|
|
Риф Мифтахов
Ох, матери, матери!
Рассказ
Рашида частенько с нежностью наблюдает за детьми. Дома тепло, светло,
повсюду чистота, порядок и покой. Наблюдает и боится: кажется, что птица
счастья вновь улетит от нее. А упустишь — не так-то легко ее поймать. Уж
она-то точно это знает…
Рашиде было всего восемнадцать, когда она вышла замуж. Выходила не по любви,
а от обиды. Она тайно вздыхала по парню, который путался с женщиной старше
себя, а на нее не обращал никакого внимания. Девушка не знала, как
справиться с душевной болью, и в это время другой сделал ей предложение —
вот и выскочила замуж назло тому парнишке. Не прислушалась к советам матери,
которая предупредила: «Потом покаешься, да поздно будет». Обида затмила
разум.
Муж, Махмут, был на одиннадцать лет старше нее, но очень добрый, работящий.
Всегда был чем-нибудь занят, не пил, не курил. Своими руками поставил дом.
Прожили они с Рашидой в нем семь лет. Воспитывали дочь Райхану, завели
хозяйство, обстановку. Вроде всего хватало, не было у Рашиды только счастья.
Вечерами муж возвращался с работы, они молча ужинали и садились у
телевизора. Им даже поговорить было не о чем.
Так тянулись день за днем, месяц за месяцем, сливаясь в года. На душе у
Рашиды было пусто и тоскливо. Наконец поняла, что так жить дальше
невозможно. Да и трудно было назвать жизнью это безрадостное существование.
Она решила развестись с мужем без скандалов, по-мирному. И однажды развязала
тяжкий узел на душе — дрожащим, немного осипшим от простуды голосом
высказала все, что наболело. Нет ничего тяжелее, чем выразить словами
горькую правду: несколько раз она замолкала, чтобы перевести дух, время от
времени беззвучный плач переходил в отчаянные всхлипы. Разве легко говорить
такое этому святому человеку, своему мужу!
Махмут долго молчал. А потом сказал:
— Что тут поделаешь, видать, такова судьба. Я не слепой, давно вижу,
чувствую твою боль. Тоже немало передумал... Оставляю тебе все — и дом, и
обстановку. Но разлуки с дочерью не переживу. Оставь ее со мной... Только об
этом прошу...
Глаза Рашиды вновь наполнились слезами, в горле застрял ком.
— Нет, нет, Махмут, это невозможно, — она спрятала лицо в ладонях. — Как же
я без Райханы?
Долго они говорили в тот день. В итоге Махмут убедил Рашиду оставить дочь
ему.
— Тебе надо устраивать свою жизнь, пока молода. А с ребенком трудно выйти
замуж… Если новый муж захочет взять Райхану, верну тебе дочь. Ты меня
знаешь, можешь не сомневаться.
Нелегко расставаться с родным ребенком. Особенно матери. Ведь она не спит
ночами, порой отрывает от себя последний кусок, лишь бы ее ребенок был сыт и
здоров. Тем не менее, зная, что муж не нарушит слова и что дочери будет
хорошо рядом с отцом, Рашида согласилась на то, чтобы Райхана переехала к
матери Махмута.
Так началась для Рашиды новая жизнь. Она неожиданно осталась совершенно
одна. Раньше нигде не работала, и никого это не волновало. Мало ли таких
людей в районном центре? По стране их еще больше. Хоть всю жизнь сиди дома.
Благо был у нее муж — беспокойный, заботливый, с золотыми руками: сам все
добывал, везде успевал, кормил-одевал жену и дочь. А сейчас пришлось Рашиде
зарабатывать самой. В свое время она окончила курсы продавщиц — по этой
специальности и пошла работать. Спустя некоторое время взяла на себя и
обязанности уборщицы. Денег хватало — и сыта была, и одета.
Сначала Рашида чуть ли не каждую неделю навещала дочь, возила ей подарки,
игрушки, сладости. Но потом стала приходить все реже и реже. Продавцы ведь,
как известно, народ популярный. Вот и у нее появилось много новых приятелей,
участились застолья. Рашиду пытались знакомить с мужчинами, сосватать за
кого-нибудь. Но ей никто не нравился. Все ждала того, кого полюбит сама и
кто полюбит ее. Хватит с нее одной ошибки. Мечтала встретить того самого,
единственного…
И она не ошиблась. Однажды в магазин зашел смуглый усатый мужчина среднего
роста, с легкой проседью на висках. Рашиде показалось, что она его уже
где-то видела. Хотя чему тут удивляться — продавцы знают в лицо многих
жителей районного центра. Многие ведь заходят в магазин чуть не каждый день,
чтобы не пропустить, если что завезут. Может, и этот человек был среди них.
Несмотря на холодную осеннюю погоду, мужчина был одет очень легко.
Дождавшись, пока рядом с Рашидой не останется других покупателей, он
нагнулся к самому ее уху и вкрадчиво произнес:
— Красавица, не устала стоять? Будь добра, купи мне бутылочку без очереди. —
И добавил, протягивая деньги: — Друзья нагрянули, а на стол поставить
нечего. Я похвастаюсь перед ними, что получил бутылку из твоих нежных рук.
Многие обращаются к продавщицам с такими просьбами, некоторые при этом и по
имени называют, — но не ко всем же прислушиваешься. Однако в этот раз Рашида
почувствовала, как от голоса мужчины по всему телу разлилось приятное тепло.
Эта волна дошла до самых кончиков пальцев. Рашида заколебалась на мгновение,
потом улыбнулась в ответ:
— Ну, ладно, только ради ваших усов, — и направилась к подруге, которая,
крича и ругаясь, торговала винно-водочными изделиями.
— Век не забуду, — сказал новый знакомый, принимая завернутую в бумагу
бутылку, и манерно поцеловал правую руку продавщицы.
Мунир — так его звали — действительно не забывал ее, каждый день приходил в
магазин, более того — не отходил от Рашиды. Она не прогоняла его, наоборот,
— стоя на рабочем месте, с самого утра не отводила глаз от двери, ждала его
появления.
Хотя он не любил говорить о себе, сарафанное радио снабдило Рашиду нужной
информацией — через полмесяца она знала о Мунире все, что ей было нужно.
Родом он из этого же района, рос без родителей. Младший брат его и сейчас
живет в маленькой деревушке в сорока километрах от райцентра. После средней
школы Мунир окончил ПТУ в городе Кумертау, стал мастером, работал на
угольно-брикетной фабрике. Был женат. Долгие годы жили в общежитии, затем
получили однокомнатную квартиру. После развода с женой вернулся в свой
район, устроился техником в домоуправление. Живет один в крошечной
комнатушке. Сын остался с женой.
Мало ли мужчин с такой биографией? Рашиду ничуть не удивило, что он был
женат и разведен. Это вполне естественно, такое случается в каждой второй
семье. Недавно по радио говорили, что в ближайшие годы неполных семей станет
еще больше. Можно подумать, что кто-то заранее взял на учет тех, кто
собирается в скором времени развестись.
Все же Рашида старалась не выдавать свой интерес к Муниру. Не спешила
приглашать его домой, хотя он несколько раз напрашивался. Не подстегнули ее
и советы подруг: «Скорей решайся. Упустишь — пожалеешь». Она
присматривалась, советовалась с собственным сердцем. И, наконец, под Новый
год решила еще раз попытать счастья — приняла предложение Мунира.
Люди сходятся и не ведают, каково им будет жить под одной крышей. Это
выясняется позже. Так и Рашида лишь после свадьбы узнала, что Мунир любит
«веселую» жизнь. Вернее, только после рождения сына. В это время им пришлось
жить на одну зарплату. Вначале это не пугало Рашиду. Она привыкла, что
первый муж обо всем заботился, сам решал все проблемы, ей не о чем было
беспокоиться. Но оказалось, мужчина мужчине рознь. Теперь Рашида не могла
дождаться, когда Мунир получит деньги. Сначала она терпела. Занимала у
подруг, соседей. Но брать легко, надо ведь потом и отдавать. К тому же часто
муж возвращался за полночь и с порога виноватым голосом признавался:
— Ты уж не сердись, я и не заметил, как пропил все деньги с друзьями.
Иногда же, наоборот, возвращался разъяренный и скандалил, а если она
пыталась образумить его, не стеснялся и кулаки пускать в ход.
Потеряв надежду на мужа, Рашида с помощью подруг снова устроилась в магазин
— уборщицей. Что ж, винить некого, сама выбрала такую судьбу. Другого
такого, как Махмут, больше не будет. Да и вообще, где они теперь, непьющие
мужики? Все одинаковы. Но почему ее муж должен пить где-то на стороне,
пропивать деньги с другими?
Рашида подумала и однажды сказала Муниру:
— Пей дома, сколько влезет, я больше не собираюсь искать тебя по улицам и
ждать всю ночь. А почему ты не можешь выпить ... со мной?
Она достала спрятанную бутылку водки, тут же собрала на стол. Сама
распечатала бутылку, налила мужу, потом и себе по полной, довольно
вместительной рюмке.
— Хватит пить на стороне, в конце концов, у тебя есть дом, жена! — сказала
она и сама не заметила, как залпом выпила рюмку.
— Вот молодец, ай да жена — чудо! Вот это по-нашему, спасибо, спасибо... —
При этих словах Мунир от волнения немного расплескал содержимое рюмки. Потом
быстренько опрокинул ее в рот и снова наполнил, забыв даже закусить.
— Ты ешь, ешь, много ли надо на голодный желудок, — угощала его Рашида.
Мунир не заставил долго себя уговаривать, выпил еще и потянулся за солеными
огурцами и колбасой. Вскоре и язык у него развязался, он стал вести себя как
в самом начале их знакомства: вновь и вновь признавался в любви, обнимал
Рашиду и клялся, что никогда не забудет ее доброту. В эти минуты он был
самым счастливым из мужчин.
И действительно, после этого Мунир стал пить только дома. Но все чаще стал
приводить друзей. Если же, собрав поесть, Рашида сама не садилась за стол,
муж, а вслед за ним и гости обижались, говорили, что она их не уважает. Хотя
уважать их было не за что… Постепенно молодая женщина привыкла к таким
застольям, научилась угощать друзей мужа. Чтобы не обидеть их, сначала
выпивала по рюмочке. А дальше по две, три, четыре...
Жизнь как будто сделалась веселее, а пить стало легче. Без выпивки Рашиде
даже начинало казаться, что чего-то не хватает. Теперь она сама начинала
суетиться, когда муж приходил с друзьями: собирала на стол, с готовностью
вытаскивая из серванта хрустальные рюмки. А гости с аппетитом поедали ее
пироги и блины, соленые огурчики, помидорчики, грибочки и нахваливали ее
золотые руки. Что скрывать, ей нравилось слушать лестные слова о том, какая
она хозяйственная да какая гостеприимная. Ей уже не было стыдно просить
взаймы деньги у подруг и знакомых. А занимать приходилось частенько: своих
средств на частые приемы не хватало. Все, что попадало в руки, тут же
уходило на водку и вино.
Одно из застолий кончилось печально. С чего тогда все началось, Рашида
теперь уже толком и не помнит. Кажется, кто-то из друзей мужа в сильном
подпитии решил что-то нашептать ей на ухо, пошутить. Мунир резко вскочил,
ударил своего знакомого по лицу и со словами «Ах ты, сука, дрянь!» кинулся
на Рашиду. Изрыгая еще более грязные ругательства, он стал бить жену, душить
ее. Женщина пыталась отбиться, но разве она могла противостоять здоровому
мужику? Почему-то никто не стал разнимать их. И лишь когда она ударилась
лбом о дверной косяк и лицо ей залило кровью, гости кинулись ей на помощь...
Как ее увозили в больницу на «скорой помощи», Рашида помнит смутно. У нее
оказалось сотрясение мозга, пришлось долго лечиться. На лбу остался шрам в
память о том ужасном вечере. Мало того, пока она лежала в больнице, Мунир в
пьяном виде избил какого-то мужчину и был осужден на четыре года. Рашиду
навещали только мать и учительница Самига, она же заботилась о ее сыне
Ильгаме. Повезло, что их дети оказались в одной группе детского сада. Это
была редкой доброты женщина. А вот «приятели» мужа, нахваливавшие ее
угощения, в больнице даже не появлялись...
Так Рашида опять осталась одна: ни вдова, ни мужняя жена. Она снова пошла
работать, но все заработанное вновь стало уходить на выпивку. Выплыли
невесть откуда старые друзья и снова стали сбегаться к ней «на огонек».
Рашида в первое время обижалась на них, но после рюмки-другой всех прощала,
со всеми была добра и даже благодарила за то, что пришли. В такие минуты ей
становилось легко, хорошо, она забывала обо всех печалях...
Вскоре Рашиду выгнали с работы за ненадлежащее исполнение обязанностей.
Удивительно, но она не стала переживать по этому поводу, словно это было
временно и ее жизнь вот-вот должна вновь наладиться. Но время безжалостно
убегало, ничего вокруг не менялось к лучшему, наоборот, становилось всё
хуже. Теперь она стала потихоньку распродавать вещи из дома. Сначала исчезли
хрустальные рюмки, дорогая посуда из серванта, приобретенная еще совместно с
первым мужем. Затем разлетелись мелкие предметы обихода, на ее взгляд, не
столь необходимые. А там дошла очередь и до пылесоса со стиральной машиной.
Нашлись среди «друзей» даже желающие помочь при погрузке. И когда однажды
домой явились покупатели и выставили на стол злодейку с наклейкой, Рашида не
выдержала — согласилась отдать стиральную машину за две бутылки водки.
Поистине вместе с вином люди пропивают и разум.
В то время Рашида совсем не обращала внимания на сына, не заботилась о нем.
Ходит в детский сад — и ладно. Иногда даже забывала сходить за ним вечером.
В таких случаях его забирала Самига, или же воспитательница сама приводила
Ильгама домой. А однажды Рашида явилась за сыном с опозданием. Обычно
мальчик, уже одетый, поджидал мать прямо на улице. А в этот раз его нигде не
было видно. Ее встретила воспитательница, нервно теребящая кончики длинных
волос.
На вопрос Рашиды о сыне она ответила:
— Ильгама забрали, — и облегченно вздохнула, словно сбросила огромную
тяжесть с плеч.
Выражение лица Рашиды осталось равнодушным, как будто она уже знала об этом.
Она лишь безучастно поинтересовалась, кто забрал сына.
— Приезжала ваша мама, увезла его в деревню. Говорила, что на попутной
машине приехала, очень торопилась...
Воспитательница ждала, что Рашида возмутится, начнет кричать, ругаться, и
поэтому заранее придумала, что ей ответить. Но та ни слова не сказала,
повернулась и пошла прочь.
«Мама давно хотела забрать внука к себе, вот и хорошо...» Эта мысль лишь
промелькнула в мозгу Рашиды, и она направилась в магазин, где раньше
работала, в надежде, что кто-нибудь из бывших подруг войдет в ее положение,
нальет «успокоительного»...
Ох, Рашида, Рашида, тут бы тебе как раз остановиться. Нет, она не захотела.
Или точнее, не смогла. Есть в этой хмельной круговерти какая-то
необъяснимая, страшная сила. Сначала она заставляет тебя забыть обо всех
заботах, дает временное избавление от проблем, а позже захватывает не только
тело, но и душу, подчиняя все желания лишь одной потребности. И эта сила
неудержимо несет тебя по замкнутому кругу помимо твоей воли...
Временами Рашида осознавала, что катится в пропасть, что может совсем
лишиться детей, что ее некогда уютный дом превращается в притон. В минуты
прозрения ей становилось страшно. Но это состояние проходило быстро —
изнутри поднималась теплая волна и словно убаюкивала ее: «Ну и пусть,
катитесь все к чертям, проживу как-нибудь». И душевная боль уходила, ее
место занимали полное безразличие и жажда очередного веселого застолья. И
нет конца этой карусели, с каждым днем все труднее противостоять ее силе.
Неделю спустя после того, как ее мать забрала Ильгама, Рашида развесила в
нескольких местах объявление о продаже дома, написанное от руки. Желающих
купить большой красивый дом оказалось много. В день приходило по нескольку
человек, но Рашида боялась продешевить, ждала, пока предложат больше. Хотела
посоветоваться с кем-нибудь, кто знал в этом толк.
Однажды, заметив у забора со своим объявлением трех женщин, она подошла
поближе, чтобы посмотреть, кто же интересуется ее домом. Среди этих женщин
оказалась и Самига. Если бы Рашида знала это, она бы и близко не подошла. Ей
стыдно перед Самигой. Старается не попадаться ей на глаза, прячется. Когда
та приходит к ней домой, не открывает двери. А в этот раз не заметила ее
вовремя.
Самига же обрадовалась Рашиде:
— Как хорошо, что ты мне встретилась. Не могла поверить, что продаешь дом. —
И спросила, указывая на бумагу: — Это ты повесила?
— Я... — сказала Рашида нехотя.
Тут Самига рывком сорвала тетрадный лист, приклеенный к забору, и порвала
его на мелкие кусочки. Рашида закричала вне себя:
— Чего ты хулиганишь? Зачем порвала?!
Самига словно и не слышала ее:
— Идем, покажешь, где еще висят такие объявления, — сказала она и, как
ребенка, за руку повела сопротивляющуюся Рашиду.
Что с ней произошло, непонятно, — но она поддалась, подчинилась воле Самиги.
Когда собрали все объявления, Самига привела Рашиду к себе домой, накормила
и уложила спать в чистую постель...
Самый важный разговор соседка оставила на утро. Она и стыдила, и ругала
Рашиду. Говорила о любви, детях, материнском долге, загубленной молодости,
завтрашнем дне — обо всем. Склонив голову, Рашида молча слушала ее. Если бы
на месте Самиги был кто-то другой, она быстро отшила бы его: дескать, моя
жизнь, что хочу, то и делаю. А вот против учительницы язык не повернулся.
Бывают такие люди, которые режут тебе правду-матку в глаза, а ты покорно это
сносишь, не находя ни доводов, ни сил, ни желания дать отпор.
— Давай, Рашида, сделаем так, — сказала Самига, как бы подводя итог
разговору. — Я помогу тебе устроиться на работу, но всю зарплату будешь
приносить мне. Каждый день буду выдавать тебе понемногу на обед, на покупку
необходимых вещей. И так будет до тех пор, пока ты полностью не излечишься
от дурной привычки и не заберешь сына домой. А если хочешь, деньги можем в
кассу перечислять...
— Нет, я вам доверяю, — неожиданно согласилась Рашида. Не будешь же
отталкивать руку того, кто пытается вытащить тебя из омута. Она еще не
разучилась отличать добро от зла.
Обещать, как известно, легко, а вот выполнить не всегда удается. Вот и
Рашида удержалась на новом месте всего полмесяца. Кому нужен работник,
который каждый день ходит навеселе? Хоть и пыталась Самига заступиться за
нее, уговорить начальника, чтобы не увольнял, — ничего не помогло.
А еще два месяца спустя Рашиду лишили родительских прав. Ей прислали
повестку в суд, но она не пошла: «Мало ли таких, как я, кому мы нужны? Да и
государству не нужен лишний рот, сын у бабушки, что им еще надо? Наверное,
хотят припугнуть. Зря стараются», — подумала она...
Через некоторое время постаревшая за последние годы мать Рашиды с помощью
родственников добилась устройства внука Ильгама в детский дом в Уфе.
Узнав об этом, Рашида напилась до беспамятства. Вернулась глубокой ночью и
свалилась на голую железную кровать, забыв даже запереть дверь. Проспала до
утра как убитая и проснулась от звуков радио. Она никогда его не отключала.
Ведь это единственная «живая душа» в доме, которая подсказывает время и
рассказывает все новости. Правда, Рашида его почти не слышала. Но на этот
раз каждое слово доходило до нее и проникало ей в самое сердце. Даже не
проходящая головная боль как бы утихла, забылась. Рашида поднялась и села на
кровати. А по радио продолжал звучать теплый мужской голос:
«Мама... Коротенькое, простое слово. А сколько в нем мудрой силы и
спокойного величия! В этом имени заключен божественный смысл, объединяющий
всех людей, делающий их роднее, ближе. Это слово не знает ни границ, ни
преград, ибо всем людям дарует жизнь мама. Каждому малышу первую улыбку
дарит мама, она же знакомит его с тайнами бытия, вкусом хлеба и молока. Мама
дарит своему ребенку неповторимые краски рассвета и заката, шум листвы,
красоту цветов, звон весенней капели, чистоту первого снега. Именно с ее
помощью ребенок познает радость и слезы, любовь и надежды — все оттенки мира
от сладких мгновений до горьких уроков, открывает законы жизни.
Человечество испокон веков воспевало мать — продолжательницу жизни, опору
семьи, хранительницу домашнего очага, защитницу, заступницу и спасительницу.
Дитя для матери всегда остается ребенком: с первых месяцев во чреве до
скончания дней. Вся ее жизнь проходит в переживаниях и заботах о нем.
Говорят, маленький ребенок — тяжесть для рук, а большой — для сердца. И
совсем молоденькая мама, и пожилая мать для кого-то является единственным
родным человеком.
Малыш в детском доме и старик на смертном одре, раненый солдат на поле боя и
молодая женщина в предродовых муках — и стар и млад в самые тяжелые,
отчаянные минуты зовет на помощь маму. Пусть она далеко, пусть ее уже нет в
живых — все равно. Потому что само воспоминание о маме способно облегчить
любую боль, придать силы и надежду. Она, как солнце, дарит тепло и свет,
когда тебя со всех сторон обступает тьма, когда кажется, что нет никакого
просвета...
Мать, мама... Однако и мамы бывают разные. Есть, к сожалению, женщины,
недостойные этого великого, святого имени, порочащие, оскорбляющие и
втаптывающие его в грязь... Вот перед нами ворох писем. Одно из них особенно
горькое. Прислала его в редакцию маленькая девочка. И начинается оно
словами: «Моя мама пьет...»
Услышав это, Рашида спрыгнула с кровати, подбежала к радио и рывком
выдернула шнур из розетки. Она не рассчитала силы, и приемник, сорвавшись с
гвоздя, упал на пол. Рашида со злостью отпихнула его ногой. Ей показалось,
что по радио вот-вот назовут ее имя. Она подняла разбитый приемник и со
словами «Ты тоже против меня, хочешь разбередить мои раны?!» швырнула его в
угол.
Потом ничком упала на кровать и разрыдалась. Плакала долго, горько причитая:
«Где ты, сыночек? Дочка, где ты?! Куда вы пропали, почему бросили маму?!
Неужели вам стыдно даже жить со мной под одной крышей? Во всем виноваты
мужчины! Это они довели меня до такого позора! Я мать... Да, мать... Отчего
же я так несчастна? Что происходит с миром? Где заплутало мое материнское
счастье?! Детки мои родные, я знаю — оно рядом с вами...»
Как ни плакала, ни страдала Рашида, но и этот день она завершила как обычно.
Слонялась по поселку, не находя себе места, и встретила старых знакомых. Они
быстро «вылечили» бледную, трясущуюся подругу — словно кто-то руками
разогнал темные тучи над Рашидой. Прошла головная боль, перестало саднить и
сердце. Улетучились ее благие намерения поехать к матери, узнать у нее, где
искать сына, и найти его...
Так проходил день за днем. На трезвую голову Рашида строила хорошие планы,
но жизнь текла по привычному руслу. Надежда слабо тлела, однако не хватало
сил разжечь ее.
Месяца через два к Рашиде приехала мать и уговорила ее поехать к сыну. Сама
купила ей билет на автобус, передала внуку нехитрые гостинцы. Рашиду будто
пронзило электрическим током, когда мать с горечью сказала: «Ты не только
себя, но и меня на старости лет позоришь». Что тут скажешь в ответ? И
автобус, как назло, не спешит отправляться, хоть бы уехать поскорей. Но
мать, поняв состояние дочери, больше ничего не произнесла.
Рашида довольно хорошо знает Уфу. Ей часто приходилось бывать в столице,
когда работала в магазине. Тем не менее она очень долго искала детский дом,
где воспитывался Ильгам. Наконец нашла. В вестибюль к ней вышла женщина в
годах. Узнав, к кому приехала Рашида, она бросила на нее испепеляющий
взгляд:
— Ваш сын в моей группе, подождите, мамаша.
Слово «мамаша» больно резануло по сердцу. В нем слышались и издевка, и
неприязнь, и насмешка. Именно так и восприняла его Рашида.
Она растерялась, когда увидела сына. Не знала, как начать разговор. Даже не
смела посмотреть ему в глаза. Смущение немного прошло, когда отдала ему
кулечек с гостинцами и погладила по голове. Начала расспрашивать, как ему
живется. Ильгам отвечал односложно: «Да, есть, нет». Временами они надолго
замолкали. Так прошло около двух часов. Перед уходом Рашида хотела обнять,
поцеловать сына, но мальчик отпрянул от нее и отвернулся.
— Что с тобой, сынок? — удивилась Рашида.
Ильгам помолчал, опустив голову, а затем прошептал, хотя рядом никого не
было:
— Мама, больше не приходи сюда ... такая.
Рашида вздрогнула, но не стала уточнять, что сын имеет в виду. Появилась его
воспитательница и отправила Ильгама назад в группу. Проводив его взглядом,
сказала:
— Тихий, послушный, умный мальчик. Но очень грустный, очень ранимый...
Затем резко изменила тему разговора и начала расспрашивать Рашиду о ее
жизни. Рашида сначала растерялась, не знала, что отвечать. Сказала просто:
— Хорошо живу, работаю. — Но вскоре почувствовала искренний интерес и даже
сочувствие со стороны воспитательницы и решила открыться ей. Рассказала, что
скучает по сыну, что хочет забрать его к себе.
Воспитательница ничего не говорила, только слушала и кивала головой. Потом
вдруг предложила:
— Идемте, заглянем к директору. — И Рашида покорно последовала за ней.
Директор детского дома оказалась молодой, миловидной женщиной. Она
поздоровалась и усадила гостью.
— Вот, знакомлюсь с разными письмами, документами, — она держала в руках
кипу бумаг. — Их тяжело читать, но я хочу, чтобы вы послушали. Столько людей
хотят устроить к нам своих детей… И не только взрослые — обращаются сами
дети. Вот, например: «Прошу принять меня в детский дом, так как у нас дома
жить невозможно: мама пьет, денег домой не приносит. Два старших брата нигде
не работают и старшая сестра тоже. Они и мама приводят друзей домой и пьют.
Я пытаюсь делать им замечания, но они не слушают. Ругают и даже бьют меня.
Дома ничего не осталось. Мама продала всю картошку и даже дрова. Братья
мешают мне учиться, выгоняют меня из дома. Это продолжается давно, и у меня
нету сил терпеть. Очень прошу, устройте меня в детский дом. Писала Лена Р.,
12 лет». Девочка уже год находится у нас, хорошо учится, прилежная, но по
ночам просыпается с криком.
А вот еще один документ: «Гражданка Н. долгое время нигде не работает. Ведет
аморальный образ жизни. Предложила мужчинам свою одиннадцатилетнюю дочь за
бутылку водки. Девочка сумела сбежать, ее устроили в детский дом. Мать
осуждена...»
Она собиралась уже прочесть следующее письмо, но тут Рашида, сидевшая с
опущенной головой, тихо попросила:
— Пожалуйста ... позвольте мне уйти...
— Да, да, конечно, — директриса слегка испугалась. — Вам плохо? Может,
вызвать врача?
— Нет, нет, не беспокойтесь, все в порядке... — Рашида направилась к двери.
Воспитательница проводила ее до автобуса, пытаясь хоть как-то успокоить и
отвлечь, но Рашида ни слова не произнесла. Лишь когда автобус тронулся,
крикнула в открытое окно:
— До свидания, большое вам спасибо, простите меня, — и закрыла лицо
руками...
Вернувшись из Уфы, Рашида в течение двух дней никуда не выходила и никого не
пускала к себе. Хотела избавиться от этой бессмысленной, непроглядной жизни,
сделавшей и ее, и детей несчастными. По правде сказать, эта мысль пришла ей
еще там, в кабинете директора. Но она не была уверена, хватит ли у нее сил
для осуществления своего страшного замысла.
Два дня и две ночи она металась между жизнью и смертью. Как объяснить свой
поступок детям? Повзрослеют, сами все поймут. Сначала Рашида хотела оставить
им записку: «Райхана, доченька, сыночек Ильгам, детки мои милые, прощайте и
простите свою маму, если сможете. Я во всем виновата сама, не смогла
противостоять зеленому змию». Но потом раздумала и гневно разорвала бумагу.
Какое она имеет право просить у них прощения?..
Рашида вышла в чулан. Поискала какую-либо веревку среди тщательно
выструганных и аккуратно сложенных еще Махмутом досок. Но ничего не нашла.
Дернула бельевую веревку, та легко оборвалась: видно, давно истлела. А это
что за шкафчик? Что-то знакомое… Ах да, сама ведь его покупала. В нем она
прятала от Мунира водку. Было время, когда там стояла целая шеренга бутылок.
А теперь, конечно, ничего нет...
Тем не менее Рашида из любопытства решила открыть дверцу, но та не
поддалась. Тогда женщина посильнее тряхнула шкаф — внутри что-то со стуком
упало. По всему телу прошла приятная дрожь. Словно пробудившись ото сна,
Рашида воспрянула духом, присела и снова взялась за ручку, но дверца все не
открывалась. Она стала ощупывать края двери, стараясь зацепиться за
что-нибудь. На лбу, даже на кончиках пальцев выступила нервная испарина. Ей
как будто кто-то шептал на ухо: «Открывай, Рашида, поторопись, там твое
спасение, скорей открывай!» Впиваясь в края дверцы ногтями, она наконец
открыла шкаф. Увидела полную бутылку водки — и тут же схватила ее, так
поспешно, словно та могла улететь. Затем со словами «Я спасена, ты спасла
меня от смерти, спасибо, спасибо» побежала в комнату, на ходу утирая левой
рукой то ли слезы, то ли пот...
Жизнь вновь покатилась по наклонной. Рашида теперь и не думала выбираться из
этого болота, да и желания не было. Все же она нашла в себе силы еще два
раза съездить в детский дом. Но ни разу не осмелилась встретиться с сыном —
боялась его взгляда. Сама она давно уже свыклась с поношенной грязной
одеждой, но перед сыном было стыдно за свой вид.
В последнюю поездку Рашида долго вглядывалась в окна спальной Ильгама. Лицо
ее опухло от слез. Хотела уже повернуться и уйти, когда из-за деревьев
неожиданно появилась воспитательница, Фания Нуримановна. Рашида вздрогнула,
но прятаться или убегать было поздно.
Воспитательница говорила с ней больше часа. Она не стала вызывать Ильгама к
матери, наоборот, увела женщину подальше от детского дома. Прощаясь, сделала
Рашиде неожиданное предложение:
— Вам, наверное, лучше уехать куда-нибудь. Скажем, в Сибирь... Люди ведь
едут. Там вас никто не знает, возможно, начнете новую жизнь, избавитесь от
дурной привычки. А когда все наладится, заберете Ильгама к себе. Так больше
продолжаться не может. Вам надо изменить образ жизни. На новом месте и мысли
новые придут. Вам это под силу. Я верю в вас...
Рашида всегда легко поддавалась чужому влиянию. Слова воспитательницы
глубоко врезались ей в память. Хотя она и сама подумывала о смене места
жительства. Значит, надо решиться. Правильно сказала Фания Нуримановна: так
жить больше нельзя. Надо продать дом и скорей уехать.
После возвращения в райцентр Рашида отправилась к единственному человеку,
который ее понимал, — к учительнице Самиге. Узнав обо всем, Самига пообещала
помочь ей с продажей дома. Скоро все было улажено.
И вот они вдвоем отправились на вокзал. Заранее выбрали несколько городов. В
кассе попросили билет до одного из них — билетов не оказалось. Не повезло и
со вторым городом. А вот в третий билет нашелся.
— Значит, так тому и быть. На, купи билет, Самига, — Рашида протянула
учительнице деньги.
— Правильно, — поддержала ее Самига. — Не беспокойся, к Ильгаму буду ездить
сама. И о дочери постараюсь разузнать. Напиши сразу же, как доедешь.
Спустя три дня Рашида сошла с поезда на станции с незнакомым названием.
Очень холодно, ветер валит с ног. Не Урал, что тут скажешь...
Все спешат по своим делам, не обращая внимания на Рашиду. И она подумала:
здесь ее никто не знает, может быть, это и есть путь к спасению?..
Первые сутки провела на вокзале. Днем ходила по городу, читала объявления о
приеме на работу. Повсюду требуются квалифицированные рабочие. Как будто
свет на них сошелся клином. На другой день, когда Рашида уже потеряла
надежду и хотела вернуться на вокзал, на заборе детского сада заметила
клочок бумаги с объявлением, что требуется посудомойка. Хотя время было
позднее, она вошла в красное кирпичное здание. К счастью, заведующая
оказалась на месте. За полчаса вопрос с работой был решен. Скоро Рашида с
помощью той же заведующей сняла угол в доме одной пожилой женщины. Так жизнь
ее потекла но новому руслу.
Рашида работала и жила тихо, незаметно. Даже удивительно: она теперь ни на
минуту не опаздывала на работу, ни о чем постороннем не думала. Как это
получилось, она и сама не смогла бы, наверное, ответить. Каким-то чудом
пропала и тяга к спиртному. Может, дело в том, что она из кухни ежедневно
слышала детские голоса за стеной и вспоминала Ильгама?..
Однажды новые подруги Рашиды стали расспрашивать, как она из Башкирии попала
в Республику Коми. Ей пришлось соврать: муж погиб в автокатастрофе, а шрам у
нее на лбу — результат той самой аварии. Поверили или нет — но больше никто
не интересовался ее личной жизнью, не расспрашивал о прошлом. Однако после
того разговора подруги старались ее поддержать, жалели, чаще улыбались ей.
Для Рашиды такое сочувствие стало настоящей пыткой, оно мучило ее. Жалость
окружающих казалась ей оскорбительной. Мало ей было переживаний о детях,
тоски по родным краям...
Однажды Рашида не выдержала и рассказала всё о себе заведующей детским
садом. Ничего не стала скрывать. И тут же спохватилась, подумала: ну кто
меня за язык тянул, теперь выгонят с работы, сама всё разрушила. Ошиблась
Рашида: ни заведующая, ни другие от нее не отвернулись — напротив, женщины
стали относиться к ней еще теплее. Вот уж не знаешь, где найдешь, где
потеряешь!
Прошло несколько месяцев с того дня, как Рашида приехала в эти края. В том
же детском саду она стала работать еще и техничкой и получала теперь
неплохие деньги. За это время она сумела заработать и себе на обновы, и на
посылки детям. Переписывалась с Фанией Нуримановной и Самигой. Они стали
самыми близкими ей людьми.
Однажды Рашида получила письмо от воспитательницы сына, где было написано:
«Собираюсь начать ходатайство о восстановлении Ваших материнских прав, для
этого нужны следующие документы…» В этот день она ходила не по земле, а
словно летала.
Для Рашиды наступила наконец светлая полоса. Нечаянным счастьем прозвучало
для нее новое предложение выйти замуж. Она подумала и решила рискнуть еще
раз. Для начала, ничего не тая, рассказала Анатолию о своем прошлом. Он тоже
поведал свою печальную историю — оказалось, по его вине распалась первая его
семья. Словом, они поняли друг друга, так как оба давно осознали, что в
жизни не обойтись без надежной опоры, без крепкого тыла.
На суд по восстановлению материнских прав Рашиды они поехали вместе. На
заседании в качестве представителя детского дома выступила воспитательница
сына Фания Нуримановна. Рашида никогда не забудет ее слов — они до сих пор
звучат у нее в ушах.
В этот же день Рашида забрала Ильгама с собой. Только тогда она поняла,
сколько горя, переживаний принесла сыну и чего была лишена сама. Всю эту
гамму чувств она не могла бы передать словами.
Ильгам никогда не расспрашивал маму о своем отце. А Анатолия никогда до
этого не видел, даже не знал о нем. Тем не менее при первой же встрече
порывисто обнял его и прошептал: «Папа!»
Теперь их стало четверо — у Рашиды родилась еще одна дочь. Ее назвали Фанией
в честь воспитательницы Ильгама. На лето обещает приехать в гости старшая
дочь Райхана. Об этом она сообщила в последнем письме.
Рашида вновь ощущает себя человеком, женщиной, матерью. Но каждую минуту
помнит и о своем прошлом. Этого не забудешь, да и нельзя забывать. Желание
жить легко, без проблем затянуло ее на самое дно. К счастью, ей удалось
выкарабкаться оттуда. А мало ли таких, кто так и остается в этой бездне,
губит свою жизнь и лишает радости собственных детей. Все мы рождаемся для
счастья. Оно у каждого свое, но никто его тебе не принесет. Надо искать свое
счастье, и оно обязательно придет...
Частенько чудится Рашиде, будто вновь слышит она слова из той радиопередачи:
«Мама, мать... Но и мамы бывают разные. Есть, к сожалению, женщины,
недостойные этого великого, святого имени, порочащие, оскорбляющие и
втаптывающие его в грязь...» Тогда зажимает она уши и тихо шепчет:
«Простите, детки мои, простите меня...»
Перевод с башкирского Гульфиры Гаскаровой
Написать
отзыв в гостевую книгу Не забудьте
указывать автора и название обсуждаемого материала! |
