|
|
 |
Рубцов Николай Михайлович |
1936-1971 |
БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ |
XPOHOCВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТБИБЛИОТЕКА ХРОНОСАИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИБИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫСТРАНЫ И ГОСУДАРСТВАЭТНОНИМЫРЕЛИГИИ МИРАСТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫМЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯКАРТА САЙТААВТОРЫ ХРОНОСАХРОНОС:В ФейсбукеВКонтактеВ ЖЖФорумЛичный блогРодственные проекты:РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙДОКУМЕНТЫ XX ВЕКАИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯПРАВИТЕЛИ МИРАВОЙНА 1812 ГОДАПЕРВАЯ МИРОВАЯСЛАВЯНСТВОЭТНОЦИКЛОПЕДИЯАПСУАРАРУССКОЕ ПОЛЕ |
Николай Михайлович Рубцов
Рубцов Николай Михайлович (3.01.1936-19.01.1971), русский поэт. Дипломная работа в Литинституте — знаменитая в последствии книга “Звезда полей” (1967). В сборниках стихов “Душа хранит” (1969) и “Сосен шум” (1970) острая боль русских людей за судьбу своей Родины. Обостренным чувством Родины и критическим отношением к так называемому прогрессу (который “может быть крушеньем”) Рубцов близок к творчеству В. Распутина и В. Белова. Выбитые на его надгробии строки “Россия, Русь! Храни себя, храни!” выражают главную духовно-нравственную линию в стихах этого поэта. Уважительное и любовное отношение к деревне, восприятие человека и природы как гармонично целого, верность отчему дому, Родине, духовным ценностям предыдущих поколений русских людей сделали поэзию Рубцова преемственницей творчества Есенина, объединяя ее со стихами Тютчева, Фета, Бунина. “До конца, до тихого креста. Пусть душа останется чиста” — главная заповедь коренного русского человека. О. Платонов
Рубцов Николай Михайлович (3.01.1936—19.01.1971), поэт. Родился в с. Емецк Архангельской обл., был четвертым ребенком в семье начальника ОРСа леспромхоза Михаила Андрияновича и Александры Михайловны Рубцовых. В автобиографии сообщал: «Я, Рубцов Н. М., родился в 1936 году в Архангельской области в с. Емецк. В 1940 переехал вместе с семьей в Вологду, где нас и застала война. Отец ушел на фронт и погиб в том же 1941 году. Вскоре умерла мать, и я был направлен в Никольский д/д Тотемского района Вологодской области, где окончил 7 классов Никольской НСШ в 1950. В том же 1950 я поступил в Тотемский лесотехнический техникум, где окончил 2 курса, но больше не стал учиться и ушел. Подал заявление в Архангельскую мореходную школу, но не прошел по конкурсу. В настоящий момент подаю заявление в Тралфлот. Н. Рубцов. 12.09.52 г.». Учительница А. Меньшикова вспоминала о детдомовце Рубцове: «Он был очень любопытен. Едва ли не каждую перемену подходил со своими друзьями к моему столу и задавал массу вопросов: как, почему, где, что? — все надо знать ему. Старался быть первым во всем. Задачки решал лучше всех, писал лучше всех (четкий бисерный почерк у него был). А если читаешь, особенно стихи, он и ротишко раскроет… Коля любил читать стихи, и читал хорошо. Встанет, расставит ноги, смотрит куда-то вдаль и декламирует, а сам, кажется, мысленно — там, с героями стихотворения». Первое детское стихотворение самого Рубцова датировано 1945. Село Никольское с храмом Николая Угодника, детдом запечатлены в знаменитых строках «Люблю я деревню Николу, где кончил начальную школу…» и во мн. др. стихах. После окончания семилетки, по его словам, «рвался к морю». Но попытка поступить в 1950 в мореходку закончилась неудачей. Все экзамены он сдал на пятерки, но, как рассказывали потом его детдомовские друзья, «не вышел ростиком Коля, не на тех хлебах рос». Летом 1952, проучившись 2 года на «лесника» в старинном Спасо-Суморинском монастыре, где находился лесной техникум, и, главное, получив паспорт, еще раз пытается пройти конкурс в мореходку, теперь уже в Архангельскую. Вновь неудачно. И все-таки мечта о море сбывается: 16-летнего подростка принимают на работу в