|
|
Смех цвета хаки
Андрей Загорцев
ВОДКИ ЛЕТЧИКАМ НЕ ДАВАТЬ!
Как-то на общем сборище, то есть на совещании всех облеченных властью
начальников, доблестные летчики пожаловались:
— Мало нам информации разведывательной по зоне, летаем, летаем и не знаем,
кто под нами: бандюки али спецназовцы.
— На хрена вам информация? — возмутился начальник штаба группировки. — И так
вылетов плановых хрен добьешься, а как узнаете, что в районе бандюки, так у
вас все винты загнутся к х..м...., хотя ладно, — начальник разведки,
обеспечьте наших крылатых братьев информацией.
НР озадачил этой проблемой спецназовского начальника, тот в свою очередь
озадачил придворный ханкалинский отряд, который располагался как раз
рядышком с авиабазой. Но забыл, однако, главный спецназовец, что задачу надо
ставить конкретному человеку, а не передавать ее комбату через полоумного
лейтенанта, дежурившего в ту ночь по ЦБУ. Летеха всю ночь проиграл в «Вольфштайна»
и к утру забыл вообще все на свете. Даже при смене наряда он попытался
представиться агентом Блазковичем, за что был высмеян другим точно таким же
летёхой, которому было на «Вольфштайн» наплевать. Новый дежурный заступил,
сел за компьютер дежурного по ЦБУ и запустил «Казаков».
Ближе к 11 утра на КПП отряда появился изнывающий от жары подполковник в
летной форме, усиленно изображавший из себя начальника разведки авиабазы. Он
потоптался на КПП и попытался проникнуть на территорию отряда, но был уличен
и пойман бдительным дневальным. Через полчаса увещеваний и объяснений
дневальный понял, что прибыл какой-то летчик, но вот зачем он прибыл,
дневальный якутской национальности не понял.
— Скажите своему начальнику разведки, что прибыли летчики за сводкой, —
умолял подполковник солдата.
— Ага, — сказал дневальный и, изнывая от жары, поплелся под грибок к
телефону.
Минут пятнадцать он крутил ручку и при этом смачно позевывал, пока ручка
крутилась, из головы напрочь улетучились сведения, которые необходимо было
довести до дежурного. Наконец он дозвонился до дежурного, у того как раз
«казаки» устроили бунт, поэтому дежурный малость нервничал.
— Ну че те, олень? — спросил он в трубу.
Солдатик якут вспомнил про оленей и замечтался, заулыбался.
— Бля, ну какого хера! — заорал в трубу дежурный.
— А-а, товарищ лейтенант, тут летчики пришли за водкой, — выпалил
дневальный.
— Какой еще водкой?! Летчики?! Им спирту мало, что ли? — вскипятился
дежурный. — Пошли его на хер, нету у нас водки.
Дневальный пожал плечами и двинулся к летчику-разведчику.
— Нету, — сказал он, — наверно, продали все.
Обезумевший летчик открыл рот и решил зайти попозже. Попозже летчик все-таки
добился кое-каких результатов, дневальный дозвонился до дежурного, тот в
свою очередь вызвонил начопера отряда, решив: раз летчики пришли за водкой и
почему-то к начальнику разведки отряда, то начопер с этим как-нибудь
разберется. Пришел небритый начопер, одетый несмотря на жару в
камуфлированную спецназовскую шапку и в великолепные трусы, танковые, синие.
Узнав, что пришли летчики да еще за водкой, капитан нач.опер не пошел
напролом, а осторожно по-разведчицки, однако при посредстве дневального,
выяснил, что летчик-разведчик пришел якобы с разрешения начальника разведки
группировки.
«Ишь ты, — подумал начопер, — дело-то нечисто, позвоню-ка я щас в
вышестоящий штаб, своему направленцу, и выясню, что за дела такие.
Дозвонившись до спецназовского дежурного, начопер осторожненько
поинтересовался, не было ли каких распоряжений на выдачу водки летчикам.
Офигевший дежурный по отделу, как говорится в простонародье, «фары не
врубил» и тоже очень осторожно отмазался, дескать, я тока-тока заступил, щас
будет шеф, поинтересуйся у него.
