ХРОНОС:
Родственные проекты:
|
ЗАПИСКИ ПРАВОСЛАВНОГО
МИССИОНЕРА
КОНТРАСТЫ
Но вернемся на Камчатку - полуостров
протяженностью 1200 верст, шириной до 400
верст. Посредине его параллельно идут две
горные цепи, составляющие Камчатский
Срединный и Восточный хребты. Восточная
береговая полоса испещрена огнедышащими
вулканами и горами, она полна красоты и
дикого величия, а западная береговая полоса,
со стороны Охотского моря, низменная,
пустынная, мрачного, унылого вида.
Полуостров усеян горными речками, коих
насчитывается до 200. Реки берут начало в
горах, и, живописно извиваясь по ущельям,
протекают в болотистые долины, и впадают в
моря. На расстоянии примерно 700 верст вдоль
полуострова протянулась главная река края
- Камчатка, имеющая длину до 570 верст и
принимающая в себя до 120 притоков,
мелководная, с каменистым во многих местах
дном. Все реки являются прекрасным нерестилищем
ценных лососевых рыб. Кроме того, в морях
ловятся сельдь, камбала, навага, треска,
хариус и другая рыба. Имеются богатые
тресколовные банки* в Охотском море, у
Командорских островов и у острова
Карагинского. Большое промысловое значение
имеют крабы, которыми наиболее богат
участок Охотского моря у западного побережья,
в районе реки Хайрюзовой.
Особую разновидность представляют собой
так называемые камчатские крабы, мясо
которых очень питательно и вкусно. На
первый взгляд они напоминают обычных
крабов. Но в действительности камчатский
краб более родственен ракамотшельникам.
Окраска панциря сверху розовато-коричневого
цвета. У крупных самцов размах клешней
достигает 1,5 метров, весом они бывают до 7
килограммов.
Еще одна река в Гижигинском уезде -
Таватами, впадающая в Гижигинскую губу, -
замечательна тем, что близ нее находятся
горячие ключи. В них мне привелось купаться
в феврале 1909 года. Поблизости от этих ключей
живут тунгусы. Многие из них, больные,
купаются в Таватамских ключах, а в весеннее
время туда ездят купаться гижигинцы.
Температура ключей колеблется от 25 до 45
градусов и даже до 81 градуса по Цельсию.
В 35 верстах от Петропавловска-Камчатского
существуют горячие Паратунские ключи.
Анализ состава воды показал наличие в них
серно-известковых и серно-натриевых солей.
Больные купаются здесь во всякое время года.
Так что при исключительно тяжелых условиях
жизни на Камчатке, где в годы моего
пребывания там подчас совершенно не было
медицинской помощи, Сам Господь как бы
облегчал участь больных, изведя из земли
горячие минеральные источники.
На Паратунских ключах в начале нынешнего
века над самым озером возвышался небольшой
храм во имя иконы Божией Матери "Живоносный
Источник". Престол здесь праздновался в
пятницу Светлой седмицы. Постоянного
священника при этом храме не было. Вскоре
после моего прибытия на Камчатку, как раз на
Святую Пасху, я служил в этом храме литургию,
затем освятил Паратунские целебные ключи и
водрузил возле них крест, а в дальнейшем
предполагал устроить здесь общедоступную
лечебницу - Дом милосердия.
Подобных ключей на Камчатке много. К
сожалению, в те далекие годы все они были
запущены, заброшены и никто не заботился о
том, чтобы создать там курорты и лечебницы
для несчастных жителей края, подлинных
пасынков тогдашней России. Мне
неоднократно приходилось весной и даже
среди суровой зимы - в мороз и пургу -
купаться в этих целебных ключах под
открытым небом. И всегда я получал
облегчение от мучительного камчатского
ревматизма.
Климат на полуострове суровее климата
средней полосы европейской России, хотя
расположены они на одной широте. Причина
тому холодное морское течение и долгое
таяние льдов, целые горы которых наносит с
Ледовитого океана в Берингово и Охотское
моря. На суровый климат полуострова влияет
также морской ветер, наносящий в изобилии
зимой снег, а летом - дождь. По гористому
восточному берегу Камчатки и в
Петропавловске климат гораздо мягче по
сравнению с открытым западным берегом.
Береговые полосы, открытые для ветров и
подверженные морским туманам, бедны
растительностью: трава и кустарник словно
прибиты к земле, они стелются по ней. По
долинам гор и вдоль реки Камчатки
раскинулся богатый строевой мачтовый лес:
лиственница, береза и ель; здесь также
обилие разнообразных кустарников, например
ива, таволга, шиповник, черемуха, малина,
жимолость, смородина. Пышная и сочная
луговая трава достигает высоты
человеческого роста. В летнее время
камчатские луга представляют собой
роскошный яркий разноцветный ковер из трав
и цветов всевозможных оттенков. Проникая
далее в глубь полуострова, мы наблюдаем
постепенную перемену.
За роскошными лесами и пышными лугами
тянется однообразная серая тундра,
переходящая в мокрую непроходимую дикую
пустыню, поросшую однообразным тростником,
мхами, лишайниками и северной ягодой:
морошкой, брусникой, княженикой и голубицей.
