Марк Ляндо

© "РУССКАЯ ЖИЗНЬ"

ДОМЕН

НОВОСТИ ДОМЕНА

ГОСТЕВАЯ КНИГА

"РУССКАЯ ЖИЗНЬ"

"МОЛОКО"

"ПОДЪЕМ"

"БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ"

ЖУРНАЛ "СЛОВО"

"ВЕСТНИК МСПС"

"ПОЛДЕНЬ"

"ПОДВИГ"

"СИБИРСКИЕ ОГНИ"

ГАЗДАНОВ

ПЛАТОНОВ

ФЛОРЕНСКИЙ

НАУКА

ПАМПАСЫ

ПЕСНИ ПЕЧАЛИ, СМЕХА, УТЕШЕНИЯ

ПОЭТАМ

Д. А. П. и А. А. Б.

Поэт? -

На слух как-то cтранно.

Ну там, работник культуры -

Колоннады, амуры

Воспевает.

И денег, конечно - нет!

Литера-а-тор...

Да кто ж читает?

Ну Кристи старушку возьмешь, Агату -

Идя по Арбату,

Или там, Хейли, Карре -

Другое, милые, у нас, у вас? У всех

Тысячелетье на дворе!

- Да вы посмотрите! - лиловозвонкие, зеленые

Леопардовые завесы на закате -

Этих... забыл! – Ну, хлопьев тумана!..

Выражаетесь, как из романа.

И вообще, почему вы Джон, Шарль, Йитс, Китс?

Или Бодлер Михаил? - без отчества,

Вечно-юный?

И все поете золотые крыши моря,

Черную вуаль,

За которой некая дама?

А за нею - все печаль,

Даль, дюрандаль

Бесконечно рифмуя

Меж Люберец и Амстердама?

Да вы лучше "Из рук в руки"

газетку почитайте,

"Из рук в руки"!

И покупайте, продавайте, покупайте

Пленку, бензин или брюки!!!

...И смирненько, смирненько -

Солидным будьте,

Пиццу горячую откусая

Или беленький

С красной икоркой батон -

Дмитрий Алексаныч,

Алексей Аркадьич,

Марк Алексаныч -

Житель!

А не какая-нибудь

Хокусая

Или Байрон...

 

1994 г.

 

О ЗОЛОТОМ ВЕКЕ

 

1.

Когда дворяне воевали,

Они стихов не сочиняли.

Потом хозяйство разводили,

И тоже с рифмой не дружили.

Но вот построили дворцы

В садах, как светлые венцы,

И стали меж аллей гулять

И над фиалкой воздыхать!

2.

Ленивец смуглый лиру тронул,

И золотой протяжный звон

Наполнил дол и небосклон...

 

Ушло дворянство, пали троны,

Но все ж вторую сотню лет

Душа трепещет ей вослед,

Опять тоскуя о свободе,

Цыганах вольных и пирах.

0, этот мир его мелодий -

Как море в утренних лучах!..

Был странный царь и странный миг -

Волконская в Париже пела,

С Европой общий был язык,

И юная весна летела

С Надеждой, радостной сестрой,

Над нашей северной землей!

А он глядел сквозь зелень мая

И нимфу гибкую ласкал,

Ей грудь цветами осыпая...

Или элегию слагал,

Бродя задумчив меж древами,

А ветер пел его словами,

И лебединый клик вставал

Над царскосельскими прудами!

А мы, кружась средь нашей жизни

В работах, в кандалах докук,

Не шлем ей даже укоризны,

Но изредка услышим вдруг:

Далеким золотом звенящий,

Как майский луч сквозь дождь летящий,

Божественно-певучий звук.

 

80-е гг.

 

НЕОТВЯЗНОЕ

 

С. Чудакову

 

Опять меня измучила печаль

От синих рельсов, уходящих в даль,

И тополей, что грезят наяву,

Усыпав тусклым золотом траву...

Вчерашнего я вспомнил чудака.

Был глаз его подбит и речь дика...

Он за рукав схватив меня шептал

О том, как пил и женщин продавал.

А я все вспоминал его юнцом

С длинноресницым кукольным лицом!

- Вот женщина. Отчаянно-смела,

Она лишь одного меня ждала.

Лишь я ее спасаю от работ,

От плачущих детей, от всех забот,

От сонных телевизоро-мужей,

От пьяных драк и от очередей,

От вашей жизни, что зевотный ад!

Один лишь я ей открываю клад

Бесценный - самое её, её,

Одетую в нежнейшее белье,

В китайский шелк, в английское "джерси",

В камнях индийских, Господи спаси!

Пьянящую как белый алкоголь -

Все продается - гений, страсть и боль!

- Ну кто из вас Любовь не убивал? -

Сказал Уайльд. - А кто не продавал?! -

Вам крикну я. - Весь этот мир – базар,

И все тут превращается в товар!..

...Поэт, ты воспевал ее века? -

Теперь - продай! И станет жизнь легка

Тебе и ей... Довольно петь, страдать.

Давно пора учиться продавать!

Лишь было бы кому здесь все купить.

И никому тебя не осудить!..

И перья страуса склоненные

В моем качаются мозгу...

И очи синие, бездонные!..

- Довольно, больше не могу! -

Воскликнул я и от него бежал.

А он вослед мне пьяно бормотал...

А я все вспоминал его юнцом

С длинноресницым кукольным лицом.

...И вот лечу по синим рельсам вдаль

И вся со мной осенняя печаль,

И тополя, что грезят наяву

И осыпают золотом траву.

 

80-е гг.

 

ИЗ ПАРИЖСКОГО ЦИКЛА

 

1. НА ОСТРОВКЕ СИТЕ

 

Паруса этих арок,

Короли, короли...

Этот свет золотой,

Что унес от земли!

Этих радуг полет

Сквозь века и века.

А земля все плывет

Весела и горька.

Очумев от российских

Метаний и драм,

Ты стоишь меж химер

На верхах Нотр-Дам.

И глядишь в эту даль

Серебреющих крыш -

На зеркальный, чердачный,

Осенний Париж.

Неуютен твой край,

Где гудит чертогон...

А ты весь изгляделся

На узкий тригон -

Этот шпиль Сен-Шапельный,

Ажурный распев,

Что прекрасней чем руки

Танцующих дев,

На звезду этих улиц,

Где Дант и Клодель

Проходили, внимая

Лазурей свирель...

 

1995 г.

2. БОЖЬЯ МАТЕРЬ ВЛАДИМИРСКАЯ

В СОБОРЕ СЕН-СЕВЕРИН

 

С Младенцем умиленным Она глядит на нас

В парижском древнем храме, овеяв далью глаз.

Ах, взор Ее печален и как миндаль – лицо,

И видится над платом лучистое кольцо.

О Свет наш, Елеуса - спаси бедняжку Русь!

В парижском старом храме я за нее молюсь...

Избавь от нашей дури и каменных сердец,

Пролей святой лазури измученным вконец!

И детям дай надежду, и веру матерям,

И укажи дороги плутающим вождям...

1995-1996 гг.

 

 

ЗАСТОЛЬНЫЕ ПЕСНИ

 

Л. Потапову

 

Иных уж нет, а те – далече.

А. Пушкин

 

1. ТОМИЛИНСКАЯ ПРЕДЗИМНЯЯ ПЕСНЬ

 

Опять Зима вздымает вьюжный меч!

И над полями слышен вой Бореев.

Эй, кликнем, брат, друзей - славян, евреев,

Да запалим пожарче нашу печь.

И спомним тех, с кем, веселя умы,

О Будущем мечтали мы богато,

Кто нас любил и кров давал когда-то

И с кем душой отогревались мы.

...Тех нет... А тех - увидим ли когда?

Как на святой Руси погоды странны:

Здесь раньше ветры дули в Магаданы,

А нынче - в Рим, Париж, Бог весть - куда!..

Помянем тех, кто спит в земле сырой.

Их не коснутся злобы ураганы!

И тех, кто в даль ушел, в иные страны -

Бог помощь вам, друзья, в дали чужой!

И выпьем мы... И как же тут не пить?! -

За эту Русь. Ах чтоб ей... сладко было!

За то, что нас любила и губила,

И болью всей навек с собой сроднила -

Как ни бросай ее - не позабыть!

И пусть сугробы вновь встают до плеч,

И царь Борей ярится над полями,

И мал наш круг... Но жарче дружбы пламя!

Налей-ка, брат, и пусть пылает печь.

70--е гг.

 

2. НОВОГОДНЯЯ ПЕСНЬ

 

Вл. Галкину

 

...Пока я с Байроном курил,

Пока я пил с Эдгаром По.

Б. Пастернак

 

1.

За стол, друзья, и глянем веселей

В избе-ковчеге на краю полей!

И вспоминая нашей жизни путь -

Всю тайную его постигнем суть:

Мы шли певцов и странников путем,

А коль печаль - на лире воздохнем!

А коль печаль - мы выпьем и нальем!..

2.

Эпоха эта нас не баловала.

Мы ж пили все, что небо посылало,

Не плакали, что нам не повезло,

Идя к Добру, не поминая зло...

Вперед, друзья, старинным тем путем,

А коль печаль - на лире воздохнем!..

3.

Но что эпоха нам, когда в бокал

Лил бог вина блаженный свой кристалл?

И вот уж нас Петрарка манит песнью

Далече от времен, докучных спесью.

Нас Данте по кругам ведет Аида,

Там грешников явив прегнусна вида -

Дивились мы, признавши в рожах сих

Немало современников своих!

Вперед, друзья, старинным тем путем,

А коль печаль - на лире воздохнем!..

4.

И Пушкину бокал мы подносили -

С ним милым за Святое солнце пили!

И пусть земля - в облаве снеговой,

Где с воем бесы мчат за роем рой -

Мы с Солнцем, с ним, старинным тем путем.

А коль печаль - на лире воздохнем,

А коль печаль - мы радостней споем!

5.

А если смерть когда-нибудь придет -

Пусть ловит дым, она нас не найдет:

Мы в даль и вдаль - старинным тем путем,

А коль печаль - мы выпьем и нальем.

И в этом мы - всегда с родным народом!

С Рожденьем, друг, и близким Новым годом!..

Вперед, друзья, старинным тем путем,

А коль печаль - на лире воздохнем!..

Ах, коль печаль - мы радостней споем!..

 

70-е гг.

 

ОДИССЕЙ

 

Хочу быть Одиссеем

У нимфы Калипсо -

Блуждающим ахеем

И с ней играть в серсо!

На сахарном атолле

У нимфы Калипсо,

Забывши там на воле

Про ваше колесо!

Про всякие Итаки,

Где все идет не так,

Где выломив бараки -

Опять летим в барак!

...На радостном атолле

Волшебной Калипсо,

Ах, в преамурной роли,

Как фавны Пикассо!

Серебряные платья

У нимфы Калипсо

И томные объятья

Как бы игра в серсо!

В лимонные лагуны

С ней уплываем юны

К задумчивой луне...

А где ж моя Итака,

Где вечная нетака?

В забвенье ли, во сне?

Гуляя вдоль обрыва,

Глядим на облака -

Где облачные дива

Откроют нам века:

Индеи, Византии,

Народы и царей

И синие стихии,

Где бродит Одиссей

Небес. И обретает

Атолл и Калипсо

И вечно с ней играет

В небесное серсо!

...А что же Пенелопа -

Озерные глаза?

Как некая метопа

Она все смотрит за...

В дисплей. И что же видит?

Атолл и Калипсо

И мужа, что играет

С разлучницей в серсо!

И скачет на треклятой,

Как фавны Пикассо.

 

- Резвишься с Калипсою,

Что малое дитя!

А тут как псы за псою

Напасти, не шутя!..

И охнет тут и хлопнет

Ся - по лбу Одиссей:

Все ж - царь, не оный гоплит,

Хотя не фарисей!

И взноет об Итаке -

Прекраснейшей итак,

Где все завязли в драке,

А надо бы не так!

А как бы на атолле

У нимфы Каллипсо

В лазурном ореоле,

Играючи в серсо,

С шампанским бы - по роли,

Ах, золотым Дюрсо!

Ликуя там, на воле,

Как фавны Пикассо!..

 

1992 г.

 

ВАЛЕРИЙ БРЮСОВ

 

И Господа и Дьявола

Хочу прославить я!

Вал. Брюсов

 

Он Македонца пел и Гималаи

И первую блудницу из цариц,

И колыхались пальмовые ваи

По изразцам меж окон и божниц.

