№ 04'08

Айдар Хусаинов

XPOHOC

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

Русское поле:

Бельские просторы

МОЛОКО

РУССКАЯ ЖИЗНЬ

ПОДЪЕМ

СЛОВО

ВЕСТНИК МСПС

"ПОЛДЕНЬ"

ПОДВИГ

СИБИРСКИЕ ОГНИ

Общество друзей Гайто Газданова

Энциклопедия творчества А.Платонова

Мемориальная страница Павла Флоренского

Страница Вадима Кожинова

Айдар Хусаинов

Не только Новицкий...

Записные книжки цивилизованного человека

* * *
Иван Новицкий уже в молодости выглядел непрезентабельно. Немудрено, что как-то вахтерша не пустила его в Дом культуры энергетиков к ростовскому поэту Михаилу Юрьевичу Коломенскому. Но тут сам Коломенский спускается по широкой мраморной лестнице и говорит:
— Как же вы, Марья Трофимовна, не пропускаете знаменитого поэта Ивана Новицкого?
— Знаменитый? А что так ходит-то?
— Этим и знаменит-с, — указал Михаил Юрьевич.

Гуляли мы по Арбату с Ромой Назаровым и Наташей Стегний. Слышим, как девушка у палатки заказывает: «Три пирожных, пожалуйста!»
И тут Рома начал допытываться: «А почему вы с Наташей смеетесь?»
Что значит не поэт.

Новицкий пожаловался Михаилу Юрьевичу Коломенскому:
— Дремуч все-таки русский язык. Пока найдешь эпитет...
Коломенский поковырял в зубах и равнодушно заметил:
— Не можешь на русском, пиши на родном.

Актриса Татьяна Васильева рассказывала о своей жизни.
— Я боролась с собой, как Пастернак, — заключила она.

Теперь о Довлатове пишут. Пишут с пиететом. Приблизительно так, как в газете «Русский курьер»: «Сергей Донатович Довлатов родился 3-го сентября 1941 года в Уфе. После войны вернулся в Ленинград».
В «Литературном обозрении» было еще лучше: «Сережа много пил и от этого умер».

В 1989 году я работал на Ново-Уфимском нефтеперерабатывающем заводе, ездил домой на трамвае. И вот как-то стою на остановке, читаю повесть Довлатова «Иностранка» в журнале «Октябрь». В какой-то момент поднимаю голову, смотрю — остановка полна народу, и только вокруг меня пустота — это я так громко смеялся.

— А как ты вообще понимаешь? — спросил я Лену Дубовскую.
— Да я чувствами думаю,— ответила она.

Идет по Арбату мужик с плетенкой яиц. А дело происходит в январе 91-го года. Новицкий его спрашивает:
— Где брал? На Смоленке?
— Нет. Дальше.
— На Киевском?
— Нет. Дальше.
— А-а! В Литве! Там нам всем по яйцам дали!

Обозреватель цитирует академика Аганбегяна:
— Для нас наиболее предпочтительна шведская модель капитализма, только у нас слишком мало шведов.

Зашел Новицкий в гости к знакомому поэту с бутылкой водки. А у того — жрать нечего.
— Пошли к метро, — заволновался Иван. — Купим чего-нибудь.
— Зачем? — меланхолично сказал поэт. — Бог меня создал, он же должен позаботиться о том, чтобы я сегодня поужинал.
Через полчаса к ним пришел еще один поэт. Он приехал из Киева с огромной сумкой продуктов. Он приехал на неделю раньше срока, к которому обещал вернуться.

Новицкий шестнадцать лет поступал в Литературный институт. Тогдашний ректор Сидоров сказал:
— Мы вместе состарились. Давайте его примем.

Алик из Калуги пожаловался: «Все меня отговаривают учиться в Литературном институте, а сами учатся!»

Поэтесса Ольга Лебедушкина обронила: «У меня нет ощущения, что на нашем этаже живут люди, занятые разумным трудом».

Как-то Рома Назаров в пьяной компании долго говорил о сущности творчества, о назначении поэта, потом вдруг оборвал себя и сказал: «А что вам говорить? Вы же тут все переводчики!»

Инга покупала билет в железнодорожной кассе. Как раз ввели новшество — стали отмечать фамилию.
Мужчина, который стоял перед Ингой, сказал в окошечко: «Окунев». Помолчал, потом буркнул: «Рыба такая».

