> XPOHOC > РУССКОЕ ПОЛЕ   > БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ

№ 2'07

Борис Романов

Webalta

XPOHOС

 

Русское поле:

Бельские просторы
МОЛОКО
РУССКАЯ ЖИЗНЬ
ПОДЪЕМ
СЛОВО
ВЕСТНИК МСПС
"ПОЛДЕНЬ"
ПОДВИГ
СИБИРСКИЕ ОГНИ
Общество друзей Гайто Газданова
Энциклопедия творчества А.Платонова
Мемориальная страница Павла Флоренского
Страница Вадима Кожинова

 

Борис Романов

Мы поживем еще…

* * *
Пока стихотворенья пишутся,
мы поживем еще на свете,
где ветки над окном колышутся,
а тени их сквозят, как сети.

И серебрящаяся молодь,
играющие блики — всюду,
которые нельзя потрогать,
сгрести в трепещущую груду.

Вот так перемежают прозу
стихи в неотраженном блеске,
рифмуясь с солнцем, сквозь березу
пробившимся и занавески.
* * *
Закрывает полнеба бейсболка,
но от жгучей его глубины
лишь глаза без особого толка,
а не помыслы защищены.
И спешу я, чтоб видеть рассвет,
свою тень с козырьком крючковатым
обогнав, но забыв, что вослед
тени гор выбегают с закатом.
* * *
Зеркалу на порыжевшей стене
с облупленной по краям амальгамой,
наверное, лет не меньше, чем мне —
молодых оно помнит папу с мамой,

друзей моих помнит не хуже меня, —
так оно напряженно глядело,
выраставших и старившихся храня,
невозвращавшихся то и дело.
* * *
За пазухой снег, под шапкой пот.
Это я копаю окоп,
траншею, тайный подземный ход,
на огороде изрыв сугроб...
Сумрак хрустален. Я кричу —
в никуда, ни зачем, никому.
Как сказали б сейчас — торчу,
лечу с поземкой сквозь синь и тьму,
весь в фантазиях, весь в словах
и в детской, вещей вполне тоске.
Прутья малины в головах.
Черенок лопаты в руке...
Бабка отчитала меня.
Сохнут валенки на печи.
Вот я пристроился у огня
с ветхой книгою в той ночи.
* * *
Соседка тетя Мотя беспощадно
предупреждала: будет жизнь горька.
— Уж больно лук ты любишь... — Ну и ладно! —
мальчишка ухмылялся свысока.
Рябой Матрены нет уже на свете.
Слезит глаза не только ветер мне,
чтоб верить незатейливой примете,
сбывающейся, кажется, вполне.
Как горький лук, с горючими слезами
сладка и жизнь, и хлеб ее ржаной.
Что полюбили — то и сталось с нами
на горестной земле, земле родной.
* * *
В ушах у девушки кузнечики грохочут
на знойно механическом лугу,
где все бегут и ножками топочут,
и крыльями стрекочут на бегу.

Сквозь скрежет металлического слова
на непереводимом языке
она в окошко щурится солово
на блеск березок в скачущем леске.
* * *
Как в трепет веток на тропе
подроста голого, густого,
в лес жестов я попал в толпе
глухонемых, нашедших слово.

Среди безумных лиц и рук,
аукавшихся безъязыко,
я опустил глаза, чтоб вдруг
не оборвать чужого крика.
* * *
Где переборки слишком тонки
и потолок невысоко,
от ругани дурной бабенки
скисает в крынке молоко,

растут озоновые дыры,
кудахчет в знойной сини гром,
бумага рвется под пером,
и лопаются струны лиры.
* * *
Опушка поневоле отступила,
сучками ощетинились стволы
и, в первый ряд попав из полумглы,
глядят на пни вчерашнего распила.

Хлысты убрали, хвоя полускрыла,
как с буреломом бешеной пилы
прошелся трактор. Запахи смолы,
и лапник, и траншея как могила.

Бор поредевший — новых дней стена
за медленно тускнеющими днями,
кипреем зарастающими пнями,

куда катила шишка семена,
чтоб в горький мир заброшенное семя
летело сквозь скрежещущее время.
* * *
Померк отживающий век березняк,
его вытесняют угрюмые ели.
Березы состарились и потемнели.
Трутовики на бересту, как знак,
легко налепил подступающий мрак,
а черни разводы змеились и тлели.
Здесь мы заплутали с тобой. Неужели
не выбраться к светлой опушке никак?

Сгоняют хозяев дремучие гости,
и нет ни единой березки в подросте.
Не это ли схватка света и тьмы?

И сердцем беспомощным, взглядом несмелым
лишь белое с черным, лишь черное с белым
повсюду нахмуренно видели мы.
* * *
Подсолнух смотрит на синицу
и сохлый, желтый лепесток
роняет, как сквозь сон ресницу,
ее подлета ветерок.

Она садовое светило
лущит, не тенькая, молчком,
и солнце сквозь туман остыло
горит невидящим зрачком.
* * *
Сталелитейный цех заката
от нас в заречной стороне.
Течет расплавленное злато
под щучий всплеск на быстрине.

Сырой песок щекочет пятки,
волна заглаживает след,
счастливой жизни отпечатки,
бесследных босоногих лет.
* * *
Осень на том берегу запестрела,
листья летят на забытый паром.
Нет, я не верю, что ты постарела,
и не поверю, что все мы умрем.
Зимуют на том берегу плоскодонки.
На этом — кострища, полынь и тоска.
Темнеет течение, крутит воронки.
Редеет плакучая тень ивняка.
* * *
Из одного городишки У
дед с бабкой рванули в другой,
где я родился, но не живу,
увязнув одною ногой.
И теперь на поезде «М — У»
наяву, а чаще во сне,
мечусь, привязанный ко всему,
что упрямо свербит во мне
не географией продувной,
переменяющей русла рек, —
временем, не остановленным мной,
подмывающим на побег.
ОДА
НА СМЕРТЬ ЭДУАРДА СМИРНОВА
Не умрем!
Э. Смирнов

Шестидесятник, хиппарь, алкаш,
воспевший ларек и Розу —
ларька продавщицу, покинул наш
мир, из стихов в прозу
перейдя... Чем ему ни воздашь —
в гробу не изменит позу,

не пожалеет пропитых дней,
не встанет опохмелиться.
Лишь на поминках нальют полней,
вытянут постно лица,
но будет помнящим — не больней,
а время — преполовится.

Преполовлялось оно не раз,
и при каждой потере
мир иной, что задуман для нас,
приоткрывал свои двери.
Сего, увиденный без прикрас,
честней он, по крайней мере.
Под звон трамвая, глагол времен —
Хлебникова с Пастернаком,
где каждый стих полузапрещен
(и не потому ль так лаком,
и переписан, и затвержден
недорослем, маниаком?..),

вчера нас рифмой через строку,
случайно и неизбежно,
на вдохновенном свело веку
и вновь развело поспешно
время, подобное сквозняку,
хлопнув дверьми небрежно.

Век закончился. И окно
глядит замутненно мимо
тополя, стен любопытных, но
всех высветило неумолимо,
чтоб пиршество, запечатлено,
попало на горний снимок.

Там я сижу на пустом ведре,
а ты на последнем стуле.
Там, в однокомнатной той дыре,
все пропили мы, продули,
покуда строй не тот на дворе
и топтуны в карауле.

Только тоска в наших душах — та,
вне времени и пространства,
а рифма горько кривит уста,
приосеняя пьянство,
и белоснежна тетрадь, чиста,
как смертной зимы убранство.

Все можно заново зарифмовать,
переписать толково,
чтобы сказать «не умрем!» и стоять
на своем, и чтоб снова
жить, легкомысленно уповать
на посильное чудо слова.

 

  

Написать отзыв в гостевую книгу

Не забудьте указывать автора и название обсуждаемого материала!

 


Rambler's Top100 Rambler's Top100

 

© "БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ", 2004

Главный редактор: Юрий Андрианов

Адрес для электронной почты bp2002@inbox.ru 

WEB-редактор Вячеслав Румянцев

Русское поле