Михаил V Калафат
       > НА ГЛАВНУЮ > БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ > УКАЗАТЕЛЬ М >

ссылка на XPOHOC

Михаил V Калафат

?-1042

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ


XPOHOC
ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ
ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ
ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ
СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА
ЭТНОНИМЫ
РЕЛИГИИ МИРА
СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ
МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ
КАРТА САЙТА
АВТОРЫ ХРОНОСА

ХРОНОС:
В Фейсбуке
ВКонтакте
В ЖЖ
Twitter
Форум
Личный блог

Родственные проекты:
РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ
ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА
ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ
ПРАВИТЕЛИ МИРА
ВОЙНА 1812 ГОДА
ПЕРВАЯ МИРОВАЯ
СЛАВЯНСТВО
ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ
АПСУАРА
РУССКОЕ ПОЛЕ
ХРОНОС. Всемирная история в интернете

Михаил V Калафат

Михаил V Калафат — византийский император в 1041-1042 гг., племянник Михаила IV, усыновленный императрицей Зоей. Прозвище Калафат («конопатчик») происходит от профессии его отца Стефана. Был болен эпилепсией. Враждебно относился к своей родне, оскопил многих своих родичей, как мальчиков, так и зрелых мужей. Попытался отстранить от власти императрицу Зою и был свергнут с престола 21 апреля 1042 г. в результате народного восстания, затем ослеплен и вскоре умер на о. Самос.

Византийский словарь: в 2 т. / [ сост. Общ. Ред. К.А. Филатова]. СПб.: Амфора. ТИД Амфора: РХГА: Издательство Олега Абышко, 2011, т. 2, с.63.


Существо пестрое, с душой многообразной и непостоянной

Михаил V Калафат  Византийский император в 1041—1042 гг.

По отцовской линии Михаил принадлежал к совершенно незначительному роду: его отец Стефан конопатил корабли и обмазывал их смолой перед спуском на воду. Однако по матери он приходился племянником императору Михаилу IV, и это определило его судьбу. Когда стало очевидно, что император болен смертельным недугом, его братья-евнухи, обеспокоенные, как бы с его кончиной власть не выскользнула из их рук, уговорили Михаила даровать племяннику титул кесаря. Точно так же они убедили императрицу Зою усыновить его и признать своим наследником. Впрочем, вознесшись так высоко, Михаил поначалу вовсе не имел того значения, на которое мог рассчитывать. Его дядя-император никогда не обращался с ним, как с кесарем, не оказывал ему никакого предпочтения, не воздавал даже положенных почестей и только что не лишал его титула. По натуре своей кесарь Михаил был очень скрытен и до поры до времени искусно прятал под маской благомыслия свой дурной нрав. Ни к кому из благодетелей он не испытывал благодарности, а только ждал возможности ополчиться на весь свой род (Пселл: «Михаил Четвертый»; 23— 24, 26, 28).

Став императором, Михаил вполне показал свое истинное лицо. По словам Пселла, в жизни этот государь был существом пестрым, с душой многообразной и непостоянной, его речь была не в ладах с сердцем, на уме он всегда имел одно, а на устах другое. Ко многим, ему ненавистным, он обращался с дружественными речами и клялся торжественно, что сердечно любит их и наслаждается их обществом. Часто вечером сажал он за свой стол и пил из одного кубка с теми, кого уже наутро собирался подвергнуть жестоким наказаниям. Понятие родства, более того — сама кровная близость казались ему детскими игрушками, и его ничуть не тронуло бы, если бы всех его родственников накрыло одной волной. Если ему не везло, он вел себя и разговаривал по-рабски малодушно и проявлял всю низменность натуры, но стоило удаче хоть на миг ему улыбнуться, как он немедленно прекращал лицедейство , сбрасывал притворную маску, переполнялся ненавистью и одни из своих злых замыслов приводил в исполнение тотчас, другие приберегал на будущее. Был он изменчив, находился во власти гнева, и любой пустяк вызывал в нем припадки раздражения и злобы. Первым делом он отстранил от дел и сослал дядю Иоанна Орфанотрофа, наиболее способного к управлению, и возвысил другого дядю — Константина. А затем принялся искоренять весь свой род. Bcex своих родственников — а в большинстве случаев были это бородатые мужи во цвете лет и отцы семейств, занимавшие высшие должности, — он велел лишить детородных членов и в таком виде, полумертвых, оставил доживать свои дни. Императрицу, свою приемную мать, он возненавидел еще раньше, когда получил императорскую власть, а за то, что некогда называл ее госпожой, готов был сейчас откусить себе язык и выплюнуть его изо рта. Сначала он отталкивал и отдалял ее от себя, перестал делиться с нею своими планами, не позволял ей брать даже малой толики из царских сокровищ, всячески унижал и, можно сказать, выставлял ее на посмешище Он держал ее в осаде, как врага, окружил позорной стражей, расположил к себе ее служанок, выведывал обо всем, что делается на женской половине, и не считался с договорами, которые с ней заключил. Но и этого ему показалось мало, и он обрек ее на худшее из зол: решил изгнать из дворца. Выдумав всякие небылицы, он объявил свою приемную мать отравительницей, представил лжесвидетелей и стал допытываться о том, о чем она понятия не имела, привлек ее к ответу и наказал, как тяжкую преступницу: немедленно посадил на корабль и сослал на остров Принкип. Но и там он продолжал ее преследовать и успокоился только тогда, когда посланные им люди насильно ее постригли в монахи.

