Иванов Вячеслав Иванович

1866-1949

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

ХРОНОС:

В Фейсбуке

ВКонтакте

В ЖЖ

Twitter

Форум

Личный блог

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Вячеслав Иванович Иванов

Иванов Вячеслав Иванович (16(28).02.1866, Москва - 16.06.1949, Рим) - поэт, мыслитель. Окончив 2 курса историко-филологического ф-та Московского ун-та, Иванов в 1886 г. для продолжения образования уехал в Берлин, где под руководством Т. Моммзена писал диссертацию о системе откупов в Древнем Риме. Вернулся на родину весной 1905 г. жил вначале в Петербурге (устраивая на своей квартире, или «башне», «симнозионы» - приемы для культурной элиты в духе философических пиров древних академий), с осени 1913 г. - в Москве. В 1921-1924 гг. Иванов - проф. Бакинского ун-та. В августе 1924 г. эмигрировал и до конца жизни жил в Италии, практически не принимая участия в общественных и культурных событиях эмиграции и в целом лояльно относясь к советской власти.

В 1926 г. Иванов стал восточным католиком православного обряда, в 1936--1940 гг. Иванов - проф. русского языка и литературы в Папском восточном институте. На большинство современников производил впечатление человека многогранной одаренного, способного говорить практически с каждым собеседником на языке ею специальности. «Вячеслав Великолепный» (выражение Шестова) стал воистину энциклопедией культурных увлечений русского «серебряного века». Стихи Иванов создали ему репутацию с толпа русского символизма - поэта-философа, перу которого принадлежат стихотворения «громкозвучные, тяжеловесные и в одеждах изукрашенные пышно» (Б. К. Зайцев). Поэтическая философия Иванова, за которой стоит его личность «мудреца» и отношение к поэзии как одному из высших способов познания, является разновидностью автокомментария к собственному творчеству.

С начала 1890-х годов Иванов находился под сильным влиянием Ф. Ницше, а также германской мысли: М. Экхарта, философии становления и «органической формы» И. В. Гёте, «магического идеализма» Новалиса, раннеромантической метафизики всеединства, «синтетической оперы» Р. Вагнера. Конец века окрашен интенсивным восприятием идей В. С. Соловьева (с которым познакомился в 1896 г.). Иванов становится также одним из главных русских знатоков античных культов и мистерий («Эллинская религия страдающего бога», 1904—1905; «Дионис и прадионисийство», 1923). Во 2-й половине 1900-х годов Иванов увлекся оккультизмом и теософией, гностическими и манихейскими учениями, а также пытался осуществить проповедуемую им идею эротико-мистического коллективизма. После переезда в Москву в сферу интересов Иванов попадают Скрябин и Достоевский, работы московских православных философов, под непрямым воздействием которых он к концу десятилетия пришел к размышлениям о русской идее. В эмиграция Иванов существенно ничего не добавил к сказанному им ранее, хотя и уточнял свои наблюдения о культуре, восприняв некоторые идеи неотомизма и философствующих писателей-католиков (аббат А. Бремон, Т. Хеккер и др.). Из продолжительного диалога Иванова с современной мыслью родились книги эссеистики «По звездам» (1909), «Борозды и межи» (1916), «Родное и вселенское» (1917) и составленная из 12 писем «Переписка из двух углов» (1921, совместно с Гершензоном). Иванов - участник сборника «Из глубины» (1918). Свою эпоху Иванов характеризовал как век преобладания «критического» начала над «органическим» и расчленения культурной целостности, достигнутой в Средние века. Возникновение в системе координат романтического миросозерцания (сферу которого Иванов распространяет на весь XIX век) атеистического и феноменологического идеализма свидетельствует об отпадении культуры от религиозного корня и ее «самостоянии».