В летнее время пребывание среди красот
дикой природы омрачают громадные тучи
комаров и мошкары, от которых неимоверно
страдают не только люди, но и животные.
Случается, что мошкара совершенно заедает
оленей и собак, плотно забивая ноздри и уши
животных.
Камчатская тундра изобилует грызунами, о
которых небезынтересно сказать несколько
слов. Мыши как в тундре, так и возле горных
увалов устраивают себе особого рода норы. В
большинстве случаев они тщательно устилают
их травой и даже разделяют на отдельные
закутки - амбары, в которые складывают
запасы продуктов на зиму. В подобных
мышиных амбарах можно встретить различные
коренья, саранчу, кедровый орех и другое,
причем в одних амбарах коренья
складываются в очищенном виде, а в иных
обрабатываются беспорядочно и небрежно,
очевидно, наскоро. Это значит, кто-то
помешал - человек или зверь. Когда я видел,
как люди устраивали набеги и разоряли
мышиные склады, вычерпывая банками орехи,
ягоды, различные коренья, то мне было жаль
зверушек, оставшихся без пропитания на зиму.
Если камчатская мышь появлялась в жилом
помещении, то она ничего не портила, не
грызла, не уничтожала. Наоборот, во
всевозможных уголках устраивала свои
амбары. Так, когда я жил на берегу Берингова
моря, в бухте барона Корфа, окруженный
царством полевых мышей, то летом и осенью
ежедневно по утрам находил в карманах
одежды самую разную провизию: горох, крупу,
сухари и т.п., а в сапогах - мелкий картофель,
который мыши натаскивали с моего же огорода.
Ночью мыши, во множестве наполняя мою
комнату, часто забирались ко мне в постель
или даже сваливались на меня с потолка.
Чтобы избавиться от этого неприятного
ощущения, я на ночь забирался в особо сшитый
мешок и на голову надевал специально
обтянутый тюлем шлем, защищавший лицо.
Камчатская тундровая мышь совершает
ежегодно перекочевку с одного места на
другое, причем кочуют одновременно все мыши
в неподдающемся учету количестве и делают
переходы на расстояние в несколько сот и
даже тысяч километров, например, уходят с
побережья Берингова моря на Охотское и
обратно. Идут в строго определенном
направлении, переплывая реки, озера и
морские заливы, конечно, с громадными
трудностями и большими потерями.
Мне лично приходилось наблюдать, как мыши
несметными полчищами перекочевывали с
побережья Великого океана на побережье
Охотского моря через перешеек Камчатского
полуострова, преодолевая горы, овраги, реки,
бухты. Во время моего путешествия на
собаках я видел, как мыши совершали переход.
Сколько хватает глаз, до горизонта, все
пространство поверх снега было покрыто
серой сплошной мышиной массой. Собаки мои
не могли пробиться, так что пришлось мне и
каюрам* идти на лыжах, чтобы расчистить путь
ездовым собакам.
Переплыв водное пространство, мыши
отдыхают, обсушиваются на солнышке и потом
снова пускаются в путь. Население с
восторгом воспринимает появление мышей,
так как это - доброе предзнаменование:
значит, будет сухое лето и изобилие пушного
зверя, что для местных жителей необычайно
важно.
Положение камчатских туземцев
усугублялось тем, что они не знали любви
Христовой, не были утешены ничьей лаской.
Они только боялись... Боялись злых духов,
боялись природы, холода, голода, мороза,
боялись всякого начальства. В смене всяких
страхов и проходила их несчастная жизнь.
Я осознал тогда, что мне среди этих
отсталых народностей надо не только
проповедовать Евангелие, но и прививать
бытовые навыки. Однако без помощи общественности
и материальной поддержки в замышляемой
строительной и просветительской работе все
мои мероприятия носили случайный,
эпизодический характер. Вот почему я и не
оставлял мысли о поездке в Петербург. Там,
по моему замыслу, надлежало рассказать
сановникам и всем имущим власть и деньги о
бедствиях камчатских жителей, об их темноте
и нищете. В Центральной России ими никто не
интересовался, да и местная администрация
относилась к ним пренебрежительно. В силу
отдаленности края, уездные начальники были
ни в чем не ограниченными самодурами. В
большинстве своем эти грубые держиморды,
расхитители и взяточники, оправдывая
слова народной мудрости, олицетворяли в
своем лице "царя и Бога".
Правда, и в этом "темном царстве"
встречались люди просвещенные, культурные,
к числу каковых отношу С.М. Лех,
Сокольникова и Диденко.
В 1909 году на Камчатке было учреждено
губернаторство. Но на деле оказалось, что
"хрен редьки не слаще". Губернаторы,
облеченные огромной властью на местах,
здесь, на российских задворках, выказывали
свое самоуправство и дикий деспотизм в еще
более резкой форме, чем подчиненные им
уездные начальники.
Со стороны же местных жителей проявлялось
полное доверие ко всем пришлым людям. Но они
трепетали от страха перед начальством,
особенно когда им приходилось
соприкасаться с ним непосредственно, так
как оно имело манеру разговаривать с
подчиненными грубо, запугивая и браня их.
