№ 7'2008

Эмма Соловкова

XPOHOC

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

Русское поле:

Бельские просторы

МОЛОКО

РУССКАЯ ЖИЗНЬ

ПОДЪЕМ

СЛОВО

ВЕСТНИК МСПС

"ПОЛДЕНЬ"

ПОДВИГ

СИБИРСКИЕ ОГНИ

Общество друзей Гайто Газданова

Энциклопедия творчества А.Платонова

Мемориальная страница Павла Флоренского

Страница Вадима Кожинова

Эмма Соловкова

Навстречу свету

О творчестве художника Михаила Спиридонова

Соловкова Эмма Александровна родилась в г. Курске. Выпускница факультета романо-германской филологии БГУ. Печаталась в республиканской прессе, в журнале «Бельские просторы».

И свет во тьме светит, и тьма не объяла его…
 («От Иоанна святое благовествование», 1.5)

Как-то, несколько лет назад, в Уфимской галерее «Ижад» проходила коллективная выставка местных художников. В уголке одного из залов висели две картины Михаила Григорьевича Спиридонова: спокойные и раздумчивые, они, тем не менее, властно приковывали к себе взгляд и буквально «держали» весь зал. Особенно поражала картина под странным названием «В ноль часов по Гринвичу»: на ней художник непостижимым и, наверное, только одному ему известным образом… остановил время. Замершие в безмолвном ожидании деревья, рядом — одинокий грустный маленький домик, вдали — призрачная, едва различимая фигура в белом одеянии, а сквозь окружающую тьму пробивается мягкий, загадочный свет. Местность здесь трудно узнаваема, время года — тоже, и это дает простор воображению, заставляя подняться над суетным, земным и задуматься о высоком и вечном. Эту картину, наверное, можно назвать символом всего творчества художника, раскрывающего перед нами таинственный и бескрайний мир человеческого духа и души.

Михаил Спиридонов — из тех удивительных художников, кто, отходя от традиционных канонов отечественного искусства и расширяя географию своих творческих поисков, пропускает через свою душу и сердце достижения мирового искусства, творчески перерабатывает их в своих произведениях и при этом остается самим собой. Творчеству он неустанно учится на протяжении всего своего жизненного пути, в разные периоды выбирая для себя разных учителей. А еще его учителя — это природа и сама жизнь.

Родился он в 1952 году в Уфе на окраине Черниковки и провел свои детство и юность в «идиллии» бараков, коммуналок и маленьких деревянных садовых домишек. Это место дорого ему до сих пор: здесь жили близкие ему люди, здесь он начал познавать мир и открыл для себя волшебную страну творчества. Он родился художником: был странным ребенком, часто видел смутные, фантастические сны; а когда родители уже разрешали ему гулять одному, он любил просыпаться очень рано, когда дети и даже взрослые еще спали, и бродить по близлежащим пустынным дворикам мимо безмолвных домов и деревьев, вслушиваясь в таинственную тишину и постигая загадочное переходное состояние природы от ночи ко дню. Наверное, уже тогда он начал ощущать себя частичкой бесконечного мирозданья и осознавать то сокровенное, трудно выразимое словами, что легло в основу его будущего творчества. Ребенок словно следовал заповеди так любимого им впоследствии Александра Блока:

Остановись на миг послушать тишину ночную.