В жилье московском слушали поэты

Его надменный, лающий призыв.

Он рисовал великие рассветы,

В них золото атлантов отразив

И дьяволу и Богу поклоняясь,

Он всюду гнал свой дерзостный калам,

Путанам с Малой Трубной улыбаясь

И в трепет приводя салонных дам!

Не жалуя царя и либералов -

Сверхчеловека он хотел на трон.

И был воспет им первый из нахалов

И кровососов - царь Ассаргадон!

...И вот они - в ремнях, в кожанках орды,

Кого предвидел он и звал кого,

А с ними и каган их скуломордый,

Со знаньем языков и весь - в него!

...И умер он, уже полузабытый -

Ловец, попавший в собственный капкан.

И грохотали красные копыта

По головам поэтов и мещан.

 

...И снова неизвестными морями

Меж блесков иностранных и свобод

Мы правим путь... Да будет в бурях с нами

Тот горький опыт средь опасных вод.

 

1994 г.

 

ИЗ ЗИМНЕГО ВЕНКА СОНЕТОВ

 

...Но странною любовью.

М. Лермонтов

 

Но я люблю ее, за что - не знаю сам.

...Идешь, лет тысячу тому - в Казани.

Послевоенно тощ, но как в сказанье -

Вдруг музыка к февральским небесам!..

Шопен ли, Григ? Да кто ж играет там?

Зачем? Какие силы приказали

Узнать мне муку музыкой в Казани?

Снежинок искры, к черным волосам

Летящие? Зачем ее касанье

До клавиш? И горящий "Исламей"?..

И над провинцией - куда ж? - взлетанье?

Зачем закатных ярусов зиянье

Мы любим? Или реи кораблей?

Иль тех степей, за Волгою, молчанье?

 

 

«ДОМ РОССИИ» НА СРЕТЕНСКОМ БУЛЬВАРЕ В

АВГУСТЕ 1991 ГОДА

 

После этих безумных космических дней,

Проходя по бульвару далекого детства,

Я встречаю мой замок из снов и теней,

Или каменный бриг - модерна наследство.

А внизу - юной Крупской чугунная стать

И Морфлота музей под крестами Успенья,

И ларьков полуимпортная благодать,

И угрюмства и смеха и сумок круженье.

...Ну а там - средь зеленых и облачных дуг

Башни, эркеры, нимфы улыбчивой грезы.

Там слиянье идей и ваяющих рук

И в зюйдвестке моряк, зрящий кормчие звезды!

Под чешуйчатой кровелькой в стиле "готик"

Я когда-то услышал напев Лорелеи,

И, означившись в скалах задумчивых книг,

Резал "Наутилус" толщи подводной гилеи.

Перепады карнизов, стекло куполов -

Евразийское братство мотивов и стилей.

Под когтями химер среди рева врагов -

Что за добрые ангелы вас охранили?

...Красный, белый и синий - цвета этих дней.

Вновь на грани веков - красный, белый и синий!

О корабль мой из снов, изразцов и теней -

Дом России! Куда же теперь - бриг России?

С телескопами окон, полетами глаз,

Хороводами шпилей, оград и балконов -

Баррикада, волна тектонических масс

Ты - изваянный лик незакатных эонов!

Красный, белый и синий - цвета этих дней.

Три простертых огня - красный, белый и синий!

Три окна в хризопразы свободных морей,

Жизни нового века - простор исполиний.

 

Авг.-сент. 1991 г.

 

ПРОФЕТ

 

Максимилиану Волошину

Париж покинув, он поставил дом:

Ноздристый туф. Граненый окоем

С парением клубящих дельтапланов...

С ним - греки, с ним славянские ладьи,

И золотые звездные бадьи,

И бреды теософий и романов.

Он постигал судьбу идей и рас,

Безумие осатанелых масс,

Подснежника лиловое дыханье...

Твою, Овидий, звонкую печаль,

Пронзившую веков и понта даль,

И нереид соленое плесканье...

Единство комиссаров и царей,

Кошмар нашествий и концлагерей -

Как Даниил был брошен к львиным лапам!

Он обнимал и Запад и Восход,

И звездных галактей спиральный ход,

И путь чертил летучим аппаратам.

