№ 7'2008

Георгий Кацерик

XPOHOC

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

Русское поле:

Бельские просторы

МОЛОКО

РУССКАЯ ЖИЗНЬ

ПОДЪЕМ

СЛОВО

ВЕСТНИК МСПС

"ПОЛДЕНЬ"

ПОДВИГ

СИБИРСКИЕ ОГНИ

Общество друзей Гайто Газданова

Энциклопедия творчества А.Платонова

Мемориальная страница Павла Флоренского

Страница Вадима Кожинова

Георгий Кацерик

ШАЙТАН–ТРАВА

Книгу Александра Касымова «Критика и немного нежно» (Издательский дом «Новое время», Москва, 2007) принес мне в редакцию «Истоков» теперь уже вполне продвинутый поэт Сергей Янаки.

Подумалось: а сам Касымов, называвший себя «типоманом» (мания печататься, неологизм Касымова), как бы порадовался этой книге! Довольно увесистый экземпляр. Твердая зеленая обложка с прекрасной монументальной фотографией автора. 520 страниц убористого текста. Но и такого увесистого тома все же недостаточно для памятника.

Забота Касымова о памятниках, премиях и поощрениях, не говоря уже об орденах и медалях, просматривается с самой первой страницы его посмертной книги. То он произносит речь при вручении премии ему самому. То вносит предложение о выдвижении на премию собрата по перу. То сам спешит поощрить какого-нибудь едва оперившегося сердягу собственным поощрительным пером. То вдруг вспоминает почти сакраментальное и такое наивное никулинское: «А может, меня даже наградят…».

Или огорчается, что замечательному писателю-фронтовику и доброму человеку Анатолию Генатулину не дали Аксаковскую премию. Про себя же замечает, что сам он никогда не гонялся за какими-нибудь грантами: «Но вот я, честное благородное, не делал попыток никаких грантов получить... был беден, но горд». И никаких тебе амбиций. Но это – скорее из ложной солидарности с нами, не менее бедными и гордыми, честными и благородными, неамбициозными писателями, никогда не получавшими никаких грантов.

Касымова в Уфе так и не заметили. Во всяком случае, при его жизни. Может, отметят после. Например, учреждением премии имени литературного критика Александра Касымова. С вручением памятного знака в виде колючего мексиканского кактуса или не менее колючего, но нежного цветка – башкирской шайтан-травы. Как писал поэт:

Ее цветы –

Нежнейших роз нежнее,

Острейших роз шипов –

Шипы ее острее...

Другая, не менее светлая печаль Александра Касымова – о чтении текстов: «Если читать, а не листать... откроется, что чтение – занятие благородное». Когда бы я был повелителем всех наград и памятников, наградил бы Касымова еще и как благородного читателя. Ибо он был читателем редкого благородства. И вообще, если бы награждали читателей, то все мы стали бы больше читать. Хотя бы друг друга. Впрочем, читая, читатель награждает себя и сам. Вот и я, читая Касымова, испытываю явное удовольствие. Разве это мне не награда? Награда! Да и ему то же. Хотя и посмертная.

Я никогда не думал, что критику можно вот так, запросто, без всякой натуги читать и перечитывать. И надо же – читаю и перечитываю – «немного нежно» и все такое прочее, критическое, лирическое, нежное, читабельное. А какие же художественные тексты, на мой неприхотливый взгляд, обожал читать и перечитывать незабвенный Александр Гайсович? Прежде всего, творческие – незаурядные творческие тексты, разнящиеся своей новизной и неповторимостью. Исключительно самостийной творческой отсебятиной, какая больше всего и отвечала его личной литературно-эстетической концепции. Тексты, не подверженные никакому идеологическому давлению. Без всякой тени лояльности, верноподданничества, политкорректности. Хотя такие требования было бы правомерно отнести к тому же самому нажиму. Или прессингу.

Наконец, художественные тексты, по Касымову, должны были быть еще и непременными носителями философско-лирической мысли. Лучше в закрытом, в герметично законсервированном, так сказать, виде. Особенно в поэтических текстах. Например: «Но крылья бабочки с тех пор все ловят лопнувший простор...». Не правда ли, лихо закрученная метафора! Почти шифровка, какую без «консервного ножа» самого Касымова не расконсервируешь. Не расшифруешь. Не декодируешь.

Подобные стихи писаны, скорее всего, от большого многоумия. Или от еще большего многознания. А, как известно, от многоумия или многознания писать гораздо проще, чем от души. Хотя и не чернилами, а кровью! Как писали Лорка, Есенин, Цветаева, Рубцов. Или наши земляки Рами Гарипов, Эдуард Годин... И никакой тебе закамуфлированной порхающей мимикрии!

Другое дело – эта самая загадочность. Некая загадка подобного творчества с сотворением. «Лично для меня не загадка ни Пикассо, ни Дали, ни Шагал с Кандинским, а вот Леонардо или Эль Греко – загадка!» – как говорил в свое время Алексей Кузнецов. Сам по себе тот еще загадочный художник.

Мне думается, что истинное умение современного поэта, художника – не в том, чтобы огорошивать любителя поэзии, прозы, живописи своим изощренным многоумием и всезнанием, а в том, чтобы пробуждать его ленивую сонную душу, растормаживать его напрочь заторможенное подсознание. Чтобы он вдруг хоть как-то да встрепенулся, окрылился, прозрел, просветлел умом и вдруг почувствовал себя живым, внезапно проснувшимся человеком. Хотя бы на самую малость.

