|
|
Аля Валишина
Оформитель главного спектакля
О творчестве художника Георгия Калитова
Женщина с ребенком на коленях правой рукой бережно прижимает
его к себе, левой — как будто держит невидимую нить, за которую держится и
сам младенец, как за нить воздушного шарика-духа. Это одна из работ Георгия
Калитова — она понятна всем, несмотря на то, что выполнена в стиле
футуризма. Тематика ее не только всеобъемлюща и человечна, но и глубоко
философична. Это и богоматерь христиан, и сама мать-природа, которая держит
на своих коленях не просто ребенка-богочеловека, а все человечество. Оттого
и взгляд ее задумчив, направлен в себя. Картина по тематике духа близка и к
иконографии православия, и к работам художников эпохи Возрождения, и к
тайнам символики через числовые значения: тут и троичность — отец, сын и
святой дух, и семеричность творения — взгляните на персты матери и ребенка.
Но главное в этой работе — индивидуальный взгляд самого художника на данную
тематику и понимание того, что и он — часть этой единой философии жизни. И
если источник его жизни, как и любого другого человека, — мать, то корни
своего индивидуального видения и источник вдохновения он как художник
черпает не только из мирового художественного опыта, но и из родной
национальной культуры. Поэтому и в картине «Мать», с которой мы начали
разговор о художнике, и в остальных его работах национальный колорит
присутствует — и родной марийский, и ставший родным башкирский. Ибо родился
и живет художник в Башкирии и преподает сегодня в Уфимском училище искусств.
Туда я и пришла, чтобы поговорить с Георгием Калитовым, но не застала.
Коллеги сказали, что он сейчас на пленэре со своими учениками, на берегу
озера в парке им. Якутова. При этом они добавили: «Идите, не бойтесь, он
человек простой и доброжелательный». Там, на скамейке у воды, под высокими
деревьями и состоялся наш разговор. Беседовать с Георгием Калитовым просто и
одновременно сложно. Просто потому, что он с готовностью отвечает на
вопросы, не закрыт как собеседник. Сложно потому, что о себе говорит
неохотно, все больше о других — о тех, кто встречался в его жизни и оставил
добрый след, о тех, кто сегодня рядом. Сегодня наш рассказ о нем, о
художнике Георгии Калитове. И начнем мы его так, как начала сама жизнь — с
истоков.
ДЕТСТВО
Родился Георгий Гайнияхматович Калитов осенью 1952 года в деревне
Нижне-Иванаево Балтачевского района. В семье кроме Жоры росло еще трое
мальчишек. Материальное положение было трудным, отец Георгия пришел с фронта
больной, но работал, то в МТС, то на пасеке. Мать также войну пережила
тяжело, здоровье ее было хрупким, и она часто подолгу лежала в больнице.
Поэтому двух старших братьев по достижении ими девяти и десяти лет решено
было отправить учиться в интернат при детском доме. С 1963 по 1967 год Жора
Калитов со своим братом Сережей были воспитанниками Бирского детского дома.
Жить в отрыве от родителей в таком возрасте нелегко, но Георгий Калитов
вспоминает о времени, проведенном в детском доме, с благодарностью и
теплотой. Жизнь детского дома была более насыщенной и разнообразной в
образовательном отношении, и будущий художник получил много больше, чем мог
бы тогда получить, просто живя в родной деревне. А родные места на время
летних каникул становились не просто эпицентром свободы, сверкающим водами
речки Ар, но и источником впечатлений, наблюдений за родной природой, небом,
вольностью, превращаясь в память детства. Как и тот первый жестяной коробок
акварельных красок, купленный на первые вдруг появившиеся у него деньги. За
этими красками ему, мальчишке-четверокласснику, пришлось порядком отмахать
по зимней заснеженной дороге до райцентровского магазина культтоваров.
Добрался до него, когда наступили сумерки и засветились окна. Обратную
дорогу пришлось осиливать в темноте. Аромат этих красок хранится в памяти
восторженно-медовым впечатлением цвета и детства. Детства, которое
достаточно быстро закончилось.