Поэты любят записываться в компанию с Эвелиной. Вот Цесельчук сказал:
— Мы с Эвелиной пишем не хуже Рейна.

— Как время летит! — сказала Елена Зуева. — Позвонила маме, а она уже на пенсии.

— Не на всякое зло надо отвечать ненасилием, — сказал мне Иван Новицкий.

— Пожалуй, нет на земле человека, которому удалось бы не подумать, — заметил комментатор Российского телевидения.

Уткин на экзамене по русской литературе сказал о Северянине: «Он не мог создавать программ и манифестов, поэтому только писал стихи».

Новицкий философствует:
— Мелочь, она обманчива. Смотришь — вроде ее мало. Начинаешь считать — двадцать рублей.

Зашел Новицкий в столовую, посмотрел в меню — а денег хватает только на кусочек хлеба. Ну, заказал кусочек.
Тут подходит некий гражданин и просит кассиршу пробить все в двойном размере — и рагу, и компот, и гарнир. А хлеб он заказывает только один.
— Это он за себя и за того парня,— показал на себя Новицкий.

— Ну, меня никогда не интересовала длина молодого человека, — сказала Юля.

Фарит Мингазиев рассказывает:
— Иду я как-то мимо «Макдональдса». Смотрю — народу никого. Хотел даже зайти.

— Вырасту — Лениным стану! — сказал Нияз Каримов, когда был маленьким.

Аня Малкова искала в Гумфонде рисунки своего знакомого.
— Ну, пойми, — закричал на нее Миша Ромм. — У нас ничего не пропадает только потому, что ничего нельзя найти!

Поехал я как-то в Барнаул и зашел к отцу Михаилу Капранову передать пачку книг «Роза Мира» от вдовы Даниила Андреева. Нажал на кнопку дверного звонка, и такой мощный гимн раздался, что я подумал, что сейчас ангел откроет дверь.

— Не правда ли, дети немного похожи на пьяных, — заметил как-то Рома Назаров.

Дима Цесельчук звал меня на какой-то литературный вечер.
— Ты пойми, — уговаривал он, — там будут люди, которые хоронили родителей Бродского!

— Ты не папа, ты — Пушкин, — сказала мне Катя.
— Что же это значит? — спросил я, слегка обрадовавшись и слегка удивившись.
— Так, имя такое, — ответила дочка.

Ира Керчина гуляла с собачкой по имени Блэк.
Та понимала только по-английски, и соответственно Ирочка разговаривала с ней так:
— Блэк, кам хиэр! Сит даун, Блэк, сит даун! Сит даун, блин!

Мы как-то шли с Новицким по Тверскому бульвару.
Всюду слышалась английская речь, и жизнерадостные ее представители попадались тут и там.
— Интересно,— сказал Новицкий. — Вот эти звуки, которые они издают, они что-нибудь означают?

— Вчера ходил к Себастьяну,— сказал я Ларисе Керчиной.
— А-а, — ответила она. — Знаем, знаем, чем кончаются походы к Себастьяну.
— Чем же? — удивился я.
— Да его никогда не бывает дома.

Поэт Хрусталев сказал Александру Касымову:
— Бродский умер. Остался я один.

Инга с подругой переходила Проспект Мира. Какой-то лихач поехал на красный свет.
— Смотри, камикадзе, — сказала Инга.
— Ты его знаешь? — удивилась подруга.

Племянница играла с соседской девчонкой, показывала ей свои игрушки, книжки, а потом говорит:
— Хочешь поиграть с моим дядей?

Я познакомил Касымова и поэта Корнелия.
Они поговорили, после чего каждый мне сказал:
— Какие странные у вас, Айдар Гайдарович, знакомые!

Как-то Зухра Буракаева шла из бассейна «Москва», там теперь Храм Христа Спасителя, и встретила башкирского писателя Азата Абдуллина.
— Хаумыхыгыз, — поздоровалась она с ним по-башкирски.
— Эх, хылукаем*, — ничуть не удивившись, с мечтательным вздохом ответил ей писатель, — поплавать бы с тобой в этом бассейне!

Ходил я в поликлинику Литфонда, к психиатру. Хотел перенести сессию на осень и побыстрей уехать на каникулы. Психиатр, строгая пожилая еврейка, прогнала меня через массу кабинетов, заставила сдать кучу анализов, а потом говорит:
— У вас, молодой человек, видимых признаков болезни нет!

Зашел я как-то к Юнусову, а его мама начала ставить меня в пример. Дескать, и тем хорош, и этим.
— Ну, мама, — сказал Юнусов. — У него хватает своих безумств.

Люба, жена моего двоюродного брата Айдара, говорит о нем:
— Сказал, что пошел на работу, а так — не знаю.

Я спросил у Алисы, дочки поэта Юнусова:
— Ты кто?
— Я пчелка Майя, — сказала она.
— А летать ты умеешь?
— Нет, только жужжу помаленьку.

—————————
* Хылукаем (башк.) — девчоночка.

К Алисе в гости приехала тетя Лена со своими детьми. Они играли, возились, потом Лена спрашивает:
— Ну как, Алисочка, тебе понравилось?
— Да, в общем-то неплохо, — отвечала та.
— Так нам приходить еще? — не поняла Лена.
— Думаю, что не стоит, — сказала Алисочка.

Сестра рассказала Ляйсан, как появляются дети.
— Мама, как долго ты меня ждала, — удивилась Ляйсан.

Мальчик пошел в школу, в первый класс. Учительница стала спрашивать, как считают дети. Кто-то дошел до десяти, кто-то считал до пятидесяти, одна девочка перевалила за сто.
— А ты до скольки умеешь считать?— спросили мальчика.
— До конца, — ответил мальчик.

Мы ругались с Зухрой из-за одного нашего знакомого.
— Да он же альфонс,— сказал я в конце концов.
— Но он же не думал, что он альфонс,— возразила Зухра. — Он думал: поживу немного.

Про другого нашего знакомого по Литинституту, очень эрудированного товарища, Зухра сказала:
— Вот так он и живет, не в силах забыть то, что когда-то прочитал.

Зухра как-то у меня спросила:
— Слушай, Айдар, расскажи, как ты женился, как искал себе невесту, по каким критериям ты ее выбирал, какими соображениями руководствовался? Расскажи, а?
Я посмотрел на нее и ответил:
— Знаешь, Зухра, когда я очнулся, я был уже женат.

Касымов встретил одноклассницу, с которой не виделся лет тридцать.
— Саша, как ты думаешь, — закричала она вместо приветствия, — а любовь на свете есть?
— Ну, я теперь уже и не знаю, — развел руками Касымов.

— Ну, мы знаем, что такое «Запорожец»! — махнул рукой Андрианов. — Ездить на нем можно, а вот продать — нельзя!

— Мы тут рецензии пишем, — пожаловалась Светлана Владиславовна, — художники, как дети, нам не верят.

Айрат учился в техникуме, в первый раз приехал на каникулы в деревню, к маме. Как-то сказал:
— Дома хорошо.
— Почему? — спросила мама.
— Дома все бесплатно, — вздохнул Айрат.

Алиса — дочь Рима Валиахметова. Ей — четыре года. Она говорит, когда ее родители не могут прийти к единому мнению:
— Алиса не знала, кого послушать — то ли маму, то ли папу.

Она же сказала:
— Мама, ты такая глупая, как дядя Айдар!

Как-то возле общежития, в котором я живу, встретился мне поэт Сиваков. Мы с ним поговорили, причем, поскольку я не помнил, как его имя-отчество, я обращался к нему «господин Сиваков».
Мы поболтали минут пятнадцать о том, о сем, о наших коллегах, о литературе и так далее. Прощаясь, я ему сказал:
— Знаете, господин Сиваков, мне нравятся ваши стихи. Я собираюсь одно из них напечатать в Антологии современной русской поэзии Башкортостана.
— Спасибо, — сказал Сиваков. — Только я не Сиваков. Я — Иващенко.

— Касымов был второй, кто сказал мне, что я пишу гениальные стихи, — заявил как-то Станислав Шалухин.
— А кто был первый? — поинтересовался я.
— Внутренний голос, — встрял Горюхин.

Касымов рассказывает:
— И тут я пожал плечами — дескать, не твое собачье дело.

Когда я познакомился с Тамарой Петровной Абросимовой и она узнала, какой я национальности, она сказала:
— А ничего, вы цивилизованный!

