|
О проекте
Проза
Поэзия
Очерк
Эссе
Беседы
Критика
Литературоведение
Naif
Редакция
Авторы
Галерея
Архив 2006 г.
РуЖи
|
Анна Посредова
Писательская собственность,
среднее поколение
и литературные шедевры
Темы, обсуждаемые литературной и около неё общественностью, достаточно
разнообразны. И желающий поразмышлять о той или иной проблеме найдёт
развлечение и для себя.
Но, как заметила, наиболее страстно литературной общественностью обсуждаются
вопросы писательской собственности. Общественной писательской собственности.
Что касается личной собственности, или превращённой из общественной в
личную, то писатели эти вопросы ни с кем обсуждать не собираются: моё, и
баста. А как стало моим - не ваше дело. Причём, если при освещении других
тем ярко выражен момент «компанейщины» («Вот давайте обсудим этот вопрос. Мы
обсудили этот вопрос, благодарим за участие, обсуждение закрыто»), то
вопросы собственности ставятся постоянно. И накал страстей не ослабевает.
Не знаю, как и назвать себя: автор ли писатель ли, но пишу. В Союз писателей
вступать не собираюсь, так что на эти все столь важные для «членов» проблемы
смотрю навсегда со стороны. Один товарищ даже сказал, что, мол, если не
вступишь в Союз, то и писателем не имеешь права называться. Я и не
аттестуюсь и не претендую на это звание. Но при этом спросила, если завтра
организуют Союз женщин, а я не вступлю, то буду ли иметь право называться
женщиной?
Был смешён такой подход. Но потом поняла, почему ревнивое отношение к
вопросу о писательстве: дело упирается опять-таки в финансы. В том числе
писательскую собственность.
Как этот вопрос волнует! Вот дама пишет, жалуясь, что в Доме творчества не
получает, как было испокон заведено, стакан кефира на ночь, хотя работает
над рукописью. Боже, вот это проблемы! Имя обдёлённой кефиром дамы
совершенно не знакомо ни мне, ни одному из тех, кого я любопытства ради
расспрашивала: мол, достойна ли она вообще свежего кефира от писательской
братии? А дама пишет о том, как и что было заведено в домах творчества, с
большим знанием дела: то есть ездила постоянно, от всей души пользовалась
писательской собственностью, и кефиру попила, надо полагать, и вот
недовольна, что сейчас этой халяве приходит конец.
Хочется вспомнить и напомнить, что во главе движения «бей, круши
общественную собственность во имя частного капитала, а социализм (о форме
которого