Юрий НЕЧИПОРЕНКО

© "РУССКАЯ ЖИЗНЬ"

ДОМЕН

НОВОСТИ ДОМЕНА

ГОСТЕВАЯ КНИГА

"РУССКАЯ ЖИЗНЬ"

"МОЛОКО"

"ПОДЪЕМ"

"БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ"

ЖУРНАЛ "СЛОВО"

"ВЕСТНИК МСПС"

"ПОЛДЕНЬ"

"ПОДВИГ"

"СИБИРСКИЕ ОГНИ"

РОМАН-ГАЗЕТА

ГАЗДАНОВ

ПЛАТОНОВ

ФЛОРЕНСКИЙ

НАУКА

ПАМПАСЫ

Смыслы русской культуры

Эти рассуждения родились из наблюдений над процессами, происходящими в современном искусстве: неожиданно соображения двинулись далеко от первоначальной точки.

1. Художник и власть

Существует расхожее мнение, что можно использовать любой материал для творчества - важно как это делать: художник способен перенести в вечность вскользь брошенный взгляд или заголовок газетного столбца - если помыслы его чисты, а талант высок. Однако чистота помыслов художника - еще не гарантия невозможности использования его способностей в неблаговидных целях. Действительно, при достаточном стечении художников встает вопрос ангажемента: кто будет избран для того, чтобы «попасть в зрачок эпохи» - кто будет тиражирован средствами массовой информации. Те, кто обладают властью над орудиями информации, могут выбирать себе художника по вкусу - и тиражировать образцы, которые им покажутся уместными. Образцы для подражания, матрицы для размножения, модели для голосования. Этот выбор происходит бесконтрольно - до всякого голосования формируется изначальное «выборочное пространство», после чего уже может быть неважно, кого дальше выбирать. Заметим, что первый постулат теории вероятностей состоит именно в возможности существования такого выборочного пространства.

Власти орудийного парка СМИ присылают к художнику слугу в форме журналиста, оператора - лица, обычно безразличного к материалу, выполняющего заказ на новость. Для художника журналист - вестник славы, но парадокс состоит в том, что слава художника может оказаться не художественной – и тогда происходит подмена причин известности. Художник маркируется как политик, использующий методы искусства для достижения пропагандистских целей.

Когда художник выбирает для работы материал, имеющий отношение к политике, (скажем, изображения "лидеров") он осознанно или неосознанно вступает в игру с властью. Однако для власти художественное пространство – лишь часть политического. Искусство сводится к пропагандистскому плакату или к полигону для "обкатки" идей в среде художественной интеллигенции. Бросив вызов власти на своем поле, художник мгновенно оказывается на чужом - ибо субъект, к которому он обращается, обитает в иных сферах. Происходит резкое изменение масштаба и качества ситуации: из профессионала, способного адекватно ответить на вызовы времени и проложить дорогу в будущее, художник превращается в базарного спекулянта, который приторговывает символами. На Арбате есть ряды торговцев советской символикой – и в похожем ряду оказываются те, кто опускается с небес «идеальных ценностей» и приземляется в лужу "низкой" политики. В луже тоже есть своя жизнь: кишат тут микроорганизмы, действуют первичные рефлексы, примитивные таксисы. Здесь интересы обитателей исчерпывается двумя инстинктивными движениями: хватать пищу и ползти на свет.

Не будем свысока смотреть на эти насущные потребности. Все живое нуждается в питании, что же касается второго действия, то в нем можно увидеть начало метафизики. Ползти на свет... Какими смыслами можно наделить это движение, как много увидеть в нем! Бактерии, которые ползут к свету - далеко не низшие существа в эволюционной иерархии. В них есть и органы движения, и органы восприятия. Смысл их действий состоит в реализации информационного инстинкта. Бактерии нуждаются в данных о среде обитания. Простейшие организмы избирательно реагируют на изменения свойств среды, на излучение и определяют свое поведение в зависимости от информации о градиенте тепла. Информация им жизненно необходима: наряду с инстинктом потребления пищи существует еще информационный инстинкт (более того, пищу можно в некоторой степени тоже рассматривать как информацию, она наряду с энергетическим ресурсом имеет информационный). С другой стороны, каждый организм содержит определенную информацию. Сам инстинкт продолжения рода может быть рассмотрен как разновидность информационного инстинкта - существует необходимость передать информацию о себе через потомство в будущее. Можно выделить по крайней мере два типа информационных инстинктов - один обуславливает обмен информации со средой, другой требует передачи информации по наследству.

2. Информация как эманация

Потребность в информации лежит в основе жизни. Обратимся к значению слова "информация": Первоисточник – латинское informatio - "изложение", "истолкование", "разъяснение", производное от informo - "придаю вид", "организую", "обучаю", "воспитываю", "мыслю". (Черных П.Я., Историко-этимологический словарь). В русском языке слово информация употребляется как "сообщение", "осведомление", "передача известия" и "данные".

Если информация - действительно важная, фундаментальная категория, то ее не могли обойти своим вниманием мыслители так называемого "осевого времени" (это определение ввел Карл Ясперс для обозначения времени интенсивного духовного процесса, который шел во всем мире около 500 г. до н.э. и "привел к появлению человека такого типа, который сохранился и по сей день").

Обратившись к философской традиции Индии и Китая, обнаруживаем принципиально иные представления о самом возникновении мира, чем те, которые известны нам по Библии.

В восточной философской традиции более сложное, высшее существо порождает существа более простые посредством эманации (истечения, переноса духовной субстанции). Бог эманирует из себя мир постоянно - и благодаря этому мир существует. Отзвуки этих представлений находим в Евангелии от Иоанна:

Развертывающееся Слово, саморазворачивающееся, в котором содержится жизнь - не напоминает ли это Слово сообщение, не является ли описанием информации?

Современное понятие информации существенно походит на понятие эманации. Идя дальше по пути развертывания смыслов этих слов, обнаруживаем любопытные вещи.

Эманативный способ образования существ и мира в целом отличается от креативного, творческого. В творении реализуется непосредственный и одномоментный контакт Творца с материалом - идет процесс созидания, напоминающий труд художника. Работает метафора лепки, в результате которой получается тварь. При эманации непосредственного контакта между высшим и низшим существом не наблюдается - происходит нечто подобное нисхождению Духа Святого в христианской религии, истечение благодати: только эта благодать истекает постоянно, связь не прерывается, более того, низшее, производное существо неотделимо от высшего - оно существует в "поле" его участия. Твари здесь не получается - и она не наделяется самостоятельным существованием (Бог ни на миг не оставляет мир и существа, его населяющие "на произвол судьбы").

Пользуясь современными терминами, можно рассуждать о некоем информационном поле высшего существа, которое способно творить чудеса "не прикладывая рук". Однако любое употребление аналогий и терминов оказывается здесь мозаичным: большинство наших понятий негласно подразумевают креативную модель построения мира. Мы можем лишь построить примеры для того или иного аспекта эманативной картины возникновения мира: в целом представление о ней требует пересмотра многих современных представлений.

Компьютеры дают наглядный пример полевого воздействия, иллюстрируя один из аспектов эманативного способа происхождения мира: действительно, что как не воздействие сложного магнитного поля порождает целые виртуальные миры? Некая штука, называемая дисководом, может продуцировать в мгновение ока сложный вихрь электромагнитного поля - с протуберанцами и хвостами, которые оставляют свои следы на компакт-диске в качестве сообщения о сложном изображении: например, ландшафте, где разворачивается действие компьютерной игры. Это сообщение, записанное в компьютере создателем миров, может индуцировать в другом, более простом компьютере "пользователя" соответствующий ландшафт.

Эманативное воздействие может быть оформлено и не так мудрено, без компьютера - с помощью слов. Компьютер лишь иллюстрирует возможность передачи сложного образного представления посредством не поддающихся восприятию человеческими органами электромагнитных полей.

Воспитание ребенка, когда слова и поступки формируют его душу, больше напоминают эманацию, длительную трансляцию духовных смыслов и ценностей в его психику, чем одномоментное сотворение новых форм.

3. Средства массовой эманации

Средства массовой информации не только информируют людей, но и формируют их представления. Такое воздействие напоминает передачу смыслов при воспитании ребенка, и более правильно СМИ можно было бы назвать Средствами Массовой Эманации.

Их воздействие колоссально: действительно, во время передачи (sic!) миллионы людей глядят на мир как будто одними глазами - глазами оператора телевидения, образуется нечто уникальное - единообразие зрительного со-глазия. Это со-глазие есть более фундаментальное единство, чем со-гласие: здесь единство не высказывания, а восприятия: единство физиологическое, рецепторное. Миллионоглазое рассеянное по огромной территории коллективное тело общества обретает единый глаз, впитывает одну и ту же информацию (разделение на каналы здесь порождает несколько таких тел, но и ведут они себя, в общем, единообразно).

Движение телевизионной строки, дающей развертку изображения на экране "зарифмовано", синхронизировано в своих пульсациях в каждом телеприемнике.

Телевидение формирует новую гиперпсихическую реальность, выступает в качестве единой нервной системы, где каждый приемник исполняет роль подводящего к мозгу человека окончания (терминала) нервной сети простейшего типа - почти без разветвлений, с единым центром, без обратной связи. Тело общества соединено единой нервной системой, и даже те малые группы, которые имеют свои воззрения, идущие вразрез с официальными, вынуждены реагировать на сообщения, которыми наполняют массовое сознание СМЭ.

Рассматривая понятие "информация", мы обнаруживаем родственное ему, самое глобальное из понятий, предложенных ранее для описания исторического процесса - категорию "общественно-экономическая формация". Оставляя на совести тех, кто ввел это понятие, все натяжки и издержки, связанные с его определением, ограничимся лишь предположением, что в ХХ1 веке выявились черты новой формации - в данной духовной ситуации не феодализм/ капитализм/ социализм являются базисными моделями при анализе социума, а "форматизм" - фундаментальная система информационных отношений в обществе.

Информационные отношения были важнейшими в обществе всегда - но появление СМЭ и развитие науки позволяет их формализовать в рамках представлений о "форматизме".

Вводимое нами понятие на первый взгляд тавтологично, однако, в русле концепции "развертывания" понятий именно это является достоинством: тот факт, что общество анализируется с помощью представлений об общении (информация - со-общение) и аналогично, формация рассматривается как совокупность взаимосвязанных форматов, служит свидетельством адекватности используемой терминологии существу объекта исследования.

Понятие формат мы будем употреблять в двух смыслах: 1) как способ хранения и передачи информации. 2) как основание, элемент системы информационных отношений.

В основании системы общественных отношений лежит набор форматов: существует правовой, идеологический, религиозный политический, финансовый, производственный и прочие форматы, в которых заключены свои виды информации и свои способы ее представления.

Отношения к средствам производства, которые являлись ориентиром в известном разделении общества на классы, в частном случае представляют собой отношения к средствам производства информации.

Система отношений к основным форматам определяет строение общества. Масштаб и степень освоения информации разного уровня доступности разными слоями населения, владение информацией группами людей (информированность) служит разметкой, которая маркирует реальное разделение общества на элиту, страты и сословия. Каждый строй даже в рамках одних и тех же отношений собственности имеет свой информационный "портрет". В частности, поэтому могло оказаться, что фашизм существенно отличался от иных видов "капитализма". С другой стороны, "реальный социализм" с его элементами азиатской деспотии накрыл традиционное общество "сверху", сохраняя сущностные его черты.

Заметим, что любые средства производства можно рассматривать как средства производства информации. Помимо того, что производство изготавливает продукт, оно же и наделяет его определенными форматами: выполняются нормы, стандарты, используются образцы и эталоны - производство следует форматам конкретным, технологическим. Примером такого формата является ширина железнодорожного полотна, которое всюду в бывшем СССР имеет один размер и тем самым задает связность экономического пространства.

Легкая промышленность - производство одежды является примером тавтологичным (одежда как форма, необходимая для разных слоев населения, ее подбирают на основании каталогов мод разного статуса). Мода формирует систему коммутации между слоями населения, несет признаки вхождения в "свой" класс - социально значимую информацию. Мы не будем здесь строить очередной гомологичный ряд, развертывая понятия "модель", "мода", "модерн" - интересующихся происхождением "современного искусства" и массовой культуры отсылаем к нашей более ранней работе "Пост-модерн и пост-имперское мышление" (журнал «Москва», №7, 1995).

4. Средства сакральной информации

Кроме общедоступных "профанных" средств массовой коммуникации, существуют еще и иные способы получения информации - использование каналов личных (родственных или профессиональных) связей, опрос живых очевидцев или добыча информации самостоятельным, исследовательским путем. Во все времена, когда массовая информация определяется "официальной точкой зрения", такой способ позволяет восстановить истинную картину происходящего буквально по крупицам драгоценных сведений. Степень значимости такой информации зависит от степени дезинформации в рамках государственно-исторического мифа, могущественного формата, который определяет истечение эманации в русле СМЭ. Традиционное общество обладает своим ресурсом сопротивления властям и официальной информационной экспансии. Как показывает опыт, внутри каждой системы есть сильные антисистемные тенденции, и реальная картина получается намного сложнее, чем ее мифологическое официальное истолкование.

Приведем пример: потомки царской семьи и старой элиты знают, сколь неоднозначно было отношение к революции даже в самой императорской семье - Великий Князь Константин снабжал деньгами революционеров. Делал ли он это в надежде, что новая власть будет более справедливой, и фантастический уровень хищений из государственной казны и засилье чиновничества уйдет в прошлое с царизмом, на котором паразитировала бюрократия, или по иным причинам - другой вопрос. Принципиально важно, что наблюдался раскол даже в самых элитных слоях аристократии, идеям обновления внимало общественное мнение. Соотношение сил сложилось вовсе не в пользу самодержавия. В иной ситуации невозможно себе представить успех революционного движения.

Существовало массовое созидательное сотрудничество с властями выходцев из дворянства и интеллектуальной элиты, которые и создали основные институты Советской Власти. К примеру, Академия Наук была организована в том виде, как она есть, по проекту Вернадского - и многие учреждения несли на себе печать гения их основателей, а не пресловутого "тоталитарного сознания Совдепии".

Другой пример антисистемных тенденций - отставание в области информатики и вычислительной техники в СССР, которое было инспирировано властями: после создания ЭВМ БЭСМ-6, которая соответствовала мировому уровню, в начале шестидесятых годов лаборатория, ведущая пионерские разработки в этой области, была расформирована. Часть высшей элиты страны взяла курс на уничтожение государственных приоритетов в самых важных областях. Эта мина замедленного действия сработала через двадцать лет - на протяжении которых собственные разработки компьютеров заменились копированием западных, отставание накапливалось, пока не было предъявлено обществу в качестве доказательства неспособности "социализма" следовать научному прогрессу. Любопытно, что существует оригинальная точка зрения политолога С.Г. Кара-Мурзы на историю недавнего времени: он считает, что "госбезопасность" подвела еще одну мину замедленного действия под общество - создала диссидентское движение, которое подготовило уничтожение государственной идеологии. Это уничтожение произошло мгновенно - за срок несоизмеримый с историческим, в два перестроечных года в головах граждан с помощью СМЭ была произведена "молекулярная революция" (теорию такой революции разработал Антонио Грамши, она состоит в уничтожении системы ценностей посредством подтачивающей дискредитации, шаг за шагом). Данная теория была обращена против идеологии, ее породившей - этот пример, как и предыдущий, показывает исключительную важность информационных технологий: потеря приоритета в этой области привела не только к глубокой общественной депрессии - пошел каскад деградационных процессов.

Парадокс состоит в том, что ведомство, призванное ведать безопасностью государства, не только показало свою неспособность сохранить страну (где ты, СССР?), - напротив, - в недрах этого ведомства были созданы мины, разорвавшие по швам государство "рабочих и крестьян". Академику Сахарову принадлежат знаменательные слова о том, что именно в ГБ он увидел профессионалов, которые заинтересованы в перестройке: они-де в курсе бедственного положения страны и процветания стран западной демократии! Академик, всю жизнь проживший на зарплату, думал, что по его формулам можно построить новый мир - нечто вроде аскетического капитализма. Но в реальности алчные интересы номенклатурной элиты простирались в другую сторону - они на Западе видели возможности не демократии, но разгула. Проматывать чужое наследство в парижских и лондонских ресторанах - не то, что "держать морду" в ЦК.

Элита владеет скрытой информацией, она приватизировала источники ее и забила миазмами стоки. И лишь раскол элиты по вертикали, борьба между партиями власти приводит к появлению в открытой печати информации крайне важной, сущностной - которая никогда, ни при каких условиях не вышла бы наружу.

Население, для того, чтобы получить истинную информацию о происходящем даже на улицах своего города, подчас должно своими ногами добираться до мест событий и рискуя жизнью (пример тому - 3-4 октября 1993 года) непосредственно, с помощью "средств индивидуальной информации" постигать действительность. Плата за информацию бывает подчас крайне высока - покалеченные и убитые тому являются красноречивым доказательством.

5. Эманативный форматизм

Уничтожение СССР против воли большинства его населения – беспрецедентная акция, демонстрирующая реальное строение современного общества. Под воздействием исходящей из центра деструктивной информации активизировались, ожили элементы всех социальных укладов - от рабовладельческого строя (на территории Кавказа практикуется рабский труд) через феодализм (власть вчерашних обкомовских секретарей, ныне представителей Президента над душами вассалов в провинции и Кремле) до капитализма (передача огромных заводов и сырьевых ресурсов в "семейное" пользование). Огромная наша страна от века была многоукладной, общественное устроение было "композитным" - это традиция старая. Вопрос состоит в динамике общественного развития - упрощении или усложнении организации, прогрессе и регрессе, модернизации и деградации, запущенных одновременно в разных местах и с разных сторон.

Со-временный - это значит соединяющий в одном времени все ранее прожитые времена - и все прежние стереотипы понимания действительности. Используя тот или иной стереотип («свобода», «амбиции», «капитализм»), можно манипулировать общественным сознанием и добиваться "чудес" в деле дебилизации населения и вымирания населения. Стереотип раскалывает и дробит информационное пространство, вызывает острые противоречивые реакции, что ведет к расколу общества и страны. Информационное - "мягкое" манипулирование имеет своим результатом жесткое расслоение общества и начало войны всех против всех: гражданской войны в превращенных формах. "Великие перемены", индуцированные информационно, происходят в первую очередь в культуре - общество с измененной культурой оказывается беззащитно перед деструктивными воздействиями.

Переходный период (смута) характеризуется отсутствием у общества в целом и у отдельных групп населения механизмов противостояния процессам деградации. Культура, оказавшись в разорванном информационном пространстве, в поле политических антиномий не может адекватно ответить на интервенцию чуждых ей смыслов. Елена Пронина, автор учебника по психологии журналистского творчества, считает главным психологическим итогом ХХ века антиномичность и общественной жизни, и мироощущения масс. Иными словами, раскол общества, который проявляется в яростных спорах между «правыми» и «левыми», «либералами» и «консерваторами» и т.п. парами противников. На выборах в США в конце ХХ – начале ХХ1 века общество каждый раз делилось точно пополам, исход решал пересчет голосов на небольшом числе участков. Нечто подобное произошло на выборах на Украине 2004 года, где проходило переголосование и неприязнь расколола страну пополам, на Запад и Восток.

Особое место в российском обществе с измененной культурой заняло понятие "частной собственности". Средства массовой информации в конце ХХ века немало потрудились над тем, чтобы придать ему ауру святости, определив его корневым, базисным форматом для понятий свободы, ответственности и нравственности. Была даже развита теория, в соответствии с которой мошенник, присвоивший чужое добро, будет вынужден чуть ли не облагородиться, проявляя заботу о собственности. В связи с этой теорией ставится грандиозный эксперимент - алчным господам дают "урвать свое" и ждут, пока они нравственно не просветлеют. Остается только удивляться, что на всех желающих "рвать" одной страны не хватает - "ребята" вошли во вкус и "ломанули брать Европу".

Постановка нравственности в подчиненное, производное состояние от собственности обеспечивает алиби властям. Для обретения собственности необходима власть, которая теснейшим образом связана с информацией: кто владеет конкретной информацией, скажем, о месторождениях, "залежах" металлического лома на предприятиях ВПК или счетах клиентов в банках - может через каналы власти (скрытой или открытой) конвертировать информацию в деньги и собственность.

Любопытен феномен "влияния" - опосредованного воздействия авторитета или идеи - когда создаются эманативные поля, в которых соглашения претерпевают "непротокольные" изменения. Например, договоры о поставках, определяющие товарно-сырьевые цепи, проходя через такие поля, теряют или приобретают "поддержку". Подобного рода факты (выходя на поверхность юридических смыслов, они могут быть квалифицированы как взятки, протежирование, лоббирование) имманентно присущи современному обществу. Любопытен пример конвертации потенциала власти в энергию финансов, когда такой символический капитал, как слово Президента, может оказывать поддержку реальному капиталу. Нынешняя власть, по мнению ряда аналитиков, приторговывает государственными интересами за границей, получая взамен поблажки для реализации проектов «дружеского капитала».

Договоры - взаимные соглашения, определяются намерениями и, в свою очередь, задают поведение сторон, движущихся в эманативных полях, создаваемых глобальной системой информационных форматов.

Определение форматов мы дали выше, здесь нам будет важно, что формат - это форма генеративная, родительская: например, почти вся бумага, на которой ведется документация, имеет формат А4. Не принято упоминать, что эта бумага по виду представляет прямоугольник - это стандарт, условность, общепринятое соглашение. Таким же образом осуществляется в обществе абсолютное большинство соглашений. Например о размерах, масштабах и стандартах оборудования - эти соглашения незаметны в той же степени, в какой фундаментальны: все производство компьютеров должно исходить из уже установленных стандартов (формат компакт-диска и т.п.) Соглашения представляют не просто поля эманаций, а герметичные, замкнутые со всех сторон поля – здесь эманация уже отвердевает, переходит в юридические нормы, в которых определяющим форматом является свод законов, испускающий поле угрозы наказания.

Частная инициатива практически исчерпала себя в традиционных областях производства, где мир переделен несколько раз и "подельники" зорко следят за попытками вторгнуться в область их интересов. Жернова форматов безжалостно сотрут в порошок каждого, кто без достаточных на то оснований захочет выйти из роли исполнителя и претендовать на независимость действующего лица в поле чужих интересов.

Индивид с рождения погружен в эманативные поля фискального информационного общества, которое хочет получить как можно больше информации о его деятельности и дать ему как можно меньше сущностной информации о тех кругах и стратах общества, в которые он не вхож по своему происхождению и виду деятельности. В обществе, которое мы называем эманативным, понятие "верх" и "низ" следует употреблять именно в информационном смысле. Верхушка власти считает себя обладающей полной информацией о происходящем - и часто ошибается: ей представляют опосредованную, скудную и искаженную информацию. Более информирована "середина" - дистанция, отделяющая средний класс от краев общества, минимальна. Поэтому верхушка может подчас оказаться в дураках - на одной доске с информационными "низами".

Нравственное, неунизительное равенство заключается не в равенстве виртуальных "стартовых возможностей" (выходцы из разных страт, обладающие разной сакральной информацией, принадлежат различным нитям связей, пронизывающих общество, и никогда не будут равны в этом смысле) - а в принципе "вверху как внизу" - равенстве информационном, энергетическом – равенстве качества жизни при кажущемся несходстве количественных показателей. Недостаток места не дает возможности остановиться на принципах строения современного общества - "склеивания" разных форматов и "прошивания" нитями информационных связей, благодаря которым образуются "информационные общины". Последовательное развертывание подобных представлений позволяет просмотреть превращения многих понятий, ставших уже шаблонными - например, понятий элиты и этноса (см. нашу статью "Элитане - новый суперэтнос во главе прогресса", журнал «Век ХХ и мир», 1991).

6. Попытка переформатирования общества

Ныне на земле бывшего СССР даже те вещи, которые кажутся благопристойными в странах осуществленного "демократического" мифа, демонизуются и демонстрируют инфернальную природу. Собственность оказывается опасной на разных уровнях: являются различные способы ее перераспределения - от рыночно-базарного рэкета до корпоративного и государственного террора. Разные масштабы, размеры состояний и власти определяют разные способы их "упаковки" и защиты. Возникают те стандартные форматы, по которым идет упаковка состояний: вилла в Ницце, отдых на Гаваях, квартира с видом на Кремль, пуля при выходе из ночного клуба. Рост собственности ведет к росту риска для жизни - так варварски осуществляется справедливость, выравнивание качеств жизни.

Счет в швейцарском банке представляет опасность на другом уровне - в информационном обществе стены банков становятся прозрачными, когда речь заходит о корпоративных интересах.

Общество всегда было информационным - и всегда жизнь в нем определялась системой образцов, формальных и неформальных форматов. Старинное русское слово "знать" обозначает верхушку общества - тех, кого знают вплоть до истоков родословной (знают, что от них ожидать). Но никогда массовые убеждения так активно не формировались телескопическими органами центрально-эманативного правительства, никогда на общество не накладывался единый психо-физиологический формат. Пропаганда ныне гораздо более тотальна, чем при "социализме": тогда существовала известная альтернатива - "западный образ жизни" – новый идеал «амбициозного героя активной жизни» агрессивно безальтернативен.

Процесс, идущий ныне на территории бывшей Страны Советов, можно сравнить с попыткой переформатирования - задания новой системы разметки магнитному диску компьютера. Всегда при работе ЭВМ имена каких-то программ стираются в памяти, записываются новые программы, но переформатирование - операция для памяти компьютера настолько кардинальная, что в ее результате буквально все элементарные ячейки оказывается перемагниченными: невозможен не только доступ к информации, хранящейся в них ранее, но и безвозвратно теряются все данные. Человеческое общество отличается от компьютера тем, что большая часть информации о нем не только скрыта для доступа, но и в элементарных носителях этой информации - людях упрятана так глубоко (в гены, в подсознание), что не может быть изменена почти никакими внешними воздействиями, тем более политическим проектом "модернизации". Даже полное переучивание человека на сознательном уровне, переубеждение не позволяет "переформатировать" его подсознание, содержание слоев психики, которое образуется в детстве - не говоря уже об уровне генетическом. Нашумевший во времена ранней перестройки пример "макурта" - человека, "перепрограммированного" с помощью жестокой операции типа трепанации черепа, является моделью глубокой патологии. Чингиз Айтматов в повести "Буранный полустанок" изобразил под видом человека робота-охранника с узкой специализацией, неспособного к исполнению сакральных человеческих функций.

Когда в компьютере сигнал, поступающий с дисковода, оказывается слишком слабым - переформатирования не происходит. Компьютер не в силах выполнить команду оператора - стереть "старую" информацию. Надо ли говорить о том, что центрально- эманатичные органы могут оказаться столь же бессильными, если будут проводить и далее политику, компрометирующую самих "операторов"?

Четвертая по счету за ХХ столетие волна насильственной модернизации западного толка накрыла российское общество (первая волна - революция, вторая - коллективизация, третья - индустриализация). Эта волна, как и все предыдущие, требует полного изменения ориентиров, новой разметки - очередного переформатирования общества. Но сохраняется надежда, что анархичный по духу своему народ "спустит на тормозах" очередной проект властей, саботирует его в меру своих и представлений о норме и справедливости - и останется самим собой, несущим в генетике культуры человеческие ценности.

Настырность очередных полит-модернистов, прививающих на отечественную почву зады западных теорий, ставит вопрос об освоении отечественной культурой новых информационных технологий. Такое освоение происходит в сфере науки и культуры. Сложный переходный процесс, который в острой форме переживают ныне фрагменты империи, сохранившей под маской "социализма" до последнего момента нормы традиционного общества, идет в той или иной форме по всему миру - всюду, где модернистский проект пытается совладать с традиционной культурой.

7. Два отношения к власти

Два художника оказались в Берлине на празднике объединения Германии и были свидетелями слома берлинской стены. Дмитрий Врубель официально участвовал в проекте, в соответствии с которым художники разных стран расписывали участки стены. Он перерисовал на стену фотографию, на которой Леонид Брежнев и Эрик Хоннекер целуются (два лица изображены крупным планом, виден странный непротокольный поцелуй). Художник написал под картиной: "Куда мне деться среди этой смертной любви?" Этот рисунок сразу стал знаменитым, превратился в символ - в одно мгновение Дмитрий Врубель прославился. Художник в жанре политического плаката оказался способен передать переживание экзистенциального ужаса, охватывающий приватного человека при виде чувств, которые испытывают главы тоталитарных государств. Человек и система – вот тема работы Дмитрия Врубеля. Она поддается простой интерпретации: как легко читается любое произведение социалистического реализма, так же обстоит дело с картинами придуманного в пику ему соц-арта.

Второй художник - Александр Ляшенко, по прозвищу "Петлюра", поступил иначе - в тот момент, когда взволнованные немцы начали ломать свою стену, он предложил строить новую берлинскую стену. Он нашел единомышленников "по ту сторону" стены - панков, нон-конформистов, в общем, асоциальных типов с художественными амбициями - только они, кажется, не были охвачены всеобщим национальным психозом, массовым ликованием. Вместе в ними Александр затеял возводить новую стену - из ящиков и коробок.

Что в этой акции - глумление над затеями властей? Шутовство, карнавальная свобода? Политический вызов новому порядку? Художественный жест поддается множеству самых разных интерпретаций. Одно ясно - художник, приняв вызов властей, ответил им достойно: он перевел все в игру, в пространство искусства, где вечно строят и ломают стены без ущерба для окружающих. Ибо в области идеального нет прямой интерпретации, все многозначно. Сколько уж раз в истории люди возводили и сокрушали храмы, сколько раз возводили на пьедесталы новых царей и свергали прежних кумиров?

Иногда полезно осознавать меру условности в той духовной ситуации, в которой живет современный человек: можно следовать правилам простой игры, подчиняясь полю эманаций тех или иных общественных форматов, а можно выходить из навязанной, чужой игры, переходя в игру более высокую, находя новые правила. Ощущение свободы, которое испытывает человек, предлагающий свою игру - редкое экзистенциальное переживание. Свобода - осознанная информированность, возможность совершать выбор на основании верных сведений, которыми подчас для человека могут служить только собственные ощущения.

Итак - два художника, два разных сообщения, две разных реакции по одному поводу: одна - пронзительная: крик души, проклятие старому режиму - позиция измученного интеллектуала. И другая - юмористическое, вспоминающая вечный энтузиазм заблуждений и игр человечества, освобождающая от парализующей волю массовой интерпретации событий - ухмылка недоверчивого и мудрого простолюдина.

Надо ли говорить, что разный масштаб рассмотрения событий вступает в дело в двух этих работах? Ляшенко ставит власть на место, указывая на череду бесконечной игры власти с народом, а Врубель ищет в этой игре свое место. Один создает эстетическое поле, на котором выходки властей проявляются как абсурдное занятием, другой ищет в них личный, важный для себя смысл. Веселый Шут и Грустный Пьеро - вечные маски артистов, эманации вечных сущностей.

Заключение.

Во все века общество в основании своего фундамента содержало внутренние форматы - но никогда не наблюдалась столь интенсивный процесс их эманации: идет истечение информации, напоминающее кровопускание. Информация, которая была раньше так же важна и незаметна, как воздух - становится плотной и густой, превращается в плоть нового общества. Что это может означать для "эманативной формации" - покажет время.

Евангелие от Иоанна

Классик языкознания Вильгельм фон Гумбольт писал "... слова и формы слов образуют и определяют понятия и различные языки по своей сути, по своему влиянию на познание и на чувства являются в действительности различными мировидениями". Отсюда следует, что гносеологии (теории познания), развиваемые в русле культур разных народов, различаются и логики, которыми руководствуются народы в своей деятельности, не вполне совпадают.

Язык в целом - основание орудийной познавательной деятельности. Нильс Бор говорил о "подвешенности" познающего сознания в языке. Сознание тех, кто думает по-русски, движется в реалиях русского языка, по его законам. В зависимости от того, откуда и как то или иное слово является в сознании человека, в какой "свите" и в какой ситуации, как оно запечатлевается, могут различаться личностные, сословные и другие значения слов. Для того, чтобы сформировать восстановить исходные значения слов, а затем рассмотреть исторические превращения их смыслов, необходимо воспользоваться толковыми и этимологическими словарями. Не следует придавать большого значения отдельным различиям толкований слов в этих словарях - важнее дыхание русского языка, которое есть в словарях Даля и Фасмера. Эти словари явились в результате подвига людей, показавших возможность глубокого личностного знания о соборном сознании народа, запечатленном в его языке.

Влияние родного языка на формирование духа народа рассматривалось немецким языковедом Вайсгербером. Народы ранее по-русски назывались "языки", и мы попробуем найти в русском языке основание логики и онтологии той культуры, которая создается усилиями людей, думающих по-русски. Корнем логики, онтологии и гносеологии служит логос, или по-русски "слово".

Рассматривая слово "слово", мы обнаруживаем, что в древнерусском языке оно имело четыре значения: дар речи (1), смысл (2), поучение (3), письмо (4)

1. Дар речи - в этом значении присутствует представление о божественной благодати и благодарности за счастье владения словом.

2. Смысл - (то же значение, что и у греческого логос), "мысль" восходит к индоевропейскому meudh-, mudh- "стремиться, страстно хотеть". Древнерусское "идея, суждение, намерение".

3. Поучение - отметим древнеиндийское ucyati - "является привычным, подходящим", "находит удовольствие".

4. Письмо - "писать" обозначало "изображать что-либо путем вырезывания или с помощью красок, раскрашивать, делать разноцветным, пестрым".

Слово - это божественный дар, в слове есть смысл, есть поучение и прорисовка (пестрота). Если значения (1) и (4) связаны с религиозным и художественным смыслами "слова", то (2) и (3) - с научным и образовательным. Слово имеет религиозную, смысловую, учебную и художественную ипостаси.

Слово как молитва, слово как мысль, как учение и как жест составляются и сливаются в целостное СЛОВО.

Наряду с историческим наращиванием "культурного слоя" происходит закапывание под этим слоем изначальных смыслов "слова". Ныне такие смыслы выявляются лишь с помощью терминов и словосочетаний, само "слово" теряет синкретический потенциал и глубину, оно становится более абстрактным, поверхностным. Этот процесс имеет свой смысл - но налицо выхолащивание, упрощение "слова", что можно сравнить с засыпанием колодца, когда стены его обваливаются, он мельчает - и все труднее становится доступ к воде. Эти превращения происходили за последние несколько веков. Ранее шли не менее любопытные процессы, которые мы можем восстановить из сравнительного сопоставления разных языков.

Для этого рассмотрим смыслы слов, которые ведут происхождение от того же корня, что и слово "слово":

Индоевропейский корень k'lou - слышать, слух, слыть, слава

латинское cluor - мнение, слава

греческое κλεος- молва, слух, слава

древнеирландское clu – слава

древнеиндийское sravas – слава, похвала, уважение, зов.

Рассматривая значения слова в славянских языках, находим такие понятия:

Слово дается от Бога (1) и рождается из стремления (2), но по мере продвижения с юга на север от древнеиндийского к древнерусскому языку смысл этого стремления становится все менее жарким и чувственным. Исчезают смыслы знания как могущества (древне верх-нем kunnan - "быть в состоянии", "мочь"). Также нет смысла "подходящий, удобный" в значении "слова" (3) - как поучения.

Возникает определенный аскетизм - но понять смысл превращений трудно без анализа языковых табу.

В противовес принципу Оккама "Не умножать без достаточного на то основания число необходимых сущностей" мы в рассмотрении полного смысла слова "слово" предлагаем принцип неуменьшения без достаточного на то основания числа сущностей. Дело в том, что принцип Оккама предполагает следующую ситуацию: есть некий объект, который подвергается исследованию и описанию. Это изучение проводит субъект, который остается "за кадром" в данной ситуации, подобно оператору при съемке фильма. Субъект "наводит" свое сознание на объект, как кинокамеру. Устройство камеры не интересует оператора, ему важно лишь, чтобы объект попадал в объектив. Языковую активность сознания можно рассматривать как движение светочувствительной "пленки". В свойства пленки и задачи режиссера оператор тоже не хочет вникать: зачем лишние сущности?

Конечно, при решении многих практических задач не обязательно применять сведения об истоках науки и свойствах познающего сознания. Однако отказ от опознания присутствующих в ситуации сущностей и "вынесение за кадр" самих оснований положения, в котором находятся объект и субъект означает введение под здание науки онтологической мины, которая грозит разрушением всего инструментария познания. Орудование словами подразумевает привлечение могущественных сущностей, которые переопределяют положение познающего сознания и познаваемого явления. Истинным источником слова является не оператор, а тот, от кого он это слово получил в дар - язык (или божественная благодать, если следовать первому значению слова "слово").

Слово - это орудие, цветущее многими смыслами, оно вырастает на почве родного языка и сращивает сознание человека с совокупным сознанием общества. Слово можно уподобить луку, изготовленному из ветки вербы - лук может послать стрелу мысли в цель, но этот же лук, если его воткнуть землю, может пустить корни и расцвести, превратившись в дерево действенного смысла (verb в переводе с латыни означает "глагол").

Границы применимости "бритвы Оккама" следует понимать столь же ясно, как и последствия ее использования в ситуации, когда бритва находится не в руках брадобрея, снимающего лишние волосинки с щек клиента, а в руках фанатика науки, который желает отнять голову от тела с целью более детального изучения принципов функционирования мышления. Зачем мысли тело? "Лишняя сущность!" Когда мы высказываем сомнение в применимости принципа Оккама, то речь идет не о сохранении волос, а о том, чтобы голова оставалась на месте.

"Снявши голову, по волосам не плачут" - эту пословицу можно рассматривать как пример силлогизма, умозаключения, подытоживающего некий опыт.

Боратынский как-то заметил, что после долгих переживаний, на основании размышлений вдруг возникает прозрение - и понимаешь: - "Что? Точный смысл народной поговорки!"

Логика русского языка может строиться на принципиально иных основаниях, чем формальная логика - на основаниях афоризмов, образов и проблесков мысли - подобных тем, которые виртуозно развил Розанов. Здесь может нарушаться принцип самотождественности, переопределяться цели и задачи исследования по мере развития познания.

Истина может претерпевать изменения вслед за жизнью, и "истинность и ложность" того или иного высказывания становятся условными и изменчивыми. Любопытно, что в последнее время в области математической логики появились работы, в которых рассматриваются подобного рода возможности и создан аппарат, позволяющий следить за жизнью и развитием понятий (соответствующий формальный язык построил профессор Николай Непейвода из Ижевска).

Пословицы и поговорки несут в себе синкретичное восприятие мира: интеллектуальную и художественную составляющую слова. Они содержат то, что можно назвать "плазмой языка": единство сообщения и выразительности, придающее материи речи характер целостности. Живую речь в обществе можно сравнить с плазмой в межклеточном пространстве организма, которая омывает отдельные органы и переносит жизненно необходимые вещества. Язык как плазма является необходимым питательным субстратом общества, без которого оно не может существовать. В речи можно выделить плазменные структуры - эмоционально нагруженные ряды слов. Плазменность характерна для сгустков энергии в речи, которые в чем-то сходны с горячими волнами лавы, извергающейся из вулкана. Истоки речи человека следует искать в напряжении души, в тех участках сознания, которые пребывают в состоянии возбуждения. Там находятся начала речи: "оттуда" возникает желание сказать.

Всякая фраза произносится из своего участка души - и несет информацию о нем, о формировании этим участком его интонационных фигур. "Запал", который определяет энергию внимания и интереса, перемещается по пространству души во время речевой деятельности. В каждый момент работают те участки души, которые связаны с "водителем" интереса. То коллективное бессознательное, которое входит в "устроение души", выказывает себя в истоках логики языка (если рассматривать не формальную, а "диалектическую" логику, в которой по Гегелю происходит мерцание, между "бытием" и "ничто", характерное для категории "становления"). Механизм становления высказываний определяется логикой языка: посредством языка происходит "форматирование" сознания.

В сознании возможно сосуществование нескольких форматов, обучение разным языкам может дать основания человеку думать на нескольких языках. Но родной язык, впитанный с материнским молоком, определяет само устроение души, формирует дух, который затем уже может претерпевать самые удивительные превращения, сохраняя тем не менее нечто постоянное. То, что сохраняется - "предсуществующее", о котором писал Алексей Лосев, или "первоформы", известные из восточной философии. Лосев называл метод своих рассуждений "диалектической логикой". Ныне часть философов, уставшая от марксизма с его "таранным" аппаратом, чурается "истертых" понятий: но диалектическая логика есть в изначальном смысле не что иное, как логика разговора, искусство вести беседу, выясняя смыслы отвлеченных понятий. Логика диалога родилась в разговорах Сократа - у Платона она предстает в блеске синкретизма, где метафоры и образы, обращенные к уму и сердцу собеседника, сообщают ему больше, чем любые точные мысли. Сократ в своей последней беседе перед смертью сказал, что миф - высшее, что может создать человек.

Представления о предсуществующих идеях нашли подтверждение в открытии генов, к сходным представлениям приходят и психологи, работающие с детьми - психика ребенка не является чистым листом бумаги, на котором можно написать любые иероглифы. Душа младенца избирательно чувствительна и способна активно реагировать на определенного рода воздействия.

Действия, входящие в противоречия с теми структурами коллективного бессознательного, которые определены "социально-культурном" архетипом, вызывают душевные травмы - психозы и неврозы у детей (эти аффекты исследованы работах Ирины Медведевой и Татьяны Шишовой).

Сознание ребенка несет объемные культурные матрицы, содержит в себе сообщение, которое может быть услышано и востребовано. Это сообщение о норме: оно неявным образом заключено в душе ребенка. Французский психолог Пиаже выделяет определенные стадии развития сознания, этапы реализации программы по освоению понятий. Детская психика - активно ждущая, открытая для восприятия определенной информации, младенец способен нормально развиваться в неком русле, при выходе за границы которого возникает сигнал опасности - невроз. Помечены лишь границы нормы, психика ребенка может занимать любое положение внутри "социально-культурного" архетипа, где хватает пространства для индивидуальных, групповых и этнических особенностей психики, не выходящих за рамки общего культурного архетипа.

Идеи, которые сейчас выступают как предсуществующие, исторически вошли в плоть культуры - и погрузились в ней "на дно" генетической памяти: кто сейчас вспомнит, что поля в центре России отвоеваны у леса, кто эту деятельность по освоению природных ресурсов назовет культурной? Генетическая память человечества встроена в области коллективного бессознательного и дана нам "сама собой", для ее усвоения не требуется специальных усилий - но при разрушении этой памяти возникает психическое сопротивление в виде самых разнообразных аффектов.

"Русскость" в смысле культуры - определенная возделанность души, это возделывание совершено в истории (оно выражается в судьбе народа) и имеет результатом сплав генетических предрасположенностей, определенные черты "коллективного бессознательного". При развитии на ребенка оказывает влияние среда, атмосфера, ландшафт, жесты и поступки старших, звуки, интонации, строй речи и так далее. Прекрасно, если все эти структуры действуют "в лад" - тогда мы имеем целостное воспитание. Однако даже если возникает некоторое расcогласование, "разнобой", структуры могут подстраховывать друг друга - и все равно возникнет "русская душа" как субъект русской культуры. Она изначально (генетически) предсуществует, вопрос о "материалистических" способах ее трансляции, передачи есть лишь вопрос об "технике родовспоможения".

Язык формирует дух народа. Происходит это путем передачи образа мысли и моделей поведения, которые запечатлены в языке. Дух народа, в свою очередь, воплощается в обычаях, привычках, ритуалах, сказаниях, образе жизни. При отсутствии овеществленной "материальной" и живой поведенческой культуры первым средством трансляции духа народа становится язык. Большинство россиян живет не на селе, не в теремах и не в общинах, не празднует обычаев предков - но говорит по-русски. Пока люди не разучились говорить, язык имеет значение для духовной жизни народа - он аккумулирует те функции, которые раньше исполняли няньки, дедки и бабки, привычки и обряды. Язык становится главным носителем духа народа, поэтому так актуально выяснять его смыслы. Сейчас, живя в городе и глазея на рекламы и видеоклипы, народ уже менее защищен традиционными оболочками культуры. Мы не можем себе позволить не уметь думать по-русски - щеголять другими языками, как то делала Татьяна "русская душою".

Уместность - одно из основных понятий восточной философии, наряду с неуместностью оно составляет пару категорий, которая не имеет аналогов в западной философии. Некоторым аналогом неуместности можно считать русское слово "пошлость", которое, как известно, тоже непереводимо на большинство европейских языков. В то же время "прогресс" в буквальном переводе с латыни на русский будет означать "по-шагивание", "пере-шагивание", "пре-ступление" и "по-шлость".

Можно предположить, что современная массовая культура, рожденная на Западе, не знает пошлости именно потому, что пропитана ее духом, исходящим из чрева Прогресса. Одно из изначальных значений слова "пошлость" в русском языке - "то, что широко распространено" имеет смысл именно массового, стереотипного поведения.

Аналогом категории "уместность" в смысле соответствия слова или поведения некоторой ситуации есть понятие "адекватность", то же можно сказать и об операционных понятиях на английском языке типа "fit, suit" - но все они имеют прикладное значение (фитнесс-центр). Скажем, "адекватность" имеет психиатрический оттенок в связи с применением его в описании поведения (примеры "неадекватного" поведения в случае разного рода патологий являются признаками заболеваний).

Любопытно, что одно из значений слова "слово" - "учить", связано с древнеиндийским ucyati - "является привычным, подходящим". Когда-то было очевидно, что учить можно только "привычному, подходящему" - тогда никаких аффектов не возникает.

Существует обширная область медицинских знаний, связанная с изучением различного рода патологий (пато-логия, наука о страдании) и почти не существует науки о норме. Сосредоточение внимания научного сообщества на дефектах, изощренное исследование патологий свидетельствует о перекосе, которое наличествует в общественном сознании. Интерес к патологии обусловлен интересами больных, социальным заказом, исходящим от страдающей части населения. Врачи-психиатры, взирающие на мир сквозь призму увечного сознания своих подопечных, создали ряд моделей душевных заболеваний, которые затем легко были перенесены на психику здоровых людей: это и есть путь прогресса в психиатрии. Однако набором закономерностей, выявленных при изучении патологий, норму описать невозможно.

"Трудно оценить ту степень разрушающего влияния, который оказало учение Фрейда на европейскую культуру ХХ века" – эти слова бельгийского драматурга Мишеля де Гальдерода характеризуют результат безоговорочной веры в прогресс, лишенный в отличии от религии, охранительных принципов меры и целостности. Психоанализ дал толчок развитию новым представлениям о человеке - но оказалось, что область его применимости весьма ограничена. Фрейд занимался изучением пациенток, принадлежащих финансовой верхушке Австро-Венгерской империи. Новая элита имела свои характерные проблемы, связанные с комплексом избранности и приводящие к отклонениям в поведении. Ритуализация и церемониалы, которые издавна не только позволяли организовать общение, но и предохраняли от психических травм, были отброшены новой элитой, которая не видела в них рационального, позитивного толка - и результатом явилось возникновение затруднений в трансляции культурных смыслов.

В основании поведения человека лежит нечто более фундаментальное, чем "инстинкт продолжения рода". Этот инстинкт есть частный случай более общего "информационного инстинкта", проявляющегося в потребности общения, сообщения и передачи информации в двух направлениях - по наследству, "во времени" и по отношению к среде, обществу - "в пространстве". Человек постоянно встречает сообщения и оставляет их, разговор есть один из примеров такого сообщения, слово – духовный жест, знак общения. Слово "входит" в человека, являясь орудием, частью языка, и выходит как часть речи, приобретая интонации и окраску его души, его психики.

"Свобода слова" есть, во-первых, свобода появления слова в душе человека в адекватном самому слову значении, свобода явления в существе своем, в истинной духовной сущности - онтологическая точность слова. И лишь во-вторых – это возможность выражения своих мыслей, передачи словами смыслов. Если слова несвободны в смысле, который им присваивает "общественное мнение", если они носят маски, то о какой свободе слова можно говорить? Лишь о свободе психоаналитического "выговаривания" своих комплексов. Речь идет вовсе не о засилье "иностранных" слов: напротив, термины часто позволяют более точно выразить желаемое, а возможность сказать одно и то же по разному - это еще одна степень свободы языка.

Русские и иностранные слова в тексте помогают друг другу, если их уместно употреблять. Необходимо говорить о свободе слова в самом сущностном смысле, о свободе слов от идеологии, которая эксплуатирует их и искажает значения слов. Свобода слова есть свобода понимания и свобода речи. Рассматривая слово как часть божественной сущности, мы приходим к парадоксальному требованию "свободы Бога". "Свобода культуры" и "свобода языка" есть некие аналоги вышеупомянутой, наиболее радикальной из свобод. Представление о необходимости дать слову свободу задает следующее рассуждение: "Бог не свободен - следовательно, он требует освобождения".

Это не "Бог умер" Ницше, это "Бог предан, заточен, скрыт". Но если "С нами Бог" - значит, в заточении находимся и "мы". "Мы с Богом вместе - но в тюрьме". Отсюда рождается цепочка смыслов "зона, беспредел, оккупация, интервенция", порождающих криминализацию и милитаризацию сознания.

Не менее любопытные смыслы идут от требования "прав человека". Как известно, концепция "прав человека" подвергалась критике религиозными деятелями на основании того, что часть прав своих "человек" отнял у Бога. Этот "человек" оказался среди заточителей Бога, притеснителей Его - и тем самым становится очевидно, кто скрывается под именем "человека". Итак, "права человека" превращаются в "права врага рода человеческого".

"Права человека", если их применять как критерий при решении многих важных вопросов, дают характерные "сбои". Например, каковы "права человека" на войне? Не реализует ли их перебежчик, перешедший на сторону врага?

Абсурдность применения концепции "прав человека" в ряде ситуаций очевидна. Человек отнимает права не только у Бога – но и у своих близких, рода и народа своего.

Интересно, что "мракобесы", которые строят рассуждения такого рода - "враги всего прогрессивного" и проч. тоже требуют свободы слова. Противоположные партии, обвиняющие противников во всех смертных грехах, опускаясь с метафизических высот на грешную землю завершают свои страстные речи угрозами возмездия за конкретные уголовно наказуемые деяния. Немудрено: онтологически криминальность положения задана в требовании "свободы слова": это требование, как мы показали, подразумевает несвободу языка, народа, культуры и Бога: узы темницы сковывают поголовно все понятия.

Как же вывести партнеров-противников из темницы? Следует начать освобождать свои слова от позы, снимая с них маски наносных, превратных смыслов. Слова необходимо осваивать, обратившись к ним лицом, прислушаться к ним – а не использовать их и насиловать. В этом смысл очищения - в поисках изначальных смыслов слов, ключевых смыслов. Есть надежда, что человек, который способен не насиловать слова, может деликатно обходиться и с людьми - ему даны способы обращения с духовными сущностями!

Дорога очищения ведет в рай понимания. Свобода слова как свобода речи налицо. Но живо ли само слово после долгих лет духовной обездвиженности и насильственной службы? Свобода мертвых слов мало что дает и отдельным индивидам, претендующим на роль личностей в истории, и обществу в целом, неспособному наладить систему коммуникации, живого общения, без которого невозможно понимание ситуации, в которой оказался народ - и адекватного реагирования.

Владимир Микушевич

1. Слово со взломом

В конце ХХ века слово "русский" было почти невозможно произнести нейтрально, многие почувствовали, это слово "со взломом" - оно несет дух многозначительный и небезопасный: "русский дух" и "Русью пахнет" там, где "на неведомых дорожках следы невиданных зверей", где "ступа с Бабою-Ягой", где "царь Кащей над златом чахнет". Можно понять испуг тех, кто видит со своей западной стороны монструозность этих мифов. Но существуют и такие устойчивые сочетания со словом "русский", которые никого не шокируют: например, "русский язык".

Теряя памятники письменности и культуры, народ сохранил главный "памятник" - свой язык. В языке содержится память об опыте освоения мира, который приобрели в истории народы, называемые ныне русскими. Сам факт, что некогда существовало "индоевропейское" языковое единство большинства народов, населяющих сейчас Европу, дорогого стоит. Из него следует идея о принципиальном родстве этих народов, о близости их духовной практики.

Лицо, вид и род народа взаимосвязаны с определенной духовной практикой, которая определяет устроение души и способы отношений людей друг к другу. Реальные структуры этих отношений по сей день мало исследованы. Само понятие "отношение" настолько заболтано, что в нем воспринимается арифметический смысл, а не тот, который встает, если обратиться к корням этого слова - "ноша, нести". В обществе каждый несет свою ношу, перекладывание тяжестей с целью облегчения ноши - позволительно лишь слабым и немощным. Слово "нести" родственно древнеиндийскому nacati - "получает, достигает", и систему общественных отношений можно понимать еще и как систему достижений или «получений».

Когда в Х1Х веке отношения в современном западном обществе со своей колокольни описал Маркс - это вдруг стало очень важным для России, ее жители увидели возможность свое, "непередовое и бесправное" существование превратить побыстрее в "правовое и прогрессивное". Нравственная составляющая учения Маркса о бесправии тех, кто несет трудовую ношу, об отсутствии справедливости обратила к этому учению умы и сердца людей. Был задействован огромный психологический ресурс мифа о счастье на земле. Идеал правды привел "оседлавших" его господ к власти.

2. Культура как возделывание

Если бы в Российской империи в Х1Х веке не существовало огромного общественного напряжения и не устроилось сообщество людей, увлекающихся идеалами - история пошла бы иначе. Тому, что произошло, можно построить множество объяснений - но все они не отменяют факта общей судьбы народов, населяющих самую огромную по размерам империю ХХ века. Эти народы в большинстве своем получили образование, стали грамотными за промежуток с 1920 по 1940 год - когда произошли беспрецедентные образовательные, демографические и экономические перемены.

Язык не исчерпывается письменностью и культура - грамотностью. Существование культурных людей вне языка невозможно - и возможно вне грамоты. Культуру иногда называют сверхязыком: для оседлых народов культура издавна представлялась через призму земледелия. Одним из первоисточников слова «культура» служит латинское cultura - "возделывание, обработка, земледелие, сельское хозяйство". Большинство плодородных земель России расположено в зоне неустойчивого земледелия, в чем Иван Солоневич видел основание необходимости общественного землепользования: объединив свои усилия, наши предки могли смягчать разрушительные последствия природных катаклизмов - поодиночке они бы давно пропали.

Возвращаясь к духовной практике народа, можно обнаружить в ней черты, которые обусловлены наличием огромных пространств (плотность населения в России в среднем в десятки раз меньше, чем в Западной Европе, Китае и Японии). Богатство земли наряду с тяжелыми природными условиями ведет к определенному складу психического характера, в котором области коллективного бессознательного "возделаны" своим способом: здесь базируются общественные ценности. Русский народ представлял собой особую структурную организацию: он складывался из миллионов самостоятельных организмов - общин. Как кольчуга состоит из отдельных сцепленных между собой колец, так и общество составлялось из общин. В общину входили соседи, независимо от рода-племени - так реализовалась неклановая, не родо-племенная общность людей.

Существует точка зрения, что феодализма в том виде, как он реализовался на Западе, на Руси не было - напротив, дворянское сословие составилось из военных, которые освобождались от тягот ведения хозяйства: они несли службу по охране общей земли. Изначальный смысл дворянства - защитники, а не угнетатели. Нечто подобное реализовалось в Японии, где общины нанимали самураев для охраны своих земель.

3. «Святой» блат

Русские смыслы требуют для своего понимания привлечения исторических данных времен древней Руси не в меньшей степени, чем проведения аналогий с западной историей. Известная легенда о приглашении на княжение варягов уже одним фактом своего распространения говорит о некотором безразличии русских к национальному своему характеру (сходные легенды есть в истории многих народов, но не переживают же, например, французы по этому поводу). Слово "русский" восходит к названию норманских племен и рассматривалось долгое время как синоним норманцев. И что же? "Назови хоть горшком - только в печь не клади" - гласит известная русская пословица. Те славянские народы, которые приняли название русских, весьма терпимы к внешней атрибутике и к власти. Начальник для русского - так же далек, как иностранец. Не потому ли, что тратить "своих людей" на власть жаль? Если это так (как думает культуролог С.Г. Кара-Мурза) - то позиция русских близка к позиции художников и ученых, для которых власть есть помеха творческой самореализации - или позиции праведников - для которых власть есть зло (вспомним, кто зовется "князем мира сего").

Выглядело бы нелепицей сейчас, в конце второго тысячелетия от рождества Христова, смотреть только назад и разыскивать смыслы русской истории для того, чтобы превозносить их в качестве эталонов. Нет, осознание "своих" смыслов необходимо для того, чтобы ориентироваться в новой реальности не на основании заимствованных систем и трактовок – а с целью понимания актуальных вопросов на должном уровне - в историческом и нравственном масштабе, во всей их "глубине" и "высоте". Какова может быть демократия на русской почве? Следует ли сразу ставить выше всех прочих приемы разделения властей и процедуры их смены, выработанные в западном мире - или демократия хороша не как самоцель, а как один из эффективных методов общественного управления и контроля, задающего пределы власти?

С властью на Руси издавна творились неподобства. Знать - как худые зубы общества, доставляли столько мук, что не раз народ собирался их вырвать. Любопытно, что основоположник анархизма и теоретик народного самоуправления князь Кропоткин родился в России. Но действительное народное самоуправление возникало только в самых тяжелых испытаниях: например, когда была парализована и дезорганизована центральная власть в Москве толпами польских лже-Димитриев, проснулся народ ото сна, составил Совет земли русской во главе с Мининым и Пожарским, выбил панов из Москвы - и опять принялся за свои дела - землю пахать, рожь молотить да торговать. Не случайно терпение - первое слово в русских пословицах: готов народ терпеть любую власть - только бы не мешала ему жить. Почему так? Власть не входит в первостепенные ценности? Слишком погружен народ в быт, слишком занят своими делами, зело счастлив он в своей праведности?

В советское время приучали народ к власти - создали тысячи Советов, выбрали туда миллионы депутатов - и все без толку: жил народ и не верил во власть, не считал ее своей - с подозрением относился к партийным активистам. Любая власть для него - показная, любая - фальшь: он уверен, что есть "блат", который важнее власти.

Блат - это когда свои помогают своим - однокашники, земляки, соседи и родственники, коллеги и сослуживцы - в общем, помогают друг другу те, кто друг друга знает, кто с кем связан - "выручают". Врачи выручают в больницах, милиционеры – в каталажках, продавцы - в магазинах и учителя в школах. Это обычно связано не с денежной выручкой - чаще это услуги за услуги, дружба да служба, дело за любовь, любовь за дело - в общем, сквозная порука и особый способ связности общества: всех со своими, своих между собой.

Ощущение этой связности парадоксальным образом дает чувство свободы. Человеку для того, чтобы он мог чувствовать себя свободно, необходим свой круг, свой слой, опора на который сообщает уверенность в собственных возможностях. Например, в том, что ребенка своего пристроишь туда, где он не пропадет, где за ним присмотрят и его поддержат. Укоренены и уверены люди не столько в истории, в которой хватает неясности, сколько в своем малом круге, друг в друге, душа - в душе. Ощущение душевности ("душа-человек") крайне важно в жизни русского человека.

Выпадение из своего круга - это трагедия, так разбиваются сердца и браки - на границе "своих" и "чужих", ломаются судьбы, здесь отказывается работать психологическая норма и начинает жизнь идти в разнос. Не было принято вступать в брак с иногородними, с переселенцами в деревнях, существовал патриархальный запрет на общение с иноземцами. Отсюда, может быть, и повышенный к ним, детский интерес, желание нарушить запрет.

4. Кольцо кольчуги

Переформирование общества, возникновение разделения между "своими" и освоение ранее "чужих" кругов - очень важный, болезненный и многозначительный процесс. События последних лет инициировали каскад таких соединений-разделений, когда деньги и отношение к ним, политические ценности и отношения к ним стали новыми вехами, межевыми столпами, разбившими информационное поле и коммуникационное пространство общества на новые части. Произошел не столько передел власти, сколько передел оснований нравственности - в самом широком смысле слова, изначальном: нравится - не нравится.

Обращаясь к смыслам слова нрав (норов), обнаруживаем, что современное значение его "характер", "психические свойства" сменили значения древнерусского слова нрав - "стремление, желание, образ действия, добродетель, доблесть, нравственность". Характерно, что стремление и добродетель обозначались одним и тем же словом в русском языке. Копнув глубже корни слова норов, находим родственность с латинским nervosus - "сильный, способный к сопротивлению", и древнеиндийскому nar- "мужчина, человек".

Общество составляется из малых групп - коммуникационных общин, которые объединены общими представлениями и вырабатывают внутри себя единую систему ценностей. Конечно, в каждой такой группе нет полного единства вкуса, нравственности и силы, однако координирование этих качеств и взаимное их дополнение существует. Малая группа владеет совокупным ресурсом, который складывается из ресурсов каждого участника и объединение в группу идет по признаку принципиального соответствия разных качеств некоторому уровню.

Безукоризненный вкус, высокая нравственность и большая влиятельность редко встречаются - однако каждая группа в той или иной степени претендует на обладание этими тремя качествами. О вкусах не спорят именно потому, что они лежат в основе объединения людей в круги общения, вкус - понятие фундаментальное. Сама культура - и в частности, искусство представляется огромным коммутатором, исполняющим функции объединения и разъединения людей в коммуникационные страты общества. Общество есть совокупность общающихся людей, интенсивность, плотность, глубина и высота этого общения являются характеристиками, по которым со-общество распадается на малые группы - коммуникационные общины.

Эти информационные общины представляют ту непосредственную ближнюю социальную среду, с которой человек взаимодействует, его социальную оболочку. Люди из этой оболочки на языке христианских проповедей зовутся "ближними". У каждого человека есть свой круг ближних, в которых входят, вообще говоря, люди из разных социальных слоев и сословий. Рассматривая степень связности между отдельными людьми, можно определить границы информационных общин, к которым принадлежит тот или иной человек. Если ввести понятие информационной общины как организма, обладающего чертами структурной целостности, то каждый человек представляется элементом, который находится на пересечении нескольких структур. Трудно представить себе успешно функционирующий организм, отдельные части которого находятся в конфронтации.

Любовь к ближнему есть основа жизнедеятельности общества, на языке, описывающем информационные аспекты функционирования социума она соответствует принципу открытости коммуникационных каналов (более подробно о таком языке мы писали в работе "Новая формация - эманативный форматизм", опубликованной в журнале "Россия ХХ1 век", N11-12, 1994).

5. Культура как репрессия

Ксения Касьянова в книге "Национальный характер русского народа" вводит понятие о "диффузной" группе, члены которой связаны представлениями об авторитетности и личностной ценности каждого человека - в отличии от "структурных" групп, которые основаны на общих интересах (например, совместным досугом - туризмом и т.д., где важна функциональная значимость членов группы). Представление о неформальных авторитетах связано с издавна существующей в культуре ценностной ориентацией на институт святых отцов и послушников. Именно святые отцы в своей духовной практике являлись хранителями культурных идеалов. Высокий престиж этой практики обеспечивал систему общественных приоритетов. В массовом обществе престижным считаются занятия скоморохов и лицедеев (актеров и поп-музыкантов). В ведической традиции уличные актеры и музыканты принадлежали касте неприкасаемых. Налицо система с идеалами, вывернутыми наизнанку. Переход к массовому обществу требует уничтожения традиционной ценностной ориентации на устроение души, созидание личности - и смена ее на ориентацию противоположную, в которой приоритетно разрушение созданных в культуре образцов и престижна деградация (достижение экстатических состояний посредством психотропных веществ, культ гедонизма и прельщение духами танатоса).

Критика современного массового общества ведется сейчас не только с позиций религиозного традиционализма - в лице интеллектуальной элиты Запада массовое общество встретило решительных противников еще в начале века, когда историками культуры было введено понятие "постмодерна". Наступление эпохи постмодерна знаменует осознание ценностных ориентиров традиционного общества на новом уровне достижений науки. Этот парадокс - соединение науки и религии - разрешается в представлении об осмысленной религиозности, когда эпоха модерна с ее безоговорочной верой в Науку и Прогресс уступает место более спокойному, критическому отношению к возможностям рациональных способов познания мира.

Познание в широком смысле слова включает в себя интуитивный, религиозный и нравственный аспекты и предъявляет высокие требования к познающему субъекту, к тому самому устроению его души, о котором говорили святые отцы церкви еще в начале распространения христианства. Настоящее познание есть одновременно и самопознание. Изучение микромира привело физиков к заключению о принципиальной значимости существования наблюдателя: наличие наблюдателя изменяет ход эксперимента. Квантовая механика потребовала от философии новой постановки проблемы субъект -объектных взаимодействий. На уровне элементарных частиц невозможно выделить объект "в чистом виде", рациональное описание требует введения представлений о субъекте - что же говорить о сложнейшем мире межперсональных взаимодействий, когда люди в буквальном смысле участвуют в сознании друг друга? Со-знание есть по смыслу своему в русском языке знание совокупное, совместное, так же как и со-весть. В какой степени в этом знании и этой вести со- участвуют некие высшие сущности, коллективные архетипы сознания или мифы - это вопрос.

Самобытность российской цивилизации не была в такой степени деформирована советской властью, в какой это пытается сделать наступающее массовое общество. Выделение ценностного ядра "русских смыслов" и описание их - задача, которая встает перед философами, психологами и лингвистами. Не потому, что необходима фиксация смыслов культуры исчезающего этноса - а потому, что эти смыслы несут в себе потенциал универсальности и альтернативности в ответах на вопросы западной цивилизации, которые сейчас могут оказаться жизненно необходимыми для всего человечества.

Самоограничение лежит в основании русской культуры, как и всякой культуры вообще, которая невозможна без репрессии - системы табу и психологического подавления плотских желаний. Но в каждой культуре подавляются и возвышаются в разной степени разные составляющие. Самоограничение вовсе не означает отказ от универсальности - напротив, оно является необходимым способом "огранения" таланта, "резцом и точильным камнем", позволяющими создавать сверкающее богатство личности. Самореализация возникает не столько в удовлетворении своих потребностей, даже и самого высшего порядка - потребностей творчества и познания, сколько на границе своего и общего, в актуализации общественной необходимости через деятельность человека. Это наполняет смыслом человеческую жизнь и позволяет "распаковать" ресурс личности в широком масштабе - от глубин коллективного бессознательного до высот личностной реализации. Создание сверхценностной мотивации поведения позволяет провести мобилизацию всех психических способностей человека - и в этом смысле может реализоваться универсальность личности, которую можно понимать не только как развертывание личности в разных областях профессиональной деятельности, но и как осуществление в одной деятельности полноты душевной силы. Здесь уместно вспомнить характеристику, которую дал Андрей Платонов гению Пушкина - что в его произведениях видны не столько воплощение совершенств, сколько избыточность, ощущение запаса сил не воплощенных, создающее очарование творческим могуществом.

Смысл русской культуры наиболее полно реализуется в практике ее гениальных представителей - Пушкина, Менделеева, Павла Флоренского - всем им присущ универсализм. Но обращение к персоналиям всегда связано с определенной докукой: смысл русской культуры шире и значимей любого рода ее представительств - литературных, научных или религиозных.

6. Космополитизм кочевников

Масштабы представлений о смысле культуры можно осознать, если рассмотреть пример двух типов культур: кочевнической и земледельческой. Активизация архаичных слоев сознания в нынешнее время требует привлечения соответствующих исторических примеров. Тех, кто заинтересован в пропаганде массовой культуры космополитизма, можно назвать неоскотоводами - причем в роли ведомых ими могут выступать самые широкие слои населения - от вчерашних крестьян, которые переехали в город и оказались дезорганизованы новой для них средой - и до интеллигенции, которая обнаружила смыслоообразующие истоки своих убеждений в системах западной демократии. Неоскотоводы используют комплекс представлений, которые можно окрестить поп-космополитизмом или эрзац-глобализмом. Здесь усвоение ценностей других культур происходит не путем самопознания и самоидентификации, восхождения к высотам собственной культуры, а затем уже опознания высот мировой культуры, а на основании единства плотского "низа". Действительно, на первый взгляд кажется, что на уровне животном люди весьма сходны - они потребляют пищу и удовлетворяют иные позывы организма похожим образом.

Архетип кочевничества - перемещение, движение в пространстве от одного ресурса к другому: сам скотовод не трудится над восполнением ресурса той или иной территории, за него этот труд предпринимают внешние силы - Природа, Бог или кто-то другой. Необходимый для восполнения ресурса рекреационный период соизмерим с длительностью природного цикла – от нашествия скота, ведомого кочевниками, пастбища должны отдыхать долго - тогда изменения в почве будут обратимыми, кочевники вновь смогут вернуться на те же места. В современной индустриальной культуре дело обстоит иначе: неоскотоводы исчерпывают ресурсы необратимым образом - их "стальные кони" пожирают ресурс полезных ископаемых, который принципиально невосполним. Сохраняя мораль кочевников, не вкладывая сил в восполнение ресурса, неоскотоводы могут вести оседлый образ жизни: они организовали мир так, что уже нет необходимости им перемещаться к ресурсам - ресурсы сами стекаются к ним.

Неоскотоводы с их моралью "эксплуатации" - то есть извлечения пользы из необратимого исчерпывания полезных ископаемых, связаны с "экономическим оживлением" Запада. Видный немецкий социолог Вернер Зомбарт показал, что такое оживление в Средние века было обусловлено потоками перемещенных лиц, переселенцев. Наиболее известные переселенцы - еврейские беженцы из Палестины, которые обошли всю Европу, и в первых своих работах Зомбарт связывал буржуазный дух именно с национальным элементом - но позднее и он и Макс Вебер (каждый по своему) пришли к выводу о связи между капитализмом и этикой перемещенных лиц. Примером такой этики служит протестантизм - в этом учении перемещение происходит не в бытии, но в сознании: не обязательно срываться с места и ехать осваивать Америку - достаточно изменить мировоззрение так, что "спасение" станет индивидуальным и напрямую связанным с материальным успехом – мерой благословения окажутся деньги. В протестантизме происходит разрыв между трансцендентным и имманентным, духовным и материальным - и затем они соединяются уже по-новому, с помощью денег.

Деньги можно "пасти", пуская их в оборот на то или иное пастбище, вкладывая в ту или иную сферу, над которой сам делец не работает руками, не выращивает их опытом и потом своего труда, подобно земледельцу - за него работают "социальные" силы так же, как некогда работали природные, когда выращивали траву на пастбищах. Люди, которые "пасут" деньги – финансисты и банкиры, выбирают, куда направить стада своих долларовых или рублевых баранов, чтобы те прибавили в весе. Играют ли роль в выборе пастбищ этические нормы (например, запрет на операции с оружием, и наркотиками, участие в криминальных областях бизнеса)? Имеет ли значение производство в результате такой деятельности анти-товара (рост промышленных отходов, загрязняющих среду, уничтожение озонового слоя, эскалация парникового эффекта, и наконец - попросту получение пули в лоб от обиженных подельников или циничных конкурентов)?

Заметим, что древнерусское слово "скот" означало "скотина", "имущество", "деньги" - и "духовное стадо". Мы находим как подтверждение представлений о близости занятий банкиров и скотоводов - так и парадоксальное сближение их со священниками (здесь уместно рассмотреть ряд "пасти", "спасти", "пастырь").

6. Ответственность земледельцев

Созданное теплом своих рук - богатство немереное: будь то выращенный хлеб или написанная книга, они лишь в весьма относительной мере могут быть подвержены рыночной оценке. Рынок ценных бумаг и прочих способов "стрижения купонов" есть изобретение неоскотоводов для оперирования абстрактными "баранами", часто фиктивными, подставными и прочими - вплоть до известного примера мертвых душ. Мертвое как формальное, сохраняющее действительность лишь в сфере условных форм и наконец, виртуальное (возможное) как синтез формального и абстрактного - первые условия и ценности рынка.

В деятельности каждого человека можно обнаружить элементы, характерные для архетипического поведения кочевников и земледельцев - но нас интересует сущностная сердцевина мировоззрения, система ценностей, ориентиры, по которым человек выстраивает свое поведение, координирует его и соотносит с различными реалиями. Если это космополитизм в виде нравственного релятивизма, который основывает свои смыслы на удовольствиях и отправлениях организма - дело одно, если же мы имеем дело с космополитизмом как осознанием высших ценностей и добродетелей - когда объектом попечения и охраны становится не только огород у дома, но и вся ноосфера земли с ее ресурсами и характерными для индустриализма болезнями - дело другое. Гражданин земли, который проявляет заботу о любой земле, куда бы он ни попал - и гражданин мира, который одинаково потребительски, хищнически относится ко всем территориям - разные люди. Кочевники тоже имеют свою разумную систему нравственных ценностей, в которой находится свой смысл - но глупо прививать этот смысл культуре земледельцев, приезжая "со своим уставом в чужой монастырь".

Иван Солоневич говорил о предназначении русской культуры служить нравственным ориентиром человечеству, и лучший способ подтвердить его слова - построить жизнь на своей части суши наименее бессовестным по отношению к природе в целом и миру людей образом. В этом можно было бы реализовать тот ресурс альтернативности, который всегда несла русская культура по отношению к западной.

Если рассмотреть русские былины, то самым отличительным свойством в них является культ земли: с такой любовью и верой в силы матушки-земли живописуются подвиги богатырей: к земле припадают они, чтобы набраться сил, родная земля передает им сообщения о приближении полчищ врагов - прикладывая ухо к земле, слышат они топот копыт.

Причины гибели великих цивилизаций древности Вячеслав Иванов видит в исчерпании сил земли, засолении огромных районов суши как результате искусственного орошения. Успех греческой цивилизации, давшей жизнь современной культуре Запада заключается, по его мнению, в иной системе орошения и обработки почвы (в Греции нет обширных равнинных пространств, не было и системы каналов - воду для полива брали часто из колодцев).

Российское государство, видевшее себя духовным преемником Византии, обладает и по сю пору самыми большими запасами ландшафтов и земель. Существует метафизическая связь территории с духовной культурой нации - и рачительное, любовное отношение к земле, собирательство земель связано с собирательством людей. Установление нравственного отношения к земле невозможно без нравственного отношения к людям. Историк Апполон Кузьмин в своих работах развернул представление о том, что в России было реализовано иное качество отношений между людьми - основанное на территориальной, соседской общинности - в отличие от Запада, где родоплеменные отношения не подверглись столь глубинному превращению и застопорились на этапе клановых отношений, давших начало феодализму. Соседские общины, основанные на единстве земли, общности территории, оказались очень прочными (и почти идеально регулирующими жизнь человека - недаром в дореволюционной России было минимальное число преступлений против нравственности и самоубийств в целом по Европе) - и процесс разложения и превращения общин растянулся более чем на столетие, захватив конец Х1Х и весь ХХ век.

В настоящее время остро стоит проблема мировоззренческого синтеза научной и религиозной картин мира, возвращение к осмысленной религиозности, понимание жизнеохранительного смысла запретов, введение в практику разумного самоограничения, которое является необходимым моментом самореализации личности. Обращение к опыту российской истории насущно необходимо хотя бы по той причине, что Россия в своем уникальном расширительном движении дошла до океана, не уничтожив ни одного народа. В истории России, как и всякой страны, есть свои "черные" страницы - но русские менее, чем другие народы, создавшие великие империи, запятнаны расизмом: власть в России реализовала свои амбиции в насилии в первую очередь над русским же народом, и он переносил тяготы с поразительной терпимостью. Возможно, это связано с уникальным сочетанием консерватизма земледельцев с романтизмом первопроходцев. Этот консервативный романтизм - дух культуры, которая жила несколько столетий, расширяя свое бытие и поддерживая мир между десятками народов.

Как проявляется свобода в русле русской культуры, каким образом реализуются ее свойства, как выстраивает она души людей, на что настраивает их, какое предназначение видит для своего народа в мире и каких требует для исполнения этого предназначения жертв, в чем находит смысл жизни - эти вопросы ждут своего разрешения.

Когда эта статья была уже написана, нам попалась работа Райнхольда Оверлерхера "Земледельцы и кочевники". Часть положений этой работы совпадает с идеями, развитыми выше. Самое примечательное, пожалуй, состоит в том, что Оверлерхер видит в нашествии кочевников "анти-неолитическую контрреволюцию" - возврат к практике собирателей и охотников, которые используют землю лишь как предмет, а не как орудие труда. Действительно, современная культура содержит сложный композит элементов собирательства, охоты и кочевничества, однако целостное понимание явления культуры требует привлечения представлений о феномене жизни как о культурно-природном единстве и разрешении отдельных конфликтных противопоставлений типа "кочевники-земледельцы" в рамках более общих представлений об эволюции ноосферы как цепи духовно-материальных превращений. При таком взгляде может обрести новый смысл и то, что представляется на первый взгляд безусловным злом. Человечество создает и осваивает новые духовные ситуации, и "русский смысл", как практика мирного освоения огромных пространств может оказаться полезен всему миру. Не случайно два разных понятия - "общество" и "покой, отсутствие войны" в русском языке обозначается одним словом - МИР.

1. Типы этик

Освоение практики земледелия считается великим свершением человечества: люди научились использовать почву как матрицу для размножения зерна, землю в целом - как "машину" для получения урожая. Слово "машина" в переводе с греческого означает "сооружение". Человек принял участие в этом сооружении, дополнил его деталями - изобрел орудия и открыл пашню.

Земля - живое сооружение, сложный организм, который обладает своими ритмами: на годовой земледельческий цикл накладываются погодные условия, в зависимости от которых варьирует оптимальное время сева, сбора урожая и прочих процедур. Человек несвободен от этих условий - ему приходится обслуживать "машину", решать задачу оптимизации ее работы, соизмерять свое влияние с влиянием не зависящих от него явлений, подстраиваясь под все перипетии процессов, разворачивающихся в почве и атмосфере. Земледелец не волен отдыхать и работать в удобное для него время, когда ему заблагорассудится: ему необходимо быть неутомимым и благодарным рабом, рабочим, который "в поте лица своего" добывает хлеб насущный. Возможность создать запасы ничего принципиально не меняет в поведении земледельца – он может лишь прокормить людей, специализирующихся на изготовлении орудий труда, отправлении ритуалов и услуг, позволяющих ему более эффективно жить и работать, поправляя и обслуживая сооружение.

Само слово "запас" в русском языке связано с глаголом "пасти" - запасом могут служить стада овец или свиней - домашнего скота. Выпас скота - занятие, которое принципиально отличается от земледелия. Взаимодействие человека с землей имеет иной характер, чем его взаимодействие со скотом. Пастух, скотовод в чем-то гораздо более свободен, чем земледелец, суть его занятия - управление стадом, контроль и охрана - требует усилий совсем другого рода, чем тяжкий крест работы на земле.

До открытия пашни люди добывали пропитание в основном собирательством и охотой, после стало возможно разведение скота, отгонное скотоводство. Животные пришли на запах корма, когда человек смог организовать хозяйство и набрать ресурс, достаточный не только для него самого, но и для прокормления скота. Возможно, существовало несколько путей приручения скота: отдельные народы Юга и Севера могли это сделать и без земледелия, однако в русле их культуры не было взращено то "зерно", из которого выросла современная культура.

Возникнув в недрах земледельческой культуры, отгонное скотоводство со временем превращается в особый род занятия - какие-то народы начинают специализироваться на скотоводстве, переходя в кочевники. В мифологии это выражается в бунте пастуха против земледельца: пастух не захотел быть рабом земли и убежал из семьи земледельца, уведя за собой стадо.

Пастуха можно легко понять: отношения с землей связывали его, он требовал свободы. Пастух был революционером, сбросившим с себя иго ненавистного рабства. Что же получил он взамен, что мог предложить другим?

Унизительное для пастуха отношение человека к человеку как раба к обрабатываемой земле, служение по принципу "раб - господин" он сменил более прогрессивным отношением человека к человеку как хозяина с скоту. Пропало унизительное рабство - и восторжествовало восхитительное скотство. Кочевые народы считали возможным облагать данью другие народы, пасти их - "резать или стричь" – именно потому, что они относились к этим народам как к стадам скота.

Данная версия мировой истории исходит из системы ценностей культуры западноевропейского толка. В различных языках понятие "культура" имеет разное происхождение - например, в китайском языке иероглиф "культура" составляется из двух: "рисунок" и "превращение". В других языках понятие культура восходит к понятиям "искусство", "дух" или "Бог".

Кочевая практика жизни северных народов продолжается и по сей день, сохраняя тысячелетиями черты экологически чистой и неагрессивной культуры. Вероятно, то же касается и народов Казахстана, Монголии и Татарстана, которые, как показал Лев Гумилев, не имеют отношения к "монголо-татарскому" игу. В рамках традиционной культуры реализована жизнеохранительная этика - и предложенную выше схему можно вывернуть "наизнанку": отношение человека к скоту имеет характер родственной заботы, как отношение к человеку, к члену семьи.

Обвинять кочевников во всех возможных грехах - значит оказываться в плену стереотипов трактовки исторической практики народов, в плену школьного понимания "монголо-татарского ига", и не выйти из этого интеллектуального плена. Имеет смысл присмотреться к двум онтологически разным типам этик - этике земледельца и этике скотовода, которые выводились из разных практик и сопутствовали всей истории человечества, претерпевая превращения, вбирая в себя элементы городской культуры и новых технологий. Эти этики соседствовали с этиками собирателей и охотников, они оказывали влияние на новые формы охоты и собирательства.

2. "Охотники за мыслью"

Деятельность каждого человека представляет собой обычно соединение разного рода практик: например, исследователь в области "естественных наук", который ищет в природе новую частицу, неизвестную молекулу или закон, на первый взгляд напоминает охотника. Организация и структура его работы смахивает и на собирательство - как старатель, просеивает он сотни фактов, исписывает формулами сотни и тысячи страниц. Но ищет он не наобум - он работает на границе "возделанного" поля известных наблюдений и фактов и постоянно пытается расширить это поле познания. Более всего деятельность ученых напоминает занятие людей, которые отвоевывали под пашню новые массивы земли: выжигая и выкорчевывая лес, эти земледельцы-первопроходцы осваивали новую территорию, расширяя области культурного земледелия.

Каждый отдельный ученый, погружаясь в собственные исследования, может чувствовать себя долгое время подобно охотнику или старателю в дремучем лесу - но в целом его деятельность имеет явную доминанту первопроходца, и смысл всех его занятий проявляется лишь при апробации его достижений научным сообществом, когда они присоединяются к уже известным результатам. Итак, ученый может представляться на уровне своих занятий крайним эгоцентристом и даже типом, имеющим явные асоциальные черты в поведении - но при изменении масштаба взгляда деятельность его обретает иной смысл.

Ученые склонны заблуждаться относительно своей роли в обществе: как капризные содержанки, они переоценивают собственную исключительность, стараются помыкать своим хозяином, мнят себя демиургами реальности. Однако в обществе первостепенная роль принадлежит тем, кто организует эко-этические ценности: нравственное ведение хозяйства есть реальная смыслообразующая деятельность. Возделывают души людей, перевоссоздают живую ткань культуры в условиях нового времени не только философы, учителя и проповедники на кафедрах и в институтах - весь народ ежедневно, каждый человек на работе и в своей семье, в кругу близких занят этим незаметным и важнейшим делом.

Вкладывание, вложение труда в землю на уровне духовном переходит в практику вложения труда в человека: люди возделывают друг друга. Отношение человека к земле как к божественной машине означает необходимость освоения технологии слияния человеческой и божественной энергии - реализации принципа синергии, известного из трудов Платона. Поддержание почвы в "рабочем состоянии", рекреативные практики требуют определенного искусства - знаменательно, что "техника" по-гречески и означает искусство. Отношение к земле как к божественной машине и отношение к человеку как к божественной машине родственны. Недаром же в первой главе Библии сказано, что человек создан Богом по образу и подобию своему.

Далее в Библии мы встречаем миф о вавилонской башне, над построением которой трудились народы. Башня - сооружение, в котором человечество пыталось соревноваться с Богом. Всевышний по библейской версии не захотел того, чтобы люди, созданные им по образу его и подобию, сравнились с ним в могуществе, достигли небес. Он смешал их языки, что привело к отсутствию понимания и ссоре. Разные языки соответствуют разным практикам народов: земледельцу трудно понять кочевника, кочевнику понять земледельца еще труднее - в его актуальной практике такого опыта нет, он избегает закабаления землей, отказывается от обслуживания божественного сооружения. Заметим, что сам тип практики не всегда однозначно закреплен за тем или иным народом: история полна движений, когда одни народы переходили к оседлой жизни, другие насильственным или иным путем из этой жизни исключались. Но эти изменения занимали столетия и тысячелетия.

Смешение языков можно рассматривать как рассовмещение опыта народов, их практик. Конфликт непонимания в языковой плоскости означает нечто большее, чем недоразумение в словах - он знаменует принципиальную непереводимость разных онтологически опытов, разных переживаний. Язык позволяет воспроизвести и передать по наследству образ жизни. Этот образ соответствует духу народа и соотносится с определенным этико-эстетическим единством. Глобальный конфликт заключается не в том, что одни народы начинают претендовать на плоды труда и ресурсы, принадлежащие другим народам: это банальная плоскость проблемы. Принципиальный вопрос встает о "своем" и "чужом" не как о вещи или предмете, а как о практике, о строе жизни. Слово "чужой" в русский язык пришло из языка готов - это самоназвание племени готов. "Чужой" есть "свой" для другого. Понять "чужое" можно, если вначале хорошо понять "свое", а потом уже найти "общее".

3. Элиты-малины

Народ российский составляется из сотни разных народов, каждый из которых имеет свою практику, свой образ жизни. Например, северному народу коми, который имеет опыт собирательства, охотничества и скотоводства, трудно понять русский народ, в массе своей земледельческий, обслуживающий землю "по-рабски". Естественно, что коми-зырянам непонятны и те грандиозные нагрузки, которые выносит русский этнос как державодержательный. Возникает парадокс: коми, не прошедшие этапа ранней государственности, привыкшие выживать, бороться за существование в тяжелых погодных условиях поодиночке и небольшими племенами, видят себя свободными и более нравственными людьми, чем русских, которые сами себя закабаляют и угнетают с неясными целями. Народу коми неизвестна державная ответственность русских, коми видят гигантские ее издержки и не представляют, что те грандиозные экологические потери, которые понес народ коми за последние десятилетия могли бы обернуться и людскими потерями - будь на месте русского народа какой-нибудь другой, например, американский - который умудрился не только загадить Великие Озера, но и загнать коренное население Северной Америки в унизительные резервации.

Коми-зыряне вольны сейчас с радостью встречать прелести индивидуализма, которые явно по душе собирателям и охотникам. Ныне уместными могут показаться даже требования "самоопределения вплоть до отделения" от русского народа, который уже сослужил свою службу по защите северных народов от Запада, пока тот ходил на Русь со штыками и танками. Ныне Запад приходит как прельстительное диво - грандиозный "троянский рынок", который поет сотнями сладкоголосых бестий, кутается в упаковки "Марса" и "Сникерса" - кто же не соблазнится на блестящие упаковки?

Когда христиански ориентированные мыслители предупреждали об опасности неоязычества, о возвращении к архаичным формам представлений, они не определяли, какие языческие культы являются особенно ядовитыми. Между тем язычество язычеству рознь, а уж объявлять хамом и варваром всякого язычника представляется по меньшей мере неразумным. То язычество, практическая этика которого органично вошла в христианство, язычество, имеющее в основе своей идеи служения высшему Божеству, обслуживания божественной машины и достижения гармонии с Природой, составило основу земледельческой цивилизации.

Академик Лихачев в своем исследовании воровского жаргона показал близость его формам архаичного мышления. Обществу опасен не язычник, а человек с безнравственным сознанием и асоциальным поведением, и можно себе представить, что безнравственному сознанию в рамках разных культур будут соответствовать разные образы мысли.

В рамках культур кочевнического типа унизительным, аморальным насилием может считаться недопущение свободы странствий, переездов и разного рода "духовных путешествий". В лоне земледельческой культуры странствие, переезд и духовные паломничества могут рассматриваться как предательство, "измена Родине". Накопление непонимания может приводить к конфликту, если стороны не представляют себе онтологических основ разных культур: бесполезно кочевника прикреплять к земле правилами прописки и прочими процедурами - он уйдет, как улетают по весне перелетные птицы. Примером кочевого народа являются цыгане - немало старалась Советская власть перевести их на оседлое существование, многие племена пришли к этому - но табор всегда будет оставаться ценностным ядром, центральным мифом цыганской жизни.

Находясь в материнском чреве, в онтогенезе зародыш по сокращенной программе проходит филогенез - метаморфозы образования человеческого вида. После рождения в детстве нечто подобное продолжается - но повторяется уже история человечества. По мере роста и развития интересы ребенка меняются: малые дети поступают как собиратели, копошась в песочнице и подбирая на улице интересные предметы. Мальчишки любят коллекционировать, охотятся на мелких тварей, букашек и птиц и выслеживают друг друга, подростков манит романтика дальних странствий, они склонны к кочевой жизни. С достижением зрелости начинают преобладать настроения оседлого "земледельческого" типа. Земледельческая практика соединяет в себе черты всех культур, вероятно, земледельцам по этой причине легче понять охотников и кочевников: как взрослому легче понять детей.

В собирательстве, требующем терпеливого внимания и кропотливости, женщины были более успешны - это могло служить одним из оснований матриархата (во времена, когда первобытные люди добывали себе пищу собирательством, царил матриархат). Переход к охоте связывается с переходом к патриархату. В земледельческом же хозяйстве требуются самые разнообразные свойства - оно предоставляет широкий набор возможностей для самореализации, мужчина и женщина могут играть разные роли и в целом составлять гармоничное единство своей деятельности с работой Природы.

Народы, перешедшие к кочевому образу жизни, упростили набор возможных ролей, которые предоставляются людям культурой. Однако пастухом может быть с успехом как мужчина, так и женщина - и в Монголии, например, статус женщины в чем-то сходен с ее положением при матриархате. В целом кочевые народы не следует недооценивать - английский историк Тойнби, например, представляет культуру кочевых народов как более изощренную, имеющую опыт управления более тонкой материей, чем почва - живой плотью. Те народы, которые перешли от земледелия к кочевью, имеют больший опыт правления людьми: не отсюда ли повторяющийся в летописях европейских народов мотив приглашения чужеземцев на княжение?

С развитием технотронной цивилизации происходит как продолжение прямого "пути зерна" земледельческой культуры, так и осуществление кочевничества в новых формах. Мир организуется таким образом, что потоки информации и природных ресурсов кочуют между континентами - и современный кочевник может жить на одном месте, пропуская сквозь свои глаза, уши и рот информацию и пищу, имеющие самое различное происхождение. Бизнесмен или банкир по практике своей деятельности может "пасти" стада рублей и долларов за тысячи километров от своего дома. Остро встает вопрос об этике космополитизма нео-скотоводов - если исчерпываются необратимым образом природные ресурсы, разоряются и загрязняются земли, деятельность участвующих в этом своими деньгами банкиров преступна.

Однако преступления эти обычно совершаются далеко от дома, на чужих территориях, в странах, имеющих несовершенные законодательства - и защита преступников всей совокупной мощью потенциала "цивилизованных стран" превращает эти страны, главы которых связаны круговой порукой, в страны-агрессоры с элитами- малинами. Они выплачивают своим поданным мзду за сообщничество: создают более высокий уровень жизни для всего населения и предоставляют превосходные условия жизни главарям транснациональных корпораций, выдавая им своего рода индульгенции, защищая моральный престиж неоскотоводов.

Учет сложнейшего баланса моральных факторов, действующих сейчас на уровне наций и государств, требует не только рассмотрения смысла разного рода жизненных практик и сведения их к известным схемам - надо видеть и новые качества цельности мира, возникающие благодаря увеличению информационной связности народов. Глупо подходить к сложно организованному современному сообществу с одной-двумя отмычками в виде коммунистической теории эксплуатации, системы ценностей либерализма или взаимоотношений христианства и язычества. Рассмотрение сложно организованной современной жизни на адекватном уровне требует привлечения как исторических сведений, так и представлений социопсихологии. Целостное, совокупное знание этнопсихологии народов невозможно без изучения феномена человека, без личностного, персонального знания.

4. Реабилитация архаики

Правители и все те, кто "пасут" сейчас народы, имея соответствующую практику, обладают характером скотоводов - но сами народы имеют несколько иные нравственные установки. Без земледельцев не состоялась бы нынешняя цивилизация, без каждодневного труда по возобновлению ресурсов и передаче нравственных ценностей жизнь цивилизованных народов пресеклась бы в считанные годы. Попытка навязать народу ценности другой культуры, заставить его "плясать под чужую дудку" не может кончиться добром ни для народа, ни для новых его "пастухов".

Самое глупое, что могут делать нынешние пастухи - навязывать собственные ценности в виде "даров свободы" земледельцам, смысл жизни которых состоит в служении земле, призывать "выдавливать раба" из себя людям, для которых это равнозначно прекращению работы. Практика деятельности журналистов, подвизающихся ныне на роли духовных пастырей, имеет явное сходство с поведением скотоводов, предоставлять им право определять ценностные ориентиры общества, служить некой особой властью - весьма опасно.

Результат деятельности средств массовой информации в России за первые десять лет «перестройки» - уничтожение ориентиров и приоритетов, кризис осмысленности. Силы общества были пущены в распыл, страна разорена, правители предали народ, развязана война всех со всеми, после психологического начато биологические, физическое истребление граждан - а журналисты были рады-радешеньки, что им позволено говорить, что завоевана "свобода слова"!

Этот пример кардинального непонимания глубинных основ происходящего, непонимания онтологического, сущностного говорит не столько о поверхностности представлений вожаков племени журналистов – сколько о принципиальной парадоксальности устроения массового общества, когда на роль идолов толпы выдвигаются онтологически чуждые культуре фигуры. Их приносят в жертву обществу: происходит нечто вроде ритуального жертвоприношения: телевожди становятся наркоманами эфира, их свобода, не находя преграды, делает их рабами своих страстей. Они гибнут духовно, иногда за этим следует уже физическая смерть - как у известных звезд рок-музыки. Если вспомнить, что само явление рока расценивается как реабилитация в современной культуре архетипических черт архаики, ритуальных ритмов племен африканских охотников, круг замыкается.

Вандал явился не с дубинкой и копьем - а с микрофоном и сигарой, он вошел в нашу жизнь через показы "престижных мод", зажигательные ритмы и билль о правах человека. Права жить на любой территории, служить любым богам и распространять любую веру, все эти передовые декларации есть реализация прав кочевника, охотника и собирателя, которые позволяют им отнять у земледельца его землю и его священное право работать, быть рабом и слугой Земли - живой, божественной машины.

Рабство же в нынешнем, оскорбительном смысле слова реализовалось в лоне Средиземноморской культуры в наиболее ярком виде на Юге – в Египте, странах Ближнего Востока, Греции и Риме. На Северо-Востоке от Средиземного моря, в границах России, установились свои отношения между людьми - здесь холодная зима ставила людей в одинаково беззащитное положение по отношению к природе, работник и скот спасались под одной крышей с хозяином- земледельцем, что вело к родственным, душевным отношениям в общем доме. Историк Аполлон Кузьмин и биолог Александр Малыгин на основании разных предпосылок пришли в своих трудах к выводам об отсутствии традиции "рабовладельческих" отношений между людьми на территории России. Местоположение и климат - соотношение тепла и холода, света и тьмы создают уникальные условия работы земли - божественной машины, которые ведут и к определенному устроению "русской души", где черты первопроходцев и земледельцев, пастухов и воинов соединены своим, уникальным способом. Взгляд "революционного" сознания скользит по поверхности понятий "рабства" и "свободы", не проникая в суть явлений, не понимая, что реально означают эти понятия в русле русской культуры.

Пушкин как-то в сердцах, избавляясь от революционных иллюзий юности, написал:

«Ярмо с гремушками» … Не исполняют ли роль таких «гремушек» на ярме нынешние средства массовой информации?

1. Разные истины

Принято считать, что задача ученого - поиск истины. Но ученый родился и получил образование "на почве" определенной культуры, усвоил слова и отвлеченные понятия, научился думать на каком-то определенном языке.

Зависит ли понятие истины - то, к чему стремится ученый от того, на каком языке он думает?

Павел Флоренский в труде "Столп и утверждение истины" задался этим вопросом и обнаружил, что само слово истина имеет разные изначальные смыслы в разных языках - в греческом, на латыни и на иврите эти смыслы были следующими: для древних греков истина - то, что незыблемо (как камень в течении реки); для римлян истина - то, что требует подчинения (как Бог или закон); для иудеев истина - твердое слово (как обещание, которое будет непременно выполнено).

Может статься, что ученые, говорящие на разных языках, подразумевают под истиной разные вещи, и ищут в своих исследованиях нечто различное.

Что же означает истина по-русски? Каково его происхождение?

Что считали истинным наши предки?

Ответ на этот вопрос может дать этимология. В этимологических словарях содержатся сведения о происхождении слов и родстве между словами. Сейчас существуют два наиболее авторитетных этимологических словаря русского языка: классический четырехтомник, который составил в середине ХХ века В.Фасмер и двухтомник В.Черных, подоспевший к концу века.

В этих словарях можно найти, что корень у слова истина тот же, что и у слова истовый ("настоящий, усердный, ревностный"). Было древнерусское слово истъ, истый ("действительный, правильный"). В украинском языке остался след от древнерусского понимания истины - однокоренное с ним слово iстота - "сущность, существо". А что такое "существо"?

Если посмотреть в Словарь Даля на слово "существо" - обнаруживается, что это "все живое". Представим, что истина по-русски - это жизнь: тогда наименования "русский ученый", русский философ" имеют определенный смысл. Это такие исследователи, которые главной ценностью считают жизнь и ищут прежде всего ее проявления в самых разных материях. Не случайно словарь Владимира Даля называется "Словарем Великорусского Живого Языка". Истина для русских может изменяться вместе с изменением жизни, истина не есть нечто незыблемое, раз и навсегда данное или обещанное кем-то. Истина сложна и многообразна, она претерпевает парадоксальные превращения.

Следить за этими превращениями, отбрасывая стереотипы, подвергая сомнению все застывшее, косное и мертвое – это значит думать по-русски.

2. Дерево языка и звук мысли

Как человек думает? Как одно слово в его голове рождает другое?

Когда человек думает, ему помогает его родной язык: попробуйте подумать на иностранном языке, которым вы не вполне владеете - тут начнутся запинки, остановки - и вы поймете, какая это мука. Это все равно, что говорить с иностранцем, который плохо понимает по-русски: можно с ним условиться только о самых простых вещах - что погода теплая, и пиво хорошее. А на родном языке слова сами льются беспрерывным потоком - только держи их.

Вероятно, некогда существовал праязык, объединяющий все народы и племена. Слова в нем можно сравнить с семенами: они пустили корни, побеги и дали плоды во всех существующих сейчас живых языках. Эти языки разбиваются на группы родственных языков, русский язык принадлежит группе индоевропейских языков, куда входят почти все нынешние европейские языки и многие из восточных - например, индийский и иранский.

Исследуя слова в родственных языках, этимологи смогли восстановить основные корни в индоевропейском "праязыке". Из корней берут начало сотни тысяч слов в разных языках: за многовековую историю развития, роста и плодородия языка они претерпели изменения, размножились, и теперь формируют крону могучего дерева индоевропейских языков. Одно и то же слово может иметь целый пучок значений - так из одной почки вырастает несколько листков.

"Семенами" слов могли быть изначальные сигналы радости, страха и предупреждения об опасности. Подобными сигналами, позволяющими понять друг друга при общении, обмениваются животные. Народы, живущие в окружении разных животных, могут подражать издаваемым им звукам - например, звучание определенной гласной на арабском языке напоминает крик верблюда. Великий педагог средневековья, Ян Коменский составил для обучения детей азбуку, в которой каждый звук связывался с определенным животным: например, звук М связывался с мычанием коровы, а И - с писком зайца.

Звуки-сигналы составились в слова, которые смогли передать гораздо больше смысла, чем сообщение об опасности или выражение радости. Однако до сих пор мы пользуемся односложными звуками в минуты эмоционального напряжения. Существует любопытная гипотеза Людмилы Наровчатской о том, как эти отдельные буквы шифруют изначальные элементарные смыслы, из которых складываются понятия. Юрий Монич убедительно показал в своем исследовании, что существуют корреляции между смысловым наполнением сонантов и консонантов в праиндоевропейском языке, и установил связь между генеративными особенностями определенных корней и их употреблением в ситуациях агрессии.

Процесс человеческого мышления невыяснен - и возможно, связь между словами определяется их звучанием, и мозг человека чем-то напоминает музыкальную шкатулку, в которой исполняются разные мелодии. Игра звуков и рождает на уровне осознания то, что мы называем мыслью и выражаем в словах. Звуки одеваются в слова в глубинах подсознания - сам процесс скрыт от нас, но мы можем обнаружить отдельные его закономерности. Наши желания можно сравнить с ветром, который налетает на дерево языка, листва начинает шуметь, этот шум мы слышим в своей голове как звуки мыслей.

О родстве слов из разных языков говорит близость по звучанию: в разных языках родственные слова подчас звучат на разные лады - но тем не менее они остаются похожими друг на друга и по смыслу, и "на слух". Этимологу надо иметь острый слух – чтобы распознать родство тех звуков, которые записываются разными знаками на разных языках. Со временем звучание может меняться, разные народы отличаются устройством носоглотки, переходя в другой язык, слово начинает звучать иначе - но правила этих изменений одинаковые, общие для одних и тех же звуков из разных слов: поэтому и удается восстановить родство слов. Например, русское слово "знание" содержит в начале звук "зн", который в греческом языке и на латыни читается как "гн", отсюда идет название науки "гносеология", слова "гностика" и "агностик".

Каждый народ выращивает дерево своего языка. Душа народа выражается в его жизни, привычках, любимых словах и словечках. Нас будет интересовать дерево русского языка - то дерево, которое вырастил русский народ за свою историю. Из всех славянских языков русский - самый обширный, на нем написано больше всего книг и на нем говорит больше всего людей сейчас, говорило больше всего живших раньше: совокупными, общими усилиями всех этих людей он развивался и продолжает развиваться.

Чтобы разобраться в том смысле, который несет какое-нибудь слово, надо заглянуть в смыслы всех соседних слов, в значения тех слов, от которых это слово произошло, и наконец - в индоевропейские корни самого слова. Скажи, кто тебе близок, кто твои родные и родители, кто твои предки - и я скажу, кто ты - так, перефразируя известное изречение, можно описать метод понимания слов. Причем для этого понимания важно не только, как слово пишется или что оно значит - но и то, как оно звучит на разных языках.

В поиске смыслов слов приходится пользоваться подчас сразу десятком языков: славянскими, германскими, греческим и латынью. Однако знать эти языки необязательно: достаточно уметь читать буквы латинского алфавита на уровне ученика пятого класса. Необходимые смыслы можно найти в этимологических словарях - весь вопрос состоит в том, как смотреть в словари и что там искать. Каждый знает, что в словарях содержатся сведения о значениях слов, однако не все знают, как пользоваться этими сведениями и как извлекать из них не только значения слов - но и свойства самого процесса мышления. Мы постараемся показать, что можно увидеть в словаре русского языка не только смысл понимания народом некоторых истин жизни, но сам механизм (или вернее, организм) понимания.

Почти каждое слово имеет несколько значений - то есть несет разные смыслы. Эти значения на первый взгляд могут казаться далекими. Например, у слова мир есть два значения - мир как спокойствие и мир как то, что нас окружает (а окружала русского человека родная земля и община - тот мир, в котором жили крестьяне: отсюда идет выражение "всем миром"). Для того, чтобы разобраться в связи этих смыслов, посмотрим, как дело обстоит в других языках: в ближайшем родственном русскому языке - украинском мир означает еще и "народ", и "согласие".

Если копнуть поглубже - то оказывается, что славянское слово мир родственно древнеиндийскому mitras - "друг", и связано со многими словами в европейских языках, которые имеют значения "милый", "хороший" и даже "любовь". Отношение к миру как к хорошему другу подразумевает дружелюбное спокойствие. Так окружающий мир и спокойствие связаны друг с другом цепочкой смыслов - это то, что хорошо, мило, согласно душе народа. Потому и сближены два разных значения, что они не мыслятся быть раздельными - окружающий мир должен быть покоен, мил, дружелюбен. (Заметим, что в Х1Х веке два указанных смысла соответствовали разному написанию слов - было слово "мир" и слово "мiр", однако раньше было древнерусское слово "мир", которое объединяло два этих значения).

На этом примере понятна суть нашего главного приема по расследованию свойств со-знания: мы будем со-поставлять – ставить рядом разные знания о словах из разных языков. И если на первый взгляд значения каких-то слов кажутся далекими - в жизни они сплошь и рядом оказываются сближенными. Можно предположить, что то, как мы думаем, задается самим языком - его корнями, связями, созвучиями слов.

3. Дар общения или вести ведьм

"Расколдуем" одно слово, без которого невозможно представить нынешнюю жизнь.

Это слово встречается по сто раз на дню: на автобусной остановке, у подъезда или в магазине висит листок, который начинается так: "Информация". Слово уже так примелькалось, что мы не обращаем на него никакого внимания - но постоянно отовсюду получаем информацию. Она незаметна и необходима, как воздух, которым мы дышим. Не всегда понятно, что под ним скрывается, это слово - как маска. Можно найти много похожих на него слов: форма, реформа, формация, реформация, деформация, формат.

Худо-бедно можно разобраться в значениях этих слов - но чтобы думать с их помощью, надо себе представлять смысл, который в них заключен. Первоисточник всех этих слов - латинский корень форма - "лик, облик, фигура, устройство". От разных его значений глаза разбегаются - и если анализировать все их сразу, есть опасность того, что называлось раньше "растечься мыслью по древу" - то есть потерять единую нить рассуждений. Чтобы так не получилось, сконцентрируемся именно на слове "информация".

Без словаря можно понять, что это слово имеет несколько значений в русском языке: информация - это сообщение, это сведения, известия или данные. Эти слова образованы, соответственно из слов "ОБЩИЙ", "ВЕДАТЬ", "ВЕСТЬ" и "ДАТЬ", каждое из которых можно найти в словаре. Они являются основными, "словарными" - из которых уже образуются другие, производимые с помощью приставок, склонений, суффиксов и прочих приемов.

О каждом из этих слов написана целая статья в "Историко- этимологическом словаре" Черных. Однако читателю необязательно лезть в словарь - мы сделали это за него, и более того, расположили сведения о слове так, чтобы ее было удобно охватить глазом. Мы поместили родственные слова в живых славянских языках в кроне дерева, общеславянские корни составляют ветку, а индоевропейские корни находятся, как и положено корням - внизу, в земле.

ОБЩИЙ -

принадлежащий всем, касающийся всех, осуществляемый всеми, целый, весь

существительное - общество, община, общность

болгарский - общ

сербо-хорватский - опhинство: общество, публика

словенский - оbci

польский - obcy: чужой, незнакомый, иностранный

чешский и словацкий - obecny

Общеславянское обьтj , старшее значение - "распространенный вокруг, окрестный"

Производят обычно от общеславянской основы об

другие образование от об - старославянское объдо -

"сокровище", "одежда", русское "обиход".

----------------------------------------------------

ВЕДАТЬ -

знать, ощущать, переживать, управлять

существительное: ведун, ведьма

украинский - вiдати

белорусский - ведаць

польский - weidza: наука, знание

чешский - vedeti: знать

древнерусский и старославянский вьдьти, откуда вьдьние: знание вьд : знание, знахарство, вьдун: колдун

древнеиндийское veda: знание, веда

индоевропейский корень ueid: видеть, замечать

-----------------------------------------------

ВЕСТЬ -

уведомление, сообщение, слух

существительное: вестник, вестница

украинский - вiсть, вiстка

белоруский - вестка

болгарский - вестник: газета

древнерусский и старославянский - въсть, въстник, общеславянской vestь, корень ved - как и в русском ведать.

---------------------------------------

ДАТЬ

вручить, предоставить, ссудить, снабдить, даровать

существительные: дар, дань, дача - "нечто данное",

украинский - дати, дача: загородный дом

белор - даць

болгар - дам

чеш - dar, dan: налог

древнерусский дати, дамь, давати, даяти, даю, дар , дань, дача, дачька: дар, общеславянское dati, древнеиндийское da-da-ti

---------------------------------------

Слово информация имеет свою историю в русском языке - оно известно с Петровской эпохи, когда "информатор" употреблялось в смысле "учитель" (сейчас информаторами называют шпионов и доносчиков - как может меняться значение слова!) Пришло слово информация из западноевропейских языков, первоисточник - латинское informatio: изложение, истолкование, разъяснение, производное от informo - "придаю вид, формирую, организую, обучаю, воспитываю, мыслю".

Все эти смыслы тоже подсоединяются к полю понятия информация. Мы видим пучок значений, в которых через латинские нити смыслов идут жесткие директивы: "мыслю-излагаю", "обучаю- разъясняю", "формирую-истолковываю". Эти смыслы - жесткие и острые, как розги, которыми издавна охаживали в школах нерадивых учеников.

Через русские значения идут более мягкие, живые смыслы сопричастности, которые, если их изложить в похожей манере, дают набор: "сообщаю-переживаю, управляю-ощущаю, знаю-ведаю, даю-дарую" - эти нити смыслов восходят через древнерусских "ведунов" к индийским ведам. Латинское слово "форма" имеет неясную этимологию - русский язык более бережно сохранил важнейшие смыслы, связанные с наукой, знанием и религией.

Нам удалось обнаружить ряд смыслов, которые скрываются под маской одного из самых пролазливых, широко распространенных слов - "информация". Его внешняя пассивность и нейтральность имеет, конечно, свои преимущества - но под ним скрывается очень активная суть. Иностранец в этом слове видит прежде всего сухую рациональную эманацию Западной культуры, а русский может наполнить его тем, чего в нем не было изначально - общительным, волшебным и сказочным русским духом, восходящим к индоевропейской старине.

Каждый может выбирать те смыслы, которые ему по душе в своем собственном употреблении слов - но в путях своего мышления человек находится в рамках своего родного языка. Такие слова, как информация, оставаясь абстрактными и не давая пищу уму и сердцу, могут служить пустышками для неразумного дитяти. Если человек хочет что-то понять - обдумать и почувствовать – ему необходимы родные слова.

Слово информация уместно употреблять в "точных" науках, где бесчувственность служит в отдельных случаях даже преимуществом. Однако, если вы хотите думать по-русски, живя на Руси - вспомните, какие есть значения слова информация на родном языке - и вам будет легче разобраться в иных сложных явлениях (например, что исходит от "средств массовой информации": дар общения или вести ведьм?)

4. Игра "своего" с "общим"

С помощью этимологического словаря можно восстановить "куст" слов и значений, окружающих слово свобода.

Смысл слова свобода разыгрывается между своим и общим, личностью и Богом, как-то задействованы здесь и природа, и община. Некую роль может играть особенность и совокупность личных свойств. Проявление свободы связано с судилищем во дворе, на сходке сельской общины? В общем, выбирая разные пары значений от ближайших соседних слов, можно каждый раз увидеть иной смысл в слове свобода. Как же оно могло пониматься нашими предками? Интересно, что сам автор "Историко-этимологического словаря" профессор В.Я.Черных не удержался, чтобы не рассказать, что он увидел в происхождении этого слова: "с понятием о свободе с самого начала связывалась идея принадлежности к своему коллективу, к своему роду, племени, к своей народности - словом, к с в о и м".

Свободно русский человек может себя чувствовать только среди "своих". Свои - это не столько говорящие по-русски, сколько люди, к которыми он испытывает душевную близость - независимо от языка и тем более, национальности. Русский человек ищет "своих" и на чужбине, и примет иностранца как родного.

Хочется оставить представление слова свобода без собственных комментариев - каждый читатель может обнаружить свое понимание свободы с помощью рисунка. Это будет адекватным - то есть соответствующим самому духу понятия свобода способом его представления: мы оставляем свободу читателю для собственной интерпретации, поле для своего выбора. Свобода в нашем представлении подразумевает информированность - надо показать человеку все пространство возможностей: пусть он сам совершит свой выбор.

Такой выбор и будет моментом мышления, еще во младенчестве, когда человек осваивает родной язык, в нем формируется его со-знание, связывая его с совокупным знанием своего народа. Когда мы думаем, каждый раз неосознанно мы привлекаем для решения проблемы не только свои силы - посредством языка нам помогает совокупный разум, опыт всего народа. И тот, кто будет это понимать и продолжит свое развитие дальше детского сада и школьного образования - имеет шанс понять мир и себя глубже и прожить жить полноценней и осознанней - как и подобает человеку разумному, а не попугаю или мартышке, которые набрались чужих слов и ужимок - и рады ими пользоваться всю жизнь, не понимая, что за ними стоит.

Слово чужой пришло из языка готов: чужим был народ готов для русских. Наша задача - понимание своего, освоение психологического богатства русского языка, понимание духа своего народа - то, что называется самосознанием. И другие народы также могут осознать себя - потому что чужой - это свой для другого. А слово другой - это друг, если думать по-русски: русский готов быть другом любому народу. Не потому ли и само слово "русский" - прилагательное: можно сказать «русский немец», «русский армянин», «русский еврей», «русский грек». Люди разных национальностей в той степени, в какой они считают русский язык своим родным, материнским языком, могут считать и себя русскими.

Русский - это тот, кто любит свой язык, свою русскость, которую он понимает не столько как национальную принадлежность, которой обладает автоматически по праву рождения - а как веру, как призвание быть народом, который стремится к нравственному мироустройству. В основании такого устройства лежит картина мира, которую создает сам язык. Язык определяет изначальное этико-эстетическое единство русской культуры: поступить некрасиво – значит безнравственно. Соединять слова так, как они хотят того сами в русском языке удается не только великим писателям, но и простым людям – носителям живого языка. Это очень хорошо понимали сами писатели, патриотизм которых – особого рода, это патриотизм русского языка. Любовь к меткому народному слову соединяет Гоголя, Лескова, Бунина… Не смог уйти из живительного поля русского языка и Газданов, «русский осетин» по крови и «русский парижанин» по образу жизни, создавший лучшие образцы русской интеллектуальной прозы ХХ века.

"Сколько языков знает человек - столько жизней он живет" - гласит армянская пословица. Начинать знать надо с собственного языка - и начинать жить в соответствии с ним свою жизнь.

Что же касается самого процесса мышления - именно в такой "кустовой" связи слов в многослойном пироге слово- значение- слово, когда цепляются между собой корни слов, переплетаются их значения и похоже звучат сами слова, возникает такая многоуровневая связь, которая используется в механизме сознания. Слова и их значения переплетаются подобно тому, как нейроны переплетаются в мозгу, как переплетаются в густом саду корни и ветви деревьев. В этом саду есть мелкие кустарники - и грандиозные деревья-исполины, которые определяют главные смыслы сознания. В саду русской культуры таким деревом представляется слово "ОБЩИЙ" (общество, сообщение, община) - связи с ним возникали при рассмотрении всех описанных выше слов: информация, свобода и мир.

Это слово - чемпион по числу связей с другими словами в русском языке, очень многие важные вещи осознаются с его помощью - и может быть, в будущем можно построить другой словарь, в котором слова будут размещены по степени значимости, культурному наполнению в каждом языке - и тогда бы мы смогли явственно представить, чем отличается один язык от другого, один народ от другого. То, что здесь сказано о русском языке, относится во многом не только к братским славянским языкам - но и ко всем родственным с ним, принадлежащим одной семье индоевропейским языкам. Кроме этой семьи - есть еще языки семитские, к которым принадлежат арабский язык и иврит, языки китайской группы - и в каждой из этих семей есть свои предпочтения, свои более любимые и важные вещи. Конечно, ни один человек не исчерпывается языком, на котором он говорит, и можно встретить китайцев, более близких нам по духу, чем самые "коренные" русские. В результате развития отдельные народы могут в чем-то сближаться или расходиться - но взятые в целом, народы определяются своими языками - может быть, поэтому и называли наши предки народы языками.

Мы не будем дальше растекаться мыслью по древу (хотя как раз в этом и может состоять механизм мышления, если копнуть поглубже - кто знает?) - а предоставим каждому читателю возможность заглянуть в мини-этимологический словарь для тех слов, которые упоминались в тексте - и для тех, которые мы любим больше всего.

МИР

отсутствие вражды, ссоры, войны, согласие, спокойствие, покой, тишина

белорусское - мip

сербо-хорватское - мир: тишина, пенсия

древнерусское - мир

индоевропейский корень - mei, mi: кроткий, мягкий, милый

латинское - mitis: нежный, мягкий, кроткий

древнеирландское - min: вежливый, милый, ровный

ЛЮБИТЬ

переживать влечение, сильное тяготение, непреодолимую привязанность, иметь склонность, пристрастие

сербо-хорватское - льубим: целовать

древ русск - любити: предпочитать, любоваться, целовать;

люб, любы

индоевроп корень leubh

готское - liufs: милый дорогой любимый

немецкое - lieben

английское - love

латинское - libet: хочется, угодно; libido: влечение,

страстное желание, прихоть.

древнеиндийское - lubhyati: любит, испытывает жажду, алчет

ДОБРЫЙ

обладающий мягким характером, расположенный к людям, сострадательный, сердечный, хороший, качественный

украинское - добрий: добрый, хороший, настоящий

болгарское - добьр: добрый, хороший, полезный

сербо-хорв. - добричина: добряк, добровати: проявлять

доброту, благоденствовать

верхне лужский - dobric so: дружить

древнерусский и старославянский - добр: хороший, доброкачественный, добрый, знатный

доброта: красота, доброта

добрити: делать красивым

Индоевропейский корень dhabh: соответствовать, подходить, быть удобным

значение "добрый, милосердный" возникло позже других значений слова добрый.

------------------

Язык похож на огромный яблоневый сад - в котором на ветках растут вместо яблок слова. Сочинитель-мыслитель - человек, который зашел в сад, чтобы набрать яблок. Он подходит к дереву и начинает трясти - с веток сыпется водопадом десятки сочных яблок – они падают на землю, на плечи и на голову, стучат ему по макушке - как знаменитое яблоко Ньютона. Так рождается рассказ или сказка, миф, легенда или история. Из слов может составляться и теория - если прибавить немного дисциплины - и собирать яблоки не случайным способом, а по плану: например, потрясти сначала антоновку, потом семиринку, гольден, штрифель. А потом сесть под райское дерево и разложить свою добычу на траве…

Написать отзыв

Не забудьте указывать автора и название обсуждаемого материала!

© "РУССКАЯ ЖИЗНЬ"

WEB-редактор Вячеслав Румянцев