|
|
Юрий Коваль
ДИАГНОЗ: УЧИТЕЛЬ-МЕТОДИСТ
Об учителе истории 22-й школы г. Салавата
ИЗ СЛУЖЕБНОЙ ХАРАКТЕРИСТИКИ
В последний весенний месяц — май — в Уфе чествовали лучших учителей
республики. Местные газеты сообщили их имена. Я выбрал Елену Евгеньевну
Шерсткину из Салавата. Не потому, что она победила в конкурсе «Учитель года
Башкортостана-2006». Для меня было важно другое, а именно то, что Шерсткина
преподает историю и обществознание. Вместе с литературой они образуют
сложный и увлекательный предмет, который со многими оговорками можно назвать
человековедением.
В Салавате я еще раз убедился, что Россия 2006 года заметно отличается от
России 1991-го, когда начались мучительные, непродуманные реформы,
разорившие и ожесточившие людей. Педагогическая карьера Шерсткиной — факт
нового времени — посрамила обветшалые установки и догмы не такого уж
далекого прошлого. Она начала работать в школе в 1996 году. Через пять лет
возглавила городское методическое объединение учителей истории и
обществознания. Прошло еще пять лет, и ей присвоили почетное звание
«Заслуженный учитель Башкортостана». В иные времена, чтобы его получить,
нужно было пахать на ниве просвещения лет эдак двадцать-двадцать пять,
выказывая преданность своему непосредственному начальству.
В служебной характеристике Шерсткиной официальные лица отмечают ее
готовность к самообразованию, эрудицию, педагогическое мастерство, умение
импровизировать. Елена Евгеньевна без устали осваивает новые технологии в
преподавании, читает лекции, выступает с докладами, дает мастер-классы,
участвует в научно-практических конференциях… В основе ее уроков — диалог,
исследование, творчество, в котором учитель и ученик равноправны.
Я взял на себя смелость обозначить характер разносторонней, многогранной
учительницы Шерсткиной одним словом, сознавая, что оно будет прокрустовым
ложем, обедняющим человека. Вот оно, это слово: динамичная. Популярный
словарь С.И. Ожегова толкует его как «богатый движением, действием».
Очевидная уникальность Шерсткиной объясняется тем, что динамизм ее характера
совпал с динамизмом времени, в котором мы живем. Сегодня запреты, по крайней
мере в образовании, не в чести: пожалуйста, экспериментируй, «твори,
выдумывай, пробуй».
А вот и «рояль в кустах», если угодно, небольшая сенсация: лучший учитель
года Елена Евгеньевна Шерсткина по диплому вовсе и не учитель. Она закончила
прославленный Московский историко-архивный институт, который свое колоритное
имя поменял, по примеру других, на пресное, индифферентное — Российский
государственный гуманитарный университет.
ПРИТЯЖЕНИЕ СЕВЕРА
Отец Елены был известный в Архангельской области журналист. Его имя —
Евгений Евгеньевич Салтыков — можно встретить в «Энциклопедии Севера». Он
писал на разные темы. Евгения Евгеньевича интересовали история родного края,
его люди, литература и спорт. В двухкомнатной квартире Салтыковых был
«музей» клюшек с автографами чемпионов мира по хоккею с мячом. Когда Евгению
Евгеньевичу пришлось на длительное время уложить ногу в гипс, его,
страстного болельщика, вносили на стадион на носилках, благо он был рядом.
Салтыков был человек увлекающийся, шумный и богемный. Работал в областной
коммунистической газете «Правда Севера» и нередко срывался: обличал
партийную номенклатуру, бодался с советской властью. В его тесной квартире
подолгу жили гости из Москвы, приезжавшие в Архангельск за северной
экзотикой. Маленькую Лену, когда она болела, развлекал обаятельнейший
артист, поклонник Александра Твардовского Зиновий Гердт, которого друзья
по-свойски звали Зяма.
Знавший толк в хороших книгах и людях, имевший вкус к жизни, Е.Е.Салтыков
мечтал поселиться в просторном доме. Увы, не довелось.
Евгений Евгеньевич воспитывал дочь фактом своего существования: он жил
вместе, рядом с ней. И это, казалось, немало.
А мать, технолог общепита, придерживалась интуитивной, народной педагогики.
