|
Иван ЩЕЛОКОВ
- Дом порушен, а береза
- Все еще цела пока.
- И над нею, как стрекозы,
- Кружат, кружат облака.
-
- Ни родного голосочка,
- Ни лампадки у икон...
- Легким дымчатым платочком
- Пустота со всех сторон.
-
- От двора до новостроек,
- Где в прогорклом сосняке
- Дух дневного жара стоек,
- Время мается в тоске.
-
- И порхают непременно
- Над обрывком у реки
- На прозрачных струях ветра
- Прошлой жизни мотыльки.
-
- Лишь береза у колодца
- Возле бабкиной избы
- Вдоволь так и не напьется
- Из источника судьбы.
-
- * * *
-
- Сохранить бы на миг шум багряной листвы
- Поздних вишен в саду, где синички-кокетки,
- Из округи слетевшись к кормушке, на ветки
- Сыплют прямо с небес шелуху синевы;
-
- Где за садом, к болоту, на соснах зажжен
- Новый день от луча в знак широкого жеста
- И где первый мороз из серебряной жести
- Ладит маковки сметанных в зиму копен...
- Подступает пора уходить, увядать,
- Мелкой твари сползаться под пни и под крыши,
- Чтоб судьбой отведенную некогда нишу
- Без смущенья, покорно, как есть занимать.
- И напрасно соседская блеет коза
- Возле старой ветелки - такая чудачка!
- Время плотно спрессуется пылью чердачной,
- Полоснув через щель синевой по глазам.
- Но в последнем наивном порыве своем
- Поздней вишней душа трепыхнется над пашней
- И синичкой порхнет от кормушки домашней
- За осенним коротким стремительным днем.
- * * *
-
- Одиноко трепещется былка
- На заснеженном голом юру,
- Где остуженной речки ухмылка -
- Как посмертная маска гуру.
-
- И какое-то низкое солнце.
- Ни восторга, ни злости, а так!
- Да унылой деревни оконца
- С тусклым взором на старый большак.
-
- Не клубится над замершей степью
- Разноцветного лета пыльца.
- Чтоб скрестились в утробе столетья
- След ракеты и дух чебреца.
-
- Лишь трепещется малая былка
- На юру, у обрыва эпох,
- Будто просит продлиться побывке
- В душах тех, кто ее уберег.
-
- * * *
-
- Человек, уставший от вниманья,
- С первым светом в утренней избе
- Топит печь, и дым воспоминанья,
- Гулко пробираясь по трубе,
- В небеса клубит, не затмевая
- Дней прожитых в огненных зрачках,
- Жарким треском углей выжигая
- Тишины абсурдной боль и страх.
-
- Человек, уставший от вниманья,
- Чистит снег к калитке от крыльца
- Рьяно так, как будто на свиданье
- Кличут, как когда-то, молодца.
- Кормит птиц на стылых зимних ветках,
- Ходит в лес, где каждая сосна
- Грудь свежит приятнее конфетки,
- Ум пьянит искуснее, вина.
-
- Человек, уставший от вниманья,
- От предательств, сплетен и интриг,
- Лечится осознанным молчаньем
- И неспешным чтеньем умных книг.
- Курит трубку мира и покоя,
- Стряхивая пепел суеты
- В плошки из-под розы в левкоя,
- И разводит новые цветы.
-
- Человек, уставший от вниманья,
- Сам готовит завтрак и обед,
- Верит в сны и в чудо покаянья,
- В скоротечность славы и побед.
- Неохотно думает о вечном, -
- Вечное же дымом сквозовым
- Ввысь стремится, чтобы в бесконечном
- Раствориться облаком седым.
-
- * * *
-
- Я вечером спускался на причал.
- Закат лиловый на речной волне
- Мой взгляд недвижный медленно качал
- И с берегом шептался обо мне.
-
- Но что он ведал о моей душе?
- Какую тайну осязала даль?
- И что за птица билась в камыше
- И множила вечернюю печаль?
-
- И думалось о сущем негрешно
- И вслед закату плавно плыл рассвет...
- И взгляд послушно уходил на дно,
- Чтоб лицезреть оттуда чистый свет.
|