Капитан начопер на другом конце ЗАСовского аппарата здраво рассудил, что
дальше ниточка тянется еще выше, и решил, что необходимо доложить своему
прямому начальнику, а если быть точнее — начальнику штаба. НШ прокачивал
«трехглавую» в качалке, закончив серию, он выслушал начопера и, чертыхаясь,
поплелся прозванивать начальнику спецназовского отдела. Главный спец как раз
сидел в кабинете и принимал доклады от подчиненных подразделений. А тут
нате, в спецназовский отряд пришли летчики, требуют водки и, говорят, им
начальник разведки группировки разрешил брать у спецназа водку.
— Знаешь-ка что, дружок, пусть комбат лучше перезвонит по этому вопросу
самому начальнику разведки, я так понимаю, водка ведь дело личное, если
лишняя есть, то дайте, но немного, я ведь вам приказать не могу…
Летчик-разведчик, стоявший на КПП отряда, плюнул на все и ушел к себе пить
разбавленный спирт. Спецназовский комбат, узнав о том, что ему надо
позвонить по поводу охамевших летчиков НРу незамедлительно схватил трубу,
дозвонился до Главного и, негодуя, в цветах и красках расписал, как толпы
обезумевших летчиков осаждают КПП спецназовского отряда, требуя, умоляя и
упрашивая дать им водки, при этом прикрываясь именем начальника разведки.
Начальник разведки обезумел и рыкнул в трубку:
— Водки летчикам не ДАВАТЬ!!!!!
После этого дозвонился до командира авиабазы и высказал все, что думает о
летчиках и их нравах.
Вечером на авиабазе всем, кто попался пьяным на глаза командиру, влепили
строгача, в том числе и летчику-разведчику, опившемуся разбавленного спирта,
а строгий командир сказал ему:
— Ты бы, подполковник, вместо того, чтобы ханку жрать, взял бы у спецназа
разведсводку!
С утра полутрезвый подполковник в восемь часов стоял на КПП отряда.
Давешний солдатик якут, еще не сменившийся, увидев летчика, покрутил ручку
телефона:
— Товарищ лейтенант, опять летчики за водкой пришли…
Алексей Хагуш
ОХОТА НА КРОКОДИЛА
Наглость вертолетчиков была беспредельной: только-только солнце поднимется
над горизонтом — и они тут как тут. Заходят с востока, вдоль линии окопов, и
жмут на все свои красивые красные кнопки. Прочешут от верхнего моста до
устья, в море развернутся, и домой — в Бабушеру. Сидишь потом в окопе и
ножичком каменную крошку из-под кожи выковыриваешь. Видно, правду прапор
генералу докладывал о тех «самых опытных крокодилах, которые летают».
Миша Буров был первым выпуском Уфимского высшего военного авиационного
училища (УВВАУЛ) 1990 года. «Свободный художник» с весны 1992. Афган уже
закончился, и никаких новых «интернациональных» сделок поблизости вроде не
предвиделось. Тут, правда, братские разборки начались между армянами и
азербайджанцами, и поначалу контракты были на Ми-8: летай, вози начальство,
БК, изредка раненых и окочурившихся. Но чем чаще начинали летать «иглы»,
«стрелы» и «стингеры», тем чаще Михаил задумывался о нормальной работе
где-нибудь в геолого-спасательной службе, подальше от всех этих горячих
кучерявых Аликов и Эдиков. Поэтому контракт он не продлил, хоть и предлагали
платить больше (не больше жизни ведь!), и уехал из жарких краев. Поболтался
в Сочи, поехал домой в Ростов. Погулял по Буденновскому, попил пива
нормального (моча с этикеткой «Жигулевское» на юге пивом не являлась).
Починил крышу на родительском доме. Работы не было, а в казацком центре
только шашками махали и кричали о том, что надо бить «...всех жидов и
черномазых». Бил уже.
Меньше не стало. Прибыл в Москву и на Арбате возле грузинского
представительства встретил почти однокашника с УВВАУЛ 1991 года выпуска.
— Ты! Блин! Я тебя знаю! Валера? — бросился обниматься весь из себя
джинсовый парень.
— Михаил, выпуск 90-го, — подправил его Миша.
— Во! Точно, Михаил. Ты ж с Валерой Копалейшвили в группе был? Теперь он
вспомнил: парня звали Андрей и он, как и Валера, был из «блатных». В
увольнения они ходили в форме, пошитой на заказ из офицерского материала,
уставных ботинок для них не существовало, и в казарме они спали ровно
столько же ночей, сколько Миша был в увольнениях «на ночь». Значит, почти ни
разу. Кто-то у них был генерал, или секретарь, или председатель, или все
вместе — он уже не помнил.
— Ну, ты как, летаешь? В отпуске? Старлея получил?
У Андрея глаза как-то странно дергались, и было такое ощущение, что он весь
какой-то пластилиновый. Михаил видел такое: чурки дуплились своей отравой
чаще, чем он успевал перекурить. Из представительства вывалились трое таких
же джинсовых ребят. Среди них был Копа — Валера Копалейшвили.
— Эй-ей! Миша!
Они обнялись. Друзьями они никогда не были, но четыре года все-таки вместе
провели. Пару раз в нарядах, несколько патрулей по городу, групповые
культпоходы и картошка — все это было в прошлом, но было не так уж и плохо.
— Ты голодный? — не дожидаясь ответа, Валера что-то быстро сказал
по-грузински двум парням, и те исчезли в дверях представительства.
— Слушай, идем вниз, посидим, перекусим, поболтаем. Таких слоеных хачапури,
как здесь, уже даже в Тбилиси не готовят.
— Ага, — вставил Андрей. — Всех поваров оттуда в Москву перетащили, вот и не
готовят.
— Не всех. Лучших, — уточнил Валера.
Они спустились вниз по красивой мраморной лестнице. На стенах висели
картины. Было чисто и уютно. Их уже ждал столик с двумя сортами хачапури,
стаканами холодного сока и бутылкой «Столичной». Андрей быстро разлил
бутылку, и чувствовалось, что она уже не первая у него сегодня.
— За встречу! За улицу Союзную! — поднял тост Валера.
На Союзной в Уфе находилось их училище. Смешно, улица есть, а Союз-то уже
тю-тю. Вспомнили курсовых офицеров, преподов с кафедры летно-методической
подготовки — Пишенина и Кадырова.
Приколы всякие. Кто, кого, когда и где. И сколько раз. Поторчали над
воспоминаниями о «курсантской маме» — местной потаскушке, переспавшей со
всеми кто хотел начиная с 1986 года.
Бутылка на столе появлялась каждый раз новая, и Михаил заметил, что кроме
них никто спиртное не пил. Пили соки, пепси всякие, но никаких вино-водок.
«И тут они блатные», — подумал он. Наглость вертолетчиков была
беспредельной.
В разбитом «Градом» складе лежали трубы. Хорошие такие, новые, и в них
отлично влазили НУРСы. Местный электрик-эдисон приладил к трубе выключатель,
батарейку, ножки к ней подварил, и получилась АПРУ (абхазская переносная
ракетная установка). Надо было бы еще добавить «неуправляемая», но язык не
поворачивался обосрать такое творение. НУРС летел куда-то. Это, пожалуй,
лучшее определение для точки попадания. Если не приматывать изолентой
кирпичик динамита, то летела эта хреновина с душераздирающим блеянием метров
500, или до тех пор, пока не вписывалась в какую-либо преграду. Звук
напоминал вибрацию листа железа с ревом раненого ишака: «Брреу-Брреу...» С
динамитной шашкой «такой ракет» давал метров триста, но взрыв был как в
Хиросиме! Иногда, правда, штука падала в реку или утыкалась в ее
противоположный берег. Что ж теперь делать: сколько космических ракет не
долетели до ентого космоса с первых разов-то!
После того как технология запуска и прицеливания была отработана насколько
это было возможно (результаты оценивались по громкости криков на грузинском
и украинском языках), племя решило охотиться на «крокодила» из засады, ибо
вертолетчики обнаглели до беспредела.
...Решение было принято после третьей (или пятой) бутылки: едем бить
сепаратистов-абхазов. С такими друзьями, как Валера и Андрей, Миша
почувствовал себя боевым асом и рассказывал спьяну о своих никогда не
случавшихся подвигах в горах Карабаха. Он летал, крушил, дымил, стрелял,
спасал и был народным героем среди чурок всех цветов и мастей... Андрей
настойчиво колотил его под столом ногой, дико вращая покрасневшими глазами.
— Какого х... ты меня пинаешь?! — среагировал наконец Михаил. Он был как раз
в середине атаки, после уничтожения двух танков противника, пытаясь уйти от
дюжины «стингеров». — Вы не понимаете, этих всех зеленщиков крошить надо без
разбора!