Для наглядности приведу один случай. Всю
долгую зиму я, по обыкновению, проводил в
поездках по полуострову. И вот как-то в
марте я возвращался на собаках домой, в
бухту барона Корфа. В пути сильно
простудился. Температура поднялась до 39,5
градуса, и я, лежа в повозке, стонал,
особенно когда нарты трясло на ухабах и
раскатах. Заболел я действительно всерьез,
а до дома оставалось еще свыше трехсот
верст пути. Мои спутники - честные эв.ены -
при виде моих страданий решили, что я помру
в дороге.
Когда мы доехали до холма Апапеля, сделали
остановку. Мои спутники поднялись на холм,
где ощущали присутствие духа их предков -
старика, жившего близ моря и повелевавшего
морем и ветрами, и принялись умилостивлять
"злое божество" оленьим мясом, табаком
и т.п. Опасаясь за себя в случае моей кончины,
они просили злого духа, чтобы я согласился
выполнить их просьбу. После
жертвоприношений посмотрели на меня
пристально и с сожалением покачали
головами от безнадежности моего состояния,
и один из них, старый эвен, сказал:
- Иннаклек майнгу попе (Друг, батюшка
большой). Ты пиши записку, что ты сам помер, а
то нам худо будет. Мы приедем домой, ты
молчать будешь.
Я, конечно, изумился их словам, но они
пояснили:
- Ты себя не видишь, а мы тебя видим. Ты
скоро помрешь, живой домой не доедешь. Тебе
от болезни плохо, очень плохо... Пиши,
пожалуйста, сейчас записку, что ты сам
помер, а то мы потом привезем тебя мертвым, и
ты будешь молчать, а начальник сердитый... Он
нам не поверит, что ты сам помер!.. Скажет,
однако, что мы тебя убили.
С этими словами все мои спутники-эвены
упали на колени и убедительно стали просить
писать нелепую по содержанию записку о том,
что я "сам помер". С трудом удалось мне
убедить этих милых, простых людей в том, что
я не умру, живым доберусь до бухты, простуда
пройдет, и все будет хорошо. При этом я
просил их не делать частых привалов для
чаепития. Только после того, как мне удалось
убедить их в этом, мы тронулись дальше.
Господь Бог помог мне, и я благополучно
приехал домой.
Однажды я был приглашен начальником
Гижигинского уезда на разбираемое им
судебное дело. Войдя в его кабинет, я увидел
стоящее трехгранное блестящее "зерцало"
с золотым орлом сверху и с тремя указами Петра
I. В кресле сидел начальник в специальном
судебном одеянии. Друг против друга
расположились женщины-камчадалки: одна -
жена помощника начальника уезда, вторая -
потерпевшая, ее домработница. Я и другие
посторонние слушатели сидели в стороне.
Судья вышел и вскоре демонстративно
вернулся, сказав громко:
- Суд идет! (Он в одном лице и суд и судья).
Мы все встали и по его команде сели.
Суд начался. Судья просил истицу коротко и
ясно объяснить свою жалобу, рассказать об
обиде, нанесенной подсудимой. Камчадалка в
многословных излияниях рассказывала, как
она была нанята "начальницей" мыть у
нее в квартире полы и исполнять прочую
работу, показывая все свои действия
наглядно. Она плакала от нанесенной ей
обиды и заявила:
- Она меня не только облаяла, но и
отшлепала (побила).
Потом судья задал вопрос подсудимой, и та
в сердцах наговорила много злобного и
лишнего. Началась женская перебранка. Судья-начальник
едва остановил их, так как дело подходило
уже к драке, и поспешил зачитать приговор:
"Виновная в нанесении оскорбления
действием за нарушение тишины и порядка
оштрафована на три рубля".
Жалобщица удивилась малой сумме денег и
протянула руку за ними. Но судья пояснил ей,
что эти деньги не для жалобщицы, а в казну.
Тогда она гневно заявила:
- Ах, вот еще как! Дак я теперь наработаю
три целковых, принесу тебе, судья-начальник,
эти деньги, а ее отшлепаю, как хочу...
Примечания:
* Каюр - возница, который управляет
собаками, везущими нарты. Способ
управления прост. Каюр говорит собакам: ках-ках,
кгхыр-кгхыр, тай-тай, поть-поть. Это означает
- направо, налево, быстрее, остановиться.
Собаки понятливы и весьма послушны. (Прим.
авт.)
** Выступ морского дна, иногда район
рыболовства.
Вернуться к
оглавлению
Далее читайте:
Нестор
(Анисимов Николай Александрович) (1884-1962), митрополит.
Епископ Нестор
Расстрел
Московского Кремля (документ).
Караулов
А. К., Коростелев В. В.
Арест экзарха // Русская Атлантида.
- Челябинск: 2003. № 11. - С. 11- 26. Караулов А. К. , Коростелев
В. В. Поборник церковного
единения (к 40-летию со дня блаженной
кончины митрополита Нестора) Караулов
А. К., Коростелев В. В. Экзарх
Восточной Азии // Русская Атлантида.
- Челябинск: 2003. № 9. - С. 17- 24.
|
