Альбов Михаил Нилович

1851-1911

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

ХРОНОС:

В Фейсбуке

ВКонтакте

В ЖЖ

Twitter

Форум

Личный блог

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Михаил Нилович Альбов

Альбов Михаил Нилович (8[20].11.1851—12[25].06. 1911), писатель. Сын дьякона. Окончив в 1873 петербургскую гимназию, учился на юридическом факультете Петербургского университета. Первый рассказ «Записки подвального жильца» напечатал еще гимназистом в 1864. Произведения Альбова посвящены преимущественно изображению жизни городского мещанства и духовенства, судьбам маленького человека (повести «Пшеницыны», 1873; «День итога», 1879; хроника «Конец Неведомой улицы», 1881—82; романтическая трилогия «День да ночь», 1890—1903; роман «Ряса», 1883). В сюжетах произведений Альбова, в изображении психики маленького человека сказалось влияние Ф. М. Достоевского, а в передаче быта обывателей 80—90-х Альбов сближается с А. П. Чеховым.

Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа.

Михаил Нилович Альбов (1851—1911) родился в Петербурге в семье дьякона церкви почтового департамента. Писать и печататься начал с тринадцати лет, во время учебы в гимназии, где он вместе со своим товарищем, будущим писателем К. С. Баранцевичем, выпускал рукописные журналы. Литературные занятия на столько захватили юного Альбова, что он совсем забросил учебу, за что его неоднократно оставляли на второй год, исключали из гимназии. Поэтому оп закончил ее довольно поздно — на двадцать втором году жизни.

Альбов учился на юридическом факультете Петербургского университета. В занятиях этих также был перерыв: во время русско-турецкой войны 1877—1878 годов студент-юрист отправился фельдшером-добровольцем в Дунайскую армию. В первой половине 90-х годов писатель принимал участие в редактировании журнала «Северный вестник»; затем несколько лет (до 1901 г., когда он вернулся в Петербург) сотрудничал в екатеринославской газете «Приднепровский край».

 Первое значительное произведение Альбова — повесть «Пшеницыны» (1873), в которой нашла продолжение традиция русской демократической литературы 40-х годов, обратившейся к «маленькому человеку» («Шинель» Гоголя, «Бедные люди» Достоевского, произведения Гребенки, Буткова, Михайлова), одобрил М. Е. Салтыков-Щедрин. Уже в этой первой повести проявилась художественная манера Альбова — обостренное внимание ко всем деталям бытия своих героев, внешне мелочного, однообразного. Она получила развитие и в рассказе «На точке», где именно через подробности быта раскрывается драма героя способного, искренне желавшего приносить пользу человека, оказавшегося в «футляре» провинциального существования.

 Тема жизни петербургского мещанства и чиновничества, маленьких людей, не только обиженных и озлобленных, по и выражающих протест против бессмысленного обывательского существования, против угнетения личности, получила широкое воплощение в главном произведении Альбова — трилогии «День да ночь» (1890—1903). Мрачные краски альбовской палитры подчас заслоняли, заглушали звучание мечты о повой, достойной человека жизни. В той же трилогии автор говорит о своих исстрадавшихся героях: «Настанет время, когда все изменится, и им будет всем хорошо... Ведь не может же вечно так продолжаться!» Изображение, особенно в ранних произведениях, болезненной психики маленького, задавленного жизнью человека дало повод современной писателю критике зачислить его в ученики Достоевского «по манере и приемам, а отчасти и по сюжетам его писаний» 1. Можно отметить и некоторые сходные черты в личностях писателей.

Альбов признавался, что «с детства был склонен к меланхолии и страдал приступами тоски» 2. Иронизируя над тягой молодого Альбова ко «всякой психиатрии», Н. К. Михайловский вместе с тем отмечал его «большую наблюдательность и талантливость» 3. Эту же мысль о зависимости Альбова от Достоевского — «подражатель сильный и талантливый» 4 — подчеркнул В. Г. Короленко в отзыве на его «Повести и рассказы» (СПб., 1888).

 Чехов считал Альбова одним из видных представителей русской беллетристики. Личное знакомство писателей произошло в 1891 году: Альбов уговорил Чехова возобновить сотрудничество в «Северном вестнике». Переписка же между ними началась ранее — еще в 1888 году. Чехов интересовался романом Альбова «Ряса», посвященным острой критике религии и церкви. Первое издание романа подверглось цензурным искажениям, которые автор смог снять только в 1906 году при подготовке третьего тома собрания сочинений.

Умер Альбов в Петербурге.

Цитируется по изд.: Писатели чеховской поры. Избранные произведения писателей 80-90-х годов в двух томах. Том первый. М., 1982, с. 448-449.

Примечания

1. Н. К. Михайловский. Соч., т. 5. СПб., 1897, стб. 910.

2. «Первые литературные шаги. Автобиографии современных русских писателей». Собрал Ф. Ф. Фидлер. М., 1911, с. 178.

3. Н. К. Михайловский. Соч., т. 5, стб. 918.

4. «В. Г. Короленко о литературе». М., Гослитиздат, 1957, с. 311,

И.И. Ясинский про М.Н. Альбова

Я уже вспоминал о Михаиле Ниловиче Альбове, о том, как его «День итога» был забракован в редакции «Слова» до приема мною рукописи и как я, пересматривая архив, наткнулся на произведение молодого писателя и какое она произвела впечатление на литераторов, собравшихся у меня на квартире для чтения этой рукописи.

Михаил Нилович был истым сыном Петербурга туманного, сырого, угрюмого, ничем недовольного. Альбов был духовного происхождения 625, учился в гимназии 626. Рано, уже в 9 лет, стал писать. Из маленького рассказа, который был сочинен удивительным ребенком и который подарил мне Альбов, можно легко уже заключить, какую карьеру изберет его крошечный автор. Вращался он, что называется, с пеленок в мелком мещанском кругу, среди попов, просвирен, дыша пономарским воздухом.

Был он белобрыс, с мелкими чертами лица, неказистый человек, замухрышка на вид, но сердце у него было горячее, жаждало нежности и ласки, и он рассказывал мне, что загорался, как порох, при виде красивой женщины. Раз он, 15-летним мальчиком, проходя мимо полицейского участка, увидел, как подъехала в пролетке очаровательная смуглая девушка с такими большими глазами и с такими длинными ресницами, что он чуть в обморок не упал и сейчас же влюбился в нее. Тихонько и грациозно она выпрыгнула на панель и вошла в участок. Одновременно с нею приехало еще очень много девушек, и все хорошенькие, веселые, болтливые и прилично одетые; но только одна она произвела на него впечатление. Он дожидался, когда она возвратится и сядет в пролетку. Вышла, и тогда он подошел к ней и предложил ей свои серебряные часы в подарок.

Она удивилась и спросила:

—           Зачем мне ваши часы?

—           Так, — отвечал он, — на память.

—           Да? Я тебе понравилась, мальчик? Ты еще очень мал, — она засмеялась и не взяла часов. — Смотри, тебя еще выпорют дома! — сказала она и дотронулась до его щеки.

Рука у нее была такая душистая, что, когда она уехала, исчезла из глаз, он долго стоял и принюхивался к струе ароматного воздуха, несколько дней не умывался, чтобы не смыть прикосновения.

Вот сколько страсти было в этом человеке, который, придя куда-нибудь в гости, например ко мне, садился подальше в уголок за отдельный столик, словно в трактире, молчал по целым часам и пил водку рюмку за рюмкой из графинчика, который брал для себя с общего стола. Для него так и ставился отдельный графинчик.

К Альбову обыкновенно присоединялся Казимир Баранцевич, тоже из крестников «Слова», как и Альбов. Впрочем, Альбов гораздо раньше выступил с повестью «Господа Пшеницыны» 627 и не был замечен. «День итога» же был гвоздем сезона, когда я напечатал повесть в журнале. Тогда редко кто из читателей заметил, что Альбов почти весь находился под влиянием Достоевского, когда писал «День итога». Тема была психопатологическая. Молодой человек до того ушел в себя и в свои внутренние переживания, что обособился от всего человечества и признавал только себя одного чуть ли не богом, захотел поклониться себе сам и покончил самоубийством.

По окончании университета Альбов ездил на фронт во время тогдашней турецкой войны 1878 года 628 и напечатал превосходный этюд, как в Болгарии отряд, подбиравший раненых, возвращавшийся с поля битвы, потерял в пути целый фургон живых человеческих обрубков  629. Ездил же он туда по собственному желанию в качестве санитара.

От Альбова трудно было добиться каких-либо разговоров. Он обожал Достоевского и не любил Тургенева. Когда однажды нам с ним пришлось быть в обществе, где был Тургенев, Альбов надулся, как мышь на крупу 630. Ему показалось неискренним и ненужным все, что говорил Тургенев, а между тем Тургенев был очень прост, в той парижской манере, в какой французские писатели привыкли занимать собою общество, непринужденно садясь в кресла и, словно с эстрады, изливая на публику целые потоки анекдотов, остроумных суждений и даже рассказы.

Доктор Святловский, наш общий приятель, увез однажды к себе в Екатеринослав Михаила Ниловича в надежде, что писатель увидит, пристально присмотревшись, провинциальную жизнь и создаст что-нибудь новое и интересное. Альбов, наблюдая из окна камеру 631 мирового судьи, ни разу даже не заглянул в нее, не посетил клуба, лежал все время на диване и тосковал.

Вообще Альбов любил тосковать. В призме тоски преломлялось все его творчество 632.

—           Я еще люблю, когда зуб болит, — говорил он мне, — лежишь этак в подвальном этаже, слышишь, как льет дождик из труб и брызжет в окна, и муха поет в лапках у паука, а тут дергает нерв в самом крепком зубе, да таково сильно!

—           Скажи, пожалуйста, Михаил Нилович, откуда ты черпаешь свои наблюдения, если ты не видишь жизни, как ты утверждаешь?

—           А я из пальца высасываю.

По-видимому, Альбов в очень раннем возрасте пережил какую-то трагедию, которая положила на него печать на всю жизнь. Что-то заклеймило его порывистую и страстную душу, взяло ее в тиски и наполнило мраком. По всей вероятности, этим надо было объяснить его наклонность к зеленой чарке. Он мог просиживать несколько часов в каком-нибудь второстепенном трактире и слушать, как орет машина 633, что производило на него, вероятно, такое же сладостное впечатление, как зубная боль.

В редкие минуты откровенности он рассказал как-то, что было время, когда он напивался до чертиков не потому, чтобы ему хотелось пить, а единственно для опыта. В магию и волшебство он не верил, а водка, он слыхал со всех сторон, обладает свойством вызывать нечистую силу. И в самом деле, достукавшись до известного градуса, он увидел зеленое маленькое существо цвета морской воды со сверкающими глазками, которое выползло из-за ширмы, ползло, ползло и наконец «бухнулось» мягко, как кошка, к нему на колени.

Альбов всячески хотел разговорить странное существо, но оно молча, с упреком смотрело ему в глаза.

—           Я убедился, таким образом, что бес существует, — полусерьезно-полунасмешливо заключил Альбов, прикрывая нижнею губою свои испорченные верхние зубы.

В другой раз он шел из трактира, уже когда рассвело, в летнюю петербургскую ночь, мимо Казанского собора, и вдруг на паперти в такое неурочное время показалось множество «черных людей». Они с жадным любопытством стали смотреть на него. Он испугался и прибавил шагу. Тогда и «черные люди» бросились за ним; он побежал, побежали и они; он стал кричать в страшном испуге, но «черные люди» только жестами «кричали»: лови его, держи! Насилу вскочил он на дремавшего ваньку и умчался к себе на Петербургскую сторону.

Журнал «Дело», все более и более погасавший, перешел в руки Цертелева и еще кого-то. Редакция переехала в новое помещение и обставилась крайне бедно. Вероятно, не больше, как на 5 рублей, была куплена на рынке кухонная мебель, состоявшая из некрашеных столиков и табуреток. Даже чернильницы не было в редакции, а стояла большая банка с отбитым краем.

Альбова пригласили редактором «Дела», но он ничего не мог сделать 634. Да и в самом деле, что мог сделать Альбов — писатель малоопытный в редакционном деле; и средств уже не было у новых издателей. Но зато в лице секретаря редакции для Михаила Нилыча раскрылась заря новой жизни. Это была болезненная девушка не первой молодости, к которой Альбов привязался и женился на ней. В это время он написал огромный роман «Тоска» 635. Еще раньше в «Слове» после «Дня итога» появилось его произведение «Воспитание Лельки». В последнем романе была выведена, между прочим, аристократка.

Я спрашиваю у Альбова:

—           Ты бывал в высшем свете? Где ты видел аристократок?

—           Я видел ее в окне, — отвечал он, — она сидела перед камином, и на ней играл розовый свет раскаленного антрацита. Она показалась мне какой-то большой стрекозой. Больше я не был нигде. Даже приглашение твоего приятеля Урусова отклонил; но он, кажется, нашел, что изобразил я аристократку верно. Повторяю, я из пальца высасываю даже и аристократов.

Из «Дела» Альбов перекочевал в «Северный вестник» 636, нуждавшийся в редакторе. Фактически редактором там был, разумеется, не он, всем делом ворочал известный критик Волынский, но Альбов был у пристани, и это важно было для его дарования.

Я не видался с Альбовым после его женитьбы. Он только раз заехал ко мне, приглашая меня в сотрудники «Северного вестника», и был как-то странно корректен, прилизан и наряден. Вскоре он потерял жену 637, напечатал трактирную сценку в моем журнале «Ежемесячные сочинения» 638, и затем я его потерял из виду.

Протекали годы, о нем не было ни слуху ни духу. Вдруг приезжает ко мне Фидлер и сообщает, что Альбов умер в Шувалове и уже похоронен 639. Дачная комната, в которой он жил, еще никем не занята.

Я поехал с Филлером взглянуть на последнее пристанище как-никак большого писателя, каким был Альбов. Комната была скромная, в три окна, похожая на келью. Стояла узенькая железная кровать, на которой умер Альбов от чахотки, и дышало несколько букетов цветов, приносимых и каждый день обновляемых местными поклонниками и поклонницами Альбова.

Было ужасно тихо, и нарушало тишину только нытье мухи, которую оплетал цепкими ногами паук, раскинувший свою сеть в верхней оконнице.

Рядом с Альбовым стоит всегда имя Баранцевича; но между ними в характере их дарований есть большая разница 640. Баранцевич женат был на простой женщине из работниц и принадлежал к определенной категории писателей-народников 641. Правда, его тянуло иногда к изображению аристократической среды, и в одной повести, напечатанной в «Вестнике Европы», персонажи его изъясняются по-французски 642. Но знанием быта высших слоев буржуазного класса он не обладал и кое-какой талант обнаруживал в повестях и рассказах из жизни так называемого народа. Баранцевич любил еще изображать мелких чиновников и чувствовал себя дома, когда выдвигал на сцену маленьких людей с их огорчениями и радостями.

Сам он занимал должность счетчика в бюро конно-железных дорог 643, получал около 60 рублей жалованья, и у него было много детей. На нем лежала печать пригнетенности жизнью и обстоятельствами.

Я не знаю, как Альбов и он познакомились 644 и сошлись почти до степени неразрывности; вместе они ходили в гости, вместе просиживали в трактирах, наконец, вместе стали писать роман «Вавилонская башня» 645, появившийся в «Новостях».

Баранцевич происходил из польской семьи и, может быть, даже питал некоторое традиционное увлечение католицизмом. Во всех других отношениях он был вполне русским человеком.

В журнал «Слово» в 1878 году он пришел летом с маленьким рассказом 646, в котором описывалась деревенская вечеринка с плясом. Хотя она представляла собою только обыкновенную картинку, но в ней было много веселья и какой-то удали. Товарищ мой по редакции Жуковский (известный в то время зоил и товарищ прокурора, отказавшийся обвинять Веру Засулич) согласился со мною, что вещица недурная и может быть напечатана.

—           В особенности хорошо вышло, как его плясунья этак платочком помахивает! — сказал он.

Следующий рассказ «Чужак» нами принят не был, печальный, нескладный, и появился в «Деле» 647. Еще один его рассказик об одном революционере, который состоит в террористической фракции, я отнес к Щедрину вместе со своим рассказом, и оба наши произведения были приняты и напечатаны 648.

Несколько рассказов Баранцевича появилось в «Нови» после закрытия «Отечественных записок» и т.п. Одним словом, Баранцевич имел возможность к своему скудному жалованью кое-что прирабатывать и удовлетворять своей немаленькой жажде славы.

—           Заметьте, — говорил он, — меня ни один критик ни разу не осудил, ни Буренин, ни Введенский, никто не сказал обо мне ни слова.

С Альбовым Баранцевич вел трактирную жизнь, хотя не так усердно, и роман, который они стали печатать в «Новостях», кажется, их слегка в конце концов разъединил; после этого романа редко как-то можно было встретить их вдвоем.

На поприще драматическом также упражнялся Баранцевич. Он и начал свою литературную деятельность пятиактной драмой в стихах 649, напечатанной в «Гражданине» князя Мещерского, потом еще написал как-то драму 650, и, таким образом, попал он в общество драматических и музыкальных деятелей и даже стал председателем общества с течением времени 651.

Мне случалось раза два быть у Баранцевича и видеть его в домашней обстановке. Окруженный многочисленными детьми и заботливостью преданной жены, Казимир вел себя владыкой очага. На всей его обстановке, однако, лежала печать недостатка и даже бедности. Нелегко было содержать в Петербурге такую ораву, какою небеса наградили Баранцевича.

—           Что же делать, трудно, — говорила его жена, — так богу угодно было!

К типу Баранцевича надо отнести еще такого писателя, как Соловьев-Несмелов, кстати его друг и приятель. Он писал детские рассказы. Писал детские рассказы и Баранцевич 652, но Соловьев-Несмелов был как-то проще во всех отношениях; и в то время, как Баранцевич высоко ценил себя, Соловьев-Несмелое уступал всем дорогу и считал только своей заслугой, что его любят дети. Соловьев-Несмелов был, на мой взгляд, образцовым провинциальным литератором, который пишет и непременно где-нибудь служит каким-нибудь конторщиком или счетоводом. Общение с Альбовым заставило Баранцевича становиться уже на другие рельсы и главным образом иметь в виду литературность писательской работы. Он и Альбов одно время старались подражать Золя, задумали даже роман под названием «Дом».

Я представляю себе, как они сидят в сумеречном подвале за бутылкой пива в табачном дыму перед вечером и обсуждают планы, как убить тоску и что «высосать из пальца». По словам более словоохотливого Баранцевича, они в те времена часто обсуждали разные художественные вопросы, преимущественно касающиеся техники пера.

