|
|
«Мне не найти
зеленые цветы…»
Среди ремесел и профессий человеческих нет ничего более странного,
неуловимого и необъяснимого, чем поэт. Ну, что, казалось бы, может нести в
себе фраза, набор, на первый взгляд, обычных слов — «В горнице моей светло.
Это от ночной звезды. Матушка возьмет ведро. Молча принесет воды». Но
прочитаешь их, проговоришь вслух, и словно сил набрался, воздуху свежего
глотнул. И жизнь кажется притягательней и желанней. Слова вроде бы ни о чем,
так, выдумка. Разве может, к примеру, звезда осветить комнату? Да никоим
образом. И зачем, скажите, пожилой женщине, одной идти за водою ночью?
Бессмыслица какая-то. Что хотел этим сказать поэт? Что это за люди такие —
поэты, кому они нужны?! Вот пекари, ткачи, слесари нужны определенно, а
поэты?
Как-то попалась мне на глаза тоненькая книжечка, сборник стихов. В нем были
такие строчки:
Ах, кто не любит первый снег
В замерзших руслах тихих рек,
В полях, в селеньях и в бору,
Слегка гудящем на ветру!
В деревне празднуют дожинки,
И на гармонь летят снежинки.
И весь в светящемся снегу,
Лось замирает на бегу
На отдаленном берегу.
Зачем ты держишь кнут в ладони?
Легко в упряжке скачут кони,
И по дорогам меж полей,
Как стаи белых голубей,
Взлетает снег из-под саней...
Ах, кто не любит первый снег
В замерзших руслах тихих рек,
В полях, в селеньях и в бору,
Слегка гудящем на ветру!
Словно живым дыханием пахнуло с неживой бумаги, так ярко, образно и
естественно нарисована картина деревенской жизни. Будто сам побывал на
празднике, и это тебя забрызгало снегом, пушистым и кружащимся, и это ты,
увидев лося, вздрогнул и замер от неожиданности. Стихи поразили мое
воображение, и я запомнил имя поэта — Николай Рубцов.
Было это весной семьдесят седьмого года.
Если говорить о месте Рубцова в мировой поэзии, то оно, это место, на
сегодняшний день, может быть, и не совсем очевидно. Но здесь как раз и
кроется загадка. Известно, что поэзия живет и развивается преимущественно в
рамках породившего ее языка. Смысл слов и их звучание, фонетическая
структура и языковая конструкция речевых оборотов настолько тесно связаны,
переплетены между собой, что невозможно не нарушить информационную
наполненность стиха при переводе его с одного языка на другой. Мало того,
одни и те же слова, в разных языках обозначающие одинаковые или сходные
предметы и явления, имеют разное смысловое наполнение. Вектор смыслов у
каждого слова свой, меняющийся от языка к языку. Отсюда, чем теснее поэт и
его творчество связано с языком-родителем, чем глубже удалось ему
проникнуть, врыться в первородный пласт, тем сложнее и дольше его путь к
чужому, иностранному читателю. Понять, проникнуться поэзией Блока, Фета,
Пушкина, Есенина совершенно невозможно без полного и любовного знания
русского языка, без знания истории и культуры русского государства, без
знания сущностных основ русского характера. Поэтому, если кто из поэтов и
вырывается за пределы родного языкового пространства, приобретая всемирное
звучание, то благодаря не одним только поэтическим качествам — тут работают
иные, глобальные механизмы. Очень многое зависит от личности переводчика.
Тут уж как повезет. Позавидовать можно прозаикам и драматургам, чьи
произведения почти не знают языковых границ.
Иное место отведено Рубцову в русской поэзии. За последние десять лет по
России распродано свыше миллиона книг с его стихами. Интерес к творчеству
поэта неуклонно растет. Стихи его знают, их изучают в школе и в
университетах. В чем тут дело? В чем секрет успеха? Рубцова ведь никто не
насаждает, как это в свое время происходило с некоторыми советскими поэтами.
Секрета, на мой взгляд, тут никакого нет. Секрет может быть в бизнесе, где
формула, как путь к успеху, играет несомненно важную роль, но в литературе,
тем более, в поэзии… Слишком много тут привходящих, не зависящих от автора
обстоятельств, и одной формулой тут не обойтись. Природный поэтический дар,
помноженный на тихую совестливость души, возведенную в степень зрячей любви
к Родине и своему народу — вот и весь секрет, вся формула. Хотя, скорее, это
голгофа, тяжкий и кроваво-тернистый путь к народной славе, и не всякому,
даже очень талантливому поэту дано его преодолеть. Рубцову это было дано. Но
если хотя бы на мгновение представить себе ту жизнь, которую прожил поэт,
отрезок длиной в тридцать пять лет, от детского дома через бесконечные
скитания и мытарства, без жилья и средств к существованию, до полученной в
самом конце жизни однокомнатной квартиры, в голове не укладывается — как в
таком хаосе, бешеной неразберихе можно было написать «Ночь на родине»,
«Зеленые цветы», «В глуши», «В минуты музыки». Видимо, талант его был
удивительно крепок и стоек, раз его не смогли раздавить невыносимые для
многих обычных людей жизненные обстоятельства. Впрочем, Рубцов их и не
вынес. Но окончание биологической жизни поэта не означало собой духовную
смерть, напротив, вхождение его в народ только усилилось и многократно
умножилось.
Мне приходилось не раз слышать, что если бы Рубцова не убили, то о нем никто
бы не знал. Подобная точка зрения не имеет под собой основательной почвы,
хотя бы потому, что тогда это утверждение пришлось бы распространить
практически на всю существующую со времен Ломоносова и Хераскова русскую
поэзию. Да и не только русскую. Поэт ведь существо особенное, никто толком
не знает, как рождаются стихи, и навряд ли возможно требовать от такого
человека уравновешенного социального поведения. Разумеется, это не означает
и не оправдывает никоим образом те или иные выходки зарвавшегося рифмача,
возомнившего себя великим поэтом. Единого мерила здесь нет.
Но вернемся к стихотворению, отмеченному в начале статьи, и приведем его
целиком.
В горнице моей светло
Это от ночной звезды
Матушка возьмёт ведро
Молча принесёт воды
Красные цветы мои
В садике завяли все
Лодка на речной мели
Скоро догниёт совсем
Дремлет на стене моей
Ивы кружевная тень
Завтра у меня под ней
Будет хлопотливый день
Буду поливать цветы
Думать о своей судьбе
Буду до ночной звезды
Лодку мастерить себе
Я не проставил знаки препинания сознательно, потому, что они, на мой
взгляд здесь не нужны. Настолько музыка стиха волшебным образом преобладает
над текстом. И объяснять здесь тоже ничего не нужно, стих построен по
законам живописи и лишен сюжетной линии. Тогда что же привлекает,
завораживает читателя (и слушателя), что такого содержится в этом
стихотворении, что многие поэты, музыканты и литературные критики в один
голос причислили его к разряду шедевров? Ответить на этот вопрос очень
сложно. Почувствовать можно. Вообще, многое в искусстве, живописи, музыке и
поэзии, в частности, определяется чувством, эмоциональной восприимчивостью,
обостренным ощущением и переживанием прекрасного. Это стихотворение Николая
Рубцова близко миллионам читателей, вызывая у каждого из них свои,
незаимствованные и неподдельные ощущения.
Рубцовым написано около четырехсот стихотворений (если быть точным — 423, по
данным поэтического сборника «Николай Рубцов. Избранное. Москва,
«Художественная литература», 1982 год»), но из них пятую часть определенно
можно отнести к поэтическим шедеврам. Берем книжку, открываем страницу
наугад и читаем:
Тихая моя родина!
Ивы, река, соловьи...
Мать моя здесь похоронена
В детские годы мои.
— Где тут погост? Вы не видели?
Сам я найти не могу. —
Тихо ответили жители:
— Это на том берегу.
Тихо ответили жители,
Тихо проехал обоз.
Купол церковной обители
Яркой травою зарос.
Там, где я плавал за рыбами,
Сено гребут в сеновал:
Между речными изгибами
Вырыли люди канал.
Новый забор перед школою,
Тот же зеленый простор.
Словно ворона веселая,
Сяду опять на забор!
Тина теперь и болотина
Там, где купаться любил...
Тихая моя родина,
Я ничего не забыл.
Школа моя деревянная!..
Время придет уезжать —
Речка за мною туманная
Будет бежать и бежать.
С каждой избою и тучею,
С громом, готовым упасть,
Чувствую самую жгучую,
Самую смертную связь.
Поэт видит окружающую жизнь сквозь чистый, незамутненный кристалл
душевного зрения, не привнося в поэтический образ ничего лишнего, мешающего
погрузиться в светлые воспоминания. Ничего лишнего… Действительно, поэзия
Николая Рубцова в лучших своих образцах на редкость лаконична и многослойна,
поэт способен одним словом, звуковым повтором, одной-единственной фразой
выразить чувство, объединяющее людей, живущих на одной земле. А что такое
поэзия, как не средство, попытка объединить людей, показать им, что они
братья, что общего между ними гораздо больше, нежели чего-то другого, что
они лучше, чем хотят себе казаться. Всю свою жизнь человек трудится — строит
дом, возделывает землю, собирает умные машины, а для чего? Чтобы прийти
домой, лечь на диван и, включив домашний кинотеатр, насладиться плодами
цивилизации? Или пойти в ресторан или казино, спустить там тысчонку-другую
зеленых и ощутить себя царем природы? Или открыть глянцевый современный
журнал, пролистать новую модную повесть или подборку иронических,
зарифмованных строчек, воскликнуть — надо же! Рассмеяться, получив заряд
энергии, сходить на кухню, выпить, что подвернется под руку, вернуться и
снова уткнуться в тот же журнал, ощущая пульс современного литературного
процесса. То, что человечество неуклонно и стремительно деградирует —
общеизвестный факт, только слепой не замечает этого, и спасение видится в
возврате к естественному образу жизни, где сильное чувство и чистая совесть
ценятся выше вклада в банке и наличной недвижимости. Но когда это будет, не
знаю и будет ли — неизвестно.
Наивно думать, что ничего нового Рубцов в поэзию не принес, что он повторил
то, что до него и так хорошо было известно. Смешно слышать утверждения, что
Рубцов — деревенщик, будто поэзию можно подразделить на деревенскую и
городскую. Да, словарь Рубцова не нов, в нем не содержится никакого
шокирующего новаторства, главные качества его поэзии — задушевность,
пронзительная, до слез, чистота, ясность чувства, незлобивость и полное
отсутствие какой-либо корысти, искренность и завораживающая музыка слова,
звучащая едва ли не в каждом стихотворении. Собственно, по этой музыке и
можно отличить Рубцова от любого другого поэта. От его стихов исходит
удивительный свет, мерцающий, ровный и благодушный, это свечение и является
главной загадкой Рубцова. Ибо такие стихи сочинить невозможно. И в этом
отношении поэзия Николая Рубцова стоит в одном ряду с музыкой Моцарта,
скульптурами Родена и живописью Левитана как наследие мировой художественной
культуры. Я не оговорился, именно мировой. Рубцову предстоит долгий путь к
общемировому признанию. И не надо никому ничего доказывать, поэзия сама
пробьет себе дорогу. Хотя будет это не скоро.
Личность Рубцова противоречива и отнюдь не так привлекательна, как его
поэзия. Когда я впервые побывал в Вологде в 1994 году, движимый желанием
узнать о Рубцове побольше, поговорить с людьми, знавшими поэта, то наткнулся
на плотную, непроницаемую стену. Казалось бы, приехал человек с Урала,
расскажи ему о поэте, пусть весть о Рубцове разлетится по всей России, но
нет — глухое молчание. Складывалось ощущение, что все вологодское окружение
(или почти все) не понимало поэта, не признавало его стихов, сторонилось его
скандального поведения. А какое может быть другое поведение у бездомного
детдомовца, в душе которого незаметно для внешнего глаза всегда жила тоска и
болезненно-трепетная любовь к красоте?
И, разлюбив вот эту красоту,
я не создам, наверное, другую…
Каждый поэт в глубине души считает себя талантливым. И это отчасти,
наверное, оправдано характером работы. Когда пишешь, складываешь стихи,
мучаешься в поисках нужного слова или рифмы, можно на какое-то время ощутить
себя этаким эльфом, воспарившим над землей. Но вот в чем дело: написав
стихотворение, закончив над ним работу, нельзя не обернуться назад,
посмотреть на только что сделанное и поразиться собственной убогости — как
ничтожно все, что тобой написано. Подлинный поэт не только творец, но и
судья. И чем строже этот судия, тем выше может быть результат поэтической
работы. Рубцов чувствовал силу своего таланта, и, видимо, не всегда был
мягок и тактичен с товарищами, в чьих стихах не находил поэзии. Вроде и
словарь тот же, и мысли схожи, а вот чувства… Нет чего-то такого, что
трогает душу. Как никто другой, Рубцов это понимал.
Да, характер у него был несладким (об этом в свое время писали Вадим Кожинов
и Станислав Куняев), задиристым и вздорным, но ведь он мог быть и ласковым,
мягким и вдохновенным. И в эти минуты он приближался к своей поэзии, без
которой не мог жить, без которой тосковал и которая составляла сердцевину
его неустроенной и взбалмошной жизни.
Я так люблю осенний лес,
Над ним — сияние небес,
Что я хотел бы превратиться
Или в багряный тихий лист,
Иль в дождевой веселый свист,
Но, превратившись, возродиться
И возвратиться в отчий дом,
Чтобы однажды в доме том
Перед дорогою большою
Сказать: — Я был в лесу листом, —
Сказать: — Я был в лесу дождем!
Поверьте мне, я чист душою…
С такой душевной чистотой мог писать только человек, испытывавший острый
недостаток в дружбе. У Рубцова не было друзей. Приятели были, до поры, до
времени. Доподлинно этого не знаю, и утверждать не могу, но, кажется, это
так и было. Не могло детдомовское детство пройти бесследно, и Рубцов
болезненно реагировал на все, что казалось ему фальшью, позерством и
душевным хамством. Рубцов жил в одно время с Тарковским, Вампиловым,
Высоцким, Шукшиным. Не сошелся… Не тянула к себе столичная тусовка — манеры
были не те, одежонка худая. К тому же не мог Рубцов отсиживаться в стороне,
когда другие важничали, — отчаянно влетал в спор, помогая себе кулаками,
отчего с ним постоянно что-нибудь случалось. В Вологде все было как-то
проще, по-свойски. И земля вологодская отвечала любовью на любовь, где поэту
писалось легко и вдохновенно.
За все добро расплатимся добром,
За всю любовь расплатимся любовью…
Был ли Рубцов счастлив? Наверное, был. Когда из одинокой души рвутся
стихи, не может душа не чувствовать свою причастность к высокому и
бессмертному. Но мгновения эти коротки, они пропадают, сгорая во тьме, и
снова — та же жизнь, надрывная, тяжелая и беспросветная.
Как не найти погаснувшей звезды,
Как никогда, бродя цветущей степью,
Меж белых листьев и на белых стеблях
Мне не найти зеленые цветы…
Всю свою жизнь искал Рубцов зеленые цветы. Как символ далекого счастья,
как островок недостижимого тепла и уюта посреди бушующего моря жизни. Так
ребенок, рано потерявший мать, в каждой женщине ищет ее черты.
3 января 2006 года Николаю Рубцову исполнилось бы 70 лет, и по этой причине
наступивший год объявлен годом Рубцова. Это, конечно же, хорошо. Хотелось
бы, чтобы как можно больше россиян, всех, кому близок и люб русский язык,
познакомилось с наследием замечательного поэта. Может, тогда и в мире тепла,
радости больше станет. Пусть на одну щепотку, но больше.
Написать
отзыв в гостевую книгу Не забудьте
указывать автора и название обсуждаемого материала! |
