|
|
Фаниль Кузбеков
Ради вечных ценностей*
Как известно, предметный разговор, конструктивный обмен мнениями возможен
лишь при адекватном знании объекта внимания и при искреннем желании
совместно решать принципиально важные проблемы, поставленные жизнью на
повестку дня. Главное — не застревать в мелочах, постараться увидеть
основное, определить тенденции, ибо в мелких словах и большое дело утопить
не трудно.
Наша башкирская литература без всякого сомнения имеет неоспоримые
достоинства. Это целый мир, созданный творческим воображением художников
слова. До последних дней своей земной жизни удивлял и радовал нас
жизнелюбивым талантом Мустай Карим. Бессменным трибуном, достойным
организатором писательской братии выступает Равиль Бикбаев. Что отрадно
отметить: и своими произведениями народный поэт остается на высоте
требований современности. Философией жизни обогащается творчество Абдулхака
Игебаева, Тимера Юсупова, Хасана Назара, Мавлита Ямалетдина. Болью, тревогой
и надеждами родного народа насыщена поэзия Факии Тугузбаевой и Тамары
Ганиевой. Филигранной отточенностью формы отличаются произведения Анисы
Тагировой. Удивительной гармонией привлекает Юмабика Ильясова. От тонкого
юмора до политического сарказма — таков диапазон стихов Марата Каримова,
Рифа Мифтахова и Радифа Тимершина. Полагаю, лишь между двумя съездами многие
открыли для себя такого интересного, самобытного поэта, как Мухамет Закиров.
Острые, противоречивые проблемы рубежа веков поставлены в прозе Нугумана
Мусина, Амира Аминева, Тансулпан Гариповой, Рината Камала, Гульсиры
Гиззатуллиной, Хайдара Тапакова. Условно называя исследовательской
публицистикой, выделил бы фундаментальные работы Зигата Султанова и Рашита
Шакура. Особого разговора требует многогранная деятельность Гайсы Хусаинова.
Завидная работоспособность, энциклопедизм знаний, широта охвата, глубина
мысли — вот что характеризует нашего уважаемого аксакала. Набирает силу
творчество молодых.
Тем не менее, для обольщений и почивания на лаврах по большому счету
оснований у нас пока нет. В кучах песка теряются и те золотые самородки,
которые следует еще найти и показать. Возможно, и из-за этого наши критики
большой активности не проявляют. Известно, что объективная, убедительная
литературная критика — это огромный труд, который, однако, не только по
достоинству не оплачивается, но и не оценивается как следует морально, более
того, чреват нежелательными для автора последствиями. Поэтому она, к
сожалению, довольствуется в основном дифирамбами. А ведь литература — это
поле битвы за души людей, за высокую нравственность, за человечность в
человеке.
Выступая на республиканском августовском совещании работников образования в
Ишимбае 12 августа 2005 года. Президент республики Муртаза Губайдуллович
Рахимов особо подчеркнул: «Не будем забывать о здоровье духовном,
нравственном», говорил о необходимости формировать высокую духовность,
приобщать молодежь к нравственным ценностям. 10 марта этого года на
расширенном заседании Коллегии министерства образования заместитель
Премьер-министра Правительства — министр культуры и национальной политики
Ильдус Губайдуллович Илишев с болью в душе констатировал падение
нравственности. Да, наша литература в целом остается верной лучшим
традициям, однако преобразования последних лет неоднозначно сказались и на
ней, на ее ценностных ориентирах. Тут волей-неволей выдохнешь: «Эт-то
сладкое слово свобода!» Думаю, многие из нас далеки от постановки знака
равенства между свободой и вседозволенностью. И многие согласятся, что
свобода — свободой, а воспитывать молодое поколение необходимо. Воспитывать
художественным словом на добрых традициях, прививать умение отличать добро
от зла, прекрасное от безобразного. Действительно, глубокий смысл вложил
Ф.М. Достоевский в слова: «Красота спасет мир». Безнравственное никак не
может быть прекрасным и кого-либо спасти. К сожалению, берега
нравственности, как и другие ценности, продолжают размываться под напором
откровенной наглости, цинизма, набирающей силу потребительской психологии и
стремления жить только в свое удовольствие.