Постигнешь слухом жизнь иную,

Которой днем ты не постиг…

В Черниковке была и Уфимская художественная школа № 1 (ныне носящая имя А.А. Кузнецова), в которой Михаил в юном возрасте получил художественное образование. Эта школа была культурным центром северной части города, учила своих питомцев поиску собственных эстетических идеалов в искусстве. Художник благодарен всем своим учителям этой школы, и особенно Б.И. Замараеву, давшему ему понимание формы, структуры, пластики и цвета в живописи. По окончании средней школы Михаил намеревался продолжить свое художественное образование в училище либо в вузе, но поступить туда не сумел: подвели непрофилирующие предметы. Но он не оставил свою мечту стать живописцем. Официально (с 1970 до 1984 года) М.Спиридонов работал художником-оформителем в разных организациях (в том числе и в Художественном фонде), а в свободное время занимался самообразованием, писал картины. Общался с талантливыми уфимцами. Живописец Леонард Абузаров привил ему любовь к творчеству титанов Возрождения с их идеалами гуманизма и духовности. Большую роль в образовании и творческом становлении Спиридонова сыграл и неординарный, высокообразованный, всесторонне развитый искусствовед А.В. Гарбуз, углубивший его знания по мировому искусству, философии и литературе.

Уже с 1976 года М.Спиридонов начал участвовать в коллективных выставках. Его картина «Оттепель» (1977) была показана на проходившей в конце 70-х годов в Москве республиканской выставке «Советская Россия». Этот философский пейзаж, созвучный творчеству нидерландского живописца Брейгеля, основанный на игре контрастов черного и белого цветов, воспроизводит раннюю весну, изображая людей в виде крошечных темных человечков, копошащихся на фоне величественной и загадочной природы. Эта картина явилась серьезной «заявкой на талант» молодого «непрофессионального» художника. А в 1980 году в Уфе в зале Союза художников БАССР состоялась его первая персональная выставка как своеобразный отчет за первое творческое десятилетие.

В этот период Спиридонов создавал в основном пригородные пейзажи и портреты. «В пригородных пейзажах 70-х годов автор пристально всматривается в окружающую действительность, последовательно избегая, однако, бытописательского подхода к ее явлениям. Работы этой поры изобилуют изображениями деревьев, раскисших от дождя лесных дорог, небольших речушек, гор и оврагов…Элегическое звучание, темная или, напротив, серебристо-серая колористическая гамма, слегка оживленная легкими всплесками красно-коричневых, зеленых или синих цветов, приемы оттенения, постепенный мягкий переход красок — отличительные признаки этих картин, позволяющие говорить о наметившейся ориентации Спиридонова на лирико-эмоциональную линию западноевропейского пейзажа: запечатлевать природу в ночные часы, часы закатов и рассветов, когда очертания предметов зыбки и туманны, а человек прозревает в тишине таинственные, первостепенные начала жизни, скрытые в суматохе дня («Туман», 1974; «Июньская ночь», 1978; «Дорога в сумерках», 1978; «Шорохи», 1979)…

Уже в работах конца 70-х годов вначале робко («Дорога в сумерках», «Шорохи»), затем все настойчивей ([«Оттепель»], «Путешествие в синюю даль», 1979) звучит мотив мимолетности человеческого бытия в бесконечном мироздании…» (А.В. Гарбуз. «Михаил Спиридонов. Живопись». Каталог. Уфа, 1994).

Спиридонову, как и «одухотворенному реалисту» Абузарову, здесь было важно не копирование природы Урала, а ее «очеловечивание», образ настроения, состояния человека и природы.

В своих портретах того периода художник часто руководствовался принципами великого Леонардо да Винчи, фиксируя внимание не только на конкретной личности изображаемых людей, но и на том мире, который они олицетворяют, на той энергетике, которую они в себе несут. Так, один из его портретов называется «Окраина» (1977): грустное лицо изображенного на фоне пригородного пейзажа пожилого человека, прожившего здесь всю свою жизнь — это «лицо окраины». Как и в пейзажах Спиридонова той поры, в его портретах временами сказывается «колдовское» воздействие на него луны: например, на его «Весеннем портрете» (1978) изображен молодой человек на фоне ночного загадочного лунного неба.

Первая выставка художника вызвала нарекания «сверху»: слишком нетрадиционными были его работы. Но Спиридонов не спасовал, а продолжал упорно работать, отстаивая себя в живописи. Трудное тогда было время: художникам-новаторам приходилось бороться за себя, а то и «уходить в подполье». Не все это выдерживали. В 1985 году, не дожив до сорока лет, ушел из жизни Леонард Абузаров, задавленный семейными трудностями (у него было четверо детей), безденежьем, непризнанием и «зеленым змием». На одной из картин Спиридонова, посвященной памяти друга, на фоне темной поверхности Земли и черного бездонного неба, под тонким серпом луны изображена вдохновенная светящаяся человеческая голова: художники уходят, оставляя на Земле свет своего творчества.