И он ловко, по-казацки, взмахнул невидимой шашкой, сметая недопитую бутылку
водки на пол. Народ вокруг, включая Валеру и двух молчаливых джинсовых
ребят, как-то странно на него смотрел. Миша смутно видел их лица: смуглые,
кучерявые, усатые, такие ненавистные... «Твою... Чё я погнал спьяну? Я ж тут
в Москве, на Арбате, в России!» Мысли путались, кто-то убирал со стола, с
пола. Двое мужчин в костюмах разговаривали о чем-то с Валерой. Выглядело
так, что он оправдывался, показывая рукой в его сторону.
— Ну ты даешь, кабан! Переключатель у тебя в положении «Жопа» заклинило, что
ли? — Андрей стоял рядом с ним, помогая подняться. — Давай двигаем отсюда,
пока на шашлыки не порубили, герой херов.
Лестница уже не казалась красивой и уютной. Она вздымалась, уходя ввысь, и
по ней вверх и вниз скользили Алики и Эдики...
Из окна было видно маленькое море. «Московское водохранилище», — подумал
Михаил. На соседней кровати сидел Андрей, одетый в натовский камуфляж.
— Добро пожаловать в Тбилиси, дарагой! Как башка? Звенит?
— Че ей звенеть, кость она и есть кость, — вяло огрызнулся Михаил. — Добро
пожаловать КУДА?!
Он смутно помнил ресторан, сок, долгую езду. Потом его качало и рвало. И все
время что-то гудело и гудело кругом, как в самолете... В самолете! Он летел
в самолете!
— Я чё, облажался вчера? Сделал чего?
— Да нет, все пучком, — Андрей подошел к окну. — Мы как раз из ресторана в
аэропорт ехали, а тут тебя встретили. Слово за слово, ты изъявил желание
бороться за единую Грузию, мы это дело отметили, а поскольку бросать тебя
без присмотра было неразумно — ты полетел с нами. Если не считать того, что
ты Валеру и двух его бойцов все черножопыми называл и рассказывал истории
своего покорения Кавказа и претворения идей славянизации в жизнь, — все
хорошо.
— Еб..ть-колотить! Это я теперь как бы в армии снова?
— Не, просто полетаешь недельку-другую, а там твое дело: хочешь — оставайся,
хочешь — нет.
— Пару недель? Это что, учения какие?
— Ну, загнул я про пару недель. У нас на все про все три дня. Шеварднадзе
Ельцину пообещал, что в Абхазии конституционный порядок будет наведен за
выходные. Народ на дачки разъедется, а когда вернется — все уже тихо и
спокойно, и везде миротворческие грузинские гарнизоны стоят. Наша задача —
полетать для вида, пальнуть по их базе какой-нибудь для острастки. Может, в
горах каких отмороженных долбанем НУРСами. Все дела.
— Что это за озеро такое? — спросил Михаил.
— Тбилисское море. Мы в гостинице Штаба национальной гвардии Грузии.
Андрей открыл две бутылки пива и протянул одну Михаилу. «Моча, — подумал
тот, — опять я на юге».
«Крокодил» всегда приходил по ущелью. Потом он поднимался из него и
шустро-шустро так скользил над окопами. Склон холма был покошен уже, и
несколько небольших стогов сена стояли на нем, удерживаемые сухими стволами
кукурузы. Вид с холма был прекрасен: внизу — речка, справа вдали — голубое
море, прямо — маяцкий район. Если не обращать внимания на копоть пожаров и
несмолкаемую канонаду разрывов, то было мирно и тихо.
К одному из этих стогов, самому ближнему к обрыву, и притащили АПРУ в два
ночи. Прикрыв ее сеном, трое спрятались в стогу — ждать «крокодила». Шанс
был в том, что «крокодил» не блистал умом: всегда поднимался из ущелья в
одном и том же месте, потом осматривался секунд 5-10, а потом двигал дальше,
на охоту. Видно, хреново в «крокодильей» школе его учили, или, может,
рассказали, что аборигены кроме труб и динамитных шашек ничего не имеют?
Правду рассказали. Поэтому и обнаглел «крокодил» до беспредела.
Пошла вторая неделя «трехдневной» операции. Ничего интересного в ней не
было. В первые пару дней Миша, правда, повеселился немного, всадив пару
ракет в верхние этажи какого-то пансионата на берегу речки в центре города.