После восьмого класса выпускник детского дома, получив тридцать три рубля на
руки плюс комплект одежды, простыню, байковое одеяло, буханку хлеба,
консервы, сахар, сложенные в полосатый мешок, должен был сам искать дорогу в
жизни.
Свою дорогу Жора Калитов уже наметил. Еще в детстве, в деревне, он,
вооруженный карандашом и бумагой, перерисовал все, что видел. В детском доме
рисовал уже более целенаправленно и под руководством преподавателей, пусть и
не профессиональных художников. Творческое отношение к работе у мальчика
выработалось. Помогая преподавателям в оформлении пособий-иллюстраций к
урокам, школьных вечеров, посвященных знаменательным датам, и стенгазет, в
большинстве случаев приходилось принимать самостоятельные решения: учителя
доверяли его вкусу и умению рисовать. А началось все с портрета М. Ю.
Лермонтова, который был необходим к юбилейному вечеру поэта. Портрет удался,
одноклассникам и преподавателям понравился.
ВЗРОСЛЕНИЕ
После окончания восьмого класса Георгий поехал поступать в Уфимское училище
искусств. Не поступил. Пришлось четырнадцатилетнему пареньку, без паспорта,
прописки и работы, возвращаться в Бирск, где его никто не ждал, только позор
неудачника, как сам он считал. Жить в Бирске было негде, впрочем, как и в
Уфе. А в родной деревне у бабушки воспитывались двое младших братьев,
явиться к ней ни с чем тоже совестно. Но свет не без добрых людей. В Бирске
он зашел к Ильису Ямалетдинову, у которого когда-то занимался в Доме
пионеров, в кружке художественной резьбы по дереву. Тот предложил ему
устроиться учеником резчика по дереву, сказал, что дадут какое-никакое жилье
и потихонечку все образуется. Так и получилось — на отшибе Бирска дали
комнатку, с печью, кроватью, и началась у мальчика взрослая жизнь. Став
резчиком по дереву и проработав почти год на Бирской фабрике художественных
изделий, в 1968 году Георгий Калитов все же поступил на художественное
отделение Уфимского училища искусств.
Там он занимался у замечательных преподавателей: Л. Н. Самарина и К. П.
Чапругина. Затем, отслужив в рядах Советской Армии, поступил в 1975 году в
Уфимский государственный институт искусств на художественное отделение
театрального факультета. Учась у таких замечательных преподавателей, как В.
Я. Батищев, Р. М. Нурмухаметов, Георгию Калитову оставалось только
приобретать основы мастерства, вырабатывая свою философию видения мира,
стараясь сохранить свое внутреннее я и свое отношение к окружающему миру.
В то время почти все художники старались прийти на открытие и закрытие
выставок, потому что именно тогда происходили обсуждения работ. Художники и
искусствоведы высказывались, спорили, выступали экспрессивно, но искренне.
Было интересно. Жаль, что сегодня эта традиция угасает. Каждый тогда
отстаивал свою позицию, и не ради своих амбиций, как часто бывает, а ратуя
за общее дело в искусстве.
Одна из таких поствыставочных «разборок» особенно запомнилась Георгию
Калитову. Будучи еще студентом училища, в 1972 году, он принял участие в
выставке молодых художников республики, среди которых тогда были С. Краснов,
Я. Крыжевский, С. Лебедев и многие другие. Тогда один из мэтров башкирского
искусства, Борис Федорович Домашников, сказал молодым художникам, что хорошо
бы продолжить традиции башкирского изобразительного искусства, позиции
которого были «закреплены» на московских художественных выставках такими
художниками, как Р. М. Нурмухаметов, А. Д. Бурзянцев, П. П. Салмасов, и им
самим, а не заниматься разного рода «измами». «Тогда у меня еще не было
определенного мнения по этому поводу, хотя я и присматривался к «измам» в
искусстве, — говорит Георгий Гайнияхматович, – но сегодня считаю, что у
каждого поколения свой язык, свое лицо в искусстве и свое видение мира.
Отрицать творчество художника-коллеги — дело пустое, время все расставит по
полочкам. Настоящее искусство — творческий поиск плюс крепкие основы
ремесла, а главное – быть самим собой и идти своим путем».
РАБОТА И ТВОРЧЕСТВО
Закончив в 1980 году Уфимский институт искусств, получив образование
живописца-станковиста, он принимает предложение оформить интерьеры санатория
«Янгантау» монументальными росписями в содружестве с художниками Р.
Абдуллиным и У. Мухаметшиным (1981 год). Но монументальная роспись
предполагает несколько иную профессиональную подготовку, отличную от той,
которую он получил. Поэтому в этой работе художник шел эмпирическим путем и
в процессе подготовки проекта росписи «Урал-Батыр» обрел и соответствующие
знания, и навыки работы в монументальном искусстве. По независящим от
художников причинам этот проект не был воплощен в жизнь, но зато был
приобретен опыт, пригодившийся в дальнейшем. В 1982 году совместно с А.
Байрамгуловым Г. Калитов расписал танцевальный зал в поселке Старый Сибай.
Спустя всего лишь три года после окончания вуза Калитов в составе бригады
Художественного фонда (Г. Зайнагутдинов, М. Гайсин и архитектор А. Печеркина)
начинает серьезную работу (1983—1984 гг.) над витражами «Мелодии Башкирии»
для Башгосфилармонии. В этой мастерски выполненной композиции изящество
линий и тонкое гармоничное соотношение цветов вызывают ощущение мелодичности
льющегося сквозь стекла света. В витражах дыхание нашего времени и нашей
истории. Эту композицию, при аккуратном отношении и сохранении ее, смогут
увидеть последующие поколения жителей и гостей города. Как мы сегодня —
фрески Дионисия или витражи Шагала.
В 1986—1987 гг. художник расписывает плафон в зрительном зале оперного
театра. Ему присваивают почетное звание «Заслуженный работник культуры
Башкирской АССР». В 1991-м работает над росписью интерьера Стерлитамакского
госпедуниверситета. Ее фрагмент был представлен на I-ой Республиканской
выставке монументального искусства БАССР в г. Уфе.
В 1994—1995 гг. он создает триптих «Душа земли» (совместно с Р. С.
Зайнетдиновым). В нем была воплощена идея представить историю в конкретных
лицах. За эту работу Георгию Калитову была присуждена Государственная премия
им. С. Юлаева.
С 1995 года Калитов преподает в Уфимском училище искусств. С 1979 по 2006
год он принимает участие в более чем двадцати пяти крупных выставках (четыре
из них персональные). Он еще помогает создать в Балтачевском районе
краеведческий музей при Иванаевской средней школе, история которой уходит в
дореволюционное время. В селе Манчарово Дюртюлинского района совместно с Р.
Зайнетдиновым создает сельскую картинную галерею, Бирскому детскому дому
дарит ученические натюрморты. Вспоминая свое детство и тягу к искусству, он
старается поддержать культурно-образовательный уровень башкирской глубинки,
устраивая там и художественные выставки, и встречи.
У Калитова есть работы в области театрально-декорационного искусства,
книжная графика. Но предпочтение он отдает живописи и графике. Калитов —
великолепный портретист. Вот, например, работа «Столяр Рафаил», где хорошо
выписаны лицо, руки, а инструменты, задний план намеренно схематичны.
Портрет притягивает своим психологизмом и философской глубиной.
Пейзажи Калитова, написанные маслом в разное время и в разных стилях,
очаровывают. Посмотрев, к примеру, на такие картины, как «Зима», «Дворик», «Сакар-Чага.
Туркмения», ощущаешь обаяние и настроение природы — зимней свежести
среднерусской полосы или тихого среднеазиатского зноя.
У художника много работ в стиле реализма, но, например, «Мать» выполнена в
совершенно ином стилевом направлении, как и «Влюбленные», «Верификация» и
другие. Об этом нужно сказать особо.
ХУДОЖНИК И ЖИЗНЬ
Возвращаясь к юношеским размышлениям Георгия Калитова по поводу осуждаемых
соцреализмом остальных «измов», посмотрим на цикл его «кубофутуристических»
работ. Когда пространство картины трескается, распадаясь на куски, несмотря
на соблюдаемое композиционное единство, когда жесткость границ деталей
пересиливает плавное единство, создавая концентрацию напряжений, — зритель,
взглянув на даты создания картин (начало—середина 90-х), понимает, что
художник не прошел равнодушно мимо тех потрясений, что переживала огромная
страна. И обращение к «изму» здесь демонстрирует вовлеченность художника в
такую изменчивую жизнь. Кроме формы в это трудное время меняется и
содержание. В период распада большой страны Калитов обращается к
национальной тематике, к образам и темам своей малой родины, чтобы найти то
общее, что объединяет всех живущих на гигантском материке Евразия.
Всмотритесь повнимательнее в такие его работы, как «Жертвоприношение»,
«Полет уток над марийской деревней», «Заклание барашка». Работы символичны,
созданные формы перетекают в образы, не ломая композиции, подстегивая
воображение зрителя. Опираясь на национальный и местный колорит, объединяя
разные культуры, художник расширяет диапазон своего профессионального языка.
Ритуал жертвоприношения коня, дошедший до наших дней в марийских обрядах, и
переведенный художником в графическую композицию, обнаруживает ряд аналогий
в традициях разных народов и уводит нас к общим истокам. В работе «Полет
уток над марийской деревней» символика национальная, но опять же
общемифологическая – ведь если верить в то, что мир когда-то появился из
яйца летающей мысли-птицы, то каждый народ найдет здесь свою идею и свое
понимание. В этих работах всюду Жизнь как воплощение духа, творческого
начала в материи.
Жизнь, конечно, тема серьезная, но в таких литографических работах Калитова,
как «Гостья», «Рождество», «Музыканты» (из серии «Марийские обряды»), она
обыграна с юмором. А дружеские шаржи художника выполнены в улыбчивой манере
самого автора, человека, умеющего и любящего пошутить как в разговоре, так и
в своем творчестве. И с этой точки зрения совершенно неслучайно в нашей
беседе возникла тема Достоевского в непривычном для нашего литературоведения
ракурсе. (Здесь необходимо заметить, что Калитов дружит с художественным
словом: несколько его рассказов и эссе были опубликованы, — а такая дружба —
явление не частое среди художников). Говоря о самовыражении, Георгий Калитов
заметил, что недавно вновь перечитал Достоевского и обнаружил: произведения
Федора Михайловича не столь мрачны, как принято считать. «В них искусства
больше, чем жизненного натурализма. Все персонажи и события живут в условном
пространстве его произведения. И, как в древнерусских фресках, автор часто
использует обратную перспективу, а сам с легкой усмешкой поглядывает на
читателя со стороны и как бы говорит себе: «Ай да Федя, ай да сукин сын — во
как загнул!» По-моему, Достоевский — это Феофан Грек русской литературы XIX
века».
Творческий талант Георгия Калитова многогранен. Может быть, оттого, что он
не просто художник, но еще и философ, и творчество его — это в первую
очередь работа мысли. Недаром его привлекают художники, в работах которых
есть поиск, где отображается мир, внутренний и внешний, время, — как та
плеяда новаторов, работавшая на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков,
подарившая миру свое ощущение эпохи, свой дух, эстетику и искусство,
вошедшая в культуру как «русский авангард».
Не проходит Калитов мимо важнейшей темы: отношения художника и общества.
Найти ту грань между свободой и необходимостью, не опасаясь свалиться либо в
сторону «заказного» ремесла, либо в яму нищей свободы, приводящей в конечном
итоге к гибели творца, — вот задача, которую приходится решать снова и
снова.
Как истинный подвижник, Георгий Калитов в большей мере использует свой
талант художника на эстетизацию и преобразование окружающего мира.
Переплавляя свои наблюдения и впечатления в конкретные работы и дела,
отдавая ценное и питательное своим ученикам, он помогает этому миру
становиться лучше и мудрее. Сам он говорит о себе скромно: «Ту маленькую
капельку таланта, которую Господь мне выделил, я постарался использовать в
полной мере. Я всего лишь оформитель спектакля под названием «Моя жизнь», а
сценарист вовсе не я, а сам Господь».
Написать
отзыв в гостевую книгу Не забудьте
указывать автора и название обсуждаемого материала! |