Тралфлот — подручным кочегара на тральщике РТ-20 «Архангельск». «Никем на свете не гонимый, // Я в этот порт явился сам // В своей любви необъяснимой // К полночным северным судам», — напишет он о начале своей «морской одиссеи», продолженной в годы службы на Северном флоте. В Североморске Рубцов посещает литературное объединение, начинает печататься. После демобилизации вновь «кочегарит», теперь уже на Кировском (бывшем — Путиловском) заводе, занимается в литобъединении «Нарвская застава». Итогом этого раннего периода жизни и творчества Рубцова стал его «самиздатовский» сборник 1962 «Волны и скалы». В него вошли и флотские стихи, выделенные в разделе «Салют морю», и стихи н. 60-х, в которых молодой поэт в полной мере испытал влияния своих сверстников — поэтов-шестидесятников. Именно в эти годы в ленинградских литературных кругах совершенно четко обозначилось противостояние двух восходящих поэтических звезд — Г. Горбовского и И. Бродского. А потому характерно, что близким другом Рубцова в Ленинграде станет Горбовский, один из немногих «шестидесятников» не скрывавший своей русскости. В «Волнах и скалах» есть «звуковые миниатюры», свидетельствующие о его виртуозном владении техникой стиха: «Звон заокольный и окольный, // У окон, около колонн, — // Я слышу звон и колокольный, // И колокольчиковый звон…» Есть в этом сборнике и эпатажные стихи типа «Жалобы алкоголика». Но уже в этом сборнике в разделе «Долина детства» помещено стихотворение «Видения на холме», которому суждено будет стать рубцовской классикой. В «Видении…», как точно заметил критик А. Павловский, «таится и едва ли не выходит наружу почти литургическое начало»: «Россия, Русь — // Куда я ни взгляну! // За все твои страдания и битвы // Люблю твою, Россия, старину, // Твои леса, погосты и молитвы…» С этого «Видения…», по сути, и начинается подлинный Рубцов как национальный поэт, вставший в один ряд с С. Есениным. Г. Горбовский писал об этом «чуде Рубцова»: «Николай Рубцов — поэт долгожданный. Блок и Есенин были последними, кто очаровывал читающий мир поэзией — непридуманной, органической. Полвека прошло в поиске, в изыске, в утверждении многих форм, а также — истин. Большинство из найденного за эти годы в русской поэзии осело на ее дно интеллектуальным осадком, сделало стих гуще, эрудированнее, изящней. Время от времени в огромном хоре советской поэзии звучали голоса яркие, неповторимые. И все же — хотелось Рубцова. Требовалось. Кислородное голодание без его стихов — надвигалось… Долгожданный поэт. И в то же время — неожиданный». В 1962, сдав экстерном экзамены за среднюю школу, Рубцов представляет рукописный сборник «Волны и скалы» на творческий конкурс в Литературный институт. К осени сдает экзамены и зачисляется в эту «кузницу литературных кадров». Так начинается московский период жизни поэта. О годах учебы в Литинституте бытует немало легенд, связанных в основном с его неоднократными исключениями, как значилось в приказах ректора, «за недостойное поведение» и «нарушение общественного порядка». Его перевели с очного на заочное отделение, а затем и вовсе исключили из института, выселили из общежития, что при строгом паспортном режиме тех лет превращало поэта в бомжа. Но главное, конечно, не эти «скандалы» и не житейские мытарства, а рубцовские стихи, которые появились в московских журналах в сер. 60-х, ставшие вехами не только в его творчестве, но и всей русской поэзии 2-й пол. ХХ в. Журнал «Октябрь» публикует стихи «Звезда полей», «Взбегу на холм и упаду в траву!..», «Русский огонек», «Тихая моя родина!..», которые на фоне «громкой» эстрадной поэзии воспринимались как «тихая лирика». Тогда же, во многом благодаря стихам Рубцова, и возник этот термин. В. Кожинов отмечает: «В моей памяти Н. Рубцов неразрывно связан со своего рода поэтическим кружком, в который он вошел в 1962 году, вскоре после приезда в Москву, в Литературный институт. К кружку этому так или иначе принадлежали С. Куняев, А. Передреев, В. Соколов и ряд более молодых поэтов — Э. Балашов, А. Черевченко, И. Шкляревский и др. Нельзя не подчеркнуть, что речь идет именно о кружке, а не о том, что называют литературной школой, течением и т. п. Правда, позднее сложилось уже собственно литературное явление, которое получило в критике название или, вернее, прозвание — “тихая лирика”. Более того, течение это, вместе с глубоко родственной ему и тесно связанной с ним школой прозаиков, прозванных тогдашней критикой “деревенщиками”, определило целый этап в развитии отечественной литературы». Лето Рубцов обычно проводил в Николе. «Здесь за полтора месяца, — писал он в авг. 1964 поэту А. Яшину, — написал около 40 стихотворений. В основном о природе, есть и неплохие, и есть вроде бы ничего. Но писал по-другому, как мне кажется. Предпочитал использовать слова только духовного, эмоционально-образного содержания, которые звучали до нас сотни лет и столько же будут жить после нас». Среди этих стихотворений «Тихая моя родина», посвященное В. Белову: «Тихая моя родина! // Ивы, река, соловьи… // Мать моя здесь похоронена // В детские годы мои…» 1966—67 Рубцов проводит в странствиях: Вологда — Барнаул — Москва — Хабаровск — Волго-Балтийский канал — Вологда. Принимает участие в обычных для того времени писательских поездках, выступлениях в городских и сельских клубах, домах культуры. Вологодский поэт А. Романов так описывает публичные выступления Рубцова: «Николай Рубцов стихи читал прекрасно. Встанет перед людьми прямо, прищурится зорко и начнет вздымать слово за слово: “Взбегу на холмы и упаду в траву…” Не раз я слышал из уст автора эти великие “Видения на холме”, и всегда охватывала дрожь восторга от силы слов и боль от мучений и невзгод Родины. А потом — “Меж болотных стволов красовался восток огнеликий”, — и воображение мое уносилось вместе с журавлиным клином в щемящую синеву родного горизонта. А затем — “Я уеду из этой деревни”, — и мне приходилось прикрываться ладонью, чтобы люди, сидевшие в зале, не заметили моих невольных слез… Вот какими были выступления Николая Рубцова!» Летом 1967 вышла книга Рубцова «Звезда полей», ставшая звездным часом поэта, как отмечал однокурсник Рубцова, поэт А. Чечетин, «словно из других галактик». Так оно и было. Имя этой «галактики» — Россия. «В отличие от многих молодых стихотворцев, — отмечал М. Лобанов, — которые с легкостью необыкновенной к месту и не к месту рифмуют слово “Россия”, Николай Рубцов говорит о самом дорогом для него сдержанно, со скрытой и оттого более заразительной эмоциональностью. Между прочим, патриотизм, вернее, глубина его непосредственно связана в литературе с качеством выражения его, с мерою вклада в культурную сокровищницу народа. Одни напыщенные восклицания еще не означают святой любви, не дают и согражданам права гордиться ими как творческой ценностью. Любое поэтическое слово, пусть само скромное, но выношенное в душе, облеченное в свое “видение”, неповторимое именно выразительностью личной связи с “общим”, — такое слово находит отклик». Ранней весной 1968 исполнилась давнишняя мечта Рубцова: он побывал на родине С. Есенина — с. Константиново. Осенью гостит в д. Тимониха — у В. Белова. В Тимонихе написана лесная сказка-поэма «Разбойная Ляля». Закончились годы скитаний. Рубцов сначала получил в Вологде комнату в общежитии, а затем и однокомнатную квартиру. Казалось, что налаживается и его личная жизнь… В 1969 вышла третья книга Рубцова «Душа хранит», в 1970 четвертая — «Сосен шум». Появились публикации в «Нашем современнике», «Молодой гвардии». К этому времени относятся стихотворения «До конца» («До конца, // До тихого креста // Пусть душа // Останется чиста!»), «Вологодский пейзаж» («Живу вблизи пустого храма…»), «У церковных берез», «Скачет ли свадьба…», «Под ветвями больничных берез», «Конец» («Смерть приближалась, приближалась…»), свидетельствующие о глубоких философских раздумьях поэта. В 1970 написаны роковые строки: «Я умру в крещенские морозы. // Я умру, когда трещат березы…» Трагедия произошла 19 января 1971 — в крещенские морозы. Вологодский исследователь В. Бараков отмечает: «Совершенно христианское видение жизни можно обнаружить не только в программных стихотворениях Рубцова («Философские стихи», «Старая дорога», «Русский огонек», «До конца» и др.), но и в обычных, рядовых стихах». Слава Рубцова оказалась посмертной. «Особенно удивительно, — отмечал В. Кожинов, — не сам по себе стремительный рост славы поэта, а тот факт, что росла она как бы стихийно, по сути дела без участия средств массовой информации — словно движимая не зависящей от людей природной силой». В этом смысле, по степени всенародного признания, Рубцова можно сравнить только с В. Шукшиным. Но славе своей Шукшин все-таки во многом обязан не замечательным рассказам о русских «чудиках», не сатирической сказке «До третьих петухов», а кино, своему актерскому и режиссерскому дарованию. Рубцов завоевал признание не благодаря, а вопреки всем СМИ, включая телевидение и кино. На родине поэта воздвигнуты 2 памятника — в 1985 в Тотьме, в 1998 в Вологде. В 1975 одна из центральных улиц Вологды названа именем поэта. В 1997 учреждена всероссийская литературная премия «Звезда полей» имени Николая Рубцова. Песни на его стихи стали одними из самых популярных. В русской поэзии, наряду с пушкинианой и есенианой появилась и рубцовиана — десятки стихов, посвященных памяти Рубцова, среди которых стихи Г. Горбовского, С. Куняева, А. Передреева, В. Коротаева, Н. Старшинова, О. Фокиной и мн. др. поэтов. Его книги продолжали издаваться после 1991 при полной коммерциализации книжного рынка, когда годами не выходило ни одного поэтического издания. В 1998—99 вышло 5 изданий Рубцова: «Вологодская трагедия», «Улетели листья», «Последняя осень», «Звезда полей», «Собрание сочинений» в 3 томах. Сборник «Последняя осень» в течение года выдержал 3 переиздания. В 2001 в серии «ЖЗЛ» вышла книга Н. Коняева «Николай Рубцов». Все это говорит о том, что поэзия Рубцова оказалась востребованной, в ней люди нашли созвучие своим мыслям и чувствам. В России к. XX в., когда на нее «со всех сторон нагрянули они, иных времен татары и монголы», Рубцов выразил самые заветные чувства и мысли русского народа. На его могиле в Вологде начертаны строки из «Видения на холме», звучащие как напутствие, как завет России XXI в., России 3-го тысячелетия: «Россия, Русь! Храни себя, храни!» Калугин В. Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа.
Рубцов Николай Михайлович (1936 - 1971), поэт. Родился в селе Емецк Архангельской области, рано остался сиротой: детские годы прошли на Вологодчине в Никольском детдоме. Вологодская "малая родина" дала ему главную тему будущего творчества - "старинную русскую самобытность", стала центром его жизни, "землей... священной", где он чувствовал себя "и живым, и смертным". Проходит армейскую службу на Северном флоте, затем живет в Ленинграде - рабочим, в Москве - студентом Литературного института им. М.Горького, совершает поездку в Сибирь. В 1962 он поступил в Литературный институт и познакомился с В.Соколовым, С.Куняевым, В.Кожиновым и другими литераторами, чье дружеско участие не раз помогало ему и в творчестве, и в дела по изданию своих стихов. Первая книга стихов "Лирика" вышла в 1965 Архангельске. Затем были изданы поэтические сбор ники "Звезда полей" (1967), "Душа хранит" (19691 "Сосен шум" (1970). Готовившиеся к печати "Зеленые цветы" появились после смерти поэта, который трагически погиб в ночь на 19 января 1971. После смерти Н.Рубцова были опубликованы его сборники: "Последний пароход"(1973), "Избранная лирика" (1974), "Стихотворения" (1977). О своей поэзии сам Николай Рубцов написал: Я переписывать не стану Использованы материалы кн. Русские писатели и поэты. Краткий биографический словарь. Москва, 2000.
ПОСЛЕДНИЙ ПАРОХОД(Отрывок) Памяти А. Яшина ...Мы сразу стали тише и взрослей.
