|
|
Вячеслав Донской. Флюза Гареева
КУКУШКА
В прихожей много лет подряд
На стенке ходики висят.
А в них, не ведая хлопот,
Кукушка мудрая живёт.
В часах, как будто на суку,
Сидит и говорит: «Ку-ку».
Так дни и ночи напролёт
Кукушка счёт часам ведёт.
И в этом деле ей пока
Нет равного, наверняка.
Она всё время начеку,
Чтоб вовремя сказать: «Ку-ку!»
Прошу кукушку я опять:
«Ты научи меня считать
От одного до десяти.
Ведь скоро в школу мне идти.
Счёт нужно знать ученику».
И слышу я в ответ: «Ку-ку!»
Ох, нелегко уметь считать.
Я жду кукушку и опять
Со всей прилежностью своей
Всё повторяю вслед за ней.
Как будто эхо к потолку:
Она: «Ку-ку!» и я: «Ку-ку!»
КОШКИ-МЫШКИ
В нашем доме жили мыши
И в подвале, и на крыше,
И в чулане, и в гостиной,
В тёмном коридоре длинном,
На веранде, под крыльцом...
Не жильё, а — мышкин дом.
Мыши жили — не тужили:
Сладко ели, сладко пили.
Исчезали без причины
Шоколадки и маслины,
Белый хлеб и жёлтый сыр,
Тот, в котором много дыр...
Нам, конечно, надоело
До предела это дело.
Мы подумали немножко.
Пригласили в гости кошку.
И два месяца уже
Нет совсем у нас мышей.
Не в подвале, не на крыше,
И не ниже, и не выше,
И не дальше, и не ближе
Писк и шорох их не слышен.
Счастье льётся через край.
Не жильё, а — просто рай.
Но не долго радость длилась.
Кошка вскоре окотилась.
Привела котят под осень.
Посчитали — ровно восемь,
Восемь маленьких котят,
Что на месте не сидят.
И в обед, и на закате
Конкурс по прыжкам с кровати,
По катанию на шторе
И по бегу в коридоре.
В комнатах всё кверху дном!
Не жильё, а — кошкин дом.
ВОРОБЬИШКО
Птичий гомон у пруда.
Выпал птенчик из гнезда.
Видно, не успела мать
Научить его летать.
И лежит в прогалинке
Он комочком маленьким.
Рядом ходит кот Матвей —
Плут, пройдоха и злодей.
Радостью сверкает взгляд:
Лакомству такому рад.
Быть беде в прогалинке
С воробьишком маленьким!
Словно туча в ясный день
Близится кошачья тень.
Но откуда ни возьмись
Раздаётся хором: «Брысь!!!»
Это мы с Виталиком
Защищаем маленьких!
ЗОЛОТАЯ ПЧЕЛА
Давным-давно жила в одном ауле вдова с сыном. Не было в округе семьи
трудолюбивее. Мать славилась мастерством ткать паласы да такие красивые, что
глаз не отвести. А сын, хоть и был совсем молод, разводил коней. День и ночь
трудились они, не ленились, зато и жили в достатке, на зависть всем, ни в
чём не нуждались. Вдруг однажды случилась беда, захворала вдова, да так
сильно, что вскоре и с постели подняться не в силах была. Пригласил сын
муллу, чтобы тот полечил молитвами. Пришёл мулла толстый и жадный. Оглядел
двор, в дом зашёл, глазами хитрыми всё осмотрел и сказал;
— Ай-хай, богато живёте, попробую молитвой вылечить, да только чтобы молитва
на пользу пошла, придётся в дар аллаху отдать коней, да паласы в придачу.
— Всё отдам, ничего не жалко, только помоги мулла, матушку-иней на ноги
поставь, — отвечал егет.
Поставив посох в угол, уселся мулла на нары, подложив под толстые бока
подушку, стал читать молитву. Да только не долго утруждал себя, пробормотал
что-то под нос, провёл ладонями по лицу и со словами: «Аллах велик», забрал
жертвенных коней, паласы и был таков. Не помогла молитва, хуже и хуже
становилось бедной женщине. Совсем отчаявшись, сын пошёл на берег реки,
срезал тростинку курая и заиграл. Всю тоску, боль души вложил егет в
мелодию. Разнеслась по берегу заунывная, щемящая душу песня. Вдруг слышит,
кто-то плачет вместе с ним. Огляделся — птичка-невеличка на ветке сидит,
слезами заливается.
— Что расстроило тебя, кроха? — спросил егет.
— Твоя песня плакать заставила, может, беда у тебя?
Поведал юноша о своём горе, защебетала птичка-невеличка.
— Послушай меня, иди в лес, найди там золотую пчелу, попроси её помочь тебе.
Вспорхнула и улетела.
«А может, и вправду поможет золотая пчела? Надо идти», — решил егет. Надел
казакин, малахай на голову натянул и отправился в дорогу. Шёл, шёл, добрался
до леса. Вдруг навстречу ему знакомая птичка-невеличка, летит, крыльями
машет.
— Скорее, скорее, батыр, помоги золотой пчеле!
— Что случилось?
— Беда, беда! Пожар!
— Смогу ли я помочь? — засомневался егет.
— Только ты поможешь золотой пчеле, больше некому. Торопись, спаси её деток!
Помчался юноша, не разбирая дороги. Ветки хлещут по лицу, ноги об камни
избил, ничего не замечал, боялся птичку-невеличку из виду упустить, а та
торопится, дорогу показывает, тревожится: «Быстрее, быстрее батыр, а то
погибнут дети золотой пчелы, не успеешь!» Вдруг показалась поляна, а на ней
огромное дерево всё в огне, вокруг летает, мечется золотая пчела: «Детки,
детки мои в огне, некому помочь вам, не в моих силах спасти вас. Как быть,
что же делать, погибнете вы, а с вами и весь род пчелиный. Ой, беда, ой,
горе мне несчастной». Тут выскочил на поляну егет, сорвал с себя малахай и
стал бить по огню, долго боролся, наконец потушил пожар. Уставший юноша
опустился на землю, вытер пот со лба, улыбнулся, увидев, как счастлива
золотая пчела, рада, что дети остались живы.
— Спасибо тебе, храбрый батыр, за помощь, спас моих деток от гибели! Как
отблагодарить тебя?
— О золотая пчела, — отвечал юноша. — Всё есть у меня, ни в чём я не
нуждаюсь, только одна беда — матушка, любимая моя иней захворала, подняться,
сил нет, как помочь, не знаю, даже молитвы не помогли.
— Ты спас моих деток, а я помогу твоей матери, — отвечала золотая пчела.
Она улетела, но тут же вернулась, подала егету тустак и сказала:
— Вот лекарство для твоей матери!
— Что это?
— Золотой мёд, в природе нет лекарства полезнее его, вкуснее и ароматнее,
потому, что собран он с душистых лугов башкирской земли. В благодарность за
то, что спас пчелиный род — всю мою семью от гибели, будем мы делится с
тобой и со всем народом башкирским этим целебным лакомством.
Вылечил юноша мёдом мать и другим рассказал о чудесном лекарстве. С тех пор
стал народ башкирский собирать мёд — заниматься бортничеством. А слава о
золотом целебном башкирском мёде разнеслась по всему миру.
Написать
отзыв в гостевую книгу Не забудьте
указывать автора и название обсуждаемого материала! |