Словом, любое искусство, всякая поэзия, проза, живопись должны прежде всего вочеловечивать самого человека. И они должны быть для него черным хлебом жизни, повседневности, бодрствования, без какого невозможно выжить.

Касымов как записной читатель был явным гурманом, а как заклятый критик – скорее всего, редким дегустатором. Со своим вкусовым, крайне обостренным «обаянием» всего нового, обаятельного. Красивого. Мозговитого. Многоумного. Интеллектуального. А кто, спрашивается, всего этого из нас, рядовых читателей, не хочет? Даже читающая привереда-публика хочет нового и красивого...

Вместе с тем Касымов как литературный гастроном был, пожалуй, совершенно равнодушен к основному вкусовому литературному «подливу» в смысле текстов-подтекстов-затекстов. А между тем способность писать как бы между строк – божий дар всякого мастера литературного писания. За что, по сути, наиболее изощренный в этом писатель Эрнест Хемингуэй и получил в свое время Нобелевскую премию.

Создается все же такое ощущение, что Касымову, по его художественному вкусу, дорога была прежде всего модерновая, нереалистическая поэзия, проза, живопись избранных для избранных. И то правда, не любил Касымов соцреализма. Правда, неизвестно за что. За исторический оптимизм? За оптимистический трагизм? За веру в «коллективного» человека? За призыв к социальной справедливости?.. Увы, ясно прописанных аргументов этому нет. Может быть, ему когда-то просто сказали, что соцреализм – это такая бяка, которую давно пора похоронить?

Сам Касымов пишет очень читабельно. Как это у него получается? Как он расставляет слова, натягивает строки, как некие тетивы? Или просто пишет, без всякой натяжки: «Надо бы прибраться на кухне...». Дальнейшее не важно, важнее – завершающее: «На кухне надо бы прибраться». И все. Великолепно! Или вообще обходится одной фразой: «Инсталляции как перформанс». Вы что-нибудь поняли? Я – тоже не понял. Хотя и козе понятно, что «критика – тончайший инструмент более зрелого (по эволюции) интеллекта», главнейший признак, отличающий человека от недочеловека.

Или вот еще касымовский перл: «Искусство не информация, а скорее дезинформация». Вот она, эврика! Ведь именно так ты и сам думал об искусстве, только, что называется, не умел сказать. И так думать может только воистину умелый критик.

…У меня складывается ощущение, да и не только у меня, что среди нас, уфимских литераторов, литературный критик Александр Касымов как-то вдруг неизвестно откуда появился и вдруг неизвестно куда подевался. Исчез! Только его и видели, слышали, читали. Любили – не любили. Недолюбливали. Появился, возник, нарисовался: растрепанная прическа, высокий прямоугольный лоб, широкие квадратные очки. Глаза с прищуром.

Все это живописание – всего лишь штрих к портрету нашего (а в основном не нашего – московского, питерского, екатеринбургского, чешского, канадского) литературного критика, какой так полностью и не самореализовался. Не раскрылся. Во всяком случае, по своему незаурядному виртуальному потенциалу.

Касымов появился и исчез... И в нашей литературной стенке образовался чуть фосфоресцирующий пробел. Как выражался и сам исчезнувший критик по поводу других, не мене горьких исчезновений – невосполнимых утрат и пробелов: «Эти пробелы означают минуту молчания».

Что ж, помолчим... Как собратья по перу, как друзья по пробелам... За чашкой кофе. За стаканом водки. И вдруг спохватимся: как катастрофически не хватает нам этой самой критики! Этих колючих, нечесаных, небритых литкритиков. Даже мертвых – их мало нам! А живых – и того меньше. Почти ни одного! И особенно не хватает Касымова. Как критика. Как кактуса в нашей уфимской апсиде. Как розы в саду. Как шайтан-травы в поле. Как человека в самом расцвете своих сил и дарований…

Вы можете высказать свое суждение об этом материале в
ФОРУМЕ ХРОНОСа

© "БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ", 2007

Главный редактор - Горюхин Ю. А.

Редакционная коллегия:

Баимов Р. Н., Бикбаев Р. Т., Евсее­ва С. В., Карпухин И. Е., Паль Р. В., Сулей­ма­нов А. М., Фенин А. Л., Филиппов А. П., Фролов И. А., Хрулев В. И., Чарковский В. В., Чураева С. Р., Шафиков Г. Г., Якупова М. М.

Редакция

Приемная - Иванова н. н. (347) 277-79-76

Заместители главного редактора:

Чарковский В. В. (347) 223-64-01

Чураева С. Р. (347) 223-64-01

Ответственный секретарь - Фролов И. А. (347) 223-91-69

Отдел поэзии - Грахов Н. Л. (347) 223-91-69

Отдел прозы - Фаттахутдинова М. С.(347) 223-91-69

Отдел публицистики:

Чечуха А. Л. (347) 223-64-01

Коваль Ю. Н.  (347) 223-64-01

Технический редактор - Иргалина Р. С. (347) 223-91-69

Корректоры:

Казимова Т. А.

Тимофеева Н. А. (347) 277-79-76

Адрес для электронной почты bp2002@inbox.ru 

WEB-редактор Вячеслав Румянцев