Девиз Михаила Григорьевича — не унывать, а терпеливо работать и работать, как бы печально и горько порой ни было. Творчество, как он считает, это общение с Богом, и оно само по себе и есть утешение в нашем суровом мире.

В 1989 году он вошел в группу «Инзер» (организованную А.В. Клементом), возникшую для помощи художникам нетрадиционных направлений. Но с наступлением перестройки и пришедшей за ней свободой самовыражения необходимость в группе отпала, и она быстро прекратила свое существование. В это же время Спиридонов становится «свободным художником». С 80-х годов начинается новый, зрелый период его творчества, сопровождаемый его дальнейшим творческим и духовным ростом. Теперь главной задачей своего творчества художник видит продвижение к свету, обретение гармонии между человеком и окружающим миром, от которой тот так давно ушел, и возвращение его на путь духовности. В своих философских исканиях он поворачивается с Запада на Восток –– к христианскому учению, учению Рерихов, буддизму. В буддизме его привлекают, как он объясняет, гуманизм, простота общения с Богом (без посредников), мысль о том, что Бог — во всем, и о необходимости духовного самосовершенствования личности. Помимо увлечения живописью Чюрлениса и Уайета (одного из лучших американских художников-философов 20 века), к нему приходит понимание красоты и мудрости живописи Рублева, Нестерова, Рерихов. Но он вовсе не собирается теперь противопоставлять Восток Западу. Руководствуясь мыслью Николая Рериха о том, что искусство едино и нераздельно и призвано объединить человечество, Михаил Григорьевич из самых разных учений извлекает духовное зерно, а в своих работах все больше и больше старается отвлечься от конкретики нации, вероисповедания, места и времени, сосредоточивая внимание на внутреннем содержании изображаемого.

Его картины становятся все более философскими, лаконичными, безлюдными — он хочет, чтобы люди, смотрящие на его картины, оставались с ними наедине: ведь только в одиночестве можно размышлять. Предметы на них он подает выборочно, словно выхватывая их из времени и пространства и тем самым раздвигая границы реального, и изображаемое становится условным, символическим, открывая свой глубинный смысл. Таков, например, его «барачный цикл», где из картины в картину переходят окружавшие художника в детстве и юности старые низкие черниковские бараки и ангары, деревья, животные на фоне российского бездорожья, луж, канав, заросших садов, разбросанной кругом «пивной тары» («Полдень (Ностальгия)», 1981; «Яблоневый сад», 1986; «Путешествие в отрезке времени», 1987; «Плывущие во времени», 1987; «Красное окно», 1988; «Мальчик», 1989; «Апофеоз», 1990, и другие). Но, странно, этот зыбкий, неприкаянный и неуютный мир не ужасает и не отчаивает нас: есть в нем что-то щемящее, пронзительное, ностальгическое. И вот уже любовно «плывут во времени» бараки, а вместе с ними — прекрасные деревья, чудом выросшие из отравленной химией земли. Это так по-российски — «любить вопреки». А повторяемость домов в картинах — это как один и тот же очень старый сон, который время от времени снится нам на протяжении всей жизни как безмолвное напоминание — мы что-то недопоняли, не прочувствовали, не сделали, — и возвращает нас к нашим истокам. Сам художник здесь ставил своей задачей воссоздать мироощущение детства; он ассоциирует эти работы с фильмом своего любимого кинорежиссера Тарковского «Сталкер»; в них он постоянно возвращается в свое детство подобно тому, как сталкер снова и снова ходил в Зону, чтобы вернуть душе утраченную красоту и гармонию.