До революции Баранцевич часто появлялся как писатель. После революции я уже не встречал его ни в одном журнале, ни в одной газете 653. Правда, многие, даже сделавшиеся особенно ярыми поклонниками переворота, старые писатели редко сотрудничают в новейших изданиях. Зависит это, может быть, от того, что им трудно войти в жизнь современного молодого человека.

В свое время праздновался его 35-летний юбилей, на котором и я присутствовал. На этом юбилее чествовали его либеральные писатели, педагоги и дети как редактора «Красных зорь» 654. Издателем этого журнала был один торговец сладостями. Журнал давно уже не существует, а торговец по-прежнему продает сладости.

По случаю 50-летнего юбилея Баранцевича, который справлялся Союзом писателей, ему была назначена пенсия от советского правительства 655.

О Баранцевиче, на предыдущем юбилее, либеральные критики, славословя его, говорили: «Он пьет из небольшого стакана, но зато из своего собственного» 656.

Ясинский И.И. Роман моей жизни. Книга воспоминаний. Том I. М., 2010, с. 340-346.

Примечания

625         Отец М.Н. Альбова был дьяконом церкви Петербургского почтамта.

626         Альбов в 1873 г. окончил 5-ю петербургскую гимназию.

627         В 1873 г. в журнале «Дело» Альбов опубликовал роман о мелком петербургском чиновнике «Пшеницыны» (№ 9—12).

628         Неточность. Альбов пошел добровольцем на Русско-турецкую войну, не закончив юридический факультет Петербургского университета. С июля 1877 г. по март 1878 г. был братом милосердия в Дунайской армии.

629         Имеется в виду рассказ «Транспорт (набросок из минувшей войны)» (Военно-санитарное дело. 1882. № 1С. 10—13); в рассказе упоминается случай, когда по неосторожности в канаву с ледяной водой опрокинули обоз с тяжелоранеными.

630         Это присловье означает, что кто-то недоволен, несмотря на довольство, зазнался.

631         Камера — здесь: комната, присутственное место.

632         Альбов писал: «Все понятия о людях и жизни почерпались из книг и дополнялись фантазией, причем особенно нравилось и запечатлевалось все, что касалось мрачной стороны бытия. Я с детства был склонен к меланхолии и страдал приступами безотчетной тоски» (Первые литературные шаги. СПб., 1911. С. 178).

633         Здесь в значении: музыкальный автомат.

634         Издателем «Дела» с № 6 за 1884 г. стал И.С. Дурново. Д.Н. Цертелев был редактором, причем только № 6 за 1884 г. В дальнейшем официальным редактором до закрытия журнала в 1888 г. числился И.С. Дурново. Альбов, по-видимому, был неофициальным редактором журнала.

635         См.: Альбов М. Тоска // Северный вестник. 1890. № 10—12.

636         С июня 1891 г. по февраль 1895 г. Альбов занимал пост редактора «Северного вестника» при фактическом руководителе журнала А.Л. Волынском. См.: Важенин С.М. Альбов и журнал «Северный вестник» // Русская литература 1870— 1890-х гг. Свердловск, 1979. С. 79-82.

637         Жена Альбова умерла весной 1890 г.

638         См.: Альбов М. Беседа друзей // Ежемесячные сочинения. 1901. № 11.

639         В действительности Альбов умер в деревне Старожиловке, близ Парголова под Петербургом 12 июня 1911г. Похоронен на Волковом кладбище в Петербурге. О похоронах Альбова см.: Фидлер Ф.Ф. Из мира литераторов: характеры и суждения. М., 2008. С. 558-559.

640         Ср.: «Г. Баранцевич гораздо умереннее г. Альбова насчет психологии, а психиатрии у него, пожалуй, и совсем нет; хотя и он любит рисовать бред и галлюцинации, но бредят и галлюцинируют у него не душевнобольные, а просто голодные, холодные, умирающие, лихорадочные. Оттого его легче понять, то есть легче понять, что именно застилает для него жизнь каким-то мрачным и тяжелым туманом» (Посторонний. Письмо в редакцию // Отечественные записки. 1884. № 2. С. 238).