Едва повсюду распространился слух о новых бедах императрицы, столица, по свидетельству всех историков, явила собой зрелище всеобщей скорби. Не только мастеровой люд, но даже союзники и иностранцы-наемники не могли обуздать своего гнева, и все готовы были пожертвовать жизнью ради императрицы. Что же до рыночного люда, то он распоясался и пришел в возбуждение, готовый отплатить насильнику насилием. Весь народ поднялся против тирана. Сначала они по группам и поотрядно построились к битве, а потом, на третий день, целым войском ринулись к дворцу, чтобы спалить его. Между тем в столицу доставили императрицу. Но когда ее вывели на верхнюю площадку ипподрома и показали народу, думая смирить его, тот взбунтовался еще больше. Вечером 20 апреля 1042 г. толпа доставила в Софию младшую сестру Зои, Феодору, и провозгласила ее императрицей. Патриах Алексий Студит немедленно короновал ее. О случившемся донесли Михаилу, и он, опасаясь, как бы неожиданно нагрянувшая толпа не схватила его в самом дворце, бежал вместе с дядей Константином в Студийский монастырь. Феодора, приняв власть, отправила следом отряд стражников. Обоих беглецов оттащили от алтаря и при всем народе ослепили, а затем сослали на острова (Пселл: «Михаил Пятый»; 6, 9, 14-17, 21, 23, 25-26, 32, 37-38, 42,50).

Все монархи мира. Древняя Греция. Древний Рим. Византия. Константин Рыжов. Москва, 2001 г.


Михаил V Калафат (? — ?, имп. в 1041 — 1042)

Михаил V был племянником Михаила IV и Иоанна Орфанотрофа - сыном их сестры и некоего Стефана по кличке «Калафат» - «конопатчик». «Его отец, - писал Михаил Пселл, - происходил из самой захудалой деревни в какой-то глуши, не сеял и ничего не выращивал, ибо не было у него и кусочка земли, не ходил за стадами, не пас овец, не разводил животных и не имел, видимо, никаких средств к жизни... Придя к морю [морская карьера Стефана привела его на пост друнгария флота. - С.Д.], он сделался в корабельном деле очень значительным - леса не рубил, бревен не обтесывал, не прилаживал и не сколачивал, но после того, как это делали другие, тщательно обмазывал судно смолой, и ни один корабль не спущен был на воду, пока он не подал к тому знак своим искусством.

Видел его и я, но в другом положении, уже баловнем судьбы. Театральное убранство, конь, платье и все прочее нисколько ему не шло и не соответствовало. Как вообразивший себя Гераклом пигмей ни старается уподобиться герою, как ни заворачивается в львиную шкуру и не пыхтит над палицей, все равно его можно легко распознать по виду...» [53, с. 43] Может быть, автор столь убийственной характеристики немного и преувеличил, но все-таки портрет отца Михаила дает неплохое представление о том, какие люди получали доступ к самым верхним эшелонам власти в Византии XI столетия - увы, участь всех империй времен смуты.