«Ностальгия» — так называлась вторая персональная выставка Спиридонова, прошедшая в Уфе в 1990 году, основу которой и составил «барачный цикл». Зрители оценили работы художника: в своих отзывах многие из них написали, что философские картины заставляют думать. С этого времени выставки М.Спиридонова начинают устраиваться практически ежегодно.

Теперь любимыми художественными образами творца становятся многозначные образы пути, света и сада, часто отраженные и в продуманных, глубоких названиях его работ, в которых прямой и переносный смысл сливаются. Образ пути — вообще излюбленный образ в российской и мировой культуре. В ряде картин художник показывает жизненный путь человека, ставшего жертвой обстоятельств и злого рока. «Шествие» (1990) внутренне перекликается с брейгелевскими «Слепыми»: серые, обезличенные, бесплотные фигуры странников, с покорностью судьбе бредущие по снегу навстречу неизвестности. Полотно созвучно стихам английского поэта-философа 19 века Теннисона:

Идем по жизни мы: подчас

Так трудно нам идти бывает;

И только Бог, наверное, знает,

Что ждет у края жизни нас…

Сходна по тематике и картина «Путешествие» (1992): на фоне непроглядно-темного дождливого ночного неба под красным зонтом стоят, тесно прижавшись друг к другу, мужчина, женщина и маленький мальчик. В застывших фигурах — смутная тревога неизвестности. Та же тема и в картине под красноречивым названием «Лабиринт» (1982––92). Но не правы те, кто считает Спиридонова «художником трагического миропонимания»: сам он себя таким не ощущает. Скорее, он воспринимает и изображает трудности жизненного пути человека как данность, которую нужно пройти, преодолеть, каким бы он тернистым ни был («Начало странствий» (1982)), каким бы опасным ни был полет («Предчувствие полета», 1990). И даже в его самых грустных и, на первый взгляд, «безнадежных» картинах всегда присутствует та философия, которая величественнее и мудрее грустного и простого земного сюжета. Художник вспоминает, как после своей очередной выставки он получил письмо от одной из ее посетительниц: женщина писала, что была уже «на краю», но одна из его картин, внешне отнюдь не оптимистическая, примирила ее с жизнью: что-то «срезонировало» в сердце, и она осталась жить. Не в этом ли великая сила и назначение настоящего искусства — спасать людские души?

 Своими картинами художник приближает нас к небу. Одна из них носит название «Разговор с небом» (1989). Она аллегорическая; на ней изображен мальчик (дети как существа, еще не отторгнутые природой, вообще частые его персонажи); земной опоры под ногами у него уже нет: стоит он в утлой лодчонке, брошенной в реку жизни; никого нет рядом — одно только пасмурное небо над головой. Душа ребенка истосковалась по великому, и вот, в наивном и отчаянном порыве запрокинув голову, он с мольбой взывает к небесам.

Душа грустит о небесах:

Она — нездешних нив жилица…

(С. А. Есенин)

Примерно с середины 80-х годов одним из главных художественных образов Спиридонова становится свет — субстанция всего сущего, суть прекрасного, провозвестник небес. «В отдельных картинах («Плывущие во времени», «Вечерний портрет», 1987; «Двор с голубятней», «Красное окно») свет как бы съедает все детали, сглаживает, обобщает их, не размывая при этом очертания предметов, как это практиковалось импрессионистами, но, напротив, делая их более резкими. То яркий и холодный, то мягкий и теплый, свет или заливает предметы, создавая прозрачную…пленку, или окутывает их, придавая формам еще большую бесплотность и призрачность… Этот свет — пронзительный, вибрирующий, неземной…» (А.В. Гарбуз: там же). Источник этого света неизвестен: свет идет словно ниоткуда, он — внутренний. В ряде картин этот свет — бесстрастный, “неверный” или тревожный (“Полдень (Ностальгия)”; “Смятение”, 1987; “Грань реальности”, 1996). А одна из картин художника так и называется — “Состояние внутреннего света” (1992): здесь — внутренний свет души человека, который призван освещать все вокруг, независимо от того, какое время и какая погода на дворе. Он мягкий, преображающий, обнадеживающий, и это отрадно — ведь людям так нужна надежда. Ею светятся и работы “Состояние зрелости” (1991), “Устремление” (1993), “Пробуждение в беспредельность” (1993), “Свет радости” (1993), “Вхождение в белое пространство” (1998), и другие. А картина “Вхождение в белое пространство” — это по сути восхождение духа: здесь изображен перекресток дорог как интерпретация креста (она появилась у художника по прочтении им Евангелия); дорога уходит в небо, сливаясь с ослепительно белым всепроникающим и всепримиряющим светом. Как-то одну из выставок художника, проходящую в Пензе, посетило несколько рериховских обществ: между ними до этого имели место отдельные “междоусобицы”. Но выставка примирила рериховцев между собой, объединив их и сплотив в понимании высокого творчества художника.

Созвучна многозначной теме света и тема сада. Устремленные ввысь деревья в саду — как связные между небом и землей. От заброшенных, забытых садов с проломанными заборами, от “слепых” окон старых бараков из детства — к окну, распахнутому в сад (“Окно в сад”, 1997). Отдернутая от окна легкая золотистая занавеска открывает перед нами пронизанный неземным светом божественный сад — философский и религиозный образ, — “дивный сад из душ”, который “в своей листве богатой весь мир объединит от века” (Теннисон).

Эта картина явилась как бы прологом к состоявшейся в 1999 году выставке Спиридонова “Пространство сада” (по названию одной из его картин). Зритель попадает туда, где растут диковинные деревья и цветы, разноцветно переливаются облака (“Преображение”, 1994–98), а небо касается земли (“Касание неба и земли”, 1994–95), и где воплощена мечта художника о гармонии мироздания. Центральной на этой выставке была картина “Садовник” (1997): на ее переднем плане в предутренней туманной дымке, среди росистой травы — цветущая яблоня, а за нею, закрывая лицо ее цветущей веткой — садовник, являющий собой образ самого Создателя…

Гармония в этих картинах присутствует даже в их композиции и пространстве: они (как и многие другие картины художника) уравновешены, выстроены ритмически. Многие зрители отмечают их удивительную поэтичность и музыкальность: в них словно слышится тихая флейта, а может быть, “музыка сфер”. А в картине “Преддверие” (1998) мы, кажется, ощущаем целую торжествующую симфонию красок и звуков. Художник часто работает под любимые стихи или музыку (в основном классическую). У него долго не было мастерской (он поздно ее получил, только в 1996 году, вступив в Союз художников), и он работал дома, а чтобы отвлечься от возни домочадцев и сосредоточиться, включал стихи или музыку, и эта привычка осталась. На его экспозиции часто наведываются поэты, музыканты, композиторы.

Ряд его недавних выставок проходил в музыкальном сопровождении. Когда-то, в 20-е годы 20 века, в России существовала уникальная творческая группа “Амаравелла”, которая осуществляла синтез музыки, цвета и слова, пытаясь войти в резонанс с ритмами Вселенной еще задолго до первых межзвездных полетов. Позже руководство группы было репрессировано и сослано в город Миасс Челябинской области. А сейчас художник Спиридонов доносит до нас то, что мы недополучили, “проморгав” творчество Черноволенко и Смирнова-Русецкого. А его работы, при всем своем многообразии и многочисленности, исполнены на “ноте сердца”, поэтому их так любят люди самых разных специальностей и возрастов (даже вовсе не искушенные в высокой философии дети. Поэтому картины художника имеются в музеях, галереях и частных коллекциях США, Европы и России, в том числе и в фонде Башкирского Государственного художественного музея им. Нестерова (“Ностальгия”; “Смятение”; “Памяти друзей”, 1989; “Причастие”, 1990; “Притяжение”, 1992; “Состояние внутреннего света“; “Пространство ночи”, 1995; “В ноль часов по Гринвичу”, 2002, и т.д.).

