|
|
Сергей Мотин
ИВАН АКСАКОВ И ФЕДОР ДОСТОЕВСКИЙ
Достоевский и Аксаков никогда не были особенно близки,
но в силу ряда причин сферы их интересов нередко соприкасались, их мысли
постоянно были сконцентрированы на одних и тех же коренных проблемах —
проблемах исторического бытия России1.
И.Л. Волгин
Иван Сергеевич Аксаков и Федор Михайлович Достоевский были почти
ровесниками. Оба одновременно обучались в Петербурге, кстати, недалеко друг
от друга: Достоевский — в Главном инженерном училище (1838—1843),
располагавшемся в бывшем Михайловском замке на Садовой, 2, Аксаков — в
Императорском училище правоведения (1838—1842) — на Фонтанке, 6.
В определенной степени сближает биографии Аксакова и Достоевского и 1849 год
— в этом году оба они были подвергнуты аресту. 18 марта 1849 года за смелое
обсуждение в письмах родным, вскрытых полицией, последствий французской
революции 1848 года, а также за выраженное возмущение арестом Ю.Ф. Самарина
и резкие высказывания в адрес петербургской аристократии Иван Аксаков был
подвергнут III отделением пятидневному аресту.
Через месяц, 23 апреля, в числе других участников кружка М.В. Петрашевского
был арестован и Достоевский. Но, в отличие от Аксакова, он сначала на восемь
месяцев был заключен в одиночную камеру Петропавловской крепости, потом на
четыре года отправлен на каторгу в Омский острог, после этого почти шесть
лет находился в ссылке в Семипалатинске. Только в конце декабря 1859 года,
ровно через десять лет после отправки на каторгу, Достоевский вернулся в
Петербург.
Впервые Аксаков упоминает имя Достоевского в письме к родным 15 декабря 1845
года (все даты в статье даны по старому стилю). Он пишет, что «Отечественные
записки» «нашли новую звезду, какого-то Достоевского, которого ставят чуть
ли не выше Гоголя…»2.
История отношений Достоевского и Аксакова не изобилует столь острыми
коллизиями, как, например, дружба-вражда Федора Михайловича с И.С.
Тургеневым или Н.А. Некрасовым. В их взаимоотношениях можно выделить лишь
один напряженный момент — полемику между журналом Михаила и Федора
Достоевских «Время» и аксаковской газетой «День».
Итак, 8 января 1861 года выходит первый номер журнала братьев Достоевских
«Время». 15 октября того же года в Москве начинает выходить орган
славянофилов — еженедельная газета Аксакова «День». Газета была
доброжелательно встречена редакцией журнала «Время». Однако первые же номера
газеты привлекают внимание Достоевского «славянофильским» тоном
общественно-политических и литературных взглядов И.С. Аксакова и Н.М.
Павлова. Достоевский резко выступает против их позиций в статье «Последние
литературные явления. Газета “День”» («Время». 1861. № 11).
В свою очередь, 20 октября 1861 года Аксаков в письме к Н.С. Соханской так
характеризует журнал Достоевских: «Вообще — этот журнал славянофильствует
отчаяннейшим образом, и при всяком удобном случае нас ругает, говорит, что
славянофильство — отживший момент, и хочет создать учение о русской
народности — минус вера и нравственный закон!»3.
16 февраля 1862 года Достоевский обращает внимание на передовую статью
Аксакова, напечатанную в «Дне» и содержащую требования ограничения прав
евреев. Позже в анонимной статье «Славянофилы, черногорцы и западники. Самая
последняя перепалка» («Время». 1862. № 9) Достоевский пишет, цитируя
Аксакова: «Вопрос шел об уравнении прав евреев и русских в России. “Если
будет равенство права, то тогда, пожалуй, иной еврей дослужится до
обер-прокурора Синода. Ну что тогда с нами будет!”»4. Спустя десять дней
была опубликована статья Достоевского «Два лагеря теоретиков: По поводу
“Дня” и кой-чего другого» («Время». 1862. № 2).
Достоевский отдавал должное общественной позиции газеты «День», которая, как
он писал, хочет «действовать в интересах нашего земства» и поэтому «с
особенной силой отрицает современный строй общества», хотя и подчеркивал при
этом, что «собственный-то идеал» Аксакова и его единомышленников «еще вовсе
не выяснен». Одновременно резкое осуждение Достоевского вызвало утверждение
Аксакова, что крепостное право основывалось на «человеческой и божеской
законности» и поэтому помещик относился к крестьянам «дружелюбно и
простосердечно»5.
Записные тетради Достоевского за сентябрь 1863 года свидетельствуют о том,
что в это время он, возможно по совету А.А. Григорьева, с особым
«прилежанием» читал сочинения главного теоретика славянофилов А.С. Хомякова
и газету Аксакова «День»6.
11 ноября 1863 года Достоевский приехал с больной женой на лечение в Москву
и в течение нескольких месяцев принимал активное участие в
литературно-общественной жизни города. В конце 1863 — начале 1864 года на
одном из аксаковских вечеров состоялось знакомство Аксакова и Достоевского,
что очевидно из письма Достоевского к брату Михаилу от 9 февраля 1864 года:
«У Аксакова за болезнью давно не был». Аксаковские вечера проводились
еженедельно по пятницам с октября 1861-го по февраль 1864 года: они
приурочивались к выходу очередного номера газеты «День». Душой этих встреч
была старшая сестра Аксакова — Вера Сергеевна, после смерти которой (24
февраля 1864 г.) «пятницы» прекратились.
* * *
Личные и деловые контакты между Достоевским и Аксаковым поддерживались на
протяжении 1860—70-х годов. Бывая наездами в Москве, Достоевский встречался
с Аксаковым. Имя Аксакова изредка встречается и в письмах Достоевского этого
периода, преимущественно в нейтральной тональности.
Об их чисто деловых отношениях свидетельствуют, например, сохранившиеся
письма Аксакова к Достоевскому от 20 ноября 1864-го и от 13 января 1877
года7. В первом из них Аксаков предлагает Достоевскому, издававшему в это
время журнал «Эпоха», не понадобившиеся ему для «Дня» рукописи. Во втором —
Иван Сергеевич обращается к адресату с просьбой высылать ему «Дневник
писателя», «начиная с 1-го № в течение всего 1877 года».
В конце 1866 — начале 1867 года Аксаков безрезультатно пытался привлечь
Достоевского к участию в издававшейся им газете «Москва» (1867—1868).
16 февраля 1870 г. в записной тетради Достоевского с подготовительными
материалами к «Бесам» зафиксирован имеющий отчасти автобиографическую основу
замысел о «романисте (писателе)». Он намеревался представить картину сложных
взаимоотношений писателя с критиками и такими его современниками, как
Тургенев, Гончаров, Плещеев, Салтыков и, в том числе, Аксаков; написать «о
направлениях и идеях, бывших в литературе». Замысел остался
неосуществленным.
2 января 1872 года Достоевский отвечает на письмо жены Анны Григорьевны: «От
Каткова поехал к Аксакову, который прекрасно и радушно принял меня и у
которого просидел часа три. Звал в четверг к себе вечером»8. В январе 1873
года он встречается с приехавшим в Петербург Аксаковым. Одна из тем
разговора — ход подписки на еженедельник «Гражданин»9.
В 1875 году после смерти М.П. Погодина Аксакова избрали председателем
Московского Славянского благотворительного комитета (с 1876 г. — общества),
активным членом которого он был с самого его основания в 1858 году. Под
руководством Аксакова комитет играл ведущую роль в организации действий
других славянских комитетов страны. Здесь Иван Сергеевич достиг своего
высшего значения, и без преувеличения можно сказать, что в годы кризиса
славянского и восточного вопроса (1875—1878) весь славянский мир следил за
пламенными речами отставного надворного советника.
24 апреля и 11 мая 1877 года «Московские ведомости» (№№ 98 и 113) публикуют
речи Аксакова, произнесенные 17 апреля и 1 мая в заседании Московского
Славянского благотворительного общества. Речи были посвящены объявлению
Россией 12 апреля войны Турции. Аксаков приветствует начало русско-турецкой
войны и освободительную миссию России по отношению к «православным
славянским племенам». Достоевский сочувственно откликается на эти речи в
«Дневнике писателя». И Аксаков, не имевший в 1877 году собственного
печатного органа, внимательно следил за «Дневником писателя», на страницах
которого Достоевский уделял весьма большое внимание движению помощи
славянским народам.
В июле 1877 года во время остановки в Москве Достоевский, возможно, опять
встречался с Аксаковым. Намек на эту встречу содержится в «Дневнике
писателя» — встреча описана в 1-й главе июльско-августовского выпуска 1877
года: «…я, проездом через Москву, поговорил кой о чем с одним из моих давних
московских знакомых, с которым вижусь редко, но мнение которого глубоко
ценю». Достоевский приводит темы их беседы — о значении для человека «святых
воспоминаний» детства, о разрушении строя старой семьи, запечатленного в
автобиографических повестях Льва Толстого, о новых вопросах, появляющихся у
народа после реформы, о выходе восьмой (последней) части «Анны Карениной».
Высказывания собеседника были созвучны настроениям самого Достоевского10.
* * *
Следующий сюжет посвящен «пророчеству» Достоевского о высылке Аксакова,
последовавшей за его речью против Берлинского конгресса.
Во время русско-турецкой войны 1877—1878 годов Аксаков проводит огромную
работу по сбору средств, покупке и доставке оружия болгарским дружинам.
Зимой 1878 года русская армия, сломив сопротивление турецких войск, стала
продвигаться к Константинополю, и 19 февраля в Сан-Стефано был подписан
предварительный мирный договор. Согласно ему Болгария превращалась в
самостоятельное княжество, Турция признавала независимость Сербии и
Черногории.
Однако под давлением Англии и Австро-Венгрии русское правительство на
Берлинском конгрессе согласилось на передачу Южной Болгарии под власть
Турции. Аксаков рассматривал это решение как предательство интересов всех
славян. 22 июня 1878 года он произнес по этому поводу на заседании
Московского Славянского благотворительного общества пламенную речь с резкой
критикой решений Берлинского конгресса и позиции, занятой на нем русской
делегацией.
В связи с этим редактор газеты «Гражданин» В.Ф. Пуцыкович вспоминал: «Дня за
два до знаменитой речи Аксакова <…> сидел я у покойного Ивана Сергеевича в
Москве, в его кабинете, в обществе купеческого взаимного кредита, причем он
мне читал выдержки из той речи, которую он готовился произнести 22-го июня
1878 г. Вошел Достоевский, жизнерадостный, веселый, каким он всегда казался,
когда попадал в круг близких ему людей. Конечно, сейчас же заговорил и о
речи, тщательно подготовляемой Аксаковым тут же. Аксаков стал и ему делать
выдержки из нее, т.е. читать разные места. «Ой, смотрите, чтоб вас за это не
выслали», — все говорил Достоевский. И когда с нашей стороны высказывались
сомнения, так как мы, обсудив все шансы, были уверены, что все дело кончится
«предостережением» «Гражданину», он со свойственной ему живостью, почти
вскрикнул: «Так я же вам предсказываю, что вас вышлют за эту речь!»11.
Речь впервые была опубликована в приложении к еженедельнику «Гражданин» (№
23—24), которое было тут же конфисковано. Но 400 экземпляров редактор
Пуцыкович все же успел разослать подписчикам, а еще 200 было послано за
границу. Речь Аксакова, опубликованная затем и в иностранных газетах, имела
огромный резонанс. 15 июля 1878 года Пуцыкович напишет Достоевскому, что
23—24-й номер “Гражданина” «до сих пор остается арестованным»; одновременно
сообщит о своем восторге от речи Аксакова12.
Предсказание Достоевского сбылось буквально: по распоряжению царя Аксаков
был смещен с занимаемого поста и выслан из Москвы, а Московское Славянское
благотворительное общество было ликвидировано.
28 августа 1878 года Аксаков в письме к В.Ф. Пуцыковичу из села Варварино
Владимирской губернии, куда он был сослан, высылает написанные здесь стихи.
«Покажите их Ф.М. Достоевскому, в напоминание его пророчества о моем
изгнании, и во свидетельство моего мирного настроения»13. Пуцыкович исполнил
просьбу Аксакова: вместе с Достоевским им было решено поместить стихи о
пребывании Аксакова в Варварино в «Гражданине», что навлекло на журнал новую
кару — он был арестован до начала октября.
* * *
23 мая 1880 года Достоевский прибывает в Москву на торжества по случаю
открытия памятника Пушкину на Страстной (ныне — Пушкинской) площади, куда он
был приглашен Обществом любителей российской словесности. Изготовление и
установка памятника (скульптор А.М. Опекушин) были осуществлены на
общественные пожертвования. Открытие памятника Пушкину предполагалось
провести с большой торжественностью как общенародный праздник.
Однако торжества были отложены по случаю смерти супруги Александра II
императрицы Марии Александровны. Тем не менее Достоевский в письме к жене,
Анне Григорьевне Достоевской, сообщает о своем решении остаться на
пушкинские празднества, которые откроются 4 июня, так как нужен не одним
только «любителям российской словесности», а всей «нашей партии». Ибо
«враждебная партия» (имеются в виду «западники» — «Тургенев, Ковалевский и
почти весь университет») «решительно хочет умалить значение Пушкина как
выразителя русской народности, отрицая саму народность». Достойных же
оппонентов «западникам» Достоевский кроме себя не видит: «Иван Аксаков и
устарел, и приелся в Москве. <…> Мой голос будет иметь вес, а стало быть, и
наша сторона восторжествует».
В ожидании пушкинских торжеств Достоевский вел переговоры с издателями,
посещал родственников, встречался с литераторами. Например, в письме от 3
июня 1880 года к жене он пишет: «Был у Ив. Аксакова — на даче». Все это
время Достоевский пребывал в волнении за свою речь, которой придавал большое
значение. Пушкин был дорог ему не только как любимый поэт, в Пушкине он
видел воплощение всего лучшего, что присуще творческому гению поэта. Так, в
письме от 1 июня 1880 года к жене Федор Михайлович пишет: «Как-то я прочту
мою речь? Аксаков объявил, что у него то же самое, что и у меня».
6 июня 1880 г. при большом стечении народа был открыт памятник Пушкину. С
пяти часов вечера Достоевский присутствовал на обеде, устроенном Московской
городской думой в зале Благородного собрания. Обед открыл министр народного
просвещения А.А. Сабуров и городской голова С.М. Третьяков, с ответным
словом выступил сын поэта А.А. Пушкин; «небольшие речи» за столом произнесли
преосвященный Амвросий и публицист и издатель М.Н. Катков; И.С. Аксаков и
А.Н. Майков читали свои стихотворения. Катков сделал безуспешную попытку
провозгласить призыв к примирению враждующих сторон, протянув бокал
Тургеневу, но тот оставил его жест незамеченным.
7—8 июня проходили заседания в Обществе любителей российской словесности.
Огромный успех имела речь Тургенева, который был любим публикой как большой
художник и либеральный мыслитель. Из письма Достоевского к жене от 7 июня
1880 года: «…на утреннем чтении речей Иван Аксаков отказался читать свою
речь после Тургенева (в которой тот унизил Пушкина, отняв у него название
национального поэта)… Несколько незнакомых людей подошли ко мне и шепнули,
что завтра, на утреннем чтении, на меня и на Аксакова целая кабала».
8 июня произнес свою речь Достоевский. Впечатление от этого чтения было
исключительное. Эта речь стала последним выражением самых дорогих для
Достоевского идей о всемирном, всепримиряющем значении Пушкина. Она
прозвучала как духовное завещание писателя и оказала прямое влияние на
формулировку философом В.С. Соловьевым русской идеи.
Аксаков был одним из первых, кто высоко оценил общественное значение речи
Достоевского о Пушкине. Из письма Достоевского от 8 июня 1880 года к жене:
«Аксаков (Иван) вбежал на эстраду и объявил публике, что речь моя — есть не
просто речь, а историческое событие! Туча облегла горизонт, и вот слово
Достоевского, как появившееся солнце, всё рассеяло, всё осветило. С этой
поры наступает братство и не будет недоумений. «Да, да!» — закричали все и
вновь обнимались, вновь слезы. Заседание закрылось. … После часу почти
перерыва стали продолжать заседание. Все было не хотели читать. Аксаков
вошел и объявил, что своей речи читать не будет, потому что всё сказано и
всё разрешило великое слово нашего гения — Достоевского. Однако мы все его
заставили читать. Чтение стало продолжаться…».
В июле и августе 1880 г. Аксаков пишет два письма к фольклористу и критику
О.Ф. Миллеру. По мнению Аксакова, основные идеи Пушкинской речи Достоевского
не новы и восходят к славянофилам, в частности к А.С. Хомякову и К.С.
Аксакову, однако Достоевский поставил их на «художественно-реальную почву» и
«отважился в упор публике, совсем не под лад ему и его направлению
настроений, высказать несколько мыслей, резко противоположных всему тому,
чему она только рукоплескала».
* * *
28 августа 1883 года Аксаков в письме к журналисту и издателю А.С. Суворину,
предоставляя письма Достоевского для публикации, пишет: «До 1880 года, до
Пушкинского праздника у меня не было переписки с Достоевским; но затем было
получено мною писем шесть. Из них посылаю четыре…»14. Таким образом стали
известны четыре письма Достоевского к Аксакову (от 28 августа, 4 ноября, 3 и
18 декабря 1880 года).
Инициатором завязавшейся между писателями переписки был Аксаков. В письмах
обсуждались главным образом «Дневник писателя» Достоевского за 1880 год и
первые номера еженедельника газеты «Русь», которую Аксаков начал издавать с
15 ноября 1880 года. В «Дневнике» была напечатана речь Достоевского о
Пушкине, а также вступительная и заключительная главы к этой речи, в которых
писатель остро полемизирует со своими оппонентами.
20 августа 1880 года в письме к Достоевскому из Москвы Аксаков благодарит
его за присылку «Дневника писателя» с Пушкинской речью и необходимым
«разъяснением» к ней. «Речь Вашу трудно было отделить от факта произнесения
и произведенного ею впечатления, ибо в этом взаимодействии было
непосредственно принято и почувствовано несравненно больше того, что
высказано было словами речи и что услышано слухом и сознано. Столько было
электричества, что речь сверкнула молнией, которая мгновенно пронзила туман
голов и сердец, и так же быстро, как молния, исчезла, прожегши души
немногих». И Аксаков поддерживает Достоевского в его полемике с
профессором-либералом А. Д. Градовским «об отношении лично-нравственных
христианских идеалов к идеалам гражданским».
23 августа 1880 года Аксаков «в дополнение» к письму своему от 20 августа
посылает Достоевскому новое, чтобы до конца искренне высказать ему «не то
что замечания, а так сказать <…> ощущения», касающиеся не содержания и формы
речи, а ее «тона»: находит «что-то негармонирующее между исповеданием,
частым поминанием Христа и умышленно-оскорбительною для Вашего противника
речью», хотя и соглашается, что статья А.Д. Градовского «способна хоть кого
взбесить самодовольством противной дешевой мудрости и принаряженных общих
мест». «Вы, мне кажется, призваны популяризировать в общественном сознании
нравственную истину христианства, переводя ее из храма — на улицу, в жизнь,
— следя и раскрывая ее в нашей ежедневности, во всех крупных и мелких
случаях, вертящихся, как пыль, около нас».
26 августа 1880 года Достоевский отвечает на письмо О.Ф. Миллера, где
сообщает, что только что получил от Аксакова «превосходное, удивительное
письмо» с отзывом о «Дневнике писателя».
28 августа 1880 года Достоевский отвечает на письма Аксакова от 20 и 23
августа: «Никогда еще в моей жизни я не встречал критика столь искреннего и
столь полного участием к моей деятельности, как теперь Вы. Я даже забыл и
думать, что есть и что могут быть такие критики. Это не значит, что я с Вами
во всем согласен безусловно <…> Вам могу изложить хоть часть сомнений, а Вы
всегда мне скажите глубоко искреннее и прозорливое слово. <…> Мне Вы нужны,
и я Вас не могу не любить». Сообщает, что занят окончанием «Братьев
Карамазовых».
3 сентября 1880 года Аксаков отвечает на это письмо Достоевского, просит его
не отвлекаться от писания «Братьев Карамазовых» — романа, в котором его
«собственная плоть и кровь — в переносном смысле». Посылает, как обещал
ранее, для А.Г. Достоевской, коллекционировавшей автографы известных людей,
письмо Н.В. Гоголя из Рима к К.С. Аксакову от марта 1841 года, стихотворение
К.С. Аксакова «Поэту-укротителю» и «записку» Сергея Тимофеевича Аксакова
1852 года к неизвестному адресату.
12 сентября 1880 года В.Ф. Пуцыкович в письме к Достоевскому из Берлина
пишет, что было бы хорошо, если бы Достоевский объединился в издании журнала
с Аксаковым, чтобы противостоять «созданию нео-Писаревых, Зайцевых и
т.д.»15.
4 ноября 1880 года Достоевский в письме к Аксакову извещает его об отправке
«третьего дня» в редакцию «Руси» рукописи романа «Мачеха» П.Е. Гусевой
(псевдоним: А. Шумова). Сообщает о своей «каторжной работе» в последнее
время. Расценивает объявление в газетах о «Руси» как «превосходное».
Полагает, что издание «Руси» следовало бы начать не с 15 ноября, а с 1
января будущего года. Откликается на замечание Аксакова о допускаемых им
резкостях в полемике со своими оппонентами. «Ну, как отказываться от
полемики и иногда горячей?» — недоумевает Достоевский, раздумывая о
возобновляемом им с января издании «Дневника писателя».
12 ноября 1880 года Аксаков отвечает на письмо Достоевского от 4 ноября.
Сообщает, что «Мачеха» П.Е. Гусевой, посланная в «Русь», дошла по
назначению. Подписка на «Русь», по его словам, «идет отлично»: «выручает
провинция. На 100 человек 75 — из губерний! <…> По крайней мере я уже теперь
могу считать газету обеспеченной, т. е. не будет в убыток». Извещает, что
газета будет высылаться Достоевскому регулярно. С «величайшим интересом»
ожидает возобновления «Дневника писателя».
15 ноября 1880 года выходит первый номер последней аксаковской газеты «Русь»
(1880—1886). После вынужденного двенадцатилетнего молчания один из самых
деятельных представителей семейства Аксаковых возвращался на арену
публицистической борьбы. Почти одновременно, с января 1881 года, Достоевский
собирался возобновить свой ежемесячный «Дневник писателя». Письма Аксакова к
Достоевскому, по мнению И.Л. Волгина, являются своеобразным зондажем: ведь
речь могла идти о союзе двух печатных органов.
29 ноября 1880 года в № 3 газеты «Русь» опубликовано объявление о
возобновлении ежемесячного издания «Дневника писателя». Здесь же
представлена статья И.П. Павлова, посвященная «Братьям Карамазовым». Аксаков
сопровождает статью редакционным примечанием о том, что «роман «Братья
Карамазовы» по богатству, по важности и глубине поставленных им вопросов, по
яркости и художественных достоинств и художественных недостатков, по
необыкновенной силе таланта, проявившемся здесь с большим блеском, чем во
всех прежних произведениях» Достоевского, заслуживает «целого исследования»,
вместо которого газета пока представляет «беглый очерк» одного из своих
сотрудников.
3 декабря 1880 года Достоевский в письме к Аксакову сочувственно оценивает
его передовые статьи в газете «Русь» о роли земства и одновременно
высказывает ряд полемических замечаний. Возлагает на «Русь» надежды в
будущем как на выразительницу «русского направления». Рекомендует добиваться
в газете большего разнообразия и занимательности. Сообщает, что подписка на
«Дневник писателя» 1881 года уже началась. В связи с разбором в «Руси»
«Братьев Карамазовых» благодарит Аксакова за его «редакторскую выноску и за
обещание сказать еще нечто». В приписке поясняет, что в Петербурге, на его
взгляд, определенного мнения о «Руси» пока не составилось, и хотя 1-й №
прочтен был с чрезвычайным любопытством, однако даже сочувствующие пока не
решаются высказаться. Относительно раздела политики и внутреннего обозрения
замечает, что они прекрасно подобраны, но им не хватает огня, сопоставлений,
указаний. Он бы, на месте Аксакова, подпустил туда более сарказму.
18 декабря 1880 года Достоевский сообщает Аксакову, что вместе с письмом
посылает ему экземпляр «Братьев Карамазовых»; прилагает 25 рублей для оплаты
печатающегося в «Руси» объявления о будущем издании «Дневника писателя»;
просит присовокупить к нему и объявление о выходе отдельного издания
«Братьев Карамазовых», печатный текст которого прилагает; высказывает
пожелание о повторении его в трех номерах. Положительно оценивает передовые
статьи газеты «Русь», но настаивает на том, что, заговорив на важные темы,
надо «разъяснять, развивать и “долбить” неустанно» проводимые Аксаковым
идеи. На шмуцтитуле первого тома отдельного издания «Братьев Карамазовых»
надпись: «Глубокоуважаемому Ивану Сергеевичу Аксакову на память от автора».
21 января 1881 года Аксаков пишет Достоевскому, подчеркивая необходимость
совместно противостоять негативным тенденциям в современном «журнализме». «С
нетерпением ожидаю Вашего “Дневника”. Вы избрали благую участь, да и она Вас
избрала. Я хочу сказать, что форма Вашего издания не многим по силам, хотя
она, по-видимому, и освобождает издателя от тех хлопот и сует, под бременем
которых просто изнемогаешь. Гадкое дело — журнализм. Это толкучий рынок
мысли. <…> Вы требуете большого разнообразия, живости, остроумия и
полемического зуба. И я требую, да где взять? Поверите ли, что, получая
множество писем и статей, я просто тоскую и ужасаюсь, что до сих пор не был
утешен ни одной искоркой святого огня, ни одним проблеском таланта. Очень
много благонамеренности, доброкачественности нравственной, но даровитости
нет. <…> Я утешаюсь лично за себя только тем, что многие в глуши, мне
безвестные, загнанные, пристыженные, смущенные наглым “либерализмом”,
вздохнули свободнее, почувствовали опору и стали доступнее упованию. Но Ваше
слово захватывает еще больший круг, и главное, проникает туда, куда едва ли
достигает мое, в среду молодежи, и проникает сквозь затворенные двери силою
художественного очарования. <…> Прощайте. С нетерпением жду Вашего
«Дневника», берегите свое здоровье, а пока крепко Вас обнимаю. Ваш сердечно
преданный Ив. Аксаков».
Это было последнее письмо Аксакова к Достоевскому — вечером 28 января 1881
года Федор Михайлович скончался.
31 января 1881 года в газете «Русь» по этому поводу Аксаков помещает
неподписанную некрологическую статью: «Достоевский умер! Потеря
незаменимая!.. В нашей современной литературе это была чуть ли не
единственная положительная сила, не растлевающая, не разрушающая, а
укрепляющая и зиждительная <…> Никто из наших писателей не был равен ему по
глубине и бесстрашию психического анализа, по важности и широте нравственных
задач, к разрешению которых он так страстно стремился в своих сочинениях».
Примечания:
1 Письма И.С. Аксакова к Ф.М. Достоевскому: Публикация, вступительная
статья и комментарии И.Л. Волгина // Известия АН СССР. Серия литературы и
языка. 1972. Т. 31. Вып. 4. С. 349.
2 Иван Сергеевич Аксаков в его письмах. Часть первая. Учебные и служебные
годы. М., 1888. Т. I. С. 313.
3 «Русское обозрение». 1897. № 4. С. 570.
4 Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 20. Л., 1980. С. 24.
5 Там же. С. 9; Т. 19. Л., 1979. С. 59, 66, 254—255.
6 Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: В 15 т. Т. 15. Письма 1834—1881.
СПб., 1996. С. 708.
7 Всего известны семь писем Аксакова к Достоевскому за 1864—1881 гг. См.:
Письма И.С. Аксакова к Ф.М. Достоевскому // Известия АН СССР. Серия
литературы и языка. 1972. Т. 31. Вып. 4. С. 352—361. Далее письма Аксакова к
Достоевскому цитируются по этому изданию.
8 Письма Достоевского см.: Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Тт.
28—30. Каждый из этих томов издан в 2-х книгах.
9 Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 29. Кн. 1. Л., 1986. С. 263.
10 Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 25. Л., 1983. С. 172, 430.
11 На чужой стороне. Сб. V. Берлин; Прага, 1924. С. 131.
12 Летопись жизни и творчества Ф.М. Достоевского: В 3 т. Т. 3. СПб., 1999.
С. 281.
13 На чужой стороне… С. 143.
14 Биография, письма и заметки из записной книжки Ф.М. Достоевского. СПб.,
1883. Вторая пагинация. С. 344.
15 Летопись жизни и творчества Ф.М. Достоевского: В 3 т. Т. 3. СПб., 1999.
С. 475.
Написать
отзыв в гостевую книгу Не забудьте
указывать автора и название обсуждаемого материала! |