Совесть российской словесности Валентин Распутин высказался по этому поводу
так: «Девять десятых всех издающихся книг читать нельзя, их надо бояться.
Литература может вымазать изнутри, отвратить от чтения. А как найти одну
десятую — особенно для молодежи?!. И держась подальше от безнравственной,
безъязыкой и художественно убогой макулатуры, люди чураются вообще всякой
книги» («Республика Башкортостан». 2006, 15 марта).
Вот, к примеру, рассказ «Сны не повторяются». Главный герой на иномарке,
приобретенной, естественно, не на свои деньги, находясь в командировке,
оказался в объятьях темпераментной женщины. Сама пришла. Ночью. В салон
машины. Наш герой не то что душу, даже лица не разглядел. Возможно, это и не
интересовало его. Она взяла другим и... понравилась. Правда, впотьмах и
гнилушка светит. Герою хотелось повторения. Приезжает через год. Но, увы...
От произведения веет вторичностью. Чувствуются далекие, жалкие отголоски
«Темных аллей» Ивана Бунина. Герой русского писателя вызывает сочувствие,
ибо укоряет себя за грехи молодости. Зарождается щемящая, сосущая тоска по
безвозвратно ушедшему. Владелец же иномарки ничего, кроме недоумения не
вызывает.
Есть у Зайнаб Биишевой классическое произведение «Мастер и подмастерье».
Идея такова: то, что сделано мастером — на века, а сколько ни суетись,
сколько ни лакируй свои поделки подмастерье — они только на потребу дня для
невзыскательных вкусов, и не более.
Наши литературоведы общими усилиями создали историю башкирской литературы.
Это основа для дальнейшей работы. Исследования, как известно, могут вестись
по двум направлениям: фундаментальном и прикладном. Между ними тесная
взаимосвязь, взаимозависимость. Они — как сообщающиеся сосуды. Разделение их
наносит значительный вред теории и практике. Когда нет фундаментальных
исследований, остается лазейка для разного рода спекуляций, лазейка для тех,
кто, не утруждая себя кропотливым трудом, пускает пыль в глаза.
Институту истории, языка и литературы следовало бы более четко определить
приоритетные направления фундаментальных исследований. При этом обозначить
поэтапное решение актуальных задач. То есть очень важно обозначить основные
направления работы, то, что требует внимания в первую очередь, а что — во
вторую. (Оппоненты скажут, мол, это общеизвестно и умолчат, что зачастую
формально составленные планы формально и выполняются.) Пока же у нас, и к
счастью, и к сожалению, работают в основном энтузиасты, которые или не
мыслят себя вне литературы, или стремятся защитить кандидатскую, докторскую
диссертации.
Современную литературную критику условно можно было бы рассматривать как
прикладную науку в литературоведении, которая рождается в ответ на запросы
дня.
В сфере фундаментальных поисков после Анура Вахитова и, в особенности, Кима
Ахмедьянова, если не считать отдельные труды Гайсы Хусаинова, образовалась
значительная брешь, которую мы все еще не в силах заполнить.
Итак, с одной стороны, состояние современной литературной критики зависит от
эффективности фундаментальных исследований, с другой — она неотделима от
литературного процесса, который, в свою очередь, почти полностью зависит от
общественных условий. Закономерным было поэтому, что до конца 1980-х годов
она интерпретировала и расценивала художественные произведения сугубо с
партийных и классовых позиций. Вместе с тем, будучи плодом творческих
исканий, она в лице передовых литературоведов не могла вмещаться в
прокрустово ложе социалистического реализма. Такие исследователи башкирской
литературы, как Ким Ахмедьянов, Анур Вахитов и Марат Мингазетдинов,
воспринимая эту сферу святилищем, служили ей искренне, верой и правдой. В
тех рамках советской действительности они боролись за высокохудожественные
произведения, чтобы вывести башкирскую литературу на мировой уровень, в
повседневном литературном процессе выделялись творческой активностью и
объективностью суждений.
Последние пятнадцать лет привнесли кардинальные изменения во все сферы
нашего общества. Рубеж тысячелетий оказался для России, для всех
народностей, населяющих необъятную страну, для всех социальных слоев
переломным. Устранение идеологических ограничений, отказ от тоталитарной
формы правления, демократизация общественной жизни раскрепостили огромные
творческие силы, открыли широкие перспективы. Однако переход к иному уровню
общественного развития осуществляется крайне противоречиво и болезненно.
Авторитарная политика, существовавшая не только в годы Советской власти, но
и на протяжении столетий абсолютной монархии, сформировала такие устойчивые
социально-психологические установки, которые создают труднопреодолимые
барьеры на пути обновления общественных, социально-экономических и
культурных отношений. Не следует забывать и о том, что под флагом
реформирования протаскиваются совершенно чуждые нашему менталитету ценности,
происходит разворовывание страны (и материально, и духовно), обнищание и
оболванивание большинства населения, разрушение истинно народных святынь.
В таких условиях литература и литературная критика не может не выступать за
духовность, не может не защищать нравственность. Разумеется, в жизни все не
так-то просто. Явления противоречивы, последствия непредсказуемы. Люди — не
ангелы.
В то же время всякое дело человеком ставится, им же и славится. Легко ли
было Белинскому?! Однако сумел же он использовать литературную критику не
только в интересах высокой художественности, но и ради общественного блага в
целом. Главное, чтобы отношение к литературной критике было адекватным
реалиям художественной действительности. К сожалению, конъюнктура пустила
глубокие корни и в литературную почву. Возомнившим себя генералами от
литературы любое маломальское инакомыслие представляется святотатством. А
времена-то полярно изменились! Во дворе третье тысячелетие!
Возможно ли оценивать литературный процесс, способствовать его оживлению и
качественному обновлению, опираясь на концепции и методологию 70-х годов
прошлого века?! Даже с оговорками положительный ответ весьма сомнителен.
Обратимся к фактам литературной жизни. Главной трибуной у нас является,
конечно же, журнал «Агидель». Действительно, не имея возможности издавать
книги по актуальным проблемам современной литературы, критикам остается
уповать только на этот периодический орган. Справедливости ради следует
упомянуть и те издания, которые время от времени публикуют материалы
литературоведческого характера. Это — «Ватандаш» и «Бельские просторы»,
печатные органы для молодежи «Шонкар» и «Тулпар», журнал для женщин
«Башкортостан кызы», а также республиканские общественно-политические
газеты.
«Агидель», справившая в 2003 году свое 80-летие, имеет богатые традиции и в
литературоведческом направлении. Живучими оказались рубрики «Литературная
критика», «Наш календарь», «Литературное наследие».
Как пчелка трудится Ангам Хабиров. Только на основе кропотливого
исследования можно создать такие обзоры, как «Поэт, верный своему кредо» («Агидель»,
2001, № 4), «Не жалея о прошлом» (2002, № 2), «На стыке веков» (2003, №
1—2), «Был плодотворным поэтом» (2004, № 11), «Верность традициям» (2005, №
1). Активно работают также Рафаэль Азнагулов, Рим Исхаков, Рауф Шагиев.
Литературоведам, как известно, приходится работать на два «фронта»: следить
за состоянием современной литературы, а также то и дело обращаться к
наследию классиков. Когда речь заходит о духовном наследии (в особенности
советской эпохи), требуется чрезвычайная осмотрительность и деликатность. С
одной стороны, еще живы носители того наследия. С другой, хорошо или худо,
но это наша история. И ее надо воспринимать так, как есть: не передергивая
факты, не преувеличивая и не умаляя исторические ценности. Особого внимания
требуют те слои наследия, где можно найти живые нервы народного бытия,
мироощущение и самовыражение полнокровных носителей народного духа. Не
мусолить исторические промахи и изъяны. Как верно заметил в свое время С. М.
Киров, наши недостатки — это наши раны, и не следует посыпать их солью. Этим
могут заниматься лишь люди, готовые на все ради наживы.
Резать по живому, хотя и пораженному гангреной, и больно, и рискованно.
Вместе с тем, ясно одно: груз прошлого не должен довлеть над настоящим. По
подсчетам исследователей, 70—80 процентов граждан жалеют, что распался СССР,
но только 9 процентов хотели бы его восстановления. Все понимают, что
обратного хода нет («Российская газета», 28 февраля 2006 г.).
Естественно, коренная ломка общественных устоев, переоценка ценностей
заставляют по-новому прочесть произведения советской эпохи. Не заниматься
ревизией с целью сведения больших и малых счетов (ибо со злобивой памятью
вряд ли воспримешь прекрасное в настоящем), а перечитывать с высоты
современности, как, взрослея, мы заново перечитываем классику: Пушкина и
Толстого, Достоевского и Чехова. И это, думается, по плечу в основном
поколению молодых критиков. Ибо молодость — это смелость, молодость — это
сила. Такие аксиоматические положения нашли подтверждение на семинаре
молодых критиков республики, организованном в декабре 2002 года. Сделали
прекрасную заявку на будущее Заки Алибаев, Азамат Юлдашбаев, Дамир
Шарафетдинов и Галима Галина. Прошло три года. Из числа названных только
Заки Алибаев публикуется пока регулярно. Стремление большинства писателей
услышать объективное мнение не только о своем творчестве, но и о
литературном процессе в целом, о путях развития художественной мысли
остается неудовлетворенным.
Наш глубокоуважаемый Гайса Батыргареевич Хусаинов в своем коротеньком
выступлении на страницах республиканской газеты «Башкортостан» (14 марта
2006 г.), выделив средненьких литературных критиков, справедливо выражает
недовольство состоянием современной критики. Это можно воспринимать в
определенной мере и как самокритику, ибо многие из нас так или иначе вышли
из «шинели» Гайсы Хусаинова, испытали в хорошем смысле этого слова его
благотворное влияние. При всем при том данная публикация вызвала во мне
недоумение. Мы вправе были ожидать от корифея литературы конструктивных
размышлений: почему критика в таком состоянии? Каковы основные причины? По
какому пути ей следовало бы двигаться дальше? В свое время он собирался
написать статью под названием: «Почему я вынужден был оставить поприще
литературного критика?» Однако так и не написал. А жаль.
Что же можно сделать в сложившихся условиях? Необходимо в первую очередь
трезво оценить имеющиеся возможности. Мы-то, к сожалению, не в силах
использовать и те возможности, которые нам отпущены. Серьезным препятствием
на пути развития литературной критики является то, что авторы, как правило,
варятся в собственном соку. Допустим, литературовед с многолетним опытом
Ишбулды Валитов пишет о творчестве мастера рассказов Рашита Султангареева («Агидель»,
2002, № 2), а о том, что писали о нем другие исследователи, — ни слова.
Много было публикаций о романе «Кинзя» Гали Ибрагимова. Однако Камса
Муртазин ни одну из них даже не упоминает в своем выступлении (2002, № 6).
Заслуживающие внимания мысли были высказаны относительно романа-эпопеи
«Буренушка» Тансулпан Гариповой. Но Рафаэль Азнагулов обходит их молчанием
(«Ватандаш», 2002, № 11). Разумеется, не всегда уместно перечислять и
оценивать те или иные публикации по обозначенной теме. Тем не менее это
необходимо и принципиально важно для освещения объекта исследования с разных
сторон, с разных позиций. В противном случае происходит топтание на месте
или изобретение велосипедов. Думается, не только на уровне регионов, но и на
уровне российском сильно хромает преемственность, опора на достигнутое,
формирование в литературоведении научных школ и целенаправленные действия
целых коллективов. Ведь только на такой основе можно выработать новые
стройные концепции и методологическую систему. К сожалению, для
оптимистических прогнозов на этот счет фактов маловато.
Еще в начале XVII века великий мыслитель Фрэнсис Бэкон отмечал: «Одни умы
склонны к почитанию древности, другие увлечены любовью к новизне. Но
немногие могут соблюсти такую меру, чтобы и не отбрасывать то, что
справедливо установлено древними, и не пренебречь тем, что верно предложено
новыми».
Таким образом, касательно наследия, накопленного столетиями, все вроде бы
ясно. Однако не всегда. Вот, например, известный литературовед анализирует,
не побоюсь сказать, гениальное произведение, обращает внимание на обычай
башкир. Речь идет о левирате, когда вдова обязана или имеет право выйти
замуж за брата своего покойного мужа. Критик преподносит этот обычай
дикостью, ущемлением свободы личности. При этом не думает о том, что,
возможно, благодаря этому обычаю народ и сумел сохранить себя на крутых
виражах истории. Ничто так просто не появляется и не формируется. Тем более
такие явления, которые сохранялись в течение многих столетий, тысячелетий.
Если все это имело место, следовательно, оно было исторически оправдано,
было целесообразным, чтобы выжить в тех условиях. Если герой произведения
выступает против данного обычая, то он защищает свое достоинство и тем
заслуживает уважения. В идеале, блюстители обычаев должны были бы считаться
с его чувствами и сделать для него исключение. Ибо нет правил без
исключений. В противном случае и в адвокатах нужды бы не было: действовали
бы по писаным и неписаным законам — и делу конец. Но жизнь многолика, ее ни
в какие рамки не уложишь. Тем она и прекрасна.
Как видим, в художественном восприятии действительности критик обязан быть
вровень с автором анализируемого произведения. Только подход у них будет
различным: художник-писатель будет воссоздавать явления и события образами,
художественными приемами, а критик возьмет на вооружение логику анализа и
рассуждений.
Среди нас много таких, которых литературная критика обходит молчанием. Одна
надежда на юбилей. Но особенность таких публикаций всем известна. Некоторые
просто не знают удержу, превознося своих собратьев по перу. Писать
дифирамбы, слыть добреньким, конечно, и безопасно, и легко. Куда сложнее
быть справедливым и давать объективный анализ художественного произведения с
современных научных позиций, ставя во главу угла завтрашний день литературы,
по большому счету — завтрашний день страны. Понятно, что литераторы — народ
ранимый. Многие живут в мирке, придуманном ими, и творчество для них —
единственная отдушина в суровых условиях действительности. Им нужны слова
одобрения и похлопывания по плечу. Все это так. Тем не менее принципиальный
критик в интересах высокого искусства вынужден выступать в роли не только
терапевта, но и хирурга, который, как известно, безжалостно может отсечь
нежизнеспособные ткани больного ради полнокровного функционирования всего
организма. Берутся в расчет и здоровые эстетические вкусы взыскательных
читателей, и необходимость иметь верные ориентиры.
Заповеди от повторений не устаревают. Общеизвестно, что главная задача
критика — высказывая объективное суждение о произведении, определяя его
место в литературном контексте, воодушевить художника слова на дальнейшее
творчество, наметить перспективы совершенствования. Другая, не менее важная
задача — оказать посильную помощь читателю в понимании художественного
произведения. Знаменательно, что даже Лев Толстой обратил внимание на
подобное его призвание: «Читал Белинского... Статья о Пушкине — чудо. Я
только теперь понял Пушкина» (Л. Н. Толстой. Что такое искусство? М., 1985,
с. 502). Даже такому титану художественной мысли понадобился критик!
Разумеется, критик уровня Белинского.
Можем ли мы надеяться, что в скором времени появится критик такого масштаба
и у нас? Ведь в отличие от прозаика, поэта или драматурга его можно и
подготовить. Но — как? Посудите сами: более 80 процентов будущих
литературоведов, кандидатов наук готовит один человек. А наука — только
тогда наука, когда действуют различные научные школы, определяются
стратегические направления поиска. Времена одиночек в науке прошли. Трудятся
коллективы. А тут — один человек. И что же получается? Подготовленная им
поросль, конечно же, идет след в след за аксакалом. О чем тут говорить, о
каком разнообразии мнений? После одного моего выступления на собрании
писателей на меня ополчился редактор газеты. Посмотрел взглядом партийного
функционера середины прошлого века и процедил: «Как ты посмел?!.» И пальцем
погрозил: «Теперь, дорогой, не надейся печататься у меня! До юбилея».
Проявил, так сказать, великодушие: доживешь, мол, до 75-ти, при
благоприятном стечении обстоятельств, может, и дадим зеленый свет... Нынче
на год вперед сложновато что-либо обещать, а человек смотрит на четверть
века вперед и видит себя все в том же кресле, планирует юбилейные статьи...
Правда, до этого разговора я успел забрать сданный в отдел материал. Дело
чести: не публиковаться в изданиях, для которых объективность — пустой звук.
Скажете, где найдешь другие издания? К счастью, они есть!
И вот, используя такие — не многие — издания, на что прежде всего должен
обратить внимание литературный критик? Когда вокруг творится беспредел,
происходит социальная поляризация общества, все ширится преступность и
культивируется бездуховность, в литературе хочется видеть героя, который
противостоял бы такой вакханалии. Героя, сильного духом, привлекательного,
честного, умного. Чтобы он противостоял все разрастающейся бесстыжей
наглости, открытому цинизму и потребительской психологии. Жизнь-то на самом
деле многолика, во все времена в ней было не только темное и грязное, но и
доброе, светлое. И представитель этого добра, света должен иметь место в
литературе. Он необходим для подрастающего поколения, для привития здоровых
вкусов, должен стать идеалом, образцом для подражания в хорошем смысле этого
слова. Людям сегодня как никогда нужно дать твердую, надежную опору, на
которую можно было бы опереться в жизни.
Итак, нам необходимо:
— вести не только прикладные, но и фундаментальные исследования, время от
времени уточнять ориентиры, как штурманы воздушных и морских судов проверяют
верность курсу следования;
— не вариться только в собственном казане, а быть в курсе событий других
литератур, вооружаться достижениями других наук (философских,
социологических, исторических, психологических и т.д.);
— анализировать произведения башкирских художников слова в контексте не
только российской, но и мировой литературы;
— наладить регулярное издание сборников литературно-критических статей и
очерков;
— повысить престиж литературно-критической деятельности. В этих целях
назревшим представляется учреждение республиканской премии.
Литературоведческая деятельность в отличие от других наук требует от ученого
более разносторонней подготовки, более высокой исследовательской культуры,
более широкой эрудиции. Поэтому данную премию уместно было бы назвать именем
Ризаэтдина Фахретдинова, литературное наследие которого отличается не только
энциклопедичностью охвата действительности, но и прозорливостью
основательного ученого. Для уха скептиков: в соседнем Татарстане чисто
литературных премий республиканского уровня — семь, которые присуждаются
ежегодно.
Да, мы живем в совершенно иных измерениях, чем лет 15—20 назад. Поиск
ответов на вопросы, поставленные современностью, новые реалии создают новые
проблемы и предполагают новые пути их решения. И есть у нас при этом на что
опереться. Как Антей силен, пока касается родной земли, так и мы живы, пока
питаемся традициями своей культуры, дышим воздухом современности,
устремляемся за горизонт — в будущее. Духовный потенциал нашего народа
неизмерим. Истина выявляется в обмене мнениями, в объективном анализе того,
что имеем, а не в личностных разборках. Очень важно разглядеть лес за
деревьями, а за рассуждениями, публикациями — видеть проблему и не
застревать в мелочах. Есть у нас общий для всех мир. Это родная литература.
Есть и непреходящие ценности. Это совестливость, человечность. И вера в то,
что красота, высокая духовность действительно спасут мир.
* Статья написана на основе выступления на XIV съезде писателей
Башкортостана.
Написать
отзыв в гостевую книгу Не забудьте
указывать автора и название обсуждаемого материала! |