Заслуживают внимания и натюрморты художника, хоть их у него немного. Раньше он их вообще не создавал и даже зарекался это делать, пока не увидел фильм Тарковского “Зеркало”, выявляющий философию и скрытый смысл самых обыденных вещей. Особенно известны его натюрморты “Вознесение” (1989), “Причастие”, “Чаша” (1993–94), “Цветы” (1996) и “Яблочный спас” (2000–01). Все они лаконичны, изящны и символичны, хотя символизм в них, как и в пейзажах, — не самоцель. Это не просто натюрморты, это натюрморты-состояния (о чем свидетельствуют и названия многих из них), очень часто основанные на многозначности своих мыслеобразов. Так, изображенные в “Причастии” яблоки — это символ живых существ, которым предстоит пройти священное таинство; а чаша с водой — это чаша для причастия. Здесь, как и в ряде других работ, есть интерпретация креста: вертикаль — ваза и ее тень, а горизонталь — яблоки. В “Чаше”, помимо яблок и воды, присутствует загадочный белый огонь, вернее, очищающая стихия огня, который, по учению Беме, есть везде и из которого состоит все. На заднем плане натюрморта — нарождающийся прекрасный гигантский цветок. А на натюрморте-пейзаже “Яблочный спас” яблоки — на столе на фоне полупрозрачной яблони (ствол лишь угадывается, отчетливее видны тонкие веточки с листьями), и все залито теплым светом божественного сада …

Что и говорить, и без того сложная, “выматывающая” техника художника здесь усложнилась еще больше, достигнув высот мастерства. Здесь, как и во многих других своих работах, он применяет не только разнообразные кисти, но и металлический мастихин, а краски не только накладывает (причем часто многочисленными тонкими слоями), но и втирает. Вообще, его технику трудно разложить по полочкам; он как-то признался, что “техника нашла его сама”. Его цветовая палитра постепенно ограничилась, сведясь к основным цветам: красному, синему, желтому, зеленому и белому. Художник пишет “по наитию”, поэтому здесь главный его учитель — интуиция.

Последнее время Михаил Григорьевич любит рисовать цветы. На одной из его поздних картин изображен белый, похожий на лотос, цветок: весь пронизанный нежнейшими пульсирующими ритмами, он дышит, благоухает и свободно парит над землей, словно преодолев силу тяжести силою своего духа. И так хочется, чтобы укрепился дух у тех людей, кто разочаровался, изверился в жизни, кто устал стучаться в закрытые окна и двери домов. Пусть они знают, что не все еще потеряно, что отсчет времени только начинается; пусть озарит их лица “свет радости”.

Вы можете высказать свое суждение об этом материале в
ФОРУМЕ ХРОНОСа

© "БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ", 2007

Главный редактор - Горюхин Ю. А.

Редакционная коллегия:

Баимов Р. Н., Бикбаев Р. Т., Евсее­ва С. В., Карпухин И. Е., Паль Р. В., Сулей­ма­нов А. М., Фенин А. Л., Филиппов А. П., Фролов И. А., Хрулев В. И., Чарковский В. В., Чураева С. Р., Шафиков Г. Г., Якупова М. М.

Редакция

Приемная - Иванова н. н. (347) 277-79-76

Заместители главного редактора:

Чарковский В. В. (347) 223-64-01

Чураева С. Р. (347) 223-64-01

Ответственный секретарь - Фролов И. А. (347) 223-91-69

Отдел поэзии - Грахов Н. Л. (347) 223-91-69

Отдел прозы - Фаттахутдинова М. С.(347) 223-91-69

Отдел публицистики:

Чечуха А. Л. (347) 223-64-01

Коваль Ю. Н.  (347) 223-64-01

Технический редактор - Иргалина Р. С. (347) 223-91-69

Корректоры:

Казимова Т. А.

Тимофеева Н. А. (347) 277-79-76

Адрес для электронной почты bp2002@inbox.ru 

WEB-редактор Вячеслав Румянцев