— И вообще, Айдар, — сказал мне как-то Касымов. — У нас в Уфе в культуре понимают только три человека — Тамара Петровна Абросимова, Галина Яковлевна Вербицкая и я!

— Сделай себе лицо, и душа подтянется, — говорит Галина мама.

— А зачем вы судите о башкирах по худшим представителям? — говорил один мой друг. — Судите по лучшим. Например, по мне!

— А с Ахматовой вы были знакомы? — поинтересовался я как-то у Мустая Карима.
— Да, конечно. Приходилось бывать в общих компаниях.
— А напишете про нее воспоминания?
— С таким же успехом я могу написать про Карла Маркса, — засмеялся Мустафа Сафич. — Я столько раз видел его портрет!

Фарит Мингазиев читал стихи Ахматовой:

Здесь лежала его треуголка
И растрепанный том Парни.
— А кто такой Том Парни? — удивился он.

Садясь в машину к Юнусову, я сразу же прошу его выключить музыку.
— Ну, Айдар, — начинает прикалываться Юнусов. — Ну почему ты не любишь музыку? Я вот всегда слушаю музыку в автомобиле, и знаешь каким музыкально образованным стал!
Наконец он снисходит до меня и выключает магнитофон, который только что пел: «Таганка, те ночи, полные огня!»

Захожу в редакцию, говорю:
— Надо же, каким душевным стал Рома Шарипов! Вчера позвонил мне, говорит: «Айдар, я по тебе соскучился, приезжай ко мне! Кстати, захвати бутылку водки!» Я взял и поехал, хорошо так посидели!
— А во сколько это было? — спросил меня Володя Глинский.
— В шестнадцать ноль-ноль.
— А мне он позвонил в девятнадцать ноль-ноль! — засмеялся Володя.
— А мне — в час ночи, — грустно сказал наш верстальщик Леша.

Галарина говорит:
— Кривошеев упомянул в разговоре со мной Кортасара. Впервые из его уст я услышала имя другого автора. Впрочем, о Кортасаре он так ничего и не сказал.

Рустам Нуриев удивляется:
— Читал Чехова, «Палату номер шесть». Так ведь это к любому можно подойти и сказать: пройдемте, товарищ!

— Самое счастливое время в моей жизни было тогда, — улыбчиво сказал Фролов, — когда я служил в армии, летал на вертолете и стрелял из крупнокалиберного пулемета по афганским моджахедам!

— Я всегда выполняю свои обещания, — очень серьезно сказал Азамат Юлдашбаев. И добавил:
— Именно поэтому я никогда никому ничего не обещаю!

Иван Новицкий читал на Арбате стихи. Познакомился с поэтом из ФРГ. Стали разговаривать — нашли знакомых в Берлине, Лос-Анджелесе и Ростове.
— Та, та, тесен мир, — стал говорить немец.
— Это не мир тесен! — закричал на него Иван. — Это прослойка узкая!

Вы можете высказать свое суждение об этом материале в
ФОРУМЕ ХРОНОСа

© "БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ", 2008

Главный редактор - Горюхин Ю. А.

Редакционная коллегия:

Баимов Р. Н., Бикбаев Р. Т., Евсее­ва С. В., Карпухин И. Е., Паль Р. В., Сулей­ма­нов А. М., Фенин А. Л., Филиппов А. П., Фролов И. А., Хрулев В. И., Чарковский В. В., Чураева С. Р., Шафиков Г. Г., Якупова М. М.

Редакция

Приемная - Иванова н. н. (347) 277-79-76

Заместители главного редактора:

Чарковский В. В. (347) 223-64-01

Чураева С. Р. (347) 223-64-01

Ответственный секретарь - Фролов И. А. (347) 223-91-69

Отдел поэзии - Грахов Н. Л. (347) 223-91-69

Отдел прозы - Фаттахутдинова М. С.(347) 223-91-69

Отдел публицистики:

Чечуха А. Л. (347) 223-64-01

Коваль Ю. Н.  (347) 223-64-01

Технический редактор - Иргалина Р. С. (347) 223-91-69

Корректоры:

Казимова Т. А.

Тимофеева Н. А. (347) 277-79-76

Адрес для электронной почты bp2002@inbox.ru 

WEB-редактор Вячеслав Румянцев