Могила и надгробный памятник поэту на городском кладбище;
Рубцов Николай Михайлович [3.1.1936, с.Емецк Архангельской обл. — 19.1.1971, Вологда] — поэт. Предки Рубцова были крестьянами, оказавшимися в годы коллективизации в Вологде. Гонимые нуждой, они поселились в Емецке. Дом, где прошло самое раннее детство будущего поэта, стоял на старинном архангельском тракте. Здесь семья Рубцовых прожила всего лишь около года, переехав сначала в Няндому, а затем в Вологду. В годы Великой Отечественной войны Рубцов осиротел. В 1942 умерла мать, а перед тем — две его маленькие сестры. В семье было еще двое детей — их разобрали родственники. Отец с 1942 по 1944 находился на фронте, больше о нем сведений не было. В 1943 Рубцов живет в детдоме, в с. Никольском Тотемского р-на. Учился он очень хорошо, получал грамоты, подарки. Но приносило страдание страшное одиночество. На всю жизнь осталось яркое, незабываемое воспоминание — одна воспитательница ласково погладила его по голове. В 1950 Рубцов уехал поступать в мореходное училище в Ригу, но не был принят, т.к. ему еще не исполнилось 15 лет; поступил в Тотемский лесотехнический техникум. Получив паспорт, устроился в Архангельске подручным кочегара на тральщике. Начинает писать стихи. Почти ничего из ранних опытов не сохранилось. В сент. 1953 приезжает в г.Кировск (Мурманская обл.), учится в горном техникуме; в 1955 приезжает в Ленинград. Отсюда был призван на военную службу во флот. В это время начинает относиться к сочинительству более серьезно. Во время военной службы в Североморске (1955-56) стал печататься в газете «На страже Заполярья» и в альманахе «Полярное сияние». Однако стремление походить на литератора-профессионала даже и тогда, когда поступил позднее в Литературный институт, давалось ему с трудом. По натуре Рубцов был бродягой. В 1960 он работает на Кировском заводе в Ленинграде, начинает заниматься в литобъединении «Нарвская застава». В 1961, когда вышел коллективный сборник «Первая плавка», где были помещены и его стихи, стал более уверенно выступать в аудиториях, в домах культуры, в общежитиях. Но образ жизни Рубцов вел беспорядочный, богемный. В 1962 с помощью поэта Б.Тайгина выпустил свою первую машинописную книжку «Волны и скалы». Дружит с Глебом Горбовским. В авг. 1962 Рубцов сдал вступительные экзамены в московский Литературный институт им. А.М.Горького. Женится на Г.М.Меньшиковой, в 1963 родилась дочь. В эти годы Рубцов сближается с такими поэтами, как Владимир Соколов, Станислав Куняев, Анатолий Передреев. К Рубцову приходят и подлинное мастерство, и оригинальность. Судьба, однако, не становится более легкой: за дисциплинарные нарушения Рубцова отчисляют из института, позднее он все же восстанавливается в нем. В 1963-64 Рубцов создает такие поэтические жемчужины, как «Тихая моя родина...», «Звезда полей», «Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны...» и другие. Дипломной работой Рубцова в Литературном институте становится знаменитая впоследствии книга «Звезда полей» (1967). В те годы; когда выступил Рубцов, начинались жаркие споры — и на страницах печати, и в читательских аудиториях — о «деревенской» и «городской» поэзии, о лирике «тихой» и «громкой». Рубцов, с его негромким поэтическим голосом и проникновенными одухотворенными пейзажными мотивами, быстро и без особых объяснений критика причислила к «деревенщикам», хотя деревни и деревенской жизни он не знал, а был, скорее, человеком городским, даже люмпеном. Но что-то прорастало в его стихи из обрубленных и, казалось бы, забытых его семейных крестьянских корней. Именно оттуда у него такая нежная, преданная и неизбывная любовь к тому Есенину, который был певцом русского поля, реки и неба. Рубцов, не подражая Есенину, всей своей поэтической душой ласкал Русскую землю. Такого восторженно-тихого взгляда русская природа после Есенина уже не чувствовала на себе. То был поистине прощальный поцелуй русской Музы — тихий и горестный, но не надрывный, как часто бывало у Есенина. Да и самый ритм стиха у Рубцова всегда приглушен, размыт, словно все ударные звуки куда-то исчезли, уступив место плавной и тихой мелодии, струящейся, как вода, меж редко расставленных слов: «Высокий дуб. Глубокая вода. / Спокойные кругом ложатся тени. / И тихо так, как будто никогда / Природа здесь не знала потрясений!» («Ночь на родине»). Р. совсем не употребляет красок, цветовые эпитеты казались ему, по-видимому, тяжелыми, и он работал легкой светописью — у него в стихах постоянное дрожание и проблескивание световых точек и струй: «Кругом шумит холодная вода, / И все кругом расплывчато и мглисто. / Незримый ветер, словно в невода, / Со всех сторон затягивает листья...» («А между прочим...»). Родной ему Русский Север, с его белыми ночами и зыблющимися прозрачными зорями, очень способствовал этому своеобразному поэтическому импрессионизму, характерному не только для его пейзажей, но и для лирики переживаний, где мерцание чувства и мелодическое колебание психологического рисунка, лишенного твердых очертаний, завораживает. Стихи Рубцова возникали из душевной глубины, они зарождались в лесах и полях, подобно облакам, медлительно проплывавшим в небесах истово любимой им России — Руси: «И откуда берется такое, / Что на ветках мерцает роса / И над родиной, полной покоя, / Так светлы по ночам небеса!» («Чудный месяц...»). Судьба Рубцова сложилась так, что он, как когда-то Г.Сковорода и В.Хлебников, почти всю жизнь не имея угла, скитался по стране, от села к селу, от деревни к хутору, просясь на ночлег, а то и располагаясь в стоге сена где-нибудь в поле под звездами. Живя в заброшенных деревнях или ночуя в поле, он всегда был ближе к Богу, рядом с Богом, чем любимый им Есенин. Божье имя, при всей своей тяжкой жизни, он ни разу не произнес всуе, а в развалившиеся по безбожному времени церквушки и часовенки заходил с благоговением. Вряд ли он знал молитвы — некому было обучить, но в его лироэпических стихах широкого национального размаха, например в «Видении на холме» (1962), таится и едва ли не выходит наружу почти литургическое начало: «Россия, Русь — / Куда я ни взгляну! / За все твои страдания и битвы / Люблю твою, Россия, старину, / Твои леса, погосты и молитвы...» Многократно обсуждавшаяся в годы становления и краткого расцвета Рубцова коллизия «город — деревня» вряд ли, как теперь видно, имела столь уж прямое отношение к автору «Звезды полей». В бытийном смысле Рубцов не только конец деревни видел, а почувствовал возможный предел всего и всему, апокалипсичность всей эпохи. Вот почему в своих странствиях он так упорно искал островки неисчезнувшей земной тишины и чаще всего находил их в заброшенных деревнях: «Прощальной дымкою повиты / Старушки избы над рекой. / Незабываемые виды! / Незабываемый покой!» («В святой обители...»). Рубцов, можно сказать, был поэтом последних островков разламывавшейся на части и уже погружавшейся в пучину земной Атлантиды. Он воспевал клочок земли, омываемый уже смертными водами, прославлял деревцо, травинку, прямой солнечный луч, не взметенный реактивным ревом. Его заслуга как поэта состояла в том, что он славил и воспевал эти последние (по внутреннему поэтическому ощущению) минуты человеческого тихого счастья у некоей грозной черты — накануне, возможно, гибели всех людей: от войны ли, от мора, от вселенской ли катастрофы. Самые основы рубцовского эмоционального, интеллектуального и поэтического мира пронизывала почти незатихающая и очень редко уходившая из его стихов боль то была, помимо, так сказать, «всемирной», «онтологической», еще и боль личного сиротства, он был из «подранков», оставленных своим безжалостным временем. Но Рубцов неизменно противопоставлял этому трагедийному ощущению внутреннюю мужественность своей души, которая подкреплялась выношенным убеждением в прочности и даже логически необъяснимой, но интуитивно угадываемой неколебимости русской национальной тверди. Именно этим объясняется его постоянный и все углублявшийся интерес к истории страны («Видение на холме», «О Московском Кремле» и др.). В своих пейзажах, проникнутых чувством исторического времени, Рубцов находил прежде всего устойчивые, пусть и сглаженные природно-национальные и — принципиально — по его представлениям, неразрушимые основания. Рубцовская деревня — это широкое понятие: оно лишено, как правило, топографической прикрепленности, она — Родина-мать в глубинном и возвышенном значении этого слова. Рубцов-сирота признал матерью всю свою родную землю, со всеми ее, по его выражению, «окрестностями» — деревенскими и городскими в равной мере. Рубцов был убит в момент ссоры близкой ему женщиной. Слава шла за ним медленно и благословила его уже после смерти. В 1985 в Тотьме был открыт памятник поэту. А.И.Павловский Использованы материалы кн.: Русская литература XX века. Прозаики, поэты, драматурги. Биобиблиографический словарь. Том 3. П - Я. с. 232-235.
Далее читайте:Валентин СОРОКИН. Крест поэта. Глава Гонимая душа. Николай ЧЕПУРНЫХ. «И счастлив я, пока на свете белом горит, горит звезда моих полей…» Дмитрий ЕРМАКОВ. О любви. Вячеслав БЕЛКОВ. Звездный год Николая Рубцова Русские писатели и поэты (биографический справочник). Сочинения:Волны и скалы / издатель и сост. Б.И.Тайгин. СПб., 1974. (репринт машинописного экземпляра); Душа хранит. Архангельск, 1969; Лирика. М., 1984; Сосен шум: Стихи. М., 1970; Зеленые цветы: Стихи. М., 1971; Последний пароход: Стихи / Вступ. ст. С. Викулова. М., 1973; Избранная лирика / Сост. и предисл. В. Оботурова. Вологда, 1974; Стихотворения. М., 1977; Избранное / Сост. С. Викулов, В. Оботуров. Вступ. ст. С. Викулова. М., 1982; Стихотворения / Предисл. В. Кожинова. М., 1983; Подорожники: Стихи / Сост. и предисл. В. Коротаева. М., 1985; Стихи / Сост. и предисл. В. Кожинова. М., 1986; Видения на холме: Стихи, переводы, проза, письма / Вступ. ст. и сост. В. Коротаева. М., 1990; «Мурманский стан» Николая Рубцова: Стихи. 1991; Россия, Русь! Храни себя, храни! Стихи, переводы, воспоминания, проза, письма / Вступ. ст. и сост. В. Коротаева / Вологда, 1991; Россия, Русь, храни себя… Стихи. Повесть о поэте. М., 1992; Русский огонек: Стихи, переводы, воспоминания, проза, письма. В 2 т. / Предисл. В. Коротаева. Вологда, 1994; Вологодская трагедия: Стихотворения. Письма. Воспоминания. Повесть Н. Коняева «Путник на краю поля» (Книга о жизни, смерти и бессмертии Николая Рубцова) / Сост. Н. Коняев. М., 1998; Звезда полей: стихи. М., 1967; Звезда полей. Собр. соч. в одном томе / Сост., подг. текстов, приложения и коммент. Л. А. Мелкова, Н. Л. Мелковой. М., 1999; Последняя осень: Стихотворения, письма, воспоминания современников / Сост. В. Калугин. М., 1999; Собр. соч.: В 3 т. М., 1999. Литература:Коняев Н. Николай Рубцов. М., 2001. (ЖЗЛ); Викулов С. О Николае Рубцове и его стихах // Рубцов Н. Последний пароход. М., 1973; Венок Рубцову. Стихотворение. Отрывки из статей, выступлений и книг писателя. Сургут, 2001; Кожинов В. В. Николай Рубцов. М., 1975; Кожинов В. О Николае Рубцове // Рубцов Н. Стихи. М., 1986; Старичкова Н. Наедине с Рубцовым. Вологда, 2001; Павловский А. Время и родина в творчестве Н.Рубцова // Русская литература. 1986. №2; Коротаев В. Вступительная статья // Рубцов Н. Видение на холме: Стихи, переводы, проза, письма. М., 1990; Воспоминания о Н. Рубцове. Вологда, 1994. Лобанов М. П. Сила благодатная // Лобанов М. Внутреннее и внешнее. Литературные заметки. М., 1973 (впервые: «Молодая гвардия», 1972); Селезнев Ю. И. Мысль чувствующая и живая. М., 1982 (Впервые: «Наш современник», 1977); Павловский А. И. Время и родина в творчестве Н. Рубцова // Русская литература. 1986. № 2; Воспоминания // Русский огонек. Т. 2. Вологда, 1994; Воспоминания // Рубцов Н. Последняя осень. М., 1999; Бараков В. Заметки и размышления о поэзии Рубцова. Вологда, 1995; Белков В. Первые итоги (Из жизни Николая Рубцова). Вологда, 1999; Астафьев В. Затеси. Из тетради о Николае Рубцове // Новый мир. 2000. № 2; Коняев Н. Николай Рубцов. М., 2001. Серия «ЖЗЛ».
|
|
ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ |
|
ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,Редактор Вячеслав РумянцевПри цитировании давайте ссылку на ХРОНОС |
