№ 12'07

Лиля Габдрафикова

XPOHOC

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

Русское поле:

Бельские просторы

МОЛОКО

РУССКАЯ ЖИЗНЬ

ПОДЪЕМ

СЛОВО

ВЕСТНИК МСПС

"ПОЛДЕНЬ"

ПОДВИГ

СИБИРСКИЕ ОГНИ

Общество друзей Гайто Газданова

Энциклопедия творчества А.Платонова

Мемориальная страница Павла Флоренского

Страница Вадима Кожинова

Лиля Габдрафикова

АЛДАР-БАТЫР*

Махмуд Сабирович работал в нашей школе давно. Трудно сказать, когда именно он здесь появился. Он не стал звездой коллектива, но школу без него сложно было бы представить. Мы, ученики, потешались над его видом: особый восторг вызывали волосы, жирные, прилизанные, зачесанные справа налево. Каждый раз мы терялись в догадках: как именно Махмуд Сабирович создавал себе такую прическу? Мы подозревали, что у него должна быть лысина, и он, отрастив с правой стороны немного волос, прикрывает ими плешь. Ходил он медленно, говорил, смакуя каждое слово, а смуглое его лицо было покрыто мелкими родинками. Во взгляде часто витала усмешка. В общем, Махмуд Сабирович был учителем веселого нрава. Его многие любили, но были и те, кто не совсем его жаловал. Последние намекали на его странный стиль преподавания. А наш класс был лишь сторонним наблюдателем, ведь у нас  он ничего не вел.

Махмуд Сабирович работал в школе еще в те времена, когда здесь учились мои родители. Мама рассказывала, как он проводил уроки физкультуры: давал им футбольный мяч и пускал в свободный пляс.

— И мы гонялись как сумасшедшие весь урок за этим мячом. А ведь все были в школьной форме: галстуки, фартуки и прочее. Растрепанные, в пылище… — вздохнула мама, будто только вчера испачкала свое школьное платье. — А когда  на его место пришел настоящий учитель физкультуры — тогда и узнали о том, что есть спортивная форма и что физкультура — не только футбол.

— А почему он был не настоящий?

— Да потому, что ему не до нас было. Он готовился к своим сессиям на филфаке. Ходил все время с книжками. Все читал, все готовился.

Так я узнала о том, что Махмуд Сабирович учился заочно, а это значило, что он не был полноценным студентом. В свои небольшие годы я уже различала эти формы обучения и про себя думала, что обязательно пойду учиться очно. Все считали, что обучение Махмуда Сабировича тянулось не пять лет, а чуть больше. С чем это было связано — никто толком не мог объяснить. А может, им просто показалось, что долго?

———

*Алдар-батыр —  герой башкирских сказок, любитель приврать.

Но сейчас уже все позади. Он в возрасте, давно уже преподает башкирский язык и литературу. Впрочем, о том, как он учит детей, ходят легенды, и мы тоже всем классом наслышаны об этом. Все говорят, что учиться у него весело: он легко ставит хорошие оценки, а на уроках можно отдыхать, либо спокойно делать домашки по другим предметам. Многие так и делали. Мечта, а не урок! Башкирский он вел в так называемых «русских» классах. У нас в школе так заведено: с пятого класса обучение делится на две параллели — башкирскую и русскую. Вообще-то, ничем особенным они друг от друга не отличаются. В нашем классе, например, все мальчики пошли в русскую параллель, а девочки —  в башкирскую. Это потому, что мы устали друг от друга за четыре года. И поначалу были очень рады разделу… Преподавание почти везде велось на русском, в башкирских классах в первые годы пытались вести занятия на родном языке, но постепенно переходили на русский. Но было одно отличие: уроков башкирского языка в «русской» параллели было чуть  меньше. А в «башкирских» —  родной язык  изучался  подробнее, с большим вниманием, что ли. А может быть, нам так казалось из-за учителей?  Все «башкирские» классы относились к очень строгой даме, вот она всех и гоняла. У неё был свой кабинет башкирского языка и литературы. Мы с интересом на переменах заглядывали туда, уж очень красиво все там было расставлено. Она даже сделала там самую настоящую юрту! Просто экзотика:  в кабинете — юрта с пуфиками, с подушками, сундуком и самоваром! Иногда я даже завидовала её ученикам, потому что мне нравилась литература, как русская, так и башкирская, и порой хотелось, чтобы и ко мне относились с таким же вниманием. Но в нашем классе преподавала так называемая «золотая середина»: учительница более требовательная, чем Махмуд Сабирович, но хуже той, что с юртой в кабинете. Так мы учились до седьмого класса. А потом она   уволилась. Нас должны были определить либо к той ярой поклоннице башкирского фольклора, либо к Махмуду Сабировичу. Прошли слухи, что отдадут именно ему. Тут мы всерьез задумались, оставив все хиханьки в стороне. Хоть мы и были маленькие, но уже мечтали о вузе, о хороших базовых знаниях (по крайней мере, прогрессивная часть нашего класса). Конечно, родной  язык, возможно, пригодится не каждому, но на качественное образование мы имели полное право. Однако открыто заявить об этом нам не хватило смелости, да и не послушались бы нас директор с завучем. Мы написали коллективное душераздирающее заявление о том, что отказываемся от Махмуда Сабировича. На классной доске. Прочел ли его кто-нибудь? История об этом умалчивает. Наш класс находился в самой глубине школьного коридора, что-то вроде местной Тьмутаракани. Редко кто из начальства доходил туда просто так.

Со следующей недели вести уроки башкирского у нас начал Махмуд Сабирович. Все слухи о нем подтвердились. Мы действительно красиво бездействовали. На каждом уроке слушали новую байку из его жизни. Его фантазия была неуемна. Откуда он черпал вдохновение, мне до сих пор непонятно. Видимо, не просто так он стал студентом филологического. Мы не могли не признать, что Махмуд Сабирович был интересным рассказчиком. Говорил он, смакуя каждое слово, поглаживая свои жирные волосы. Мы сердились на него молча, стойко скрывая свое недовольство. Но постепенно все забылось. Ведь ко всему привыкаешь, и  к таким урокам тоже. Его истории смешили нас до слез.

И когда вдруг Махмуд Сабирович вспоминал о своих педагогических обязанностях — то уже противились мы: мол, что за уклонение от нормы! Давайте лучше поговорим. Нам хотелось новых баек и халявы. Как римлянам —  зрелищ и хлеба. И он сдавался. А иногда ругался, тогда его смуглая кожа багровела от злости, а мы опускали глаза и скребли синюю краску на партах. Что-то похожее на уроки возникало только тогда, когда в школе устраивались всевозможные проверки. Во время открытых уроков мы чувствовали его волнение. И, как сообщники, начинали играть роль послушных учеников, что-то увлеченно разыскивая  на страницах  учебника.  Он вызывал нас  к доске, где мы с глупым видом пытались разобрать предложение на части, восстанавливая в дебрях памяти материал пятого-шестого классов. А Махмуд Сабирович искренне удивлялся (его актерские данные мы тоже заметили): «Ну как же ты забыл об этом, ведь недавно проходили эту тему». Двоечник опускал глаза, краснел, но помнил он лишь рассказанные учителем  на прошлом уроке небылицы и больше ничего.

Когда наступала в школьной жизни пора олимпиад, то авангарду класса приходилось, галопом пройдясь по учебнику, отстаивать свою честь, а также и честь учителя. Но мы никогда не занимали призовые места. Это был удел тех, кто учился в кабинете с юртой.

Иногда мы подшучивали над Махмудом Сабировичем, и он дня два обижался на нас. Мы вымазывали мелом его стул, и он вставал со стула весь белый — это казалось нам очень смешным. Он сразу замечал наши хихикающие лица и выходил из класса. Часто он прибегал к помощи тяжелой артиллерии в виде директора или завуча. Но что нам до них? Ну, прочитают получасовую нотацию о примерном поведении и всё. Напишут в дневнике, чтобы родители прочли о проказе. Но шуточек своих мы все равно не оставляли. И не он один был жертвой таких проделок. Шутили мы над теми, чьим преподаванием были недовольны. Иногда делали это намеренно, от злости, но чаще подсознательно. И даже милейшие учительницы могли попасть в эту категорию. Так, однажды, в девятом классе мы положили труп мышонка в ящик учительского стола, дама была с очень хорошим обонянием и весь урок мучилась от неприятного запаха….

Махмуд Сабирович учил нас до победного конца. И вот мы в одиннадцатом классе. Кого-то расстраивала быстротечность времени, а кто-то в нетерпении считал последние школьные дни. В числе последних была и я. «Башкирские» классы писали итоговое сочинение по башкирской литературе. Нас от этого освободили. Все облегченно вздохнули. Конечно, можно было добровольно сдавать экзамен по этому предмету, но никто так и не осмелился и не захотел.

Во время «Последнего звонка» мы, по старой традиции, поздравляли  всех своих учителей. Самой большей чести удостоились наши классные руководители разных лет. Их у нас было много — менялись почти каждый год. Подарили мы им сувениры, соразмерные с их  заслугами, а рядовым учителям подготовили бумажные медали с памятными надписями, приложив к каждой медали по гвоздике. Пытались подчеркнуть индивидуальность каждого: кто стал «Мистером мускулом», кто-то — «Мисс улыбкой», «Мисс рукодельницей» и так далее — все, что могло родить  наше коллективное  бледно-запуганное воображение. Когда вспомнили про Махмуда Сабировича — все призадумались. Как его величать?  Банальностей не хотелось, но явных достоинств учителя мы не могли определить сразу.

— Алдар-батыр! — воскликнул кто-то.

— Точно! — поддержали его, и тут же все хором засмеялись.

— Как-то неудобно… что он про нас подумает? — попытался остановить блуждающую идею самый осторожный из нас.

— Да ладно! Зато в точку. Сколько он нам лапшу на уши вешал? Алдар-батыр как раз из башкирских сказок, а он у нас кто? Так что никто ничего не скажет.

На том и порешили. Когда на торжественной линейке во всеуслышание заявили  о «звании» учителя башкирского, все по инерции захлопали в ладоши. Кто-то понял, а кто-то нет. Но это уже было неважно. Самый смелый одноклассник пошел вручать цветочек и бумажную медаль, но среди толпы увидел лишь удаляющуюся фигуру Махмуда Сабировича. Он бежал от нас — он все правильно понял. И обиделся всерьез. На всю жизнь. С тех пор как мы закончили школу, прошло около семи лет, но наш учитель все еще не простил нам нашу последнюю шутку. Увидав кого-нибудь из нашего класса,  Махмуд Сабирович тут же переходит на другую сторону улицы. А мы давно уже все ему простили. И даже наше незнание родного языка.

Вы можете высказать свое суждение об этом материале в
ФОРУМЕ ХРОНОСа

© "БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ", 2007

Главный редактор - Горюхин Ю. А.

Редакционная коллегия:

Баимов Р. Н., Бикбаев Р. Т., Евсее­ва С. В., Карпухин И. Е., Паль Р. В., Сулей­ма­нов А. М., Фенин А. Л., Филиппов А. П., Фролов И. А., Хрулев В. И., Чарковский В. В., Чураева С. Р., Шафиков Г. Г., Якупова М. М.

Редакция

Приемная - Иванова н. н. (347) 277-79-76

Заместители главного редактора:

Чарковский В. В. (347) 223-64-01

Чураева С. Р. (347) 223-64-01

Ответственный секретарь - Фролов И. А. (347) 223-91-69

Отдел поэзии - Грахов Н. Л. (347) 223-91-69

Отдел прозы - Фаттахутдинова М. С.(347) 223-91-69

Отдел публицистики:

Чечуха А. Л. (347) 223-64-01

Коваль Ю. Н.  (347) 223-64-01

Технический редактор - Иргалина Р. С. (347) 223-91-69

Корректоры:

Казимова Т. А.

Тимофеева Н. А. (347) 277-79-76

Адрес для электронной почты bp2002@inbox.ru 

WEB-редактор Вячеслав Румянцев