|
|
Анатолий Чечуха
КОМАНДИР КРАСНОЙ АРМИИ ГРАФ ТОЛСТОЙ
Его отец был самым настоящим графом. В нем же не было ничего
аристократического: спортсмен, общественник и просто милый человек с доброй
улыбкой. Пожалуй, только высокий рост выделял Александра из «кипучего и
могучего» рабоче-крестьянского окружения. У него было много друзей среди
спортсменов — ведь он играл в футбол. Хорошо знали его и завсегдатаи
танцплощадки в саду Луначарского. Там он и встретил свою Верочку.
Когда в 1938 году Вера впервые появилась в его доме на Цюрупы, ее поразили
высоченные потолки и залитая солнцем огромная гостиная. Сколько помнил себя
Александр Петрович, этот дом существовал всегда, всегда рядом были мама и
старший брат. А вот отца, погибшего в июле 18-го, он почти не знал. Лишь в
отрывистых детских воспоминаниях видел он пышные черные усы, которые
опускались откуда-то с недосягаемой высоты и щекотали его уши и лоб.
Вспоминал ли он о своем отце, когда впервые привел знакомить с домашними
свою невесту? Думал ли о нем, когда настойчиво просился на фронт? И поминал
ли лихом тех, кто когда-то сделал его, четырехлетнего мальчика, сиротой?
В 39-м родилась дочь Оля, которую отец прозвал Лялишной, в 41-м Вера
Петровна вместе с дипломом врача получила направление в Бирск. Уже шла
война, и Александр Петрович как инструктор физкультурного общества
«Спартак», а позже и командир батальона Всевобуча считался призванным в
армию. Но он рвался на фронт, и в мае 1942 года Вера приехала провожать мужа
на уфимский вокзал. Но увидела только хвост поезда. Через месяц Саша прислал
письмо из Москвы:
18.5.42
Здравствуй, родная Верусенька!
Вот уж неделя, как я живу в части и привыкаю к новой, правда, ранее мне уже
знакомой жизни.
Мне было очень горько, что последние минуты вас с матерью не было со мной,
но в этом виноват только поезд, который вышел ранее срока, а может быть это
и к лучшему, т. к. я не видел мамашиных слез.
Веруська, напиши мне, как в «Спартаке», рассчитались ли с тобой. Это меня
очень волнует, ведь без этих денег ты совсем бедненькой осталась…
Как твое здоровье и самочувствие? Как доехала до Уфы и куда в ней ходила?
Как расстались с Лялишной, не плакала ли она? И вспоминала ли о своем отце?
... Кстати, сегодня ей, т.е. «Ойге Кисанне Тотой» 2 года 11 месяцев, с чем
тебя и поздравляю…
Теперь о себе. Часть наша одна из самых интересных и новых для меня,
знающего почти все виды оружия пехотных частей. Жизнь течет по определенному
руслу «как часы». В основе всего лежит приказ нашего наркома т. Сталина,
который говорит, чтоб каждый военнослужащий был мастером своего оружия, а
раз Сталин сказал, то это так и будет. Я конечно, не отстаю от других и
наказ вождя выполню с честью.
Регламент нашей жизни таков: подъем 5-30 , отбой 10-30, 10 часов занятий,
остальное время — туалет, зарядка, завтрак, обед, ужин и т. д.… Командный
состав — в большинстве молодежь, но знающая и любящая свое дело, живем все
дружной семьей с единой мыслью — скорее на фронт бить гадов, у меня так
прямо руки зудят, а главное, хочется скорее проверить, правильно ли я учил
свой батальон специалистов, что еще нужно для них знать из фронтовой жизни.
Ведь я дал слово отделу всевобуча и Баш. обкому ВЛКСМ писать об этом с
фронта.
Пока я на правах маленького командира, хотя сказать откровенно, не хвалюсь,
чувствую, что знаю не меньше любого из средних, но это придется доказать на
деле, а там видно будет.
Привет всем знакомым. Целую. Твой Сашка.
Потом письмо от него получила и мать:
1.07.42
Милая мамуля! Пишу тебе под мерный стук колес, сидя на второй полке
«международного» вагона.
Более двух недель прожил я в Москве, нашей единственной красной столице, и
как я ни жаждал, но никак не смог побывать в ее центре и полюбоваться на
кремль, метро и другие достопримечательности ее.
Все эти дни прошли в усиленной учебе: с раннего утра до позднего вечера мы
осваивали нашу новую технику, с тем, чтобы бить врага без промаха, так,
чтобы только щепки летели. За время учения я, как и всегда, не ударил лицом
в грязь и заработал ряд благодарностей.