Иоанн Орфанотроф, опасаясь, что со смертью больного Михаила IV его положению при дворе придет конец, уговорил Зою усыновить Михаила, которому досталось отцовское прозвище «Калафат», и даровать ему кесарский венец, т.е., по византийским канонам, признать его наследником престола. Новоиспеченный кесарь рассыпался в изъявлениях признательности перед августой и Иоанном.

Став императором после смерти Пафлагона (говорили, что во время церемонии коронации случилось неблагоприятное знамение - не выдержав духоты в храме и тяжести усыпанной драгоценными камнями царской одежды, Калафат упал в обморок), Михаил V возвратил из ссылки всех пострадавших аристократов, в том числе и прославленного Маниака. Иоанна Орфанотрофа, которого втайне ненавидел, Калафат вместо благодарности сместил и подверг опале. Место фаворита занял другой дядя императора - евнух Константин, получивший титул новелисима. И если Орфанотроф хоть как-то удерживал чиновников в рамках приличия, то с его падением их казнокрадство и насилие приняло угрожающие масштабы. Жестокий и бесстыдный Калафат тем временем «ополчился на весь свой род и хотел извести тех, кто ему благоволил и помог получить титул [кесаря]. Он свирепствовал против царицы, из дядьев одних убивал, а других отправлял в изгнание» (Пселл, [53, с. 43]). Наказанием, которому василевс подвергал провинившихся направо и налево, было оскопление. Без стеснения применял он эту страшную операцию даже к седобородым отцам семейств. Пселл пишет, что был этот император «существом пестрым, с душой многообразной и непостоянной... на уме он имел одно, а на устах другое, и ко многим, ему ненавистным, обращался с дружелюбными речами и клялся торжественно, что сердечно любит их и наслаждается их обществом. Часто вечером сажал он за свой стол и пил из одного кубка с теми, кого уже наутро собирался подвергнуть жестоким наказаниям. Понятие родства, более того - сама кровная близость казались ему детскими игрушками, и его ничуть не тронуло бы, если бы всех его родственников накрыло одной волной... Взвалив на себя бремя единодержавной власти, этот странный муж никаких разумных мер для государства не придумал, но сразу стал своевольно все переставлять и перетасовывать; никого из людей вельможных не одаривал лаской взора или души, а только устрашал всех грозными речами. Подданных он хотел сделать беспрекословно послушными, большинство вельмож лишить принадлежащей им власти, а народу дать свободу, чтобы стражу его составило не малое число избранных, а многочисленная толпа. Охрану своей персоны он передал купленным им раньше скифским юношам - все это были евнухи, знавшие, чего ему от них надо, и пригодные к службе, которую он от них требовал; он смело мог положиться на их преданность, особенно после того, как удостоил их высоких титулов. Одни из них его охраняли, другие исполняли иные приказы» [53, с. 54, 55, 57].

Богатые столичные граждане, вольготно жившие в условиях коррупции и отсутствия контроля со стороны государства (Пселл прямо называет их - «избранный городской люд, люди с рынка и ремесленники»), устроили императору торжественную встречу - во время выхода последнего в храм св. Софии они устлали путь его коня шелком и радостно приветствовали. Михаил

Калафат возгордился. Решив, что время настало, он задумал избавиться от тяготивших его формальных обязанностей по отношению к Зое, которую ненавидел, «а за то, что некогда назвал ее госпожой, готов был ... откусить себе язык и выплюнуть его изо рта» (Пселл, [53, с. 57]). Утром 19 апреля ее посадили на корабль и выслали подальше от столицы, на Принцевы острова, а там постригли.

Получив от своих приспешников волосы августы - знак ее отречения от мирской жизни, - василевс почувствовал себя победителем. И зря: когда столичный эпарх начал читать горожанам хрисовул о низложении Зои, народ поднял шум. Послышались выкрики: «Не желаем Калафата-ставропата (крест поправшего) императором! Хотим законную нашу наследницу, матушку Зою!» - и далее совсем уже грозное: «Сокрушим кости Калафату!» Под градом камней эпарх бежал в св. Софию.

