|
|
Юрий Коваль
ПО УКАЗУ АЛЕКСЕЯ МИХАЙЛОВИЧА
БИРСК В ЛИЦАХ
ГОРОД ЖИВ, ПОКА ЕСТЬ МУЗЕЙ
«Бирск — город республиканского значения. Возник как опорный пункт на
пути к реке Каме в 1574 году. Получил статус уездного города в 1781 году.
Расстояние до Уфы — 102 км. Бирск является городом-памятником России».
(«Экономическая энциклопедия регионов России. Республика Башкортостан».
Экономика. 2004 г.)
Бирский исторический музей находится в старом, покосившемся от времени
здании. Стоит в него войти, чтобы почувствовать и понять: у этого
стодвадцатичетырехлетнего бирского старожила — своя интереснейшая судьба,
свой, до конца не разгаданный мир. В здании, сложенном из дерева, хорошо
дышится, а скрипучие ступени и половицы своими голосами оживляют его.
Директор музея Владимир Васильевич Шулепов здесь в своей стихии. Образно
выражаясь, он с закрытыми глазами может найти любой экспонат. Едва ли не
каждый из них добыт им и выстрадан.
Копия указа царя Алексея Михайловича от 1667 года об основании города Бирска.
Пианино 1903 года из дома купца Белова.
Роскошное трюмо. Более десяти лет Шулепов охотился за ним. Трюмо украшало
райсовет, разместившийся в здании городской управы, и было его неотъемлемой
частью. Руководители района не желали расставаться с ним. Потом оно по
наследству досталось отделу народного образования. Заведующий отделом
оказался сговорчивей.
Два крутобоких самовара. Один, по-видимому, из трактира: в него запросто
можно влить ведро воды. Другой примерно литровый. Рядом с гигантским
трактирным он кажется миниатюрным. Очень подходит для длинных зимних вечеров
и домашнего уюта.
Граммофон. Его приобрел, отреставрировал и подарил музею скромный молодой
человек Владимир Косихин. Случай этот не единичный. Администрация города,
неравнодушные жители и предприниматели охотно, без проволочек откликаются на
просьбы Владимира Васильевича.
Вот под стеклом превосходно сохранившийся похвальный лист выпускницы женской
гимназии. Прекрасная бумага. Любопытнейший документ. На нем изображены особы
царской семьи, выдающиеся российские ученые и писатели.
Бирск — славный город. Здесь делали первые шаги шесть Героев Советского
Союза. Именем одного из них — Георгия Иустиновича Мушникова — названа в Уфе
улица.
Гимнастерка политрука. Фуражка генерал-майора, участника войны М.А.
Бастрикова. Его дочь согласилась переслать из Одессы на родину отца, в Бирск,
мундир. Однако мундир не уцелел, орденскую планку арестовала таможня. До
места добралась только фуражка. Спасибо и на том.
В потаенном уголке музея Владимир Васильевич хранит рукопись писателя из
Пскова, выросшего в Бирске. Он написал повесть о городе своего детства и
юности. Почетный гражданин Пскова, подполковник в отставке, писатель передал
ее Шулепову, своему земляку. Из рук в руки. Автора нет в живых, его рукопись
ждет своего часа, а в музее смотрит на нас с портрета крепкий, колоритный
мужчина с густой седой бородой. Это Евгений Павлович Нечаев, воин и
писатель.
Огромный барабан. Что он «делает» в музее? В годы Великой Отечественной
войны в Бирске было расквартировано Ленинградское училище воздушного
наблюдения, оповещения и связи (ВНОС). В училище был музыкантский взвод
(оттуда барабан), а среди курсантов одаренный композитор. По одним сведениям
его освободили от службы в армии из-за близорукости, по другим — как
дальтоника и направили в глубокий тыл, в Новосибирск. Пройдут годы, и его не
без основания назовут великим русским композитором. Имя композитора —
Георгий Васильевич Свиридов.
В начале 90-х гг. прошлого столетия, при тотальном дефиците, обнаружил
Шулепов в одном доме фисгармонию. Хозяева согласились обменять ее на
японский телевизор. Владимир Васильевич отправился к мэру. Тот позвонил
директору завода. Завод раздобыл телевизор и, как в известной сказке,
«вытянули репку» — в музее появилась фисгармония.
…Закрывалась фабрика художественных изделий, а Шулепов тут как тут: «положил
глаз» на ее музей. И не промахнулся. У фабрики были долги по налогам.
Какую-то их часть местная власть списала, и наиболее яркие, уникальные
сувениры из фабричного музея безвозмездно перекочевали в городской,
исторический.
Когда нужно было сменить в здании прогнившие оконные рамы, директор музея
пригласил к себе предпринимателей. Все согласились ему помочь. Кроме одного.
Этот взялся растолковывать Владимиру Васильевичу, как надо зарабатывать
деньги, и не дал ни копейки.
Прагматичные посетители музея, рассматривая редкий экспонат, спрашивают для
уточнения своих расчетов у Владимира Васильевича: «Не скажете, сколько он
стоит?» Шулепов тут же, не колеблясь, отвечает: «Этот экспонат не имеет
цены». Если видит в глазах посетителя сомнение или недоверие, уточняет: «Он
бесценен!»
Исторический музей охотно экспонирует работы бирских умельцев,
самодеятельных художников, приобретения коллекционеров. Пенсионерка
Маргарита Павловна Лобанова увлекается росписью камешков, а школьник Аркаша
Иванов — заядлый нумизмат. Владимир Васильевич нашел место и камешкам, и
заморским монетам. Стоит ли «зацикливаться» на одной старине? Почему бы ей
не потесниться и, хотя бы на время, уступить небольшое пространство
сегодняшнему дню?
«Биряне живут размеренной, домовитой жизнью, — говорит Владимир Васильевич.
— Я, случалось, шел по ночному городу из конца в конец, ничего не страшась.
Шел и дышал полной грудью. У нас хорошо дышится.
Учился я в Свердловске… Снег там — какая-то грязная жижа. В Бирске можно его
зачерпнуть полной горстью и есть как мороженое».
Основные посетители музея — учащиеся и студенты. Со школами города музей
заключает договоры, и, после того, как они перечислят некоторую сумму,
ребята могут приходить сюда на экскурсии сколько угодно.
От Шулепова я услышал точную и емкую сентенцию: «Город жив, пока есть музей.
В нем прошлое, настоящее и будущее». Добавлю: в таких городах, как Бирск,
музей — один из культурно-просветительских центров. Он состоялся благодаря
Владимиру Васильевичу Шулепову, неравнодушному к своему родному краю
человеку.
Закончив филологический факультет Бирского педагогического института, он год
учительствовал в Бурзяне (о чем вспоминает с удовольствием). В студенческую
пору подрабатывал в местной газете «Победа». Когда вернулся в Бирск, его
охотно взяли в штат редакции. Чтобы утвердиться в новой для себя профессии,
Владимир стал заочно учиться на факультете журналистики Уральского
государственного университета. Диплом защищал на тему «Роль печати Бирского
уезда в становлении и укреплении Советской власти».
«Победа» была тогда межрайонной газетой, а Бирск — административным центром
семи районов. Редактировал «Победу» Василий Михайлович Перчаткин, патриарх
республиканской печати. Пройдут годы, и Владимир Васильевич сам возглавит
коллектив местных газетчиков.
По нему крепко ударит перестройка, митинговая демократия. Шулепов с
недоумением и некоторой брезгливостью наблюдал, как быстро перекрасились
иные «бойцы идеологического фронта» и стали с воодушевлением оплевывать те
святыни, которым еще вчера поклонялись. Он не мог чернить то, чем жил, во
что верил, на чем воспитывался. Не такой характер.
…А в театре «Аврора» (бывший Свято-Троицкий собор), на чердаке, располагался
городской музей. Присматривали за ним на общественных началах, а это
означает, что никто за него по-настоящему не отвечал. Музей разворовывался,
таял на глазах. И Владимир Васильевич принимает непростое решение: он идет в
городскую администрацию, и его назначают директором музея. То был поступок
человека, который любил свой город и был готов служить ему в любом качестве.
Согласитесь: быть редактором газеты и директором музея — не одно и то же:
разное общественное положение. Надо заметить, что Шулепову в это время
предлагали работу в Уфе. После долгих и мучительных раздумий он отказался.
До пенсии ему было еще далеко.
Владимир Васильевич надеялся, что с ним будут считаться как с бывшим
редактором «Победы» и помогать. Все именно так и вышло.
…Первого октября 1990 года исполком Бирского городского Совета принял
решение об открытии музея. Сегодня он один из лучших в республике. От
экспозиций в музее тесно, запасники забиты до отказа. Однако у него хорошие
перспективы. Указом Президента РБ М.Г. Рахимова под музей отдан бывший
ресторан (двухэтажный дом купца Иванова) — одно из самых примечательных
зданий в центре города. Если к нему, как планируется, сделают еще пристрой,
будет совсем здорово…
Шулепов — беспокойный человек, сказывается журналистская закваска. В поисках
экспонатов он, преодолевая границы, переписывается со многими городами:
Волгоградом, Минском и Киевом, Санкт-Петербургом и Одессой. Узнав, что отцы
города надумали поставить в Бирске памятник купцу, поскольку город исстари
считался купеческим, Владимир Васильевич удивился: во-первых, в эскизе
скульптура больше смахивает на боярина, а во-вторых, не купцы основали
город. И он направляет письмо главе администрации Бирского района Николаю
Анатольевичу Хорошилову.
«Вместо предполагаемого в Бирске памятника купцам, решение о котором вызвало
у многих бирян недоумение, я предлагаю установить памятник основателю
Бирска, первого после Уфы города на башкирской земле. Памятник купцам был бы
обезличенным, а основатель Бирска известен по историческому документу, Указу
царя Алексея Михайловича от 29 мая 1667 года о постройке города Бирска.
По этому Указу в царское дворцовое село Архангельское-Бирь был направлен
уфимец Иван Иванович Черников-Анучин…»
Директор музея знает в городе всех, от мала до велика. Ему я обязан
знакомством с доцентом Бирской социально-педагогической академии Владимиром
Константиновичем Котельниковым.
ИЗ «ФИЛОЛОГИЧЕСКИХ ЗАМЕТОК»
«Население Бирска с явно выраженной мещанской психологией». (Слова,
приписываемые В.И. Ленину)
В 2000 году исполнялось двести лет со дня первой публикации памятника
древнерусской письменности — «Слова о полку Игореве», и Владимир
Константинович засел за «Филологические заметки», которые представляют собой
углубленный комментарий некоторых «темных мест» «Слова». По признанию самого
Котельникова, побудительным мотивом к написанию и публикации заметок
«послужил факт ослабления национального самосознания и снижение интереса не
столько к истории русского народа, сколько к древнерусской литературе, к ее
классическим произведениям».
Я с большим интересом и удовольствием познакомился с фрагментами
«Филологических заметок». Они написаны хорошим русским языком, доступным и
демократичным, без академической зауми. Используя достаточно убедительные
доказательства, Котельников опровергает ряд устоявшихся, окостеневших
толкований «Слова». Он не настаивает на своих выводах как истине в последней
инстанции, скромно называя их версиями.
Одну из них — версию об авторе «Слова о полку Игореве» — я прочитал как
увлекательный детектив, и мне захотелось поделиться своим открытием с
читателями журнала, чрезвычайно сжато процитировав труд Владимира
Константиновича.
«Восемь веков отделяют нас от событий, описанных в «Слове о полку Игореве»,
поэтому стерто в памяти народа имя автора этого произведения, название места
и точная дата его написания. А знать все это важно для того, чтобы глубже
проникнуть в содержание поэмы, лучше понять величие ее духа, чтобы навсегда
заглушить измышления скептиков, считающих «Слово» подделкой, и, наконец,
чтобы отдать дань уважения и памяти человеку, создавшему блестящий памятник
общественной мысли XII века.
Многие специалисты-филологи считают, что разгадка тайны авторства и времени
создания «Слова о полку Игореве» находится в нем самом, и, тем не менее,
пытаются выяснить ее побочным путем, используя сведения летописей, других
художественных текстов Древней Руси. С этим нельзя не согласиться, так как
каждая новая деталь, каждый новый штрих вносит свой вклад в разгадку тайны
«Игоревой песни».
Из «Воинской повести о походе князя Игоря на половцев в 1185 году» в
Ипатьевской летописи и ее варианта в «Истории Российской» В. Н. Татищева
известно, что в весенней кампании 1185 года участвовало четыре князя. В
частности, летопись изображает этот факт так.
«В это время Игорь Святославлич, внук Олегов, выступил из Новгорода
(Северского) месяца апреля в двадцать третий день, во вторник, позвав с
собою брата Всеволода из Трубчевска и Святослава Ольговича, племянника
своего, из Рыльска, и Владимира, сына своего, из Путивля».
В поэме же названы по именам только три князя, участвовавших в походе:
Игорь, Всеволод и Владимир. Только троих прославляет автор и в эпилоге
поэмы.
«Слава Игорю Святославличу,
Буй-Туру Всеволоду, Владимиру Игоревичу!»
Почему нет четвертого князя — Святослава Ольговича?
Летописный материал показывает, что Святослав со своим полком — левый фланг
армии Игоря, его «левая рука». По значимости он стоит на равных со
Всеволодом. Тот командует правым флангом. И такое странное умолчание.
Автор «Слова» назвал сорок князей, не сделав, по мнению специалистов, ни
одной генеалогической ошибки, не употребив невпопад ни одного имени за
двухсотлетний период истории Руси. И среди этого множества имен ни разу не
мелькнуло имя Святослава из Рыльска — участника описываемого похода.
Автор «Слова» хорошо знает детали похода. Он даже знает, что преподнесли
Игорю в качестве трофеев после первого сражения: «чрьленъ стягъ, белу
хорюговь, чрьлену чолку, сребрено стружие». И ни слова о Святославе
Рыльском, который эти трофеи захватил и вручил Игорю, а потом со своим
утомленным полком стал помехой в реализации военных планов Игоря, тем самым
невольно способствуя поражению русского войска.
Только один человек, описывая поход 1185 года, может так странно отнестись к
личности князя Святослава Ольговича: опустить важные события, связаннные с
ним, даже не назвать его имени в поэме — сам Святослав Ольгович».
…О Владимире Константиновиче Котельникове можно сказать, что его занесло в
наш век из эпохи Возрождения. Ученый-языковед, он к тому же еще и … Впрочем,
все по порядку.
Родился Котельников в Бирске, но детство его прошло в Перми. Его семья жила
тогда на Мотовилихе, широко известном за пределами Перми рабочем районе.
Рисовать Володя начал в три года. И, несмотря на скудость, убогость быта —
шла Великая Отечественная война — мать поощряла его увлечение и всегда
находила возможность купить сыну цветные карандаши и альбом, пусть
плохонький, из желтой рыхлой бумаги, но альбом.
В школе юный Котельников был заметной личностью, пионерские активисты,
классный руководитель, да и сама директор школы без него не могли обойтись.
Кто еще так красиво и споро оформит стенгазету, напишет транспарант или
лозунг? Никто, кроме Котельникова.
После школы судьба ненадолго забросила Володю в Полтаву. Там он устроился
подсобным рабочим в Товарищество художников. Товарищество восстанавливало
музей Полтавской битвы. Батальные сцены пригласили писать художника из
Ленинграда Юрия Михайловича Непринцева. Его прославила картина «Отдых после
боя», созданная под очевидным впечатлением от «Василия Теркина» А.
Твардовского.
Однажды Володя, выкроив свободную минуту, принялся рисовать. За этим
занятием его застал Непринцев. Маститый художник пошутил: «Вот и Вовка,
оказывается, рисует. У нас что ни подсобник, то художник».
Котельников рано осиротел, и его таланты раскрылись во многом благодаря
бедности. В студенческие годы он подрабатывал в кинотеатре «Аврора» как
художник: малевал рекламу. Играл на разных инструментах в городском духовом
оркестре. Прошли годы, сменилась целая эпоха, и несколько бирских
правоверных коммунистов, из бывших, пришли в церковь, которую когда-то
отрицали: стали петь в хоре. Был среди них и «сталинист» Котельников
(баритон). Поет он не столько ради денег, сколько из любви к хоровой музыке.
— Давайте попробуем сравнить студента Котельникова с сегодняшними
студентами? — попросил я своего собеседника.
— Сегодня студенческая среда, как и все общество, заметно распалось на
богатых и бедных, — размеренно, не спеша говорил Владимир Константинович. —
Студенты, конечно же, другие, не те, что были в 50-е годы прошлого столетия.
У нас телевизоров не было. Вся жизнь была сосредоточена либо в институтской
аудитории, либо в клубах. Мы были однороднее и бедней. Многие, кроме учебы,
обязательно где-нибудь работали. Сегодня студентки ходят разодетые как
принцессы — норковые шубы и шапки, золотые украшения. В академию на занятия
приезжают в собственном авто. У подъезда учебного корпуса можно насчитать
30—40 студенческих автомобилей.
Хотел бы опровергнуть общепринятое мнение: дочки богатых родителей —
бездельницы. Ничего подобного: многие из них учатся весьма успешно.
— И в заключение ваш монолог о городе, в котором вы живете.
— Бирск — прежде всего город учащейся молодежи. На 42 тысячи населения
приходится 10 тысяч студентов и учащихся средних специальных учебных
заведений.
…Я пошел в первый класс в 1945-м. На улицах и в школе света не было. Лишь в
горкоме партии светились окна с 5 вечера до 12 ночи. В городе было всего три
полуторки. Пожарные ездили тушить пожар на лошадях. Зимой в Уфу отправлялись
на тех же лошадях и на лыжах. Добирались до столицы за три дня, ночевали в
Калинниках и Благовещенске. Как только лед сходил с Белой — с лошади
пересаживались на пароход.
Грязь везде по колено. Только Интернациональная (Сталина), Ленина и
Красноармейская были мощены камнем. Первые заасфальтированные улицы
появились в середине 80-х годов.
Город сильно изменился. Появились новые микрорайоны: Восточный, Пономаревка,
Дубки. Это преимущественно двух– и трехэтажные кирпичные коттеджи.
Благосостояние горожан улучшается. Без сомнения.
В городе около 11 тысяч легковых автомашин. Получается, в каждой семье —
машина, а то и две-три.
ЧЕЛОВЕК ОЧЕНЬ РАСТОЧИТЕЛЕН
«Бирск — город на три С: стариков, студентов и собак». (Реплика скандального
московского тележурналиста по прозвищу «Бультерьер»)
Бирский педагогический институт с некоторых пор стал именоваться
социально-педагогической академией. Смена вывески не случайна. Из стен
академии отныне выходят не только педагоги, но и химики-технологи,
биоэкологи, специалисты по документоведению и бытовой радиоэлектронике.
Все преподаватели академии занимаются наукой. Это жизненная необходимость:
знания, которыми ты владеешь сегодня, завтра будут признаны устаревшими.
Биряне тесно сотрудничают с учеными уфимских вузов, академических институтов
и Московского государственного университета. Они успешно проводят
республиканские и всероссийские научно-практические конференции.
В академию приезжают учиться преимущественно из северных районов республики.
Многие выпускники вуза, памятуя о студенческих годах, посылают в Бирск своих
детей и внуков. Город спокойный, недорогой, репутация академии достаточно
высокая. Кстати, при академии вот уже пятнадцать лет существует лицей —
самое престижное среднее учебное заведение. В нем по совместительству
работают преподаватели вуза. Учиться в лицее трудно: большие нагрузки, их
выдерживают далеко не все ребята. Зато выпускник лицея безо всякого блата и
родительских приношений спокойно и уверенно поступает в любой российский
вуз. Временами по городу бродит слушок: в лицее учатся дети местных денежных
тузов. Это полная ерунда. Я поинтересовался социальным положением лицеистов
и вот что выяснил: 35% учащихся лицея — дети рабочих, 38% — служащих, 22% —
интеллигенции, 5% — предпринимателей. Семья Юмакаевых (мать — уборщица, отец
— рабочий) поставила своеобразный рекорд: всех своих четверых детей
отправила набираться ума в лицей. Все они его успешно закончили.
Обо всем этом мне рассказал Шамиль Габдинурович Зиятдинов, проректор по
научной работе. Зиятдинов — физик. 16 июня 1986 года он защитил кандидатскую
диссертацию «Влияние радиационных облучений на электрические свойства
фторсодержащих полимеров». Когда Зиятдинов писал диссертацию, он жил в одном
мире, защищал ее уже в другом: 26 апреля произошла страшная катастрофа на
Чернобольской АЭС. А через несколько лет свершится другая катастрофа: в
одночасье развалится великая страна, СССР.
…Средства массовой информации, захлебываясь, наперегонки, рисовали гибель
прекрасной планеты Земля. Если человека не сумеют извести озоновые дыры, то
это сделают за них кислотные дожди. Промахнутся кислотные дожди, громко
заявит о себе парниковый эффект. Зиятдинов лучше других знал, что натворил
технический прогресс на службе человека, удовлетворяющего свои бесконечно
растущие материальные потребности. Он был физиком с мироощущением
гражданина. Что мог сделать вузовский доцент и гражданин Зиятдинов? Немало.
Заняться, к примеру, экологическим просвещением студентов и школьников.
Поначалу Шамиль Габдинурович читал студентам спецкурс «Радиационная
экология», потом расширил его до «Экологических проблем современности в
физике».
В 2005 году Зиятдинов издал небольшую, но емкую книгу — «Экологическое
образование учащихся в процессе обучения физике». Название книги и ее жанр
(учебное пособие) могут дезориентировать читателя. Учебное пособие не
вызывает острого желания тут же, отбросив все дела, его прочесть: это ни
фэнтэзи, ни готический роман. Однако я, весьма далекий от физики и экологии,
листал эту книжку и едва ли не на каждой странице находил интересные
сведения и факты.
«…человек оказался окруженным со всех сторон электромагнитными полями,
действующими практически круглосуточно.
Бытовавшая до последнего времени точка зрения, что офисная и бытовая
аппаратура безвредна из-за малой излучаемой мощности, в настоящее время
опровергнута».
«…человек очень расточителен: за I год он сжигает столько углерода, сколько
природой было накоплено за 1 млн. лет в процессе поглощения углекислого газа
из атмосферы при фотосинтезе.
Возникают вопросы: сколько у землян запасов органического топлива и на
сколько его хватит?
Если структура современного ТЭК не изменится, его не хватит и на 250 лет».
«…в нашей стране ежегодно продается более 70 млн. лампочек накаливания. Эти
лампы с вольфрамовой спиралью — самые разорительные для семейного бюджета.
Срок службы ламп короткий — не более 1000 часов, КПД — до 5-6%. В этом
смысле лампы накаливания больше нагреватели, чем осветители.
На смену им приходят люминесцентные лампы. Они раз в 20 дороже обычных, но
действуют в несколько раз дольше, и расходы оправдываются за 1,5-2 года».
«...реанимирован отвергнутый 10 лет назад проект — строительство Башкирской
атомной электростанции (БАЭС) в городе Агидели на Северо-Западе республики.
Главные аргументы в пользу строительства — рост в Уральском регионе
промышленного производства, энергопотребления и дефицит нефти и газа.
Электричества в республике будет катастрофически не хватать, и единственный
выход — ввод в эксплуатацию к 2012 году первого блока АЭС мощностью 1 000
МВт».
Кажется, журналист Симон Соловейчик ввел в оборот понятие — «учение с
увлечением». Не трудно представить себе, сколько тонн разнообразной
литературы перелопатил Ш.Г. Зиятдинов, чтобы его учебное пособие вышло в
свет увлекательным. Книжка интересна не только студентам-физикам, много
любопытного откроют в ней для себя историки, любители энциклопедических
справочников. Ее текст диктовали тревога и опасения за жизнедеятельность
человека, но и надежда на его здравый ум.
«Пришло время переориентации системы образования с подготовки
«специалистов»-технократов на подготовку эрудированных, интеллектуально и
духовно развитых людей, когда нравственно-этическая составляющая является
важнейшей в становлении человека как специалиста высокого уровня», — пишет
во «Введении» к своей книжке Шамиль Габдинурович. Эти слова с головой выдают
его как эколога, к «чистой» физике он, очевидно, уже не сможет вернуться.
«Родом я из Балтачевского района, — рассказывал Зиятдинов. — Бирск считаю
своей второй родиной. Живу здесь с 1967 года. Город спокойный,
благополучный. С экологией все в порядке. Для очистки воды озонаторы у нас
стали применять раньше других.
Бирск хорош для души. Мне приходится бывать в Уфе, Москве… Через день-два я
уже мечтаю поскорей добраться до дома: бешеный ритм больших городов
угнетает, изматывает».
Добавлю от себя: собаки в Бирске не суетны и меланхоличны, тявкают на
прохожих неохотно, больше для порядка.
«ЮНОНА» ИЗВЕСТНА ДАЖЕ В САУДОВСКОЙ АРАВИИ
«С 1991 г. по 2005 г. количество субъектов малого предпринимательства
возросло в 25, 8 раза. В этой сфере занято 4908 человек, что составляет 13%
трудоспособного населения района и города». (Из справки)
В начале 90-х годов прошлого столетия Бирская фабрика художественных
изделий ощутила на себе все прелести российских экономических реформ. На
фабрике начались преобразования, в результате которых ее работники перестали
получать зарплату. Среди них были главный художник Сергей Витальевич Павлов
и его жена, художник экспериментальной лаборатории Галина Алексеевна
Павлова. В других семьях муж и жена работали на разных предприятиях, им
можно было на что-то надеяться: авось где-нибудь дадут зарплату. У Павловых
не было никаких надежд.
В Бирск молодожены Павловы приехали по распределению. Один демократ в
разговоре со мной назвал распределение — крепостным правом. Мне пришлось ему
возразить: «Вот распространенная ситуация: выходит из вуза свежеиспеченный
специалист и не может найти работу по своему диплому… По-моему, сознавать
свою ненужность, когда ты полон честолюбивых планов и сил, во сто раз хуже
крепостничества. При нем, кстати, очень часто молодые специалисты в течение
года получали квартиры…»
Девять лет Сергей и Галина Павловы служили фабрике художественных изделий не
за страх, а за совесть, и вот в 1992 году оказалось, что им не на что жить.
Две дочери, Ксения и Анастасия (Татьяна родится позднее), ждали от них не
объяснений, а хлеба.
У Павловых не было никакого стартового капитала, но при них были
естественное желание жить и работать, золотые руки и редкая профессия
художников-резчиков, которую они получили в именитом Абрамцевском
художественно-промышленном училище имени В.М. Васнецова.
Что и говорить, не численностью населения знатны села и города. В 70—90-е
гг. 19 века подмосковное имение Аксаковых Абрамцево (в ту пору
принадлежавшее крупному предпринимателю и меценату Савве Ивановичу
Мамонтову) стало одним из центров российской художественной жизни. В 1882
году художник Елена Дмитриевна Поленова при поддержке Мамонтова организовала
мастерские, в которых возрождалось народное творчество и ремесла. Они-то и
стали основой Абрамцевского художественно-промышленного училища.
Популярность его была всесоюзной, поступающие в училище были обречены пройти
нешуточный конкурс: шесть-восемь человек на место. Вчерашние школьники ехали
в Абрамцево испытать удачу из Южно-Сахалинска, Калининграда,
Элисты…Абитуриентка Галина Пономаренко прибыла сюда из Россоши, небольшого
городка Воронежской области, а Сергей Павлов — из Уфы.
В Абрамцево Галина и Сергей осознали, что народное искусство имеет общие
корни, принципы, мотивы. Они основательно изучали особенности, своеобразие
художественных промыслов России. Приехав в Башкирию, с профессиональной
увлеченностью стали знакомиться с вышивками, ткачеством, домашней утварью. В
Бирске, как подсказывали им художническая интуиция и знания, в его городской
среде переплавлялись, переплетались русские и башкирские народные темы. На
фабрике художники создали большую коллекцию изделий из дерева, в том числе
эксклюзивные авторские работы. И вот объявилась напасть по имени
«перестройка». Все перестройки не стоят ломаного гроша, если они во вред
человеку, когда он выброшен на обочину жизни и не может стряхнуть с себя,
освободиться от чувства безысходности. У Павловых от безысходности родилось
предприятие, которое, поменяв несколько раз свое название и статус, известно
теперь как ООО «Юнона».
Откуда взялась мифологическая Юнона? Из студенческих лет, как память. Тогда
они без конца, «до дыр» крутили грампластинку фирмы «Мелодия» с записью
рок-оперы Алексея Рыбникова «Юнона и Авось». Юнона — богиня брака — вполне
подошла для семейного предприятия. Она защищает Павловых от всевозможных
напастей, а на авось они никогда и не полагались.
Сначала их было двое. Кто-то из них поневоле должен был стать бухгалтером и
управленцем. Эту роль примерила на себя Галина Алексеевна, оказалась в самую
пору. Павловы думали: переждем год-два, все наладится, фабрика снова
заработает, и мы ей еще пригодимся. Фабрика, увы, закрылась, пополнив армию
безработных. Резчики по дереву переквалифицировались в плотники, столяры,
каменщики. Прослышав о предприятии Павловых, они стали проситься к ним на
работу. Дерево — благодатный материал, от него заряжаешься доброй энергией,
а резьба успокаивает. Работать можно в мастерских и дома, кому как удобней.
В «Юноне» трудятся и сложившиеся мастера, и новички. Павловы их обучают
ремеслу. Разработанные и изготовленные здесь сувениры вручали победителям
чемпионата мира по летнему биатлону, призерам Всероссийского турнира по
футболу «Надежда», чемпионам мира и Европы по спидвею, С.В. Кириенко, когда
он был полномочным представителем В.В. Путина в Приволжском федеральном
округе.
«Юнона» активно участвует в ярмарках и выставках и никогда не остается без
дипломов. За развитие народных художественных промыслов, профессиональное
мастерство, национальный колорит, самобытность.
Несколько бирских сувениров улетели в Китай, США, Саудовскую Аравию…
Студент московского вуза, подданный короля Абдалла ибн Абдель Азиз
аль-Сауда, проявляет интерес к производству меда, а у заезжего американца
брат увлечен резьбой по дереву. Оба они побывали в мастерской «Юноны» и
уехали из Бирска не с пустыми руками.
Сувениры Павловых — медведи, кони, поставцы и чиляки, батманы и тэпэны —
хорошо расходятся. Жизнь, стало быть, налаживается, раз люди среднего
достатка находят деньги не только на хлеб и масло, но и на подарки.
«Бирск — интересный, спокойный город, — рассуждает вслух Галина Алексеевна.
— Я выросла в таком же. Здесь трудно с работой, но много учебных заведений,
молодежи. Интеллектуальный потенциал, мне кажется, высокий».
ПОЧЕТНЫЙ ГРАЖДАНИН
«С городом Бирском связана жизнь многих известных в России людей. Среди них
государственный и партийный деятель З.Н. Нуриев, выдающиеся ученые:
вирусолог и иммунолог А.А. Смородинцев, химик С.А. Балезин и другие». (Из
буклета)
…Шел 1945 год. Только что закончилась война. Мужчины сбросили с плеч,
натертых ремнями и скатками, автоматы. Женщины снова становились невестами,
женами, матерями. Краснознаменный ансамбль лихо пел американскую песню:
«Зашел я в чудный кабачок...». Повсюду взгляд натыкался на снимок глав трех
великих держав — победительниц: Уинстона Черчилля, Франклина Рузвельта и
Иосифа Сталина.
В гулкие институтские аудитории пришли студенты из окопов и госпиталей. В
сырых траншеях, в заснеженной землянке, в тряской машине они мечтали о том
дне, когда свежим осенним утром переступят порог института.
Она тоже мечтала об этом дне. Студенткой первого курса Башкирского
медицинского института ушла на войну. Попала в самое пекло — под Сталинград.
Там в темном ночном небе, изрытом взрывами снарядов, вылавливала лучом
прожектора фашистские самолеты. А потом — медсанчасть, санинструктор.
Мать и сестры ждали ее сразу же на следующий день после капитуляции
Германии. Но прошел май, июнь. Соседки рассказывали матери, что хоть война и
закончилась, наших убивают не то бендеровцы, не то бандеровцы — одним
словом, банда. По ночам ей не спалось.
И вот как-то по залитому летним солнцем барачному коридору прошла девушка в
гимнастерке, разукрашенной звонкими медалями. Мать зарылась носом в
бронзовые кольца ее волос. Это была дочь, пропитанная пылью и запахами
Западной Европы.
...Окончен институт, получила назначение в Бирск. Начинающему
врачу-фтизиатру положили оклад в 60 рублей.
Была тогда в Бирске дремучая, заросшая травой, яблочная улица — Чехова.
Здесь и поселилась молодая «врачиха» с мужем. Хозяйка дома была глуховата и
потому молчалива — недостаток, который в наше время является достоинством.
Она не слышала, как падают в саду перезрелые яблоки, как скрипит калитка. Ей
по слуху был разве что разбушевавшийся мотоцикл.
Ночь. В маленькой кроватке возится, пыхтит дочь. За столом, заваленным
книгами и справочниками, — молодой врач. Пополняет пробелы институтского
образования. Хорошо, что жила тогда в городе одинокая старушка — врач,
сосланная в Бирск из Ленинграда в 30-е годы. Она была интеллигентна,
ворчлива и щедро делилась своим опытом и знаниями с «зелеными» эскулапами.
…Краснеет белая нить вольфрама, гаснет свет: пошел двенадцатый час. Устроили
перекличку собаки — верные стражи хозяйских яблонь и вишен. Тоскливо. Хорошо
бы сейчас махнуть в Уфу.
Скоро выпадет снег. Зальют каток. В желтом свете плавающих огней будут без
устали бегать на коньках девчонки. И каждая из них отнесет слова, пропетые
Георгием Виноградовым, на свой счет: «Ты со мною в легком танце мчишься,
чуть дыша, и сама еще не знаешь, как ты нынче хороша».
Полжизни за один конькобежный час. Наглотаться морозного колючего воздуха,
попить обжигающий чай в буфете и, спотыкаясь от усталости, — домой.
«Мой совет — до обрученья дверь не отворяй. Ха-ха-ха...» — дьявольский смех
великого скептика и циника Мефистофеля — Александра Пирогова выводит ее из
оцепенения. На подоконнике, выкрашенном мертвенным лунным светом, чернеет
репродуктор. Завтра рано вставать. Надо спать.
Я могу ошибиться, но осень она, кажется, ненавидела. Бывая в командировках в
Уфе, с удовольствием, почти с наслаждением ходила по городу: светло, чисто,
легко. Ей было трудно возвращаться в Бирск. Снова влезать на два-три месяца
в резиновые сапоги, снова вязнуть в непролазной грязи.
…То было время, когда журналисты славили людей, которые жили и работали
наперекор производственным, бытовым и прочим неудобствам и лишениям. Их
возвеличивали, ставили в пример слабому человеку, готовому бежать от
трудностей.
Каждый год, начиная с 1951-го, она собиралась уехать из Бирска: надоела
грязь, нет театров, тоскливо без сестер. В Уфе, в оперном театре, — премьера
«Дон Карлоса» Д. Верди, а здесь раз в пять лет — Валентина Дворянинова. Ей
хотелось окунуться в свет неоновых реклам и звон вечерних трамваев, а вместо
этого — скрип сырых ворот да непроглядная тьма. Забраться бы к
старушке-матери под шаль, прижаться к ее теплому мягкому боку…
Она скучала по большому городу, городу своей юности — Уфе, но оставалась в
Бирске. И вдруг в 1967 году, к 50-летию Октябрьской Социалистической
революции, ей, врачу противотуберкулезного диспансера, присваивают звание
почетного гражданина. За что?.. Как им становятся? О, это совсем просто. Вот
сидишь ты у рентгеновского аппарата, за экраном — больной, его грудная
клетка. Берешь больного за локти, командуешь: «Вдохните глубже». Отмечаешь
про себя: «Ага, пошло на поправку. Очаг зарубцевался». И вслух: «Ну что ж,
вы — молодцом. Если дальше так дело пойдет, вас скоро можно будет поздравить
с выздоровлением». Пока больной одевается, выписываешь ему справку,
разрисовываешь легкое. Отдохнуть бы. Но появляется еще один. Еще один
человек, жаждущий исцеления. Еще одна грудная клетка, кажется, двадцать
пятая. Снова утешаешь, ободряешь, журишь. Разные люди переступают порог
рентгенкабинета. Одни, узнав о своей болезни, раскисают: хоронят себя
заживо. Другие петушатся, распоясываются: пей, гуляй — однова живем. Для
каждого нужно найти свое слово. А кто найдет слово для тебя? Двадцать пятая
грудная клетка. Поташнивает, кружится голова — с избытком «наглоталась»
рентгеновских лучей. Рентген сушит кожу, ломает волос. Хорошо бы домой,
отлежаться. «Норма выработки», которая есть не только у слесарей, но и у
врача, уже перекрыта. Но ты никуда не уйдешь, потому что у дверей
рентгенкабинета сидит растерянная, убитая горем женщина с
девочкой-подростком, и у тебя не повернется язык сказать ей: «Приходите
завтра». Женщина из далекой деревни, и ей именно сегодня, сейчас надо знать,
что с ее дочерью. А вслед за этой женщиной войдет инвалид Отечественной
войны. Ты примешь и его, потому что ты сама прошла всю войну, а между
солдатами войны существует молчаливый, никем не подписанный договор о помощи
и взаимовыручке. И хотя этот опустился, стал жалок и назойлив, ты поможешь и
ему. Не всегда он был таким.
Тяжелеют руки, ноги, голова. Но день еще не окончен. Она не скоро попадет
домой. Сегодня — политзанятия. Выпускница университета марксизма-ленинизма,
она — пропагандист.
А завтра — репетиция. Она еще и поет. Поет со студенческих лет, в дуэте.
Петь дуэтом не так страшно, как одной. Ответственность и волнение
раскладываются на два горла.
... Зал авиационного института. Смотр художественной самодеятельности. Свет
падает на бледные, перепуганные лица артистов. Но вот пианист ударил по
клавишам и дуэт «медичек» запел:
— Мы стоим, мы глядим на дымок паровоза…
Крепнут голоса. Припев звучит уверенно и бодро:
— Бегут, бегут пути-дороги на юг, на север — во все края...
С тех пор минуло много лет. А она все поет, словно голова еще не побелела. И
еще частенько выступает по бирскому радио, как редактор журнала «Здоровье».
Вместе со своими коллегами-врачами просвещает бирян, предупреждает их о
надвигающейся эпидемии.
И еще профилактические осмотры, вызовы, консультации. От этого никуда не
денешься, хочешь не хочешь — странствуй по деревням и селам.
А семья? Хозяйские заботы? Ей повезло с мужем. Он все умеет. Не чурается
никакой работы. Если его высадить на необитаемый остров, он и там не
пропадет.
С детьми сложнее. Прибежала домой, перекусила — и на партсобрание. Заглянула
на несколько минут во время обеденного перерыва, «спустила» указание —
только ее и видели: «Приду поздно: политучеба». На следующий день: «Скоро не
ждите: пригласили в школу на встречу с участниками войны». Послезавтра:
«Задержусь: лекция».
Общественная работа. Сладок и горек ее вкус. Трудно совместить ее с
семейными заботами. Дочь на мотоцикле врезалась в машину и переломала себе
кости. Сын-рыбак наглотался бельской воды, чуть не утонул. Муж слег на
полгода в больницу — лечит старые фронтовые раны. И тогда приходит
раскаяние: «Брошу все, надо подумать и о семье». Но... Выписались из
больницы дочь и муж, пришел в себя сын. И все начиналось сначала, Александра
Ивановна Конченкова снова оказывалась во власти этой круговерти.
Теперь, когда в Бирске прожито пятьдесят шесть лет, почетный гражданин не
скупится на комплименты городу: «Он небольшой, но уютный, зеленый. Его
украшают парки, цветущие клумбы, альпийские горки, ухоженные газоны. В
Бирске ведется пропаганда здорового образа жизни, действуют экологические
отряды. У нас много талантливой молодежи: музыкантов, спортсменов,
художников».
НА «СОКОЛКЕ»
«Более 10 000 бирян участвовало в Великой Отечественной войне, около 7000 не
вернулись домой. В память об их бессмертном подвиге в парке Победы
установлен памятник». (Из справки)
Небольшая компания пожилых мужчин на ходу встречала новый, 2006-й год.
Один из них, участник Великой Отечественной войны, полковник в отставке,
поднял бокал с шампанским и сказал, как выдохнул: «Я хотел бы постоять на
«Соколке»…А потом можно и умирать».
Я его понимал. В Бирске бывал сотни раз и всегда, если выдавалась свободная
минута, спешил на «Соколок». Удивительное место: перед тобой, насколько
хватает глаз, расстилаются бельские просторы, а кажется, будто ты взобрался
на крышу вселенной.
В этот раз на «Соколке» я ходил по золотым слиткам опавших березовых листьев
и, рассматривая обелиск бирянам, павшим в Гражданскую войну, вспомнил Дусю
Русских…
В 1968-м году учительница из Одесской области Полина Филипповна Мазанюк
послала бирским комсомольцам письмо-воспоминание. В нем были такие строки,
что врезаются в память сразу, прочно и навсегда.
…Был август 1942-го. Девушка из Бирска Дуся Русских охраняла Сталинградский
тракторный завод от фашистских бомбардировщиков.
Вот что писала Полина Мазанюк:
«Вскинула глаза — рядом с биваком стоит Дуся. То ли от осколков бомб, то ли
от трассирующих пуль вспыхнула вся ее одежда и отвалилась, только обугленные
сапоги на ногах. На голове вместо волос сплошная головешка. Тело все
почернело. А она стоит, стиснула что-то в кулаке, прижимая к груди, где
только что был карман гимнастерки. Ни стона, ни крика не вырвалось из ее
груди. Только исказившееся лицо говорило о той муке и адской боли, которые
испытывала она.
...В кулаке у Дуси вместе с куском гимнастерки был зажат комсомольский
билет. Мы оказали ей первую помощь, потом отправили на машине в госпиталь,
но спасти ее не удалось».
Помнится, я брел по тихому, залитому солнцем Бирску. Навстречу —
десятиклассники. Шутки, смех. Вот девушка отбилась от стаи своих
однокашников, остановилась, окунула лицо в пахучую сирень и стала искать в
ней «счастье». Нашла — и в рот. Юная пара, щурясь на весеннем солнце,
блаженно уплетала мороженое.
А во мне, как осколок, застряли и напоминали о себе строки из письма:
«вспыхнула вся ее одежда... обугленные сапоги...», «вместо волос сплошная
головешка».
В разные годы Бирск называли по-разному: купеческий, патриархальный,
яблоневый город. Город нефтеразведчиков, студентов, швей и умельцев. Но это
был еще и город Дуси Русских. Знаете ли вы, нынешние, о ней?!
У Ш.Г. Зиятдинова сын учится в Соединенных Штатах Америки, у В.К.
Котельникова дочь заведует лабораторией в Магдебурге. Что они взяли с собой
в дорогу из Бирска?
Написать
отзыв в гостевую книгу Не забудьте
указывать автора и название обсуждаемого материала! |
