соц.-Дем.
Организации и приняв резолюцию с выражением «глубокого сожаления» по поводу
отсутствия представителей от Центрального Комитета, конференция прекратила свои
занятия (См. Протоколы конференции.).
В конце года у партии, по инициативе Бунда, состоялась «Общерусская
конференция», которая носила характер чисто совещательный. В ней участвовало 32
делегата (7 от Бунда, 5 от С.-Д. Польши, 3 от С.-Д. Латышского края, 1 от
С.-Петербурга, 4 от Москвы и всего центрального промышленного района, 2 от
Донецкого Бассейна, по 1 от Сев.-Зап. Союза, от Поволжья, от Спилки, от Киева,
Одессы и Северного Кавказа, 3 от Южного Кавказа и 1 от Средней Азии. Не явились
по одному от Урала и Сибири. Члены Центрального Комитета и ред. Ц. О.
присутствовали с совещательным голосом. - ред.).
Собравшиеся обсуждали вопросы об {146} избирательной в Государственную
Думу кампании, о партийном и рабочем съездах. Конференция решила принять
участие и в выборах, и в самой Государственной Думе, и в этом отношении
споров не было; но вопрос об избирательных соглашениях, о блоках, разрешался
фракциями различно. Меньшевики и Бундовцы стояли за блоки с «кадетами»,
большевики же, к которым присоединились Латыши и Поляки, находили такие
блоки изменой революционизму, новым сдвигом фракции меньшевиков вправо и
решительно были против них. Фракционные взгляды были закреплены в резолюциях
каждой группы отдельно. По вопросу о созыве партийного съезда — конференция
большинством голосов высказалась за желательность созыва такового не позже
15 Марта 1907 года.
Вопрос о созыве Всероссийского рабочего съезда был поднят в 1906 году
Аксельродом, который полагал, что сорганизовывая посредством такого съезда
рабочую партию, социал-демократы создадут ту силу, которая сможет оказать
решающее влияние на ход революции в интересах пролетариата. Эта мысль нашла
приверженцев среди некоторых меньшевиков, но многие партийные деятели и
главным образом большевики, в задуманной рабочей партии видели будущего
конкурента для Р. С.-Д. Р. Партии, видели опасность устранения
социал-демократии от рабочего класса, почему и повели оживленную агитацию
против идеи созыва рабочего съезда и вступили на страницах своих органов в
горячую полемику с сторонниками съезда. Конференция предполагала заняться
обсуждением вопроса о съезде по существу, но недостаток времени заставил ее
ограничится лишь обсуждением вопроса «о пределах агитации за рабочий съезд»,
в результате чего была принята резолюция в том смысле, что активные шаги по
организации рабочего съезда недопустимы и являются нарушением партийной
дисциплины до тех {147} пор, пока по этому поводу не состоялось
соответствующего решения партийного съезда.
Вся же полемика по этому вопросу не должна выходить из границ чисто
принципиального обсуждения. Конференция продолжалась 4 дня и закончилась при
пении рабочей марсельезы.
Вернуться к оглавлению
Электронная версия книги воспроизводится с сайта
http://ldn-knigi.narod.ru/
OCR Nina & Leon Dotan
ldnleon@yandex.ru
{00} - № страниц, наши примечания - текстом меньше,
курсивом.
Здесь читайте:
Спиридович
Александр Иванович (биографические материалы).
Спиридович А.И.
«Великая Война и Февральская
Революция 1914-1917 г.г.» Всеславянское Издательство, Нью-Йорк. 1-3
книги. 1960, 1962 гг.
Шифртелеграмма начальника
Киевского охранного отделения А.И.Спиридовича директору департамента
полиции А.А. Лопухину о задержании Г.А. Гершуни, 14 мая 1903 г.
Письмо заведующего наружным
наблюдением департамента полиции Е.П.Медникова начальнику киевского
охранного отделения А.И.Спиридовичу о расследовании убийства В.К. Плеве, 4 августа 1904 г.
Протокол допроса
полковника А.И. Спиридовича, 3 сентября 1911 года
Выписка из показаний полковника А.И.
Спиридовича от 7-10 октября 1911 года
Письмо полковника А.И.Спиридовича сенатору
М.И. Трусевичу от 18 октября 1911 г.
Выписка из показаний полковника А.И.
Спиридовича, 4 ноября 1911 г.
Письмо сенатора М.И. Трусевича полковнику А.И.
Спиридовичу, 9 декабря 1911 г.
Письмо полковника А.И. Спиридовича сенатору
М.И. Трусевичу, 21 декабря 1911 г.
Рапорт А.И. Спиридовича в первый департамент
Государственного совета, 13 апреля 1912 г.
Из журнала № 13 первого департамента
Государственного совета о назначении предварительного следствия по делу П.Г.
Курлова, М.Н. Веригина, А.Н. Спиридовича и Н.Н. Кулябко, 11 мая 1912 г.
Протокол осмотре письма А.И. Спиридовича к
жене Н.Н. Кулябко и записной книжки, 23 августа 1912 г.
Протокол допроса обвиняемого А.И. Спиридовича,
9 октября 1912 г.
Протокол допроса обвиняемого А.И. Спиридовича,
11 октября 1912 г.
Протокол предъявления материалов следствия А.И.
Спиридовичу, 21 ноября 1912 г
Постановление ЧСК о возбуждении дополнительного
предварительного следствия по делу П.Г. Курлова, М.Н. Веригина, А.И.
Спиридовича и Н.Н. Кулябко, 27 апреля 1917 г.
Из стенограммы допроса А.И. Спиридовича, 28
апреля 1917 г.
О постановлении Временного правительства о
возбуждении следствия по обвинению П.Г. Курлова, М.Н. Веригина, А.И.
Спиридовича, Н.Н. Кулябко, 30 мая 1917 г.
Постановление ЧСК о возбуждении предварительного
следствия по обвинению П.Г. Курлова, М.Н. Веригина, А.И. Спиридовича, Н.Н.
Кулябко, 31 мая 1917 г.
Протокол допроса А.И.
Спиридовича, 5 сентября 1917 г.
|