Он словом и травою здесь целил

И добротой сей берег освятил.

Там в скалах - силуэт его, а в море

Как встарь поет размер его поэм -

Кому, кому печаль мою повем?..

И свет, что был в его всезрящем взоре.

......

Здесь, над его могилой воздух птиц.

А дальше гор прозрачье без границ.

Открой, поэт, что там - в судеб изломах?

Взойдут ли друг на друга племена,

3абывши ужас прежнего рожна -

В обидах, озвереньях и погромах?

Иль новою охвачена зарей,

О Русь, ты расцветешь здесь Купиной

И оживишь забытые надежды?

...Олива шелестит. Парит орел.

С душой полыни прядает Эол.

Безмолвен камень. Не открыты вежды.

Но слышу вдруг слова? Иль тени слов?

Иль просто синедальний шум валов:

- Апокалиптическому зверю

Вверженный в зияющую пасть

В скрежете и смраде - верю!..

 

1988 г.

ПЕСНЯ

Т.

 

Любите в закате воздушные ивы,

Чья тонким узором сказалась душа,

И жизни немолчной глухие приливы,

Хоть это, быть может, не даст ни гроша!

Пусть немо проходят страданья и годы

И солнце светлит на лугах васильки.

Быть может, и вправду мы - грезы природы.

Любите! И будут вам слезы легки...

Все будет: и новые песни и ритмы,

И город как птица, и город-звезда.

Но радость походки твоей повторит ли

Летящее время в века и года?

И руки, как ласточек крылья, и речи,

Улыбку и ласку и шеи наклон?

И эти усталые гибкие плечи,

И глаз твоих августовский небосклон?

Те рощи и горы в их поступи дальней

Истают. И все отзвенит как вода -

Любите мгновенья, что глубью зеркальной

Проносятся, Вечность обняв навсегда.

 

80-е гг.

 

НА ПЛАТФОРМЕ

 

Я стоял под фонарем.

Промерцав, снежинки плыли.

И томительными были

Ночь. Фонарь. И сосен дрём.

В густохвойный сосен дрём

С одиноким фонарем.

Уносились сны и были...

Так куда же мы заплыли?

Ах, куда же мы приплыли,

Очумевшие от дрем,

Ужасаясь прошлой были?

Мрак проткнувши фонарем?

Иль с неверным фонарем

Мы по кругу жадно плыли

И опять торчим где были,

Пробудясь от пестрых дрём?

...............

Неужели все как встарь:

Ночь, аптека ли, фонарь?

И миллион снежин парящих

Словно души уходящих,

Просверкав на миг огнем,

Уплывает в ночи дрем?..

 

Январь 1997 г.,

Томилино - Москва, Ленинградское шоссе, д.126, кв.99,

в гостях у Лены Адамской на Святки.

 

 

ХУДОЖНИК

 

Излом в годах и боль в пространствах!

Ну что ж вы сердцем приуныли?

Что мне напомнить в этих стансах?

Мечты иль были?

Скажу, что нужен здесь художник

Средь воплей, смут, коловращений -

Невероятник,

Невозможник -

Искатель золотых сечений!

Вот он на улицу выходит

И в небокрай макает кисть.

Он изумруд с асфальтом сводит

И губы с деревом - флейтист.

Он выгибает полусферы

Воздушнозвездных куполов.

Он новые возводит веры

Из прорастающих основ!

Он выпрямит своим касаньем

Горбы угрюмства, вывих душ,

Внезапно оплеснув сияньем

Холстов, где красок Мулен Руж!

Идет майданом ли, базаром -

Дитя, провидец и дикарь,

Беря все, раздавая даром

Как неба некий господарь.

И вот разряд преображенья

От светоптиц в его руках,

И в кровлях - высей отраженье,

И гиацинты в облаках!

И ты увидишь вдруг за сеткой

Весенних золотых дождей -

Ее зеленоглазой веткой,

Цветущей жизнию твоей!

Так исцели же мир, художник,

Волшебнодланен и легок.

Невероятник.

Невозможник.

Всеобнимающий как Бог!..

 

1992 г.

Написать отзыв

© "РУССКАЯ ЖИЗНЬ"

WEB-редактор Вячеслав Румянцев