Новые стихи
МИРОЗДАНИЕ-ХРАМ
(строки новой рукописи)
Х Х Х
Сотри случайные черты –
И ты увидишь: мир прекрасен.
Александр БЛОК
В печаль колыбельной земли
Внимательным сердцем гляжу.
Безумные дебри пришли
И стали темницей ежу.
Мой край от гонения сник,
В полях невозделанных жуть.
Где крошки-живулечки крик?
Где светлый к соседушке путь?
И где золотистая рожь,
Скворец, приводивший в восторг?
Сторонушка – горести сплошь,
Безжизненность, злоба афер…
Но нет! Скорбь - не общий закон,
Надежды – Христос на бедлам!
К дням сладостным дух вознесен,
Когда мироздание – Храм.
ИСТРЕБЛЕНИЕ
Всю-то жизнь, всю-то жизнь геростраты сгубили,
Не осталось от красной следа.
Сплетни и клевета с верхневластным насильем,
Как пальба: тра-та-та, тра-та-та!
Под цинизм, под цинизм пищу скудную в мире
Дожуем и – на вечный покой.
Длиной цепью предательств идут дезертиры
Веры предков святой.
Смерть нашли, смерть нашли и преданья России,
И свобода могучей, и царь.
Затаились желанья; что мило, то сиро;
И томится в тюрьме, не как встарь.
Весь народ, весь народ без стыда и сомнений,
Хоть и связаны руки, пленен.
Горемыка, где пастбища, нивы, селенья,
Где твой аккордеон и Ньютон?!
Суд и казнь, суд и казнь. Сожжена, словно Жанна
Орлеанская, ты на костре,
Наша милая Родина, вечно желанная…
Дебри – яростный пепел окрест!
Х Х Х
Зайцы прыгают горохом,
Что просыпался на пол.
Двух подростков слышен хохот:
«Глянь, двенадцатый пошел!..»
Обнаружив юных «двойку»,
От села и до села
Скачут серые на зорьке
Сквозь зеленые поля.
Мимолетное виденье
Утром кушавших зверьков,
Что взмывали от волненья
И летели до кустов…
Мы шагаем по планете,
Ничего чудесней нет.
Все картину вижу эту,
Все в очах веселый свет.
Х Х Х
Очарование явив,
Краса заставила меня
Пропеть безвольного мотив,
Упала с разума броня.
Х Х Х
Умудренный любовью, умудренный любовью,
Разве прожил я зря?
Восходящее солнце, осветив изголовье,
Шло, как ласок заря.
А сердца распевали, пробудившись приятно,
Чувств секретных полны.
Мы в хибарах, палатах, на лугах и в палатках
Счастья встретили дни.
Только в ногу с любовью, только в ногу с любовью,
Разве пылкость - тщета?
Словно галька волнами, в прошлом страстью шлифован,
И душа не пуста.
ОБЕЗЬЯН
С русской шлюхой обезьян
В кабаке гуляет.
Рыночной дешевкой пьян,
Животом пылает.
Морда наглая сыта,
Ух, самодовольный!
Чепуха и срамота
Стервы – дух застольный.
Самку течную обняв
Волосатой лапой,
Опускает батискаф
Этот – ниже цапать.
Шерсти плотной паразит
С уличною девкой -
В новых джунглях индивид
Лиходея-века.
ГОРОДСКОЙ ДОМ
Девятиэтажный,
Четырехподъездный
Голос.
Сердце страждущее,
Взгляд восторженный,
Горе.
Звонкая цитата,
Речь правдивая,
Взятка.
«Как могли?» – «Был грустным». –
«Что случилось, граждане?» –
«Прятки!»
Западно-сибирская,
Русско-европейская
Лайки.
Мальчик, тихо двигаясь,
Страх превозмогая,
Плакал.
Нет телят, телятниц –
Не село ведь! – в блочном.
Босх есть,
Крокодил с питоном,
Гжельская керамика,
Ойстрах.
Пыль глотает сильно,
Брат он злому шуму,
Газам.
Плоской кровлей обнял
Граждан эдак с полтысячу
Сразу.
Х Х Х
Человек без памяти дебил,
И народ без памяти дебил…
Кровных, чаю, я не оскорбил?
Коль забыв о нашей древней власти,
Словно в пасти у нацменской власти,
Разве не глупцы хотя б отчасти?
ДОМ НАД УГРОЙ
В этом доме, не глупея, думы,
Как река, как люди в храм, текут.
Не честолюбивый, не бездушный,
Не испорченный туфтой уют.
Наконец-то! Радостною волей
Прикатив, вошел в земной покой.
Скверны, оргий лишь был смрад – вдруг поле,
Плесы нежные, туман глухой!
Дом сосновый – мир и наш, и предков,
Дай тебя прижать к своей груди
Ради старой дружбы, битвы редкой,
Здесь в отчаянные бывшей дни.
Солнце добродетели, сверкая,
Веселит, ласкает и живит.
Ополчившиеся беды – стая
Улетающая. Дом – как щит.
Кудри зелени – его, мои ли
Иль далеких родичей в веках?
Вечный дух и поит, и поила
Материнским молоком река.
В ДОМЕ СОКОЛОВА-МИКИТОВА
Желтоухинско-кисловско-полдневский мир –
Мир сторонки родимой – вал корчей не смыл.
Потому что здесь вырос писатель большой;
Глубины бытия, красоты часовой.
О святыня великая, Родина-Русь!
Он страдал за тебя, я Саровским молюсь.
Целовал жизнь отцов мастер слова большой,
Сохранив человечность своею судьбой.
Одинаковый жребий у всех – умереть,
Только он – люд душевный, суд божеский, цветь.
Словно вечность сама, Соколов-Микитов,
Высших сил представитель, - чтоб мир
был здоров.
30 мая 2007
д. Полднево
Х Х Х
Облака лебяжьей стаей
В синем небе вдаль плывут.
Белые, как горностаи,
По беззлобью держат путь.
И подвижна грунтовая
Пред машиной трасса-ртуть,
Что со мной в тайгу врастает, -
Дивный юности маршрут.
Х Х Х
Небо в зеркале – весенних водах,
Двуединый сердце видит мир.
Обнялись в нем церковь, шапки-гнезда,
Белый лебедь-теплоход, буксир.
Облака родятся в огородах…
Х Х Х
Ярко вспыхнули розы, пионы, ромашки,
Астры, лилии ласкою в душах людей.
А грядет непогода – цвет любой станет краше,
Улыбнется нежней, просияет сильней.
В чем секрет превращения сада-букета
При ненастье в заботливость? Что же за ним?
Ты, планета, как будто живая - конфету
Бережешь к часу хмурому детям своим.
ПО ВОЛЕ БОГА
Я – первый читатель главного произведения Эдуарда Хлысталова «Тайна
гостиницы «Англетер».
Вряд ли не провидение это
И сдружил с Хлысталовым не рок?..
О кончине светлого поэта
Я читатель первый его строк.
Рукопись о тайне «Англтера»
Мне на отзыв дал «Москва»-журнал.
Новую в судьбе рязанца эру
Я узрел – лишь только прочитал.
Так и стало. А тогда же автор
Неизвестный душу правдой жег.
Ах, Есенин, ах, наш златоглавый,
Зафлажкованный, убитый волк!
Эдуард Хлысталов к миллионам –
Я правофланговый – вдруг пришел;
К миллионам, в гения влюбленным,
Клеветы прервавши произвол.
Клеветы жестокой, постоянной,
Перманентной, лейбоговоря.
Нацию манером этим – в яму,
В пыль таких, что Русь боготворят.
Позже сам летел не в эту ль бездну?
Но Хысталов жизнь мою сберег!
Вот и думаю, что нас железно
Пред его признанием свел Бог.
ЧИТАЯ «РУХНАМА»
1
Стезя писавшего – зерно пути
Грядущего главы и русских рода.
Мне «Рухнама» – пленяет слух природа,
Слова идущего из немоты,
Как вешних трав парное половодье:
«О, русский драгоценный мой народ!
О, нации любимой цвет душистый!
Раскаты соловьев моей земли речисты,
Она светящейся души кремень-оплот,
Березы шелестят, алеют зори чисто!
Дождемся, русские, отрады от Христа,
Вздохнувши вольно, на конях проскачем
На свет зари из векового плача.
У высшего владыки красота,
Да будем божьим благолепьем зрячи!
Дух русской нации – прозрачная роса,
Этичность необъемной – свод небесный,
Ее бессмертие – в губящем грех протесте.
Где внутренних врагов теперь гроза?
И впредь Руси да не уроним чести!
Тебе, громадный, славный, трудовой,
Сиреневый букет души вручаю,
Сонм вековечных братьев величавый,
Чудесный, искренний и звездный мой!
С тобой Русь новую, как рай, встречаю».
2
Сапармурат Туркменбаши, поэт,
Средь воспаривших духом высоченный,
Как бы узревший – тоже вдохновенный
Великий русский расцветет, как цвет,
По «Рухнама» речет славянский гений:
«Отраду предвкушал я, порешив
Обнять свой род, как было, государством.
Земля отцов звала меня поклясться,
Что устраню меж братьями разрыв
Узлом национальной древней власти.
Как льдины, плавясь, уплывайте вдаль,
Коммунодемократии химеры!
К чертей посулам вызрело безверье.
Народа русского державу, государь,
Качаю я, как люльку сладкой дщери.
Не первая – таких детей растить
Для нас привычно, как хлеба на нивах.
Грядущие века – под звездный ливень!
Бокалам звону, радости – цвести!
Покой, улыбки – пусть взрастут, как ивы!
Лишь на своей земле чудесна ночь,
И белый день, и дружная работа,
И бал, и роза, даже запах дегтя…
Ах, Русь! В честь бабки названная дочь
Родимого и славного народа».
3
Читая «Рухнама»…
Вы можете высказать свое суждение об этом материале в
ФОРУМЕ ХРОНОСа
Здесь читайте:
Владимир ФОМИЧЕВ (авторская страница).
|