Ты знаешь, Мася, в этом отношении я пошел в тебя: уж если учить детей, так
отдать им все, что знаешь, а узнать можно многое, если готовиться, т.к.
пособий по нашим дисциплинам очень мало.
Жили мы в Москве хорошо, питались здорово, регулярно снабжались куревом.
Ребята у меня хорошие, крепко с ними сдружились и сработались. Командный
состав также на подбор: все молодые ребята, инициативные, с огоньком,
особенно комиссар и командир подразделения, последний — старый фронтовик,
прошел все фронты.
Настроение у меня хорошее, здоров как бык, и в дальнейшем думаю так же долго
не захвораю, т.к. не зря поется в песне, что храброго пуля боится, смелого
штык не берет!
Очень жалею, что во время жизни в Москве я не смог побывать у тети Вали
«Черненькой», не побывал потому, что забыл адрес, и как ни пытался, не смог
узнать его.
Со мной из Башкирии трое ребят: двое стерлитамакских и один из Уфы, живет он
на улице М. Горького в Старой Уфе.
Очень бы хотелось узнать о вашем житье-бытье, но теперь надолго этого не
придется. Надеюсь, что все в порядке, и даю слово писать вам, чтобы ты не
беспокоилась.
Как Лялюшка? Поцелуй ее за меня и скажи, что «папка Сашка» о ней все время
думает и защищает ее счастливое будущее.
Тебя я, мамуля, прошу ради меня и Ляльки, береги себя и кушай лучше, хотя бы
тебе пришлось проесть все вещи. Я, как только смогу, пришлю тебе деньжат.
Посылаю тебе свою морду. Не ужасайся виду: зашел небритый, совершенно не
готовясь сниматься, экспромтом, в перерыве между занятиями.
Пишет ли тебе Вера? Если нет, то напиши ей, что она — свинья, т.к. я ее
очень просил писать тебе.
Ну, пока, всего хорошего. Всем, всем привет, перечислять нет времени — поезд
дает гудки, и тороплюсь опустить письмо. Адреса пока нет. Целую тебя. Шурка.
Эшелон шел на Воронежский фронт. А может, и на Юго-Западный: еще в конце
июня здесь, на стыке фронтов, до 80 дивизий гитлеровцев при поддержке 1,5
тысячИ самолетов начали наступление, намереваясь захватить богатые нефтью
южные районы СССР. В первой декаде июля группа армий «Юг» форсировала Дон и
овладела большей частью Воронежа. Тысячи наших бойцов попали в окружение. В
этом пекле и оказался необстрелянный расчет Александра Толстого. Больше
вестей от него не было.
Письмо Екатерины Александровны Толстой в Наркомат обороны.
– …Предполагаю, что сын служил в минометных войсках. Он писал из Москвы:
изучаем новые виды военной техники, а дальше, что он заработал ряд
благодарностей, его расчет был признан лучшим в подразделении, а миномет —
золото. «Будет бить как часы. Пока я — маленький командир».
Вот все, что я знаю о его работе. Последнее письмо сын мой — Александр
Петрович Толстой прислал с дороги. Бросил его на стации Кочетовка
Воронежской области. «Поезд дает гудки, адреса пока нет», — написал он. На
конверте стоит почтовый штемпель станции Кочетовка 1 июля 1942. С тех пор я
не имею от сына никаких известий, хотя он тут же в последнем письме добавил:
«Обещаю писать часто, чтобы ты не беспокоилась».
Очень прошу Вас написать мне, значится ли сын мой А. П. Толстой в списках
убитых или раненых, или пропавших без вести. Хочу знать правду, как бы
горька они ни была для матери любимого сына.
После смерти Екатерины Александровны у нее под подушкой нашли фотографию
Александра, принимающего присягу. А еще — бумагу из горисполкома, которую
все называли «охранной грамотой»: «По устному распоряжению В.И. Ленина
Толстая Е.А. не подлежит ни выселению, ни уплотнению».
В Западной части Сергиевского кладбища Уфы есть несколько могил, в которых
покоятся уфимские Толстые. Но могил Петра Петровича и его сына Александра
там нет. Как нет их, возможно, и во всем белом свете. Отца безо всякой
причины убили темной июльской ночью 1918-го и сбросили в воды Камы. Сын
попал в жернова самой кровавой войны в истории.
Вы можете высказать свое суждение об этом материале в
ФОРУМЕ ХРОНОСа
|