Покупала альбомы с репродукциями картин из Русского музея и Эрмитажа,
обращала ее внимание на классические мелодии, которые щедро по всей
необъятной стране разносило Всесоюзное радио.
Прошли годы, и теперь дочь с благодарностью вспоминает уроки матери и отца.
Как многие выпускники общеобразовательных средних школ, Елена была на
распутье: твердо знала, что будет учиться дальше, но где? Куда идти? Бывает,
дорогу подсказывает любимый предмет, который в школе преподает любимый
учитель. У Елены это была история и учительница, за которой она была готова
отправиться хоть на край света — Наталья Петровна Овчинникова, ставшая
позднее доктором исторических наук, преподавателем Архангельского
педагогического университета. Но мне кажется, что на ее выбор сильно повлиял
город, в котором она родилась, насквозь пропитанный духом прошлых столетий.
Архангельск и Архангельская область славны не только Михайло Васильевичем
Ломоносовым, который «обнял все отрасли просвещения…все испытал и все
проник» (А. С. Пушкин).
Архангельск — первый морской порт России. На острове Соломбала царь-плотник
Петр I основал Адмиралтейство и построил верфь. Город богат музеями: одни
только Малые Карелы (музей деревянного зодчества) чего стоят. В Северном
крае прожил пятнадцать лет (в «земляной тюрьме») глава
старообрядцев-раскольников неистовый протопоп Аввакум. Человек сурового
нрава и могучей силы духа, протопоп был заживо сожжен по царскому указу.
Здесь закончилась жизнь опального князя Василия Голицына, фаворита царицы
Софьи, здесь отбывал ссылку неприкаянный писатель, романтик-фантаст,
Александр Грин.
В Поморье появился на свет божий Иван Ильич Сергиев, более известный как
Иоанн Кронштадтский, духовный писатель, проповедник, причисленный к лику
святых. В Ленинградском университете преподавал советскую литературу
участник Великой Отечественной войны, выходец из северных староверов,
честный и мужественный писатель Федор Абрамов (отец Елены хорошо его знал).
Только в Архангельском крае мог родиться Борис Викторович Шергин — автор
своеобычных сказов о поморах. Особая статья — Соловецкие острова в Белом
море…
Легко представить себе, как велико притяжение Архангельска, его улиц,
церквей и площадей, несуетных, ни на кого не похожих жителей. (По
определению Шерсткиной, «терпеливых, спокойных и мудрых»). И когда Елена
Евгеньевна двенадцать лет тому назад решилась оставить свой город и приехала
с мужем в молодой и родной для него Салават, поначалу ей было здесь неуютно,
душа осталась в Архангельске.
«Вживаться было очень трудно, все казалось чужим», — вспоминает она. И
выкладывает самое главное, сокровенное: «Не парками и
достопримечательностями «взял» меня Салават, а своими людьми: открытыми и
искренними. Сейчас у меня много друзей, коллег, которые верят в меня и
поддерживают».
ИЗВОЛЬТЕ ОТВЕТИТЬ НА ВОПРОСЫ
Участникам конкурса «Учитель года Башкортостана-2006» было предложено
ответить на вопросы анкеты. Посмотрим, что написала Шерсткина.
— Какие факторы повлияли на выбор профессии?
— Любовь к истории Отечества.
— Насколько вы удовлетворены (или не удовлетворены) своей работой? Укажите
причины.
— Когда на уроке я вижу горящие глаза своих учеников, а после урока мы
продолжаем спорить и рассуждать, забыв о времени и делах, когда мы вместе
«совершаем открытия», занимаясь исследовательской работой, когда мои ученики
побеждают на олимпиадах и конкурсах, я, безусловно, чувствую удовлетворение
от своей работы.
Но меня задевает сложившееся в последнее время в обществе отношение к
учителю как к человеку, не приспособившемуся к сегодняшней жизни, как к
неудачнику. Каждым своим уроком я стараюсь ломать этот стереотип. Я вижу
свою учительскую миссию в передаче детям тех духовных ценностей, которые
делают человека личностью.
— Ваши научные интересы?
— История России XIX, XX вв., палеография.
— Что бы вы хотели пожелать молодым учителям?
— Веры в себя, в детей, в будущее профессии учителя.
В этих ответах заметен высокий градус, пафос, но это, по-видимому,
предполагает и сам конкурс, и атмосфера соревнования.
ПИСЬМА ХРУЩЕВУ
На первом этапе республиканского конкурса Шерсткина проводила урок в
незнакомом одиннадцатом классе незнакомого уфимского лицея №106. Тема:
«Письма Н.С.Хрущеву». За сорок пять минут ей предстояло охарактеризовать
противоречивое хрущевское десятилетие, подготовить ребят к работе с
документами, помочь им выразить собственное отношение к дискуссионным
вопросам. В ходе урока одиннадцатиклассники должны были написать письмо,
перевоплотившись в рабочего или колхозника, художника или обывателя без
определенной профессии.
«Характер письма, содержание, тональность определите сами»,— напутствовала
ребят Елена Евгеньевна. И они поспешили вдогонку за своей фантазией.
«Уважаемый Никита Сергеевич!— писал верноподданный. — Я хотел бы выразить
вам глубочайшую признательность: наконец-то в руководстве страны нашелся
человек, который обратил внимание на то, что творится у нас с искусством.
Вы, я уверен, не позволите подменять формализмом и абстракционизмом истинные
ценности, заменить сложными, непонятными формами талантливое отображение
действительности. И это правильно. Я не сомневаюсь, что народ поддержит вас
и не позволит неумехам подрывать искусство изнутри».
«Уважаемый товарищ Хрущев, вы открыли мне глаза, — строчила прозревшая. — Я
столько лет любила товарища Сталина и искренне верила ему! Мне теперь даже
страшно представить, что тайно творилось в его правление. Я очень рада, что
наконец вышли наружу все его злодеяния, что все граждане знают о них.
Теперь, когда у Советского Союза есть такой опыт, это не может повториться».
«Дорогой Никита Сергеевич! — кропал политический донос коммунист. — Я,
Ермолай Николаев, состою в компартии с 1937 года и полностью согласен с
вашей внутренней политикой. Я — простой рабочий человек, и мне так же, как и
вам, непонятно и чуждо искусство так называемой интеллигенции.
Недавно я побывал на выставке, где были представлены работы этих самых
абстракционистов и уж совсем странных товарищей — формалистов. И вот что я
вам скажу, Никита Сергеевич: эту нечисть давно пора гнать в шею. На выставке
я почувствовал себя прямо как в страшном сне. Глядя на то место, где должна
была висеть настоящая, хорошая картина, я видел что-то непонятное,
пугающее».
«Уважаемый Н.С. Хрущев! — излагала колеблющаяся. — У меня давно возникли
мысли: можно ли утверждать, что товарищ Сталин продолжил курс товарища
Ленина? Я боялась своих мыслей, сомневалась.
Ваш доклад позволил мне убедиться в правоте своих догадок. Оказалось, что не
одна я считаю, что товарищ Сталин — полная противоположность товарищу
Ленину, и он совершил преступления не только против народа, но и против
партии».
«Уважаемый Никита Сергеевич! — отбивался художник-абстракционист Владимир
Петухов! — Я хочу сказать вам: не стоит критиковать и подвергать гонению то,
в чем вы не разбираетесь. Чего не можете понять и принять. Наше творчество
рассчитано на узкий круг людей».
«Никита Сергеевич, я хотела бы выразить благодарность Вам и государству за
то, что в трудное для нас время Вы не только думаете о нас, но и помогаете
нам, — докладывала умеренная оптимистка. — Мы стали жить лучше: повысилась
зарплата, улучшились условия труда.
Квартира, в которую мы недавно переехали, по сравнению с той, где мы раньше
жили, просто дворец. Мы приобрели недорогой, но очень хороший телевизор.
Теперь каждый вечер собираемся у экрана.
В стране было бы еще лучше, если бы все доводилось до конца».
«Уважаемый Н.С. Хрущев! — сообщал доморощенный пропагандист. — В нашей жизни
появились новые элементы быта, свидетельствующие о социальном и
экономическом прогрессе. Нельзя не заметить, что выросла зарплата, появилось
желание жить, создавать семью, растить детей».
Одиннадцатиклассники 106-го лицея и Елена Евгеньевна остались довольны друг
другом.
ТЕМА, ПРОДИКТОВАННАЯ ЖИЗНЬЮ
…То были напряженные, нервные дни. В Башкирском институте развития
образования Елена Евгеньевна читала лекцию на тему: «Образование как фактор
формирования толерантности». Ее слушали члены жюри, научные сотрудники,
коллеги. Шерсткина волновалась, но не сильно: выступать перед публикой ей
приходится часто, и она знала, какие струны нужно задеть, чтобы увлечь
аудиторию.
«Тема, выбранная мной, продиктована самой жизнью, — заговорила Елена
Евгеньевна. — В самом начале этого года весь мир оказался втянут в так
называемую карикатурную войну, которая в очередной раз обнажила
противостояние, метко подмеченное еще Киплингом: « Запад есть Запад. Восток
есть Восток».
А наше общество в это время с тревогой следило за судьбой курсанта
челябинского танкового училища Андрея Сычева, забитого до полусмерти своими
сослуживцами. Вроде бы совершенно не связанные друг с другом события, да и к
образованию никакого отношения не имеют. Но глубинная причина у них одна —
кризис духовности современного общества, дефицит толерантности.
Но при чем здесь школа?»
Голос учительницы из Салавата окреп. Она чувствовала: слушают ее
внимательно, с интересом — все будет хорошо.
«Я считаю, что на сегодняшний день ни один из институтов социализации
личности не способен так, как школа, заниматься формированием толерантного
сознания молодого поколения, — продолжала Елена Евгеньевна. — Я живу в
небольшом городе. Точка на карте. Но в этой точке, как в капле, отражается
море социальных проблем всей России. По данным ЗАГСа в 2005 году в Салавате
на 100 браков приходилось 46 разводов, по России этот показатель еще хуже.
Люди, которые когда-то любили друг друга, не могут жить вместе. Сегодня
кризисное состояние семьи как социального института, вызванное
беспрецедентно низким уровнем ее материального обеспечения, служит
питательной почвой для воспроизводства тоталитарного типа личности.
Так называемый социум, мир вокруг ребенка, улица, в основном дает примеры не
человеколюбия, а скорее ненависти. При этом дети менее чем взрослые,
подвержены ксенофобии, это подтверждают недавние исследования
Научно-методического центра «Гуманист», проводившего опрос в четырнадцати
регионах России».
…Не будем цитировать все выступление Шерсткиной, лишь заметим: финал у нее,
как в хорошей симфонии, получился выразительным. Победную точку поставили
литавры:
«В моем понимании позиция толерантного педагога — это позиция консультанта,
а иногда и психотерапевта, осуществляющего «развивающую помощь». Принцип
«развивающей помощи» состоит в том, чтобы не указывать человеку, что он
должен делать, не решать за него его проблемы. Нужно дать ему осознать себя,
разбудить его собственную активность и внутренние силы, чтобы он сам делал
выбор, принимал решения и отвечал за них.
Каждый урок истории, обществознания — это обращение к вековому опыту мирного
сосуществования и взаимодействия людей разных вероисповеданий и
национальностей.
Учить толерантности нужно с детских лет. В этом я вижу миссию современного
учителя, свою миссию. И я уверена — миссия выполнима».
ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
…Не ошибусь, если скажу, что победа Е.Е. Шерсткиной на конкурсе «Учитель
года Башкортостана-2006» была предопределена, она закономерна. Триумфатора
взрастила благоприятная педагогическая среда Салавата. Елена Евгеньевна
охотно называет имена учителей, которые помогли ей состояться. Валентина
Алексеевна Бердник. Другая забронзовела бы от сознания своей звездности, но
только не Валентина Алексеевна. У нее редкий дар: она учится всю жизнь и,
будучи признанным мастером, с радостью посвящает своих коллег в
педагогические тайны. Много полезного взяла для себя на ее уроках начинающая
учительница Е.Е. Шерсткина.
Надежда Николаевна Филимонова. Несмотря на свой почтенный возраст, словно в
насмешку над ним, она на лету схватывает все новое и щедро раздает свои идеи
молодым.
Сергей Евгеньевич Бармашев — учитель-исследователь, обладатель богатой
библиотеки. Увлеченный историей Башкортостана, он самозабвенно, потеряв счет
времени, рисует карты, которых в учебнике не найти.
Сергей Леонидович Богданов — директор 22-й школы, неформальный лидер
директорского корпуса.
Это та самая школа, где работает Шерсткина. Внешне она довольно скромна,
непрезентабельна, но надпись на ее фасаде заставил меня остановиться. Она
оповещала, что это учебное заведение «с углубленным изучением предметов
эстетического профиля».
В 22-й учатся ребята из семей среднего достатка. Добрая половина отцов и
матерей работают в ОАО «Салаватнефтеоргсинтез». Когда открывали двадцать
вторую (ее перелицевали из профтехучилища), кто-то в романтическом порыве
или от избытка чувств назвал ее школой радости. Название прижилось. Мало
того — оно оправдывает себя. Сегодня это островок, каким-то чудом
сохранившийся от исчезнувшего материка — социализма. После обязательных
занятий ребята остаются в школе — они учатся рисовать, петь, танцевать,
играть на скрипке, фортепиано, баяне… Им не надо тратить деньги на автобус,
чтобы добраться до музыкальной школы или центра искусств. Все тут, рядом. И
все бесплатно.
А вывод на поверхности: любая школа красна своими учителями и питомцами, а
не евроремонтом. Про двадцать вторую говорят: «Да, снаружи мрачновата, зато
светлая внутри». (Мне вспомнилось емкое и образное высказывание директора
салаватского лицея №8 Галины Андреевны Ивановой, которое я вычитал в газете
«Выбор»: «Ученика в школу ведут под учителя, а не под красивую люстру. Есть
учитель — есть школа. Без него это просто здание).
— Вам не кажется, что в школах давным-давно, хронически не хватает мужчин? —
спросил я Елену Евгеньевну. — Женское воспитание, матриархат не лучшим
образом сказываются на будущих защитниках отечества.
— Школам не хватает умных людей, а не мужчин, — возразила Шерсткина. — Среди
учителей много середнячков, а они воспроизводят себе подобных. Учитель —
если это яркая личность — может кардинально изменить жизнь ребенка. Гораздо
больше, чем родители.
КАК ВАС ПРИКАЖЕТЕ НАЗЫВАТЬ?
Так кто она, Елена Евгеньевна Шерсткина? Учитель истории и обществознания
22-й салаватской школы. Это точная, но недостаточная информация. Шерсткина
многолика. Она еще заведует предметно-методическим отделом в городском
учебно-методическом центре и преподает в межшкольном объединении, названном
скупо, но с вызовом — «Интеллект». Елена Евгеньевна — типичный пример
энергичного, уверенного в себе молодого человека, нашего современника. Он
работает в нескольких местах не только ради денег. (Такое объяснение слишком
плоско.) Ему важно еще утвердиться в этой жизни, реализовать себя как можно
полнее.
«В школе я и работаю, и заряжаюсь энергией от ребят, — говорит Шерсткина. —
Мы ведь не только учим детей, но и сами учимся у них. Учимся, как по-новому
воспринимать жизнь.
Я не понимаю тех, кто плохо отзывается о молодежи. Среди старшеклассников
много удивительных, ответственных и работоспособных ребят. До трех часов они
в школе, потом отправляются в «Интеллект» или к репетиторам. Откуда только у
них силы берутся?
В «Интеллекте» занятия проходят с пяти до восьми. Спрашиваю: «Устали?» Хором
отвечают: «Нет!», хотя я вижу — устали. Многие выпускники рассчитывают
только на свои возможности, надеются не на родителей и их связи, а только на
себя.
Мы часто на уроках истории отвлекаемся от заданной темы, обсуждаем
взволновавшие всех российские или городские события. Где же еще как не на
уроках истории воспитывать нравственность: терпимость в отношениях между
людьми, ответственность перед человеком?
Если школьник не знает, когда была Северная война — это не беда, я не делаю
из этого трагедии. Для меня главное, чтобы он вырос порядочным человеком.
— Проработав несколько лет в школе, однажды вы обнаружили, что ваше
призвание — быть учителем-методистом. Откуда такое решение?
— В школах города немало молодых, способных, но неуверенных в себе учителей.
Они теряются в безбрежном потоке информации, педагогической литературы. Это
настоящий омут. Побарахтавшись, в нем очень легко утонуть. Сейчас
насчитывается более двухсот инновационных технологий. Какую выбрать? Как ее
применить?
Молодым учителям нужен проводник. В этом я вижу свою роль. Разумеется,
учитель-методист обязательно должен работать в школе, чтобы не потерять
профессиональные навыки, давать открытые уроки.
— Но у вас есть еще «Интеллект»,— напомнил я Елене Евгеньевне.
— «Интеллект» (межшкольное объединение) — это отдушина. Здесь нет
отчетности, оценок. Программу занятий, темы, лабораторные работы я
придумываю сама. В объединение ходят дети, желающие проверить себя в
конкурсах и олимпиадах. Общаться с ними одно удовольствие.
Я руковожу секцией «Право». Мы разбираем конкретные ситуации, изучаем
документы, сопоставляем их, находим противоречия, несоответствие. Все
смотрим по телевидению «Час суда» и потом сообща разбираем нелепости. Их в
этой передаче предостаточно. Поверьте, это очень интересно. От желающих нет
отбоя.
Ребята должны знать законы, чтобы их не нарушать и при необходимости
постоять за себя.
— Мне были известны учителя, которые охотно преподавали историю и не могли
терпеть обществоведение.
— Обществоведение (теперь это обществознание) основательно изменилось. Этот
предмет перестал быть идеологическим. Живя в современном мире, мы не можем
быть безучастны к тому, что происходит вокруг. Семья, религия, культура,
становление личности — круг тем очень разнообразный.
ШКОЛЬНИКИ В ЦЕЙТНОТЕ
Известно, что один из самых обсуждаемых среди учителей вопросов —
учебник. Было бы грешно не спросить о нем Елену Евгеньевну.
«Учебники по истории чрезмерно усложнены, — заметила она. — Очень часто они
не соответствуют возрасту ученика. Так, например, шестиклассникам предложена
философская тема: «Макиавелли и Монтень о человеке и человеческом».
В учебниках сохраняется описательный стиль, объем информации постоянно
увеличивается. Авторы учебника для одиннадцатиклассников умудрились на одной
странице назвать восемь крупных военных операций Великой Отечественной
войны, перечислить четырнадцать фронтов, имена командующих и более десятка
географических названий. Выучить это невозможно! Да и нужно ли?
Большая часть заданий носит репродуктивный характер, что, конечно же, не
способствует выработке у ребят собственных суждений.
Сегодня мои ученики — это 10—11 классы — находятся в цейтноте из-за
постоянно меняющейся информации. Что делать? Необходимо научить их работать
с ней, выделять в ней главное, оценивать и применять ее. Это во-первых. А
во-вторых, я должна помочь своим питомцам сформировать собственные взгляды и
убеждения.
При традиционной методике достигнуть этого невозможно. Успешным можно
считать только тот урок, на котором учащийся из объекта педагогического
воздействия превращается в полноправного партнера».
И Шерсткина оседлала своего любимого конька: «Меня заинтересовал проект
«Развитие критического мышления через чтение и письмо». Он реализуется в 29
странах, в том числе и в России. Авторы этой технологии под критическим
мышлением подразумевают открытое мышление. Оно не принимает догм и
развивается путем наложения новой информации на жизненный опыт ученика.
Вот уже пять лет я использую эту технологию. Мне удалось найти
единомышленников не только среди историков, но и среди других педагогов.
Оказалось, что технология «Развитие критического мышления» универсальна,
годится для всех: математиков, географов, химиков… Она принята как молодыми
учителями, так и мэтрами, педагогический стаж которых превышает мой возраст.
Еще одно приятное для меня явление: третья часть выпускников 22-й школы,
где я работаю, поступает в гуманитарные вузы. Согласитесь, неплохой
показатель для города, ориентированного на нефтехимию».
ЕЙ ПОМОГАЛИ ПИТИРИМ СОРОКИН И САЛЬВАДОР ДАЛИ
В 24-й салаватской школе Елена Евгеньевна дала урок, на котором показала
коллегам свою технологию в действии. Тему она выбрала острую, больную:
«Красный и белый террор в годы Гражданской войны».
…Недавно ученые-формалисты нанесли мне чувствительный удар — они
постановили, что в словосочетании «гражданская война» «Гражданская» пишется
с прописной, заглавной буквы. Мое существо взбунтовалось, потому что еще в
детские годы я решил, что большая буква — это символ праздника, победы,
всеобщего подъема.
Великая Отечественная война… Здесь заглавные буквы уместны, необходимы: они
обозначают всенародный, ратный и трудовой, подвиг. А гражданская война — это
чудовищная трагедия отечества, связанная с развалом государства, распадом
родственных отношений, когда сын и отец, муж и жена по разные стороны
баррикад. Они противники, страшно сказать — враги. Это не повод для
ликования.
У Елены Евгеньевны был свой побудительный мотив, чтобы дать урок по
гражданской войне. С малых лет ей врезалась в память и никак не отпускала
фотография, на которой простые люди, граждане Архангельска (не дворяне, не
белая кость) встречали английских интервентов хлебом-солью. Для идейного
советского ребенка увидеть такое — большое потрясение. Снимок означал, что
большевики, установив свою власть, за несколько месяцев успели восстановить
против себя рассудительных поморов.
Шерсткина «пригласила» к себе на урок целую компанию знаменитостей, чтобы
они высказались по поводу гражданской войны. Открывал урок
писатель-фронтовик Борис Васильев (его слова можно было прочитать на
мониторе компьютера), а завершал лидер правых эсеров, выдающийся
ученый-социолог, профессор Петроградского и Гарвардского (США) университетов
Питирим Сорокин.
Елена Евгеньевна взяла себе в союзники Библию, великого испанского
живописца-сюрреалиста Сальвадора Дали (ребята увидели, опять на мониторе,
его картину «Предчувствие гражданской войны»), поэта, критика, художника
Максимилиана Волошина…
Она прочитала отрывок из стихотворения Марины Цветаевой, которое я считаю
самым точным и сильным приговором гражданской войне:
Все рядком лежат —
Не развесть межой.
Поглядеть: солдат,
Где свой, где чужой?
Белый был — красным стал:
Кровь обагрила.
Красным был — белый стал:
Смерть побелила.
Вместе с учительницей ребята составляли таблицу «Методы террора». Было
ясно, что и красные, и белые не уступали друг другу в жесткости. И те, и
другие прибегали к пыткам, расстрелу, конфискации имущества, организовывали
концентрационные лагеря.
Заканчивая урок, Елена Евгеньевна предложила школьникам написать дома
мини-эссе на одну из четырех тем — гражданская война как:
— трагедия народа;
— государства;
— семьи;
— личности.
…Урок удался на славу. Можно было аплодировать Елене Евгеньевне. Она
демонстрировала свою технологию, а подтвердила известную аксиому: никакие
инновации, компьютеры и DVD-плееры не сделают урок интересным, если его
проводит неинтересный, пустой и скучный человек. В СССР, стране, где человек
был социально защищен и имел возможность получить бесплатное образование,
всегда были новаторы, оригинальные, незаурядные педагоги. Память
подсказывает: Василий Александрович Сухомлинский, Леонид Владимирович Занков,
Софья Николаевна Лысенкова, Виктор Федорович Шаталов, Евгений Николаевич
Ильин, Шалва Алексеевич Амонашвили… Новые методы плохо прививаются, если они
не выношены, не выстраданы самим учителем, а приходят извне. Их нельзя
насаждать.
БЛИЦ–ИНТЕРВЬЮ
…Я взглянул на часы: до отхода автобуса Салават—Уфа оставалось мало
времени — и предложил Шерсткиной ответить на мои вопросы в ритме
блиц-интервью. Она согласилась.
Итак…
— Вам доводилось быть классным руководителем?
— Разумеется. Я даже однажды победила в конкурсе «Самый классный классный
руководитель». На родительских собраниях я не устраивала проработок. За чаем
с пирогами мы обсуждали проблемы класса. Папы приходили на собрание
непременно в костюмах.
— Ваше любимое место в школе?
— Это место у доски. Когда я училась, доска не вызывала у меня страха,
наоборот, сколько себя помню, я всегда стремилась отвечать, хотя примерной
ученицей не была и порой мое мнение резко расходилось с общепринятым.
Спасибо моим учителям, они никогда не одергивали меня, стремились найти в
детских рассуждениях рациональное зерно. Во многом благодаря им я научилась
слушать других людей и быть терпимой.
— А дома?
— Дома мое любимое место — кухня. И здесь я занимаюсь творчеством: готовлю
для своих домочадцев обед и делаю из муки и соли небольшие картины, которые
называю «мукасольками». Это ироничные, лирические и веселые сценки из жизни.
Мои работы дома не живут, я их дарю своим друзьям и знакомым.
— В учебно-методическом центре я застал вас у компьютера. Как вы к нему
относитесь?
— Он для меня одновременно и помощник, и увлечение. В этом году я вместе со
своими учениками создала для 11 класса электронную хрестоматию «Выдающиеся
деятели России». Применяя фото, видео и аудио источники, я стараюсь выйти за
рамки биографического рассказа, показать историческую личность во всех ее
проявлениях.
— Кто из выпускников обрадовал вас больше других?
— Это Таня Федорова и Луиза Закирова. Они поступили в Российский
гуманитарный университет, который когда-то закончила я.
— Каким, на ваш взгляд, должен быть мужчина?
— Таким, как мой муж, Олег Юрьевич Шерсткин. Он исповедует культ семьи, он
ее строитель и, ради блага детей и жены, разобьется в лепешку.
— Где вы проводите отпуск?
— Все едут к Черному морю, а мы через всю Россию — к Белому. Проезжаем
Палех, Великий Устюг — родину Деда Мороза…
— Какое время года вам больше всего по душе?
— Лето. Наверное, потому, что северное лето — два-три дня. Вечером из лета
можно попасть прямо в зиму.
— Вы смотрите телевизор?
— Все меньше и меньше. Канал «Культура» и «Новости», я их обязана смотреть.
— Какую книгу вы перечитываете?
— Комическую повесть Джерома К. Джерома «Трое в лодке (не считая собаки)».
— Ваши самые яркие впечатления?
— Детское: концерт симфонического оркестра Вероники Дударовой в пансионате,
где-то под Сочи. Ночь, луна, море и…музыка.
Соловки. Когда идешь по дороге из камня, от острова к острову, и по воде
стелется туман — становится жутко. Кажется, будто ты идешь по морю.
— Кто они, люди, перед которыми вы преклоняетесь?
— Дмитрий Сергеевич Лихачев и Юрий Михайлович Лотман. Его «Беседы о русской
литературе» мама записала для меня на видеомагнитофон.
«ЭКС-СУПРУГА КУДРИНА УПРАВЛЯЕТ ОТЕЛЕМ»
Один вопрос, словно заноза, не давал мне покоя: способна ли Шерсткина и
такие, как она, привить своим ученикам противоядие от пошлости, цинизма,
бездуховности? Неокрепшее сердце и доверчивый разум молодого человека
ежедневно подвергаются массированным атакам агрессивных газет, журналов,
оболванивающих телеканалов (использующих американские клише), усердного и
далеко не безобидного Интернета.
Шестнадцатилетний юноша включает телевизор, а там Борис Моисеев
демонстрирует свой зад или затевается склока в «Доме-2». Он берет в руки
«Комсомольскую правду» (тираж свыше 3 млн. экземпляров), и ему прямо в глаза
лезут жирные, крикливые строки: «Экс-супруга Кудрина управляет отелем»,
«Жена приревновала Безрукова к китаянке».
Одиннадцатиклассник забирается в Интернет, и на него со всех сторон
набрасываются глянцевые сенсации: «Свадьба Глюкозы — кошмар, ставший явью»,
«Фабрикантки» продаются олигархам», «Грудь Жанны Фриске держится на скотче».
Молодой человек вставляет в уши наушники аудиоплеера и слышит на короткой
волне шедевр Кати Лель: «Кручу, верчу, к тебе хочу», включает российское
радио (первую программу), а оно настырно навязывает новый шлягер: «Волны
бьют, а мне не больно. Мне прикольно, я прикольная…» В книжном магазине
(пардон, супермаркете) юношу соблазняет Д. Донцова и еще с десяток таких же
успешных пекарей бестселлеров и детективов.
…Вечером второго июня я вышел из салаватской гостиницы «Урал» побродить по
городу. На улице Ленина тусовалась раскованная, небрежно одетая молодежь,
чинно гуляли семейные пары. Вдоль дороги, у бордюра, стояли пустые бутылки
из-под пива «Балтика». Навстречу мне шли три высоких парня, три богатыря, и
(о, диво дивное!) с завидным, детским аппетитом уплетали мороженое. А над
городом, после дождя, взошла радуга — завораживающий, добрый знак.
Написать
отзыв в гостевую книгу Не забудьте
указывать автора и название обсуждаемого материала! |