Нигилистическое отношение к культуре одного и иллюзионистский релятивизм другого объединяет пафос отрицания творчески инстинктивного начала жизни и онтологической природы творческого акта. Рассечение движения жизни во имя механистически понимаемой свободы творчества на чистое познание и неведение об «истинно сущем» парадоксально привело к торжеству полной несвободы: торжеству «темных» сил природы и блужданию мысли в «зеркалах» произвольных самоотражений. Перед современным художником, считает Иванов, стоит задача принять участие в реинтеграции культуры на основании мистически понимаемого духовного коллективизма, что приведет к новой органической эпохе, когда индивидуальность раскроется в терминах соборности. Под влиянием Вагнера, а также пытаясь примирить этически понятого Ницше и Соловьева, Иванов сближает свободное самоутверждение личной воли с началом «соборного единения». Таким образом, Иванов возлагает на искусство религиозную функцию. Аморфной романтической мечтательности XIX века, но мнению Иванова, должно быть противопоставлено волевое «да» души поэта, не знающее разделения «неба» и «земли» в акте жизнетворчества. Свою философию творчества Иванов называет символической, раскрывающей во всех явлениях связь всего сущего и «знамения иной действительности». Выявление красоты смысла самих вещей (или виденье «смысла форм и разума явлений») Иванов считает религиозным деланием, «теургией», которая втягивает творящее искусство сознание в «земное, реальное» воплощение религиозной идеи. Иванов разграничивает идеалистический и реалистический символизм. Первый в лице, например, французской поэзии (Ш. Бодлер, П. Верлен, С. Малларме) занят психологическим экспериментом, игрой: обретением прежде никем не испытанного душевного состояния и воплощением его ассоциативного, «музыкального» соответствия («сна», «химеры»), или символа, магией слова, вызывающего аналогичное состояние в воспринимающем сознании. Реалистический символизм выражает таинство реального бытия, исходит из завещанного Гёте требования об объективно познавательном характере символа и возвышает «вещь» до «мифа», двигаясь от видимой реальности вещей к их внутренней и более сокровенной реальности. Символист-реалист - это мистик, преемник творческих усилий Мировой души, открыватель красоты Божественного откровения, видящий как «тайнозритель», «что говорят вещи». Художник, приобщающийся к первореальности, дерзновенно должен отказаться от романтического монолога ради соборности «хора» и «хоровода» - художнической жертвы «я» во имя «ты», требующей любви, полного растворения субъекта. Поэт-теург, участник таинства мистического коллектива, выступает жрецом-посредником между Богом и людьми «на алтарях искусства». Центральным для творческой идеи И. является образ Диониса, который предстает в качестве религиозной метафоры свободы творчества. Это своего рода первопамять культуры, в которой не остается неучтенным ни один «творческий порыв».

Иванов видит в античности «второй» Ветхий завет, а в боге вина — предвестника Христа. Дионисизм означает свидетельство восхождения человека-творца к Богу в ответ на Его нисхождение к человеку. Иванов усматривает в нем способ преодоления индивидуализма, рождения личного опыта, являющегося сверхличным но значению, но главное - некое «священное безумие», «энергию» и «метод» внутреннего опыта, который предшествует «пророчествованию» и проходит «через всякую истинную религиозную жизнь». В подлинном гении есть нечто от святого, приобщившегося к соборному союзу: Данте не мог бы появиться без Франциска Ассизского. Вместе с тем отношение Иванова к соборности не церковное, а мистическое; как и большинство представителей «нового религиозного сознания», он анархически воспринимает «внешние» формы церковности как исторические «искажения» и «язычество». К концу 1910-х годов в представлении Иванова о дионисизме усилились христологические аспекты, оно оказалось теснее соотнесено с судьбами русской идеи как неизъяснимого природного «чувствования Христа», противящегося «принудительным уставам». Национальная идея определима только в связи со всемирным служением (поэтому поэт не считал свое католичество изменой православию), она несовместима ни с политическими, ни с националистическими интересами. История России в системе вселенского «кровообращения» представляется трагической загадкой: «Мы переживаем за человечество - и человечество переживает в нас великий кризис». До конца жизни И. продолжал верить в мистическое будущее мира, преображенное светом русской святости. Восприятие философии творчества И. было разнообразным: он признавался как ведущим теоретиком религиозного крыла русского символизма, так и «идейной кокеткой», занятой эстетической «подделкой религиозной жажды» (Флоровский).

В. M. Толмачев

Русская философия. Энциклопедия. Изд. второе, доработанное и дополненное. Под общей редакцией М.А. Маслина. Сост. П.П. Апрышко, А.П. Поляков. – М., 2014, с. 207-208.

Сочинения: Собр соч.: В 4 т. Брюссель, 1971-1987; Родное и вселенское. М., 1994; Dostoievsky. Tubingen. 1932.

Литература: Бердяев //. Очарование отраженных культур (В. И. Иванов) //Собр. соч.: В 4 т. Paris, 1989. Т. 3. С. 516-528; Иванова Л. Воспоминания: Книга об отце. М., 1992; Толмачев В. М. Саламандра в огне: О творчестве Вяч. Иванова // Иванов Вяч. Родное и вселенское. М., 1994; Вячеслав Иванов - творчество и судьба: К 135-летию со дня рождения. М., 2002, Философия. Литература. Искусство: Андрей Белый - Вячеслав Иванов - Александр Скрябин. Сер. «Философия России первой половины XX века». М., 2013; Vyacheslav Ivanov: Poet, Critic and Philosopher / Ed. by N. Lowry Jr. New Haven (Conn.), 1986.

Вернуться на главную страницу В.И. Иванова

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС