|
|
Раис Курбангулов
Первый посол башкир к наместнику русского царя
Часть территории современного Благоварского района с XIV
века входила в состав владений башкир племени мин Чубиминской и
Кыркулиминской волостей.
До покорения Казани Иваном IV они находились под властью Ногайской орды, а
другая часть — каршинцы, канглинцы, дуванеи — подчинялись казанскому хану,
платили ему ясак, исполняли многочисленные другие повинности.
Вопрос о вхождении Башкирии в состав Русского государства до 40-х годов XX
века оставался слабо изученным и мало исследованным. В 40—50-х годах стала
появляться литература, посвященная этой теме. Здесь значительную роль
сыграли труды А. Н. Усманова («Присоединение Башкирии к Московскому
государству»), Р. Г. Кузеева и Б. Юлдашбаева («400 лет вместе с русским
народом»), сборник «Очерки по истории Башкирской АССР», затем
фундаментальная работа А. Усманова «Добровольное присоединение Башкирии к
Русскому государству» и т. д. Слабая разработанность истории Башкирии была
следствием недостатка источников на русском языке и неизученности источников
на языке тюрки.
Этот пробел в какой-то степени восполняют башкирские шежере, написанные на
языке тюрки. Начиная с XIX века интерес к ним возрастает. На протяжении
этого периода было опубликовано несколько текстов шежере. Краевед В. С.
Юматов первым обнаружил и в 1848 году опубликовал шежере племени мин,
найденное среди башкир Чубиминской (Субиминской) волости Уфимского уезда. В
шежере рассказывается о борьбе башкир-минцев с ногайскими мурзами, о
междоусобной борьбе ногайских феодалов и о принятии башкирами-минцами
русского подданства. В 1960 году Башкирское книжное издательство выпустило в
свет «Башкирские шежере» (25 документов), составителем, переводчиком,
автором введения и комментариев которого был Р. Г. Кузеев. В 2002 году
издательство «Китап» издало «Башкирские родословные» (27 документов),
подготовленные Р. Т. Булгаковым и М. Х. Надергуловым. В периодической печати
за последние годы регулярно появляются родословные отдельных родов башкир,
среди которых немало интересных и новых, до сих пор не известных читателю.
Среди наиболее значительных остается шежере племени мин, которое имеет
несколько вариантов и списков. Шежере минцев состоит из двух частей, первая
часть была составлена после 1567 года, когда минцы получили жалованную
грамоту на вотчинное владение землей. К сожалению, автор этой части
памятника неизвестен и подлинник документа пока не обнаружен.
По утверждению губернатора Оренбургской губернии А. А. Путятина
(начальствовал в 1765—1769 гг.), сохранившиеся копии грамот в Уфимской
провинциальной канцелярии уничтожены «бывшем в 1759 году пожаром». Возможно,
этот несчастный случай является причиной отсутствия подлинника. Но
сомневаться в истинности закрепления земли за минцами нет оснований, так как
копиями грамот башкиры практически пользовались во всех необходимых случаях.
На жалованные грамоты Ивана IV башкиры смотрели как на выокоавторитетные
государственные акты. Башкиры-вотчинники, получившие грамоту, чрезвычайно
дорожили этим важным для них документом. Грамоты или их содержание
включались в шежере. При составлении шежере их авторы не упускали случая
указать, что тот или иной башкир является сыном, внуком или правнуком
такого-то бия, получившего грамоту от Ивана Грозного или других царей.
Так, вышеуказанная вторая часть шежере минцев написана в XVII веке князем
Янбахта, внуком Казанфари-бия. Как отмечают в этой части шежере, «во времена
падишаха и Великого князя Алексея Михайловича, «чтобы избегать взаимного
насилия» в 7179 (по х. л. 1671 г.) году минцы среди одиннадцати родов земли
поделили между собой. Землю делили на основании жалованной грамоты царя
башкирцам-минцам от 1567 года внуки Казанфари-бия. А в раздельном письме
указывали имена тех своих предков, на чье имя была оформлена жалованная
грамота. «Мы, одиннадцать человек, разделили данную от вас, Великих
государей, жалованную землю и вотчину...» — говорится в нем. «Писал я, князь
Янбахты. А если вы спросите: «С кем?» — то я отвечу: «С братом моим младшим
и сыном моим» (Р. М. Булгаков, М. Х. Надергулов «Башкирские родословные»).
Прежде всего, отмечается в шежере, у Казанфари-бия есть четыре сына. Первый
— Кужабахты, второй — Худайбахты, третий — Кудаш, четвертый — Дистан. Далее
перечисляются все одиннадцать потомков Казанфари-бия и оставшихся с
Казанфари-бием знатных лиц. Это делается для того, чтобы подтвердить,
доказать, кто имеет право участвовать в разделе земли. В раздельном письме
по географическим названиям указываются границы каждого участка.
Так, «еще я, Кадаш князь, — говорится в раздельном письме, — взял с
Уфимского устья вниз по Белой реке до Кормасанского устья по обе стороны с
лесом и степью». Исходя из этого можно предположить, что эта территория
охватывала по правой стороне Белой нынешнюю территорию г. Уфы до разъезда
Казаяк, к западу от Уфы до истоков рек Кармасан, р. Балышлы, Большой Удряк,
Курай. Впоследствии эта территория между реками Карасан и Дема, до левого
берега р. Балышлы была во владении сына Кадаш-князя Янбахты и его потомков.
Поэтому не случайно именем Янбахты назван железнодорожный разъезд Янбахта
(между станциями Благовар и Чишмы Куйбышевской железной дороги), правый
приток реки Слак — речка Янбахта (исток на территории Благоварского района),
озеро Янбахта (на территории Чишминского района).
Самому Кадаш-князю земля выделяется из нескольких мест: «Еще я, Кадаш, взял
от Кузянского устья верх по Уршаку реке до Бурлюкульского устья по обе
стороны с лесом и степью, а которые впали в Дему реку в мелкие речки не
вступать. Да еще по Узене реке до каменного броду между двух лесов, до
Кундузлы озера, до Ургазиаза, еще с Ургазы прямо до Ярыклы озера до
Бурлюкульских вершин с кочками и перелесками». Есть основание полагать, что
Кадаш-князь и его потомки, кроме Янбахты, обосновались на вышеуказанных
территориях. В этих краях находилась Кадашева тюба.
Другому сыну Казанфар-бия — Дистану земли достались по реке Дема. В
раздельном письме говорится: «Еще я, Дистан, взял по Деме реке с
Чулпараклинского устья верх до Ярышинского устья, по Деме реке по обе
стороны, а которые впали в Уршак реку в малые речки не вступаться». Позднее
земли Дистана получили название Сара(й)ли-Минская Волость.
Однако судьбы потомков Дистана сложились драматично. Они потеряли право на
свои вотчины. До 1734 г. потомки Дистана этой землей владели спокойно. «А с
того времени неизвестно по какому праву начали вступаться в поясненную землю
Кыркивлинской волости (именующейся позже Кыр-Куй-Минской) башкирцы другого,
незнакомого им рода и делать стеснение. О чем на них в том же 1734 году июня
26-го числа предком их Абдуллой Кадыровым с товарищами в Уфимскую
провинциальную канцелярию подавано было прошение». (А. З. Асфандияров.
История сел и деревень Башкортостана. Книга седьмая. Уфа. «Китап», 1977,
стр. 51—52). Однако утраченное вотчинное право их не было восстановлено. Они
вынуждены были покинуть обжитые родные места и переселиться в бассейн реки
Мензеля Мензелинского уезда Оренбургской губернии. Жили они там в деревне
Иманово Сарали-Минской волости тринадцать лет. Их основная масса была
припущена обратно вотчинниками Иликей и Куркули-Минской волости по договору
от 17 февраля 1747 г. (А. З. Асфандияров. Указан. источник). А несколько
семей припустили к своей земле, по обоюдному согласию, потомки князя Янбахты
сына Кадаша. И дистановцы на правах припущенников обосновали в соседстве с
вотчинниками деревню Муталыпово, переселившимися к тому времени из деревни
Баштермы в деревню с названием Сарайлы-Муталыпово. Обе деревни впервые
зафиксированы в 1788 году, хотя по преданию деревне Старый Усман (Муталыпово)
более 300 лет. Это объясняется тем, что после раздела земли в 1671 году
здесь была зимняя ставка (зимовье) вотчинников-муталыповцев, которая по
прошествии более ста лет получила статус деревни.
Башкиры племени мин занимали обширную территорию по долине реки Демы.
Северные границы минских земель доходили до среднего течения реки Белой,
охватывая территорию современной Уфы. К югу от Уфы их влияния простирались
до самых верховьев Демы и Уршака. На западе минские земли доходили до
истоков рек Кармасан, Чермасан, Усень и Ик. Кочевья минских башкир
отличались на редкость богатыми и выгодными для скотоводов природными
условиями, были удобны как для летней кочевки, так и для зимовки. Здесь
широко раскинулись степи с сочными травами. Зимой снега бывают сравнительно
неглубокие, и весной земля открывается из-под снега раньше, чем в других
местах. Не случайно за овладение этим районом все время шла острая борьба
между кочевниками. Кочевые племена прежде всего направлялись на эти удобные
территории. Именно здесь была и ставка ногайского хана Туря Баба Тукляса, а
также его мурз Аксак Килембета и Кара Килембета.
Во время пребывания на одной из летних кочевок «до хана и до его ногаев
дошли грозные вести о том, что «Россия усиливается, Касимов пал и скоро
будет взята Казань...». Узнав об этом, ногайцы начали бежать за Кубань и там
исчезли между горскими племенами» (Д. С. Волков. Материалы к истории Уфы).
Уход ногайского хана в известной степени развязал руки башкир-минцев, однако
не изменил существенным образом их положения, так как еще оставались более
мелкие ногайские ханы и мурзы, стоявшие во главе своих улусов. Обстановка
усложнялась и тем, что в краю свирепствовал страшный голод и эпидемия, затем
«была жестокая зима с глубоким снегом». Положение усугублялось междоусобной
борьбой ногайских мурз — между братьями Килембетами, властвовавшими в крае.
Начался массовый уход из Башкирии ногайцев, они старались силой увести с
собой и подвластных им башкир. Однако ногайцы натолкнулись на упорное
сопротивление. Все это обостряло отношение башкир с ногайцами. Таким
образом, откочевка ногайцев из Башкирии не была мирной. В такой обстановке
среди минцев разгорелось движение за освобождение их из-под ногайских мурз и
за присоединение к Русскому государству.
Борьбу минских башкир против ногайских властителей возглавил один из местных
башкирских биев, потомок Урдас-бия — Казанфар-бий, наш земляк, мой предок в
семнадцатом колене. Следует подчеркнуть, что и среди башкирских биев немало
было противников принятия российского подданства. Казанфар-бию и его
последователям пришлось вести борьбу не только против своих властителей —
ногайских мурз, но и против тех знатных башкир, которые были заодно с
ногайскими мурзами.
Источники характеризуют Казанфар-бия как смелого и волевого предводителя,
сумевшего в самый нужный и критический момент сформулировать всеобщее
желание и стремление широких масс и выступить с призывом не оставлять родных
мест, не поддаваться уговорам и угрозам ногайских мурз. Шежере минцев
сообщает, что Казанфар-бий, «хотя был весьма молод, но сказал, что не
надобно оставлять свою землю» (В. С. Юматов. Древние предания у башкирцев
Чубиминской волости).
В самый критический момент Казанфар-бий обратился к родичам: «О сотоварищи!
Уйдя отсюда, мы не сможем найти себе пристанища. Подобную этой земле, где мы
найдем (другую) землю?» И все его сотоварищи заплакали и сказали: «О
Казанфари-бий, если умрем, то здесь, если выживем, то (тоже) здесь. И если
все мы, и бедные, и богатые, не сможем выжить и будем погибать, то предадим
себя воле Аллаха!» С Казанфари-бием осталось три человека (однако в шежере
перечисляется более трех человек), Чюблек, он был родственником Казанфари.
Остались (также): Урман, Туман. Караман с Урманом были единоутробные братья.
Тот Караман ушел с Кильметом, а сын Карамана, Тенекей, остался здесь. Акман
же был из рода мирзы. Итак, вот эти пять человек, все они были благородного
происхождения. Знайте же, не будьте невеждами: имеющий ум да поймет, а не
имеющему ума — в одно ухо войдет, а из другого выйдет.
Разве не сказал величайший имам-хазрят: «Не знающий своего корня, то есть
рода, не достоин говорить перед падишахом. Не ведающий о последних
(поколениях своего рода), не достоин быть властителем». Было (это) в
девятьсот пятьдесят шестом [(году хиджры) (1549 г.)]. Р. М. Булгаков, М. Х.
Надергулов. «Башкирские родословные», 2002, Уфа, «Китап»).
Таким образом, в шежере перечисляются «знатные особы», т. е. родовые
старшины племени мин, оставшиеся вместе с Казанфаром. В числе башкир,
ушедших с ногайскими мурзами, оказалось лишь одно знатное лицо — Караман.
Минцы, за небольшим исключением, остались у себя на родине. Со временем
ушедшие с ногайцами многие башкиры вернулись на родину, оставшиеся ногайцы
ассимилировались среди башкир.
После покорения Казани Иван IV обратился ко всему народу Казанского ханства
и соседям с призывом не покидать родные места, не убегать как ногайцы, а
добровольно войти в состав Русского государства. Башкиры-минцы, «слыша о
взятии русскими Казани и о справедливых поступках с покорившимися, послали
от себя четырех поверенных к царю Иоану Васильевичу Грозному с просьбою о
принятии их в подданство» (В. С. Юматов. Указан. сочинение.). Послы
отправились в Казань, «за отсутствием удобных путей сообщения на лыжах». В
шежере состав послов не указывается, но исследователи предполагают, что
кроме самого Казанфара могли участвовать Чюблек, Урман, Туман или, вместо
последнего, Тенекей. «Государь принял послов очень милостиво, согласился
включить башкир в число подвластных ему народов» (В. С. Юматов. Указ. сочин.).
В действительности послов принял наместник царя, которого башкиры приняли за
самого «белого падишаха». Имя наместника в документе не указывается, однако
истории известно, что на первых порах наместником царя в Казани был князь
Петр Шуйский. «Царь, расспросив, чем изобильна земля их (т. е. минцев),
обложил башкирцев легким ясаком — кого лисицей, кого куницей, а кого медом,
и пожаловал землями» (В. С. Юматов. Указ).
Кроме платежа ясака в царскую казну, башкиры должны были нести за свой счет
военную службу. Размер ясака был незначительный. Минцы обязаны были платить
всего 171 куницу и 18 батманов меда. (Оренбургский батман равнялся 8 пудам,
а казанский — 10 фунтам. Какой из них — в документе не указано.)
Сравнительно небольшой размер ясака, обещание Иваном IV свободы, в т. ч.
вероисповедования, другие льготы покорившимся показывают, что русский царь
был не только кровопийцем, но и образованным, хитрым, способным предвидеть
события дальновидным государственным деятелем. Иван Грозный давал башкирам
жалованные грамоты на владение землей вовсе не потому, что он был добрым
царем. Он давал эти грамоты потому, что так диктовали интересы государства,
надо было укреплять восточные границы страны.
Когда речь идет о характере присоединения к Русскому государству и
последовательности поездки послов к наместнику царя, среди историков и
исследователей нет единого мнения. Одни писали о завоевании Башкирии Русским
государством, о насильственном характере присоединения, другие о
добровольном вхождении башкир в подданство русского царя. Разные мнения
историков образуются, видимо, потому, что они подгоняли свои исследования
под определенную господствующую идеологию своего времени. Исследователи
также не учитывают административно-территориального положения Башкортостана
того периода, т. е. его политическую раздробленность.
Выше было сказано, что одни были под владычеством казанского хана, другие —
ногайских ханов и мурз, зауральские башкиры были под властью сибирского
Кучум-хана.
Те племена, которые были до этого подданными казанского хана (в башкирской
литературе их принято называть западными башкирами), после падения Казани
считали себя завоеванными и автоматически оказались под властью русского
царя, установили свои отношения с русским правительством в соответствии с
реалиями. «Взятие же Казани, по мнению русских летописцев, было равнозначно
завоеванию всего государства» (Булат Хамидуллин. «Народы Казанского
ханства». Казань. Татарское книжное издательство, 2002, стр. 271), а
западные башкиры не поддержали Казанское ханство в момент его решительной
борьбы с русскими войсками, ибо в лице казанского хана они видели
поработителя и угнетателя.
Как только русские войска в октябре 1552 года взяли Казань, Иван IV с целью
уточнения, как действовать дальше, созвал совет. Как пишет А. Н. Усманов, со
ссылкой на А. М. Курбского, по-видимому, участвовавшего на совете, среди
московских бояр возник спор по вопросу об окончательном подчинении народов
казанского края. Одни предложили покорить их силою оружия, а для этого царь
остался зимовать в Казани и занялся бы истреблением «воинства
басурманского». Но царь не последовал «совету мудрых», уехал в Москву, даже
отпустил основную часть войска по домам.
«В пределы Башкирии русские войска не вторгались» (А. Н. Усманов.
Добровольное присоединение...). Перед отъездом из Казани он обратился к
народам бывшего Казанского ханства «с жалованными грамотами», в которых
призывал добровольно принять русское подданство и платить ясак московскому
правительству (из сочинения князя Курбского).
Однако после того, как было покорено Казанское ханство, в нем не сразу было
установлено спокойствие.
В марте 1553 года, как сообщил в Москву князь Александр Горбатов, «казанские
люди Луговой стороны ясатьчиков побили». Вскоре восстание приняло угрожающие
размеры. Повстанцы, имевшие до 15 тысяч человек, повсеместно оказывали
русским войскам упорное сопротивление. В 1556 году особенно сильное движение
шло на Луговой и Горной сторонах среди марийского и чувашского населения,
руководимое марийским князем Мамыш-Берды и т. д. Что касается башкир, то об
их участии в этих восстаниях и волнениях никаких сведений не имеется. Таким
образом, можно установить, что как в момент разгрома Казанского ханства не
было вооруженных столкновений башкир с русскими войсками, так и в период
подавления восстания в казанском крае не было вторжения вооруженных сил
Русского государства в пределы Башкирии.
Граница между Казанским ханством и Ногайской ордой проходила по территории
нынешнего Благоварского района, ориентировочно по р. Кармасан. Расстояние от
границы до зимовья Казанфари-бия (территория современной д. Баштермы)
составляет около 10-12 км. Соседние башкиры регулярно общались меж собой,
ходили друг к другу в гости. По преданию наших предков, на поляне около
истоков речки Туган (на территории нынешней деревни Табулдак) проводились
совместные праздники-зиены между западными башкирами Казанского ханства и
минцами Ногайской орды. Отсюда и название речки — Туган, туганлык, т. е.
родня. По-видимому, минцы пристально следили за тем, как к их соседям —
западным башкирам, оказавшимся под властью Русского государства, —
относились русские власти. Впрочем, об этом есть сведения и в шежере.
Башкиры-минцы, «слыша о взятии русскими Казани и о справедливых поступках с
покорившимися, послали они от себя четырех поверенных к царю Иоанну
Васильевичу Грозному с просьбою о принятии их в подданство (В. С. Юматов.
Указ. соч.).
В шежере минцев указывается точная дата поездки послов во главе с
Казанфари-бием в Казань: «Был девятьсот шестьдесят первый год...» (1553—1554
гг.) (Р. М. Булгаков, М. Х. Надергулов. «Башкирские родословные»). Стало
быть, они вышли на лыжах в конце 1553 года и прибыли в Казань в начале 1554
года. А в шежере других племен, также по собственному желанию или по вызову
падишаха добровольно принявших русское подданство, ранее этой даты сообщений
не встречается.
Так, «в 964 году хиджры по вызову падишаха Ивана Васильевича от Тамьянской
волости Шагали Шакман, от Усерганской волости Бикбав, от Кипчакской волости
Мешавли Каракуджак ходили в Казань и объявили о том, что они склоняют пред
ним головы и просят отмерив и обмежевав, дать им землю» (Р. М. Булгаков, М.
Х. Надергулов. Указ. соч.).
Ранние исследователи данного вопроса на первый план выдвигают также
Казанфар-бия. В. С. Юматов, например, в труде «Древние предания у башкирцев
Чубиминской волости» (газета «Оренбургские губернские ведомости, № 7, 1848
г.) пишет только о поездке Казанфар-бия.
Известный исследователь данной темы А. Н. Усманов в труде «Добровольное
присоединение Башкирии к Русскому государству» пишет: «Вслед за минцами,
примерно в то же время, приняли русское подданство восточные соседи минцев —
башкиры племени Юрматы» (Башкирское книжное издательство, Уфа, 1982 г., стр.
141).
Западные башкиры, находящиеся в Казанском ханстве, оказались под властью
русского царя автоматически. Русское правительство предоставило западным
башкирам определенные льготы. Земельные интересы их не были задеты; в
течение некоторого времени сохранялось их внутреннее управление; не было
также на первых порах преследования религии и обычаев местного населения.
Безусловно, спокойное принятие западными башкирами подданства Русского
государства, добропорядочное обращение русских властей с покорившимися
побудило и башкир племени мин направить своих представителей в Казань для
ведения переговоров о принятии их в подданство. О добропорядочных поступках
русских по отношению к башкирам писал и П. И. Рычков.
Ради справедливости необходимо отметить, что русские власти более ста лет не
нарушали данные ими обещания, а башкиры исправно исполняли свои обязанности.
Таким образом, на основе первоисточников и преданий смело можно сделать
вывод о том, что башкиры добровольно вошли в состав Русского государства, а
предводитель минских башкир Казанфар-бий первый из башкирских племен
возглавил официальное посольство башкир к наместнику русского царя в г.
Казань. А родовым «гнездом» Казанфар-бия является современная территория
деревни Баштерма Благоварского района РБ.
Поездка послов башкир во главе с признанным предводителем минцев
Казанфар-бием к наместнику царя с заявлением войти в состав Русского
государства и составление первого официального договора между башкирами и
Русским правительством были поворотным моментом в истории Башкортостана,
открывшим в ней совершенно новую полосу. Казанфар-бий проявил себя здесь и
как мудрый предводитель своего народа, и как дальновидный государственный
деятель, сумевший в той сложной ситуации верно определить главное
направление развития событий.
Написать
отзыв в гостевую книгу Не забудьте
указывать автора и название обсуждаемого материала! |