641         В молодости (1870-е гг.) Баранцевич пережил увлечение народническими идеями.

642         По-видимому, речь идет о повести «Дебют» (Вестник Европы. 1884. № 7).

643         Баранцевич служил в Первом товариществе петербургских конно-железных дорог.

644         М.Н. Альбов и К.С. Баранцевич познакомились и подружились во время обучения во 2-й петербургской гимназии, куда Баранцевич поступил в 1862 г.

645         Имеется в виду юмористический роман о петербургском Пушкинском кружке «Вавилонская башня. История возникновения, существования и падения одного фантастического общества», печатавшийся в газете «Новости и Биржевая газета» в конце 1880-х гг. (отд. изд. — М., 1896).

646         См. примеч. 282.

647         Ошибка. «Чужак» был напечатан в народническом журнале «Устои» (1882. № 1-2).

648         Речь идет об «эскизе» Баранцевича «Горсточка родной земли» (Отечественные записки. 1882. № 5) и, по-видимому, о «картинах провинциальной жизни» Ясинского «Всходы» (Отечественные записки. 1882. № 3).

649         Речь идет о стихотворной драме «Опричина», поставленной в Александрин- ском театре в 1873 г. (СПб., 1890).

650         Для сцены К.С. Баранцевич писал главным образом одноактные комедии и водевили: «Непредвиденный сыщик» (1905), «В минуту откровенности» (1912), «Бабий волос» (1915) и др.

651         Баранцевич входил в Общество русских драматических писателей и оперных композиторов, но не бьш его председателем.

652         Рассказы и сказки Баранцевича для детей объединены в его сборниках: «Золотые дни» (М., 1898; 2-е изд. - 1902 г.), «Чудные ночи» (М., 1899).

653         После Октябрьской революции Баранцевич почти не печатался. Известна его пьеса «Под землей» (Пг., 1918).

654         3 5-летний юбилей литературной деятельности Баранцевича отмечался 21 декабря 1908 г.; Баранцевичу был вручен поздравительный адрес, подписанный издателем журнала «Красные зори» А.К. Штуде (см.: РО ИРЛИ. Ф. 553. Ед. хр. 27. Л. 2).

655         В связи с 50-летним юбилеем литературной деятельности Баранцевича, отмечавшимся 5 января 1924 г., ему были вручены поздравительные адреса от Пушкинского Дома, Петроградского отдела Всероссийского союза писателей, Союза драматических и музыкальных писателей (см.: РО ИРЛИ. Ф. 553. Ед. хр. 27. Л. 3-5).

656         Ф.Ф. Фидлер 8 июля 1889 г. записал в дневнике следующий отзыв Баранце-вича о Ясинском: «Не могу к нему привыкнуть. Слышал с разных сторон, что он поддерживает с человеком добрые отношения лишь до тех пор, пока видит в нем какую-то пользу для себя. Ясинский стал литератором на моих и Альбова глазах: мы были первыми, прочитавшими его первый литературный опыт, и подвергли его критике. Теперь он не видит в нас никакой пользы и все же относится ко мне любезно и дружески; мы друг с другом на "ты", и я зову его не иначе как "Жером". Но мне что-то не нравится в нем. Если мы сидим вместе и беседуем, говорю только я, тогда как он молча слушает; я изливаю перед ним душу, а он сидит безучастно или внезапно перебивает меня вопросом, не имеющим отношения к теме раз-говора, причем, как правило, практического порядка: о каком-то издателе, о моих гонорарах и т.д. Я веду себя с ним теперь крайне осторожно и боюсь обронить хоть одно необдуманное слово» (Фидлер Ф.Ф. Из мира литераторов. С. 69).

Далее читайте:

Русские писатели и поэты (биографический справочник).

Сочинения:

Соч. Т. 1—8. СПб., [1906—08].

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС