|
Светло-темное
чтиво «Донцова»
СВЕТЛОЕ
Судьба Агриппины Аркадьевны (подлинное имя Дарьи Донцовой, если кто не
знает) вызывает сочувствие, колоссальное личное мужество в противостоянии
недугу — уважение.
Писательница не скрывает, более того, часто рассказывает в интервью, что
подтолкнуло ее к началу творческой деятельности: «Онкология, четвертая
стадия… Спасли Агриппину Аркадьевну три вещи — курс бесед талантливого
психотерапевта, собственное жизнелюбие и чудесный совет любящего мужа: пиши,
Груня! Так началась ее вторая жизнь. Из больницы она вышла, написав пять
романов». (Официальный сайт Дарьи Донцовой.)
«У меня отрезаны грудь и... весь нижний этаж. Восемнадцать химиотерапий,
шестой год сижу на гормонах. Наша советская женщина, узнав, что у нее рак
груди, первым делом накрывается одеялом и думает: я неполноценная, пора
умирать. И тут появляюсь я, непохожая на калеку, и говорю: знаешь, киса, у
меня было то же самое. Я что, инвалидка? Рак победим, волосы и ногти
отрастут. Надо только в это верить». («Итоги», 2003.)
И это — немалая часть литературного успеха. Для многих читательниц Дарья
Донцова — символ мужества, «женский» Николай Островский нашего времени.
«Я заместитель семьи для тех, у кого личные проблемы. После моей книжки не
возникает желания прыгнуть с седьмого этажа» («Итоги», 2003). С этим
утверждением не поспоришь. Как и с этим: «Мои книги — это сказки, оттого они
так популярны». («Итоги», 2003).
Да, Донцова пишет глупые, веселые, почти (почему почти — ниже) детские
книжки. Дети обоих полов, насколько я знаю, читают их с интересом и без
интеллектуального перенапряжения. Конечно, детское чтение заслуживает более
высоких литературных достоинств, — с одной стороны. С другой, это
доказательство, что Донцова — жанр не скучный. Кроме того, в ее романах нет
«секса и насилия», нет натуралистических сцен, а есть актуальная мораль,
как, например, в этом пассаже о девочке-подростке: «…она не худышка, но и
пончиком Манюню никак нельзя назвать. Просто она не похожа на глупых
девочек, которые, даже став похожими на магазинные вешалки, морят себя
голодом и в результате к пятнадцати годам весят тридцать кило, издали похожи
на металлоконструкции, имеют язву желудка, крошащиеся зубы, выпадающие
волосы, запах изо рта и малокровие. Кстати, подобные особы постоянно собой
недовольны и изводят домашних тупым нытьем».
Остановлюсь на одном из последних романов серии «Любительница частного сыска
Даша Васильева», насчитывающей наибольшее количество книг — 24.
Называется роман «Экстрим на сером волке».
Сначала — о том, что для книг такого рода значения не имеет: о литературном
качестве. Лапидарный небрежный стиль, предложения вроде этого: «Коротко
стриженные белокурые волосы явно побывали в руках хорошего парикмахера, на
шее у нее висела красивая золотая цепочка, элегантный костюм, обувь и сумку
она явно приобрела не на толкучке, и пахнет от нее моими любимыми духами —
похоже, у дамы нет особых материальных проблем». Что вижу, то пою. И это еще
довольно изысканный пример.
Детективного сюжета, который развивается не с помощью мастерства и
интеллектуальных усилий сыщика, как, например, в романах Агаты Кристи, а
благодаря случайным встречам везучей Даши Васильевой с нужными людьми, а
также разговорчивости и феноменальной памяти ее собеседников, которые помнят
и в мельчайших подробностях выкладывают необходимую ей информацию
(касающуюся подчас событий, произошедших десятилетия назад), на стандартный
покетбук явно не хватило. Пришлось добирать объем ммм… «вставными
новеллами». Конечно, это комплимент глупейшим историям (за их счет, кстати,
детектив и тщится быть «ироническим», подразумевается, что они — смешные).
Эти истории — то о том, как, отправляясь на собачью выставку, забыли взять с
собой собственно собаку, то, как серьезный человек, полковник ФСБ,
отправляясь в служебную командировку, взял вместо своего паспорта документ
Даши Васильевой, да еще надел ее кроссовки на каблуках. То, как Даша на
полном серьезе поверила, что с ней разговаривает мышь. И все в таком же роде
остроумие. Но и историй, что ли, для объема не хватает. На помощь приходят
бесконечные перечисления: собачьих причиндалов, взятых на собачью выставку,
блюд, заказанных в кафе, предметов, купленных в зоомагазине, подарков,
сделанных бывшем мужем героини на ее день рождения…
Когда-то Иоанна Хмелевская, мать-основательница жанра «иронического
детектива», казалась легкомысленной и поверхностной. Но по сравнению со
своим русским клоном она — совершенство. Польский юмор — это все-таки марка.
Но бранить язык и сюжет шибко не хочется. Ведь читать такое — что семечки
лузгать. Все знают, что от них бывает аппендицит, что есть блюда изысканнее
и полезнее, но… попробуй оторвись, если уж начал. Аналогию со «вкусным
мусором», каковым и являются семечки, развивает и отношение к книжкам
Донцовой. Прочитав, их не ставят на полку, а выбрасывают. Или дарят в
библиотеку Дома отдыха.
И не это главное. Читается-щелкается — значит, местная сверхзадача
выполнена, и серьезной критике не подлежит.
ТЕМНОЕ
Рассматривая художественные достоинства произведений Дарьи Донцовой, я как
рецензент чувствую себя иродом, избивающим младенца. Однако если обратить
внимание на тиражи, да и просто на то, как часто встречаются «донцовские»
типовые обложки в руках читательниц в общественном транспорте, становится
ясно: с точки зрения успехов в коммерции мы имеем дело отнюдь не с ребенком.
Причина коммерческого успеха этих книг не только в положительном заряде,
внушающем жизнелюбие, и детской легкости чтения. Если бы только это — бог с
ним, прекрасно. Причина еще и в раскрутке.
Пустячок, а неприятно: обилие встроенной в текст скрытой рекламы, о которой
«ЛГ» уже писала. Вот хотя бы один, самый «яркий» такой эпизод из «Экстрима…»,
не имеющий ровным счетом никакого отношения к развитию сюжета романа. Маша,
дочка Даши Васильевой, вдруг почувствовала себя плохо: аллергия. «Я быстро
сбегала вниз и притащила таблетки. — На, выпей… классное средство, действует
очень быстро». (Умышленно ставлю отточие вместо названия таблеток. — Н.Г.)
Через непродолжительное время девочка будит мать и кричит в восторге: «…—
волшебное средство! Помог сразу — ни насморка, ни кашля, и чихать я
перестала! Просто таблетка от всего! Теперь буду принимать только его! Ура!
… Господи, как просто, съела…— и кайф! Ура …у! Ура! Ура! Ура!»
Но и это частный случай и практика безвредная: кто-то прибыль получит, а
читатель узнает, что есть такое лекарство, подумаешь.
Так что же в этих книгах принципиально подлежит критике, если ни стиль, ни
сюжет не подлежат?
Пожалуй, идеология. Определенная, точно выверенная. Делающая эти «сказки» не
детскими.
Серия про Дашу Васильеву в идеологическом смысле самая наглядная. В первом
же ее романе «Крутые наследнички» скромная вузовская преподавательница Даша
волей случая и благодаря личным доброте и отзывчивости стала обладательницей
больших денег. Во всех последующих романах серии она — новая русская. Ее
семья живет в загородном коттедже с горничной, кухаркой и садовником, Даша
ездит на «пежо», ее сын на «джипе» и проч. Это тот редкий случай, когда,
вопреки классику, в основе состояния не лежит преступление. Даша — богатая
расточительная бездельница, но при этом она — «наша», персонаж
положительный, бизнесом не занимается, «народ» не грабит. Прислуге она —
мать родная. У нее прекрасная семья: сын — адвокат, невестка — телеведущая,
дочь — школьница, друг-домочадец — полковник ФСБ. Простые, добрейшие,
незадачливые люди. Свои в доску. Они всегда приютят, помогут. Они абсолютно
равнодушны к деньгам и материальным ценностям. В прихожей у них — подарок
бывшего мужа Даши — огромный золотой мопс. «Глаза — брильянты, когти —
рубины, вот попа, правда, из розового мрамора, он под хвостом лучше всего
смотрелся». Этот «центнер золота» ни у кого из членов семьи комплекса
«скупого рыцаря» не вызывает. «Чистить урода всем лень», на него
нахлобучивают шляпы. Ну и что, что очень богаты? Такие же, как мы.
Словом, с задачей создания положительного образа новорусской семьи Дарья
Донцова справилась. «В книгах Дарьи Донцовой все правда! Ее героиня отчасти
списана с нее самой: кошки, собаки, дети, мужья…» — это свидетельство
достоверности отпечатано на каждой книжке серии. Вы в метро, Даша в «пежо» —
только в этом вся разница между вами, и разница случайная. Приходите к Даше
в домработницы, вот горничная Ира в ее семье «как родственница».
Установка на создание положительного образа олигарха и вообще воспитание в
народе забытого за семьдесят лет уважения к «доброму барину» у нас,
практически, государственная. Так что с этой точки зрения «Орден Петра
Великого 1-й степени», высшая общественная награда Российской Федерации,
учрежденная, правда, не государством, а Академией проблем безопасности,
обороны и правопорядка, выдан Дарье Донцовой «за большой личный вклад в
области литературы» совершенно справедливо. Ведь вручается он за «выдающиеся
заслуги перед Отечеством, способствующие процветанию, величию и славе
России». А представляют «процветание, величие и славу» России сейчас они —
скромные жители Рублево-Успенского шоссе, педантичные посетители Куршавеля.
Их и поет Дарья Донцова. Литературы как искусства в ее книгах нет.
Литература как орудие пропаганды нового русского порядка — есть.
Кстати, проводится в серии про Дашу Васильеву еще одна смежная идейка:
бедность — прямой путь к пороку. Карикатурный, чернушный народ населяет
спивающуюся деревню Грызово. Здесь пьянчужка соглашается получать от убийцы
своей дочери пожизненную пенсию за молчание, и непьющая сестра ее в этом
поддерживает. И дочка шофера, а не бизнесмена оказывается той жестокой
девочкой, которая из смутных соображений мести пытается довести человека до
самоубийства.
Конечно, все не так просто. Есть умные порядочные люди и в среде «народа»
(эпизодические персонажи). Есть и непорядочные богачи. Но о них тоже так,
вскользь. Генеральная линия другая.
Впрочем, ведь можно этого не замечать, и просто отдыхать с незамысловатыми
книжками-«сказками». «Одна из моих читательниц сказала, что в романах
Донцовой создан мир, в котором хочется жить». («Итоги», 2003.) Что ж, сказка
— ложь. Да в ней намек.
Написать
отзыв в гостевую книгу Не забудьте
указывать автора и название обсуждаемого материала! |