По рации передали, что там сидят снайперы. Их он не видел, но здание
«подровнял» капитально. Народ ломанулся на набережную, куда Михаил дослал
еще три-четыре НУРСа. На окраине Сухуми ему приказали разогнать толпу у
баррикад между жилыми высотными домами. Придурки начали пулять в него из
своих мелкашек, и он показал им, как работают его два 12,7 мм пулемета
(летал Миша на модернизированном Ми-8 с четырьмя УВ-16-57 на узлах
подвески). Боекомплект он не экономил, поэтому врубил все красивые красные
кнопки. Оба-на! Баррикада разлетелась вместе с кишками!
Доложил о выполнении.
По какой-то дурацкой причине они торчали здесь. Пехота не двигалась вперед,
хотя отведенные Иоселиани дни на разграбление города давно прошли. Видно, не
учел Главный Ворюга потенциал местности: брать еще было что. Копу Михаил не
видел: тот мотался между Москвой, Тбилиси и Бабушерой, решая какие-то важные
задачи снабжения. Самолеты «туда» улетали груженные содержимым местных
коммерческих магазинов, а «оттуда» прибывали затаренные амуницией. Андрей
подкинул ему несколько блоков «Newport» и ящик «Золотого Фазана». Это было
пиво! В номере у него стояли в упаковке телевизор и видик «Sharp», мешок
шмоток и коробка всякой ерунды типа гондонов с усиками, щипчиков для ногтей,
ручек, духов, косметических наборов и зажигалок. С женским полом проблем не
было, и Миша всегда дарил местным блядям что-нибудь из этих богатств.
Теперь каждое утро они летали на прочес линии вдоль Гумисты. Идея была
основана на трудах Павлова: выработать у аборигенов рефлекс — услышал
вертолет, бросай оружие и ховайся в кукурузу или в мандарины. ПЗРК
(переносной зенитно-ракетный комплекс) у местных не было, и Миша чувствовал
себя маленьким Зевсом, защищенным броней снизу и спереди. Для местных его
машина была «крокодилом», хотя до Ми-24 ей было ой как далеко.
«Крокодил» зашумел где-то внизу. Услышать его можно было только за секунды
до появления. Инстинкты помогали ему подкрадываться почти вплотную. Сначала
показался винт, а затем все его грязно-зеленое тело зависло в воздухе, прямо
напротив дикарей. Хвост АПРУ торчал из соломы, и местный Эдисон,
прицелившись на звук потенциального крика, щелкнул маленьким тумблером.
Ракета не полетела. Видимо, увидела своих 57-миллиметровых сестер,
упакованных в алюминиевые контейнеры на боках «крокодила». Один из летчиков
повернул голову и с удивлением уставился на группу вооруженных людей,
возящихся в стоге сена. На нем были крутые очки с зелеными стеклами.
«Гомики, наверное», — решил Михаил, разворачивая машину в их сторону. В этот
момент что-то длинное с огнем на конце вылетело из стога. Рванув вертолет
вверх и в сторону, летчик увернулся от ракеты. В этот же момент «крокодила»
тряхнуло. Миша увидел ниже на склоне холма парня в «афганке», загоняющего
новую гранату в подствольник. «Ну ни х...я себе, ребята дают: гпэшкой по
вертолету!» Пули защелкали по обшивке. Миша начал резко набирать высоту.
Поднявшись выше, он увидел, что группа «гомиков» уже исчезла и только дятел
в «афганке» был еще на полпути до ближайшей зеленки.
«Шас я тя научу, как из подствольника по вертолетам стрелять, чурка
недобитая», — обрадованно подумал Миша, нажимая на гашетку. Чурка покатился
по склону. Но вдруг поднялся на четвереньки и скакнул ловко, по-обезьяньи, в
полуразбитый дом.
Две кассеты НУРСов ушли следом за ним.
«Ариведерчи!» — помахал тому, что осталось от домика, Миша. Теперь ему надо
было быстро отстреляться по окопам от нижнего моста до моря — и на базу, к
«Золотому Фазану»...
Пули застучали по металлу. Запахло маслом. Повернув, Миша увидел того же в
«афганке».
«Живучий, падла!» Горелое масло пахло очень плохо, почти как горелый фазан.
С перьями. Надо было срочно домой. «Увидимся еще!» — погрозил кулаком Миша.
«Прилетай завтра!» — помахала рука с автоматом.
Вы можете высказать свое суждение об этом материале в
ФОРУМЕ ХРОНОСа
|
