|
|
Юрий Ергин
ПЕРВЫЙ РЕКТОР БГУ
50 лет назад, 6 ноября 1957 года, состоялось торжественное открытие
Башкирского государственного университета. Его организатором и первым
ректором более 20 лет был Шайхулла Хабибуллович Чанбарисов (1916—1996).
Сентябрьским днем 1932 года в приемную комиссию рабфака Башкирского
госпединститута подал документы 16-летний паренек с густой шевелюрой темных
непокорных волос. Далекий путь из сельской глубинки (от деревни Старый
Буздяк до Уфы более 100 км.) он преодолел преимущественно пешком. Довольно
плохо говоривший по-русски, паренек, тем не менее, сумел объяснить членам
приемной комиссии, что хочет поступить на рабфак, чтобы после окончания его
стать студентом исторического факультета БГПИ, познать историю как науку и
«самому сделаться созидательным творцом истории».
Именно так, по воспоминаниям бывших членов приемной комиссии, представлял
свою миссию этот провинциальный честолюбец. Через двадцать лет он станет
директором этого института, преобразовав его в университет. В 1957 году
Чанбарисов возглавит его и сделает одним из лучших классических
университетов страны.
Из автобиографии Ш.Х. Чанбарисова: «Родился 9 (22) мая 1916 года в бедной
крестьянской семье в деревне Буздяк Буздякской волости Уфимской губернии.
Отец мой, имея некоторое образование, в первые годы работал председателем
сельского Совета, а затем в волисполкоме. Однако, появившаяся тяга к
спиртному помешала ему совершенствоваться на советской работе. Она же
нередко нарушала мир и согласие в семье, омрачала наше детство. Основную
тяжесть по содержанию и воспитанию детей несла на своих плечах мать —
простая женщина, не имевшая никакого образования, но большая труженица…».
После окончания начальной школы в 1929 году Шайхулла поступил учиться в
школу колхозной молодежи (ШКМ) в соседней деревне Ново-Кулево, которую
окончил в 1932 году. Двумя годами раньше вступил в комсомол (до этого был
пионером), избирался секретарем ячейки ВЛКСМ. После окончания ШКМ был
назначен инструктором Буздякского райкома ВЛКСМ, фактически исполнял
обязанности секретаря райкома.
Из автобиографии: «Даже короткий период работы в РК ВЛКСМ обогатил меня
ценным запасом жизненных наблюдений и сознанием острейшей необходимости
продолжения учебы. С 1 сентября мне посчастливилось по направлению РОНО
поступить учиться на подготовительные курсы при Башкирском пединституте,
функционировавшие на правах рабочего факультета, но лишь с одногодичным
сроком обучения».
Право поступать рабочим и крестьянам в любое высшее учебное заведение без
документов о среднем образовании было предоставлено декретом Совнаркома еще
в 1919 году. Однако уровень общеобразовательной подготовки большинства таких
студентов оказался недостаточным для продолжения обучения. Для ликвидации
этого разрыва и были созданы рабфаки (рабочие факультеты).
Из автобиографии: «…После окончания курсов был зачислен в число студентов
исторического факультета пединститута. Почти на протяжении всего периода
обучения в институте избирался в состав бюро ячейки или комитета ВЛКСМ,
секретарем комсомольской ячейки факультета. Избыток юношеской энергии
позволял так же совмещать учебу с работой, в том числе и в вечерней школе.
Институт окончил в 1937 году. Решением Государственной Экзаменационной
комиссии был удостоен диплома с отличием. В соответствии с полученной
квалификацией преподавателя средней школы распределился в уфимскую среднюю
школу №10. Вскоре выдвинули заведующим РОНО. Но работать пришлось не долго —
в декабре того же года призвали на действительную военную службу в Красную
Армию».
Срочную службу в Красной Армии он проходил на Дальнем Востоке в 92-ой
Краснознаменной дивизии. В январе 1939 года в звании младшего лейтенанта
Ш.Х. Чанбарисов был демобилизован и возвратился в Уфу. Он стал работать в
БГПИ сначала заведующим кабинетом марксизма-ленинизма, а с августа того же
года старшим преподавателем одноименной кафедры. В конце ноября 1939 года
началась советско-финская война.
В январе 1940 года, в самый разгар «зимней войны» и развернувшейся тотальной
мобилизации вооруженных сил Ш.Х. Чанбарисов был вторично призван в Красную
Армию. Его направили в военное училище, в Златоуст. Там до декабря 1941 года
он преподавал историю ВКП(б). В июне 1940 года политотдел Златоустовского
военного училища принял его в члены ВКП(б).
Из автобиографии: «…В декабре 1941 года был назначен комиссаром отдельного
стрелкового батальона вновь сформировавшейся 133-ей стрелковой бригады. В
мае 1942 года бригада прибыла на Северо-западный фронт и вскоре вступила в
бой…».
В октябре 1942 года Ш.Х. Чанбарисов уже заместитель командира полка по
политчасти 384 стрелковой дивизии 276 стрелкового полка, а в декабре 1942 —
октябре 1943 года в той же должности в 170 стрелковой дивизии 391
стрелкового полка, сражавшегося на Северо-Западном и Центральном фронтах.
С декабря 1943 по июнь 1944 года он был слушателем Высших курсов по
усовершенствованию политсостава Красной Армии. После их окончания Ш.Х.
Чанбарисов, отказавшись от открывшейся для него военной карьеры, предпочел
вернуться на фронт в действующую армию. Он становится заместителем командира
полка, действовавшего на 3-ем Белорусском фронте. После победы над Германией
полк перебросили на Дальний Восток. Вплоть до окончания войны с
милитаристской Японией он входил в состав 1-ой Дальневосточной армии.
Ш.Х. Чанбарисов был награжден двумя орденами Красного Знамени, орденом
Отечественной войны I степени, орденом Александра Невского и тремя медалями
(«За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией», «За победу над
Японией»).
В статусе ордена Александра Невского говорится, что им награждаются только
офицеры «за личную отвагу, мужество, храбрость, умелое руководство боевыми
действиями, в результате которых был нанесен большой урон противнику».
В полку, в котором служил Ш.Х. Чанбарисов, в ходе успешного наступления
сильно задерживался подвоз боеприпасов, а в тылу, значительно
продвинувшегося вперед подразделения оставалось значительное число
фанатически настроенных японских смертников. Тогда командир и замполит
осуществили дерзкий, но хорошо продуманный план: воины выехали за
боеприпасами на 12 трофейных машинах с японскими номерными знаками. В
темноте они смогли проскочить цепи японских солдат: одни приняли колонну
машин за свою и не препятствовали подвозу боеприпасов, а другие, более
бдительные, были попросту уничтожены.
В конце августа 1945 года от очередного языка стало известно, что в 20 км
находится японский батальон, солдаты которого после атомных взрывов над
Хиросимой и Нагасаки полностью убедились в бессмысленности дальнейшего
сопротивления и для сохранения своей жизни были готовы сдаться в плен, если
к ним приедет советский офицер. Именно им и стал Ш.Х. Чанбарисов, ночью
выехавший в расположение японцев: под утро доблестные самураи оказались в
расположении нашего полка.
Вместе с 63-й стрелковой дивизией находился в Маньчжурии в городе Гирине до
ноября 1945 года. В августе 1946 года по состоянию здоровья подполковник
Ш.Х. Чанбарисов ушел в отставку, он вернулся на преподавательскую работу в
Башкирский пединститут. Проработав на кафедре марксизма-ленинизма два года,
в сентябре 1948 года по направлению обкома партии Шайхулла Хабибуллович
поступил в Академию Общественных наук при ЦК ВКП(б), которую окончил в 1951
году с защитой кандидатской диссертации. Научным руководителем его
диссертации «Борьба партии большевиков за укрепление Советов в период
коллективизации сельского хозяйства (1929—1932)» был профессор Б.Н.
Пономарев, впоследствии академик АН СССР (с 1962 года), крупный деятель
коммунистической партии, в 1961—1986 годах секретарь ЦК КПСС.
Защита кандидатской диссертации Чанбарисова шла успешно, выступления
официальных и неофициальных оппонентов были положительными, но один из них
сделал серьезное замечание в адрес соискателя. Из сохранившейся стенограммы
защиты диссертации известно, что соискатель обрушил на последнего бурю
негодования. Научный руководитель Б.Н. Пономарев, покачав головой, сказал:
«Тебя только пальцем слегка задели, а ты готов обидчику всю руку отхватить».
Этот укор Ш.Х. Чанбарисов никогда не забывал, но при всей высочайшей
требовательности к себе и крайней щепетильности во всем том, что касалось
удовлетворения его личных интересов, впоследствии нередко был излишне крут в
отношениях с окружающими.
Летом 1951 года Ш.Х. Чанбарисов был направлен в распоряжение Башкирского
обкома ВКП(б) для использования на вузовской работе. Один год он проработал
в БГПИ заведующим кафедрой марксизма-ленинизма, а в октябре 1952 года был
назначен заведующим отделом школ Башкирского крайкома партии. Однако уже
летом следующего года после упразднения системы крайкомов вернулся в
Башкирский пединститут и в декабре 1953 года был назначен его директором.
Через три с половиной года Ш.Х. Чанбарисов становится первым ректором
Башкирского государственного университета, созданного на базе БГПИ и
ставшего 37-м по счету университетом страны.
Ш.Х. Чанбарисов проработал ректором Башкирского государственного
университета более четверти века. За эти годы он был награжден орденом
Октябрьской революции и двумя орденами «Знак Почета», ему было присвоено
звание «Заслуженный деятель науки Башкирской АССР». С 1973 года до ухода на
пенсию он являлся председателем Совета ректоров вузов Уфы, неоднократно
избирался кандидатом в члены и членом Обкома КПСС, многократно — членом
Горкома партии и депутатом городского совета.
За время бессменной работы Ш.Х. Чанбарисова директором БГПИ и ректором
Башкирского государственного университета были построены новые
учебно-лабораторные корпуса, спортивный комплекс, реконструировано здание
бывшей Уфимской духовной семинарии, занимаемое ныне биологическим
факультетом. За это же время были также построены новые студенческие
общежития, университетская столовая, профилакторий, несколько
многоквартирных домов для преподавателей и сотрудников, оздоровительный
лагерь в Нагаево…
В силу предвзятости отношений к университету и его ректору со стороны
некоторых ответственных работников Башкирского обкома партии ему не дали
возможности построить отдельное здание фундаментальной университетской
библиотеки.
Особое внимание он уделял подготовке вузовских преподавателей, повышению их
педагогического мастерства. Для работы в университете приглашались ученые из
крупнейших университетов и педагогических вузов страны. Достаточно назвать
лишь некоторые имена: Г.В. Заблуда, А.С. Дмитриев, В.Г. Конорев, Л.М.
Васильев, К.С. Минскер, А.Ф. Леонтьев, В.В. Напалков, Р.С. Вахидов, Е.Ф.
Журавлев…
Со временем стало ясно, что более целесообразной для университета будет
подготовка кадров через целевую аспирантуру ведущих вузов и крупных научных
центров страны. На учебу в аспирантуру направлялись лучшие выпускники
университета, которые впоследствии возвратились на работу в университет. С
появлением кандидатов и докторов наук появилась возможность открыть
собственную аспирантуру по различным научным направлениям, а затем и ученые
советы.
Для чтения курсов лекций по отдельным дисциплинам из ведущих университетов
страны приглашались крупные ученые. Большую роль в подготовке кадров сыграло
сотрудничество с Галльским университетом имени Мартина Лютера в ГДР. Между
университетами постоянно проходил обмен студентами, которые проходили
взаимную педагогическую практику, совместно работали в интернациональных
студенческих отрядах.
Уже к началу 1980-х годов профессорско-преподавательский состав университета
был укомплектован кандидатами и докторами наук на 65%. Многие выпускники
Башкирского университета работают в настоящее время руководителями высших
учебных заведений республики и за ее пределами, в институтах и лабораториях
институтов Уфимского научного центра РАН, Башкирской академии наук,
отраслевых институтах.
Ш.Х. Чанбарисов изучал особенности обучения как в отечественных, так и в
зарубежных университетах.
Из автобиографии: «…Необходимо было, чтобы я как ректор хорошо познал
особенности университетского образования. Соответственно стал с огромным
интересом изучать всю имеющуюся литературу об отечественных университетах.
Чем больше я углублялся в изучение проблемы, тем больше увлекался ею.
Одновременно убеждался в слабой ее разработанности. Практический интерес
постепенно перерастал в научный, то есть творческий поиск. Много пришлось
поработать в архивах и библиотеках, изучая документы о возникновении и
развитии университетов до и после революции».
Все это отразилось в монографии «Формирование советской университетской
системы (1917—1938)», ставшей основой для написания докторской диссертации.
Он успешно защитил ее в 1974 году в Саратовском университете. Ведущие ученые
России в области истории советской культуры высоко оценили научный труд Ш.Х.
Чанбарисова. Они предложили расширить исторические рамки исследования и
издать монографию как учебное пособие для вузов страны. Ш.Х. Чанбарисов,
находясь на пенсии, это осуществил. В 1988 году в Москве в издательстве
«Высшая школа» вышло 2-ое издание его монографии «Формирование советской
университетской системы (1917—1941)».
Из рецензии американского исследователя в области университетского
образования Джеймса Макклелана, опубликованной в журнале «Славик ревю» в
1977 году:
«…Настоящий труд представляет собой исчерпывающее исследование неустойчивого
развития советской университетской системы на ранних этапах ее формирования.
Автор подчеркивает веру В.И. Ленина в то, что университеты, придающие особое
значение широкому, всеобщему и теоретическому обучению, должны занимать
достойное место перед техническими институтами и другими
узкопрофессиональными учебными заведениями.
Работа характерна для историографии брежневской эры. Ни разу не встречается
имя Сталина, нет даже ни малейшего упоминания о чистке тридцатых годов,
несмотря на ее сильное влияние на высшее образование. С другой стороны,
автор обращается с большой искренностью, тщательностью к документам и таким
менее существенным примерам «ошибочной» политики, как попытке заменить
лекционную систему обучения методами группового обучения и
профессионализировать систему высшего образования».
Принципы современной организации учебного процесса, практика подготовки
специалистов в университетах страны, образование и воспитание, место
преподавателя в учебном процессе — вот небольшой перечень тех вопросов,
обсуждение которых Ш.Х. Чанбарисов инициировал перед
профессорско-преподавательским составом возглавляемого им университета. С
обсуждением этих вопросов он неоднократно выступал на страницах «Вестника
высшей школы».
При всей своей преданности социалистическим идеалам и советской системе Ш.Х.
Чанбарисов всегда критически относился к парадности, шумихе, самохвальству
некоторых первых лиц Башкирского обкома партии.
В связи с этим к университету и ректору постепенно складывалось предвзятое
отношение. Работу ректората и парткома часто проверяли, по просьбе обкома
партии в Уфу направлялись различные министерские комиссии. Достаточно
сказать, что однажды работу университета изучала комиссия, состоявшая из 40
(!) проверяющих.
Такое повышенное внимание со стороны Башкирского обкома создавало в
коллективе университета нервозность и даже некоторую неуверенность в работе.
Как правило, все проверки заканчивались благополучно. Ш.Х. Чанбарисов
отлично понимал, что его возраст уже превышает тот срок, который в советское
время отводился большинству руководителей.
23 марта 1981 года он пишет заявление первому секретарю Башкирского обкома
КПСС М.З. Шакирову: «В мае с.г. мне исполняется 65 лет. В связи с этим прошу
Вас решить вопрос об освобождении меня от должности ректора Башкирского
государственного университета.
Одновременно просил бы Вас дать разрешение продолжить работать в
университете зав. кафедрой истории СССР или ходатайствовать о назначении мне
персональной пенсии с оставлением на должности профессора-консультанта…»
Партийная бюрократия отреагировала на его заявление только через три
месяца: 6 июля 1981 года Ш.Х. Чанбарисов был освобожден от ректорской
должности с лишением права какой-либо работы в созданном им вузе (!?).
Только в 1987 году Ш.Х. Чанбарисов на короткое время смог вернуться к
преподаванию в Башкирском университете.
В 1988 году университет отмечал свой 25-летний юбилей. На торжества приехало
много гостей из разных республик Союза, которые своим присутствием хотели
воздать должное Башкирскому университету и, конечно же, его создателю,
первому ректору университета.
Однако, Шайхуллы Хабибулловича на торжествах не было, его фамилия даже ни
разу не была упомянута в юбилейном докладе. Вот как писал в своих
воспоминаниях по этому поводу профессор Ф. Садыков: «Даже мне, близкому к
нему, уважающему его сослуживцу, стало ясно, что Шайхулле Хабибулловичу,
отдавшему все свои силы университету, нужно было вовремя уменьшить
возлагаемую на себя нагрузку. Но я всегда был уверен, что он заслужил
освобождения от должности ректора с признанием его огромных заслуг, с
избранием, например, в Академию педагогических наук (в стране равного ему
знатока и исследователя проблем вузовской педагогики не было). Но изощренные
в интригах номенклатурщики не только «воздержались» от рекомендаций избрать
в АПН, они изобрели невообразимую форму отстранения Чанбарисова. «Церемония»
смены руководства университета совершилась так, будто никогда никакого
Чанбарисова просто не было.
Позднее при праздновании юбилея университета сверху прикажут: «не приглашать
и в доклад фамилию Чанбарисова не включать». Появление его в зале на другом
торжественном республиканском заседании вызвало даже переполох части
аппарата обкома…
Во время перестройки, изменившей многое в жизни нашей страны, удалось
добиться признания реальности существования Шайхуллы Хабибулловича,
пригласить его в университет на должность профессора, но было уже поздно…».
Ш.Х. Чанбарисов мужественно переживал трагедию отстранения от своего
любимого детища — университета. Он начал работать над историей создания
Башкирского государственного университета. В 1991 году мизерным тиражом
(всего 50 экземпляров) вышла последняя исследовательская работа Ш.Х.
Чанбарисова «История зарождения высшего педагогического образования в
Башкирии».
В заключение приведем несколько выдержек из воспоминаний коллег и учеников
Ш.Х. Чанбарисова, опубликованных в специальном номере «Вестника Башкирского
университета», вышедшем в 2002 году и посвященном его памяти.
Профессор Б.М. Миркин: «…Сегодня темп работы Чанбарисова-строителя кажется
просто фантастическим. Ректор умел строить, умел добиваться. Стремительный,
взъерошенный, он вихрем носился по коридорам новых зданий, указывая
строителям на недоделки, пробивая любые стены обкома и министерства для
получения нужных фондов. В тех зданиях, где сегодня профессура университета
читает лекции, между кирпичами не только цементный раствор, но и пот, и
кровь ректора Чанбарисова. Это был подвиг во имя университетского
образования в родной республике…».
Профессор Л.М. Васильев: «…Шайхулла Хабибуллович подчас был человеком
горячим, вспыльчивым, но всегда добрым, справедливым и очень порядочным, не
способным на бесчестные поступки. Он любил свой университет, не жалел для
его блага ни сил, ни времени…».
Профессор Р.З. Мурясов: «…Ш.Х. Чанбарисов, безусловно, относился к наиболее
честным и совестливым представителям нашей интеллигенции. Он был во всем
искренен, искренен и тогда, когда с гневом говорил о партийных бонзах
райкомов, горкомов и обкома. Одновременно без тени сомнения он считал, как
это ни парадоксально, что дело партии, членом которой он был всю свою
сознательную жизнь, священно…».
Доцент Н.С. Дмитриева: «…Всего лишь один штрих, который позволяет
представить отношение ректора к создаваемому им университету, — небольшая,
но важная подробность. Когда мы с мужем, профессором А.С. Дмитриевым,
приехали в Уфу, сам Чанбарисов с женой, двумя сыновьями и матерью жил в
небольшой двухкомнатной квартире, но не соблазнился на, казалось бы,
полагавшееся ректору роскошное жилье в университетском доме...».
Вы можете высказать свое суждение об этом материале в
ФОРУМЕ ХРОНОСа
|