Михаил Пселл, свидетель и участник тех событий, оставил блестящее описание этого, пожалуй, крупнейшего после «Ники» городского восстания:

«Император предавался удовольствиям и был полон высокомерия, а весь город - я имею в виду людей всякого рода, состояния и возраста, - будто распалась гармония его тела, приходил по частям в брожение, волновался, и не осталось в нем никого, кто бы не выражал недовольства сначала сквозь зубы, но, тая в душе замыслы куда более опасные, не дал бы в конце концов волю языку. Когда повсюду распространился слух о новых бедах императрицы, город явил собой зрелище всеобщей скорби; как в дни великих и всеобщих потрясений все пребывают в печали и, не в силах прийти в себя, вспоминают о пережитых бедах и ожидают новых, так и тогда страшное отчаяние и неутешное горе вселилось во все души, и уже на другой день никто не сдерживал язык - ни люди вельможные, ни служители алтаря, ни даже родственники и домочадцы императора. Проникся великой отвагой мастеровой люд, и даже союзники и иностранцы - я имею в виду тавроскифов и некоторых других, которых цари держат при себе [этерия. - С.Д.], - не могли обуздать своего гнева; все готовы были пожертвовать жизнью за царицу.

XXVI 1). Что же до рыночного народа, то он распоясался и пришел в возбуждение, готовый отплатить насильнику насилием. А женское племя... но как я расскажу о нем тем, кто не наблюдал этого своими собственными глазами? Я сам видел, как многие из тех, кто никогда не покидал женских покоев, бежали по улицам, кричали, били себя в грудь и горестно оплакивали страдания царицы или носились, как менады, и, составив против преступного царя изрядное войско, кричали: «Где ты, наша единственная, душой благородная и лицом прекрасная? Где ты, одна из всех достойная всего племени госпожа, царства законная наследница, у которой и отец - царь, и дед, и деда родитель? Как мог безродный поднять руку на благородную и против нее замыслить такое, чего ни одна душа и представить себе не может?» Так они говорили и ринулись ко дворцу, чтобы спалить его, и ничто уже не могло их остановить, ибо весь народ поднялся против тирана. Сначала они по группам и поотрядно построились к битве, а потом со всем городом целым войском двинулись на царя.

XXVII. Вооружены были все. Одни сжимали в руках секиры, другие потрясали тяжелыми железными топорами, третьи несли луки и копья, простой же народ бежал беспорядочной толпой с большими камнями за пазухой или в руках. В тот день я стоял перед входом во дворец (издавна служа царским секретарем, я незадолго до того был посвящен в таинство царского приема). Итак, я находился в тот момент в наружной галерее и диктовал секретные документы. Вдруг до нас донесся гул, будто от конского топота, вселивший страх во многие души, а затем явился человек с известием, что весь народ взбунтовался против царя и, как по мановению чьей-то руки, объединился в одном желании. Все происходящее казалось тогда многим чем-то неожиданным и невероятным, но благодаря виденному и слышанному мной ранее я понял, что искра разгорелась костром, гасить который нужно целыми реками и потоками воды, и, сразу оседлав коня, поскакал через город и своими глазами видел то, во что теперь и сам верю с трудом.

XXVIII. Людей словно обуяла какая-то высшая сила, никто не остался в прежнем состоянии: все носились, как бешеные, их руки налились силой, глаза метали молнии и светились неистовством, мышцы тела окрепли, ни один человек не желал, да и не мог настроить себя на благочинный лад и отказаться от своих намерений.

XXIX. Решено было прежде всего двинуться к царским родичам и разрушить их красивые и роскошные дома. Немедля приступив к делу, толпа разом бросилась на приступ, и дома рухнули... Разрушили же большинство зданий не руки цветущих и зрелых мужчин, а девицы и всякая детвора обоего пола, утварь же получал тот, кто первый схватит. Разрушитель спокойно взваливал на себя то, что разрушил или сломал, выставлял этот скарб на рынке и не торговался о цене.

XXX. Такое творилось в городе, так быстро переменился его обычный облик. Царь в то время находился во дворце и сначала не проявлял никакого беспокойства по поводу происходящего: подавить восстание граждан он намеревался без пролития крови. Но когда начался открытый бунт, народ построился по отрядам и составил значительное войско, он пришел в страшное волнение и, оказавшись как бы в засаде, не знал, что и делать: выйти опасался, но осады боялся еще больше, союзных отрядов во дворце у него не было, послать за ними тоже было нельзя; что касается вскормленных во дворце наемников, то часть их колебалась и уже беспрекословно не слушалась его приказов, а часть взбунтовалась, покинула его и присоединилась к толпе.

XXXI. В это время к уже отчаявшемуся было царю явился на помощь но-велисим. Когда начался бунт, его во дворце не было; узнав о случившемся и опасаясь беды, он сначала заперся в своем доме и не показывался из него, боясь, что у входа толпа не отпустит его живым, если он выйдет, но потом новелисим вооружил всех слуг и домочадцев (сам он при этом не надел и панциря), и они, незаметно покинув убежище, с быстротой молнии помчались по городу с кинжалами в руках, готовые уложить на месте каждого, кто встанет на их пути. Пробежав таким образом весь город, они забарабанили в дворцовые ворота и явились, чтобы помочь императору. Тот принял их с радостью и только что не расцеловал дядю, решившегося умереть вместе с ним. И вот они решают немедленно вернуть из ссылки царицу, из-за которой

взбунтовалась толпа и разразилась битва, а самим спешно превратить дворцовых людей в копейщиков и пращников и выстроить их против тех, кто бесстыдно рвался на приступ. Устроившись в укрытиях, те принялись метать сверху камни и копья, многих убили и разорвали тесный строй нападающих, но восставшие, разобравшись в чем дело, снова обрели силу духа и встали теснее прежнего.

XXXII. Между тем во дворец доставили императрицу; она, однако, не столько радовалась тому, как с ней распорядился Всевышний, сколько ждала еще худших бед от мерзкого царя. Поэтому-то она и не воспользовалась удобным случаем, не попрекнула тирана за свои страдания, обличия не изменила, но посочувствовала ему и пролила слезы о его судьбе. Михаил же, вместо того чтобы переменить ей одежды и облечь ее в пурпурное платье, потребовал ручательств, что не станет она жить по-другому, когда уляжется буря, и смирится с уготованной ей участью. Царица все обещала, и перед лицом грозящей беды заключили они между собой союз. И тогда они вывели ее на самую высокую площадку Великого театра и показали взбунтовавшемуся народу, ибо думали, что смирят бурю его гнева, если вернут ему его госпожу. Но одни так и не успели увидеть ту, которую им показывали, а другие, хотя и узнали ее, еще больше возненавидели тирана, который и в гуще бед не освободил своего сердца от злонравия и свирепости [так как Зоя, по-видимому, еще была одета в монашеское платье, что вызвало у народа мысль о неискренности действий Михаила и что возвращение Зои лишь на скорую руку состряпанный спектакль, дабы успокоить восставших, а после с ними расправиться. - С.Д.].

XXXIII. После этого битва вспыхнула с новой силой» [53, с. 60 - 63].

Значительную роль в восстании сыграл патриарх Алексей Студит, потребовавший от синклита лишить негодного государя трона, а затем короновавший доставленную из монастыря Феодору - за день до того, как Зою вернули из ссылки (20 апреля). Восставшие приветствовали провозглашение Феодоры, причем, по словам Пселла, на ее сторону встал не только простой народ, но и «лучшие люди» и «все тогда отвернулись от тирана [Михаила V. - С.Д.] и в славословиях стали провозглашать Феодору царицей» [53, с. 64].

Император и новелисим бежали из дворца, захваченного и разграбленного чернью, в Студийский монастырь и там пытались найти убежище в церкви, но их буквально оторвали от алтаря, выволокли на улицу и ослепили, на чем настояла Феодора. Константин при этом держался с возможным мужеством, Калафат, напротив, обезумел от страха и, вопя, умолял о сострадании, обращаясь к злой и насмешливой толпе.

Год смерти Михаила V, которого Константин IX Мономах сослал на Хиос, неизвестен.

Примечания

1) Здесь и далее по тексту римскими цифрами указана нумерация глав издания.

Использованы материалы кн.: Дашков С.Б. Императоры Византии. М., 1997, с. 210-214.


Далее читайте:

Византия (краткая справка).

Хронологические таблицы и по векам - | IV | V | VI | VII | VIII | IX | X | XI | XII | XIII | XIV | XV |  

Константинопольские патриархи (биографический справочник).

 

 

 

 

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ



ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС