|
|
Александр Чикижев
Муж нации, или «Ты куда, Одиссей?»
Возможен ли научный анализ политической ситуации, в которой мы с вами
сейчас находимся? Не думаю. Политология в нынешнем ее виде пока не умеет
предсказывать, — только гадать с той или иной степенью вероятности. Так что
вернее называть ее политомантией. Поэтому мы постараемся избежать гаданий
(насколько это удастся — посмотрим), давайте взглянем на мифологическую
сторону настоящего политмомента, проследим, как все началось и чем все
закончилось, и куда ведет логика мифа дальше.
Я давно понял (далеко не научный факт), что лидером страны становится всегда
именно тот человек, который нужен Истории. Лидер всего лишь фокусирует в
себе все основные качества общества на данном этапе развития, — вернее,
приоритетные качества, которые требуются обществу для оптимального
выживания. Зачем была нужна коллективизация? Чтобы провести
индустриализацию. Чтобы в войну страна, имея свои танки, артиллерию,
авиацию, смогла выдержать первый удар, эвакуировать и развернуть основные
производства… Это лишь приблизительный пример причинно-следственных
исторических связей, которые упорно отрицает определенная часть мыслящей
интеллигенции. Но от этого отрицания историческая необходимость не исчезает,
— наоборот, даже ее отрицание включено в причинно-следственную цепочку.
Диалектика…
Плавно переходя к интересующему нас В. В. Путину, уже бывшему (и, не
исключено, будущему) нашему президенту, отметим закономерность его появления
на исторической арене. Это случилось… нет, если быть точным, — произошло,
после необходимых (опять же исторически, а не человечески) действий первого
президента по разрушению государства Российского. Когда упадок достиг своего
максимума, Ельцину пришлось передать самое драгоценное и любимое им — власть
— другому человеку. Кем этот человек был выбран, по каким соображениям, где
утверждалась кандидатура — в поисках мы можем зайти очень далеко, поэтому не
будем даже искать.
Начнем с одного из первых (если не самого первого) указов Путина на посту
Президента России. Указ был разочаровывающим — о гарантиях первому
президенту и его семье. Тем, кто рассчитывал, что Ельцин все же будет
наказан за содеянное, второй президент сразу давал понять: не будет.
Подразумевалось слово офицера. Честное от слова «честь». И офицер,
подполковник госбезопасности, слово сдержал: первый президент умер на
свободе (не в тюрьме, если быть точным), и его семья при Путине не
подвергалась открытым преследованиям. Хотя Семья — понятие, как мы знаем,
широкое, в этом семейном кругу было слишком много концентрических, и
какие-то из внешних спутников Солнца-Ельцина — типа «газовых гигантов»
Гусинского, Березовского, Ходорковского, — второй президент все-таки свел с
орбит. Если по подбору имен кто-то подумал, что Путин прямо как Сталин не
любит самую талантливую часть российского общества, то напомним, что
«кошелек» той Семьи Абрамович до сих пор (во всяком случае, на момент
написания этих строк) финансово на плаву и даже строит третью большую яхту,
которой пока не светит стать ковчегом для оленеводов на случай таяния вечной
мерзлоты. Кстати, у Сталина тоже был свой символ терпимости — главный
метростроевец страны Каганович. Это к слову о параллелях эпох: дела о
вредителях — врачах или олигархах — эти эпохи и роднят и отличают.
Масштабами хотя бы — масштабы вредительства нынешнего несоизмеримо больше,
наказание в той же пропорции — меньше.
…Начало правления Путина было ужасным, но совсем не великим. Его знаменовала
вторая чеченская, затеянная известным ныне как английский шпион
политиком-олигархом (он же, по его словам, приложил руку к решению Семьи о
кандидатуре преемника, но ошибся, как оказалось), — и до сих пор неясно,
была эта война сделана специально под нового президента-победителя или так
ему «повезло»? Тем не менее, характер нового правителя начал проявляться на
таких вот внешних раздражителях. И его реакции были поначалу непонятны
народу — как российскому, так и зарубежному. Недаром же любимым вопросом
иностранных политиков и журналистов начала второго тысячелетия стал вопрос «Who
is Mr. Putin?».
Он и правда был непонятен, — начиная со стеснительного и даже милого
выражения лица, как-то не присущего правителям огромной страны (казалось,
что он тушуется и даже, говоря его языком, стремается своего нового
положения как незаслуженного), и кончая странным отказом в армейской палатке
в Чечне выпить стопку в память павших, — взял стопку и со словами «пить
будем после победы» поставил на стол. Я лично был удивлен: не по-русски это
было, мог бы и пригубить, даже если не пьет. Если ломать традиции, то
начинать не с этих. Или он просто не сориентировался, — можно ли Верховному
главнокомандующему пить водку с подчиненными на виду у всей страны?..
Словом, было впечатление растерянности. И мир вокруг нового президента
словно сговорился. Казалось, этот президент какой-то несчастливый. Вот он
совершает героический полет на истребителе в Чечню. Но через некоторое время
летчик, бывший в паре ведомым, погибает. Вроде случайность, но… В апреле
2000 Путин совершает не менее героическое погружение в Баренцево море на
подлодке «Карелия». А через 4 месяца в том же море затонула АПЛ «Курск». Уже
тенденция, однако… Так называемый эффект Паули, — когда в присутствии этого
физика отказывала вся аппаратура. (Не забывайте: мы сейчас занимаемся не
объективным историческим исследованием, а мифотворчеством.)
На вопрос Ларри Кинга: «Что случилось с лодкой?», Путин ответил с мимикой,
напоминающей усмешку (над задающим вопрос, естественно, но все же
неуместной): «Она утонула».
Потом горела Останкинская телебашня.
Родился анекдот:
— Что случилось с вашей телебашней?
— Она сгорела.
— Что случилось с вашей лодкой?
— Она утонула.
— Что случилось с вашей орбитальной станцией?
— Она сгорела и утонула.
Да, когда была затоплена станция «Мир», стало в очередной раз ясно (во
всяком случае, нам, сторонним наблюдателям, лишенным доступа к секретной
информации), что Путин все еще не самостоятельный политик, он все еще
зависит от Семьи, олигархов, от Запада, чьим управляющим, по сути, был
первый любимец демократической России. Тогда я искренне досадовал: неужели
человеку, получившему в руки такую страну, человеку явно неглупому,
работавшему в организации, которую боялся и уважал весь мир, — неужели ему
не хочется остаться в истории не мелким чиновником-марионеткой, а
самостоятельным, сильным правителем, возродившим страну, ее мощь и славу?
Впрочем, такое нетерпение могли питать только люди, никогда не имевшие хотя
бы локальной власти, не управлявшие сколько-нибудь крупным коллективом, а
потому не понимающие, что такое власть и насколько трудно новой метле на
самом деле мести по-новому. Мало стать дирижером, нужно еще настроить
оркестр, доставшийся от другого, под себя или набрать новый. На все
требуется время, на все нужны силы, а в политике еще и смелость, потому что
ставки там, у властной кормушки, огромны, для нас, людей нижних этажей,
просто астрономически огромны. Может быть, кому-то там и нужна великая
Россия, но большинству нужны всего лишь большие деньги. Там на одного
Мальчиша-Кибальчиша приходится сто Плохишей, работающих на буржуинов. И,
если хочешь выжить и победить, нужно хотя бы притвориться своим среди чужих.
Делать то, чему тебя учили в родной организации, к чему тебя готовили.
Так примерно и рассуждали те, кто надеялся. А новый президент все еще
пробовал свою власть, входил в нее, как в холодную воду — неуверенно. Однако
знаки, которые он подавал народу, были обнадеживающие. Взять хотя бы Гимн
России, слова которого опять написал Сергей Михалков, а музыку оставили
старую, ту, под которую губы продолжают петь: «Партия Ленина, сила народная,
нас к торжеству коммунизма ведет». А иногда пробивает и на более глубокий
слой все того же гимна: «И Сталин великий нам путь озарил». Вообще, оставить
старую музыку (а было мнение взять «Боже, царя храни»!) — гениальное
решение, чем бы президент ни руководствовался. Эта музыка олицетворяет собой
пик российской цивилизации, а слова пусть каждый поет те, какие ему ближе —
про Ленина, Сталина или новые (я, к стыду своему, новых пока не знаю).
Итак, налицо была политическая эклектика, какая-то окрошка из убеждений,
сладко-кислая смесь символического социализма и реального олигархического
капитализма. И только дело ЮКОСа в 2003-м стало переломным, — количество
набранных очков вдруг переросло в качество решений.
А потом было выстраивание пресловутой вертикали власти, — отмена выборности
губернаторов и введение их назначения президентом и утверждения местной
законодательной властью.
Логичным стало создание «Единой России» — аналога КПСС, не просто партии, а
по опробованной модели, — идеологического скелета государства,
номенклатурной кристаллической решетки, арматуры, называйте как хотите.
Правда, идеологии не просматривалось. Была сиюминутная: выкарабкаться из той
ямы, куда нас спихнул период первоначального накопления капитала. Собрать
основные силы под крышу президентской партии. Намекнуть про ошибки и даже
преступные ошибки предшественника. Понять нарастающие антилиберальные и
соответственно антизападные настроения и начать бодаться с Америкой —
поначалу осторожно, а с усилением нефтегазовой экспансии в Европу — все
сильнее.
И все это на фоне нормального функционирования представителей той еще Семьи
— Чубайса, Грефа, Кириенко, Зурабова, деятелей, откровенно смеющихся над
проблемами страны, обещающих дальнейшую приватизацию. Такой вот баланс
противоположных деяний: внутри страны вовсю трудятся прозападные политики, а
президент страны, их начальник, ругается с их закордонными хозяевами. А
потом и Стабфонд размещается в тех же странах-соперниках, по сути, мы их
ссужаем, не давая деньги своей экономике под предлогом грозящей инфляции. Но
как можно ругаться с теми, у кого лежат наши деньги и на кого завязаны
своими доходами члены нашего политбомонда, представители законодательной и
исполнительной власти?
Этот парадокс можно понять, если рассмотреть эволюцию режима
Горбачев-Ельцин-Путин. Первый знаменовал этап попадания в зависимость от
Запада. Второй — этап управления колонией Запада, в которую превратилась
Россия: раздача госсобственности приближенным, создание олигархов под
контролем западных советников, отток капитала на Запад. Но уже на втором
этапе можно было предсказать, что наступит момент, когда наши управляющие
захотят иметь больше, а точнее — все. Им помогли захватить власть в стране,
создать капитал, — а теперь спасибо помощникам, дальше мы сами. Каждому
этапу — свой лидер. И Путин начал борьбу за эмансипацию (отделение от
отца-Запада) русского капитализма. Для этого ему было нужно расположение
народа. Значит, нужно было дать этому народу чуть больше того, что он имел,
и обещать улучшение в дальнейшем. Плюс — поддержка на официальном уровне
антизападных настроений. Последнее очень важно, потому что векторы претензий
к Западу российского народа и правящей элиты наконец-то, сделав оборот с
советских времен, совпали. Ошибка правых сил, которые были просто сметены с
политической арены в последние годы, как раз и состояла в том, что они не
смогли отказаться от связи с Западом. Власть даже позволила себе представить
карикатуру на правые силы — некоего кудрявого и чернявого артиста с пародией
на тему вступления России в Евросоюз (или ВТО? — не помню). И даже двойную
карикатуру — создали «свои» правые силы в лице адвоката, писателя,
чтогдекогдашника (кажется, где-то тут должны быть кавычки), который отдал
свой истинно правый голос кандидату от Путина. Мало того, выборы (этот
главный признак либеральной демократии) власть превратила в пародию,
совершенно не боясь, что ее неправильно поймут. Да и чего там понимать,
когда мало-мальски мыслящим людям ясно, что выборы давно стали декорацией,
спектаклем для плебса, где слуге снится, что он хозяин.
А в это время так и не состоявшийся кандидат в президенты России от Запада,
заслуженный диссидент Владимир Буковский, вещал в залитой полонием Англии:
«У русских до сих пор сохранился имперский менталитет, они до сих пор не
вылечились от этого имперского менталитета. Они хотят советской славы».
После этого непонятно: они там действительно такие, как о них говорит
Задорнов? Или Путин даже в Англии нанял пародистов?
Но мы отвлеклись от нашего героя. И в самом деле, Владимир Владимирович
Путин в глазах страны — настоящий античный герой. Геракл, совершивший все 12
и даже больше подвигов, — расчистивший, задушивший, посеявший и пожавший…
Мифология идет за ним по пятам. Владимир Владимирович владел миром два
срока. И постановил удвоить ВВП. А еще он целует детей. Одного мальчика в
живот, другого мальчика в лоб. И не только детей, но и рыбу-белугу — тоже в
лоб и отпустил, как тот старик — золотую рыбку. Или Емеля — щуку. А если
брать выше, то как хозяин и людей этой страны, и ее животных, и рыб, — если
не бог, то его наместник, как и положено настоящему правителю, античному
герою-освободителю.
…А Put in означает «вставлять, всовывать, сажать». Бог, в которого верит
советский подполковник, имеет чувство юмора, и только гордость берет за
Россию, когда читаешь эти знаки. Если бы англосаксы верили в провидение, как
их Робинзон Крузо, созданный британским разведчиком, они бы так долго и
мучительно не задавались вопросом «Who is Putin?», в котором уже содержится
ответ.
Астрологи утверждают, что Россия — Водолей. Конечно нет. Это мужской знак. А
Россия — женщина. И она к своим лидерам относится как к мужчинам. Но если
Сталин был отцом нации, то Путин стал первым любимым мужчиной. Горбачев и
Ельцин, эти гоголевские Манилов и Ноздрев, очаровали бедную женщину,
воспользовавшись ее аскетическим воспитанием (вся в отца!), и, разорив,
вытолкали на панель. Путин пришел незаметным, страна не охнула от счастья,
сердце ее не замерло при виде новенького, но… Когда пришло время
расставаться, страна на коленях просила его не бросать ее. А он стоял на
сцене и слушал овации, — ловец эмоций. Он уже не такой мягкий и
стеснительный, — он настоящий герой, сильный, загорелый, насмешливый,
уверенный в себе и в народной любви.
Как написала про него «Daily Mail»: «Его карьера — словно старый
"итальянский" вестерн: в городок на Диком Западе приезжает незнакомец,
вычищает его от бандитов, а в конце, сделав дело, взбирается на коня — и
снова уезжает в закат».
Уезжать — уезжает, но оставив в городке своего шерифа. Да и уезжает
ненадолго — скоро он вернется, чтобы продолжить…
Продолжить — что? Об этом стоит подумать: в чем был смысл операции «Третьего
срока не будет»?
Трудно представить, что человек, придя на развалины, смог собрать команду,
отстроить работу, заставил себя или любить, или уважать, или бояться, когда
он, «паша как раб на галерах», создал все условия для дальнейшего движения,
а тот пресловутый Запад, колосс, глиняные ноги которого стремительно
покрываются трещинами, начал шататься, когда любой референдум отменил бы
Конституцию и оставил его пожизненным правителем, — в этот момент взять и
уйти, сославшись на эту Конституцию?
Наверное, я не так честен и великодушен, как наш уходящий президент.
Наверное, именно поэтому я тут, а он там. Но все же предположу с точки
зрения всех менее благородных, почему он ушел. Вернее, зачем он ушел.
Вспоминается первый указ Путина — его честное слово, данное Семье,
выдвинувшей его в преемники. Очень хочется предположить, что наступил такой
момент, когда это честное слово уже не дает двигаться дальше. Ну хочется мне
иллюзий — ведь говорят злые языки, что Зурабов, наконец-то изгнанный,
обретается нынче путинским советником. Ну не отпускает нашего доброго царя
та эпоха. Не хочется же нам верить, что Чубайс и Путин — люди одних
убеждений. Но тогда почему они до сих пор вместе? Может, честное слово
продолжает действовать? Мол, пока я президент, торжественно клянусь — не
трогать…
И кто же может снять это тяжкое бремя чести? Конечно Конституция: не более
двух сроков! …И поставить того, кто такого слова им не давал. Того, кто
сменит боярскую элиту и создаст условия для возвращения первого (помните,
как уходил и возвращался Иван Грозный?).
А заодно, кстати, можно провести какие-то назревшие, но не популярные
реформы, которые не пристало проводить любимому лидеру. Вот уже в интервью
избранный президент сказал смело то, на что президент уходящий не решился
бы: мол, госкорпорации, созданные, например, по ЖКХ, конечно, не вечны, они
будут либо расформированы, либо приватизированы, — и вообще, приватизация
продолжится, а свобода лучше несвободы. Наш новый господин — либерал, и,
видимо, намечается новая прививка либерализма, но уже с подстраховкой. Если
что, подхватим, — ободряет нового присутствие старого за спиной. Если народ
тебя не примет, я снова возьму управление.
А что там влюбленная страна? Да пока ничего. Пока ждет, веря, что Путин ее
не бросит, что у него все продумано. А иначе — в чем смысл?
И в заключение — кусочек из того самого рассказа Алексея Пантелеева «Честное
слово»: «Мальчик, у которого такая сильная воля и такое крепкое слово, не
испугается темноты, не испугается хулиганов, не испугается и более страшных
вещей.
А когда он вырастет... Еще не известно, кем он будет, когда вырастет, но кем
бы он ни был, можно ручаться, что это будет настоящий человек».
Страна ждет.
Вы можете высказать свое суждение об этом материале в
ФОРУМЕ ХРОНОСа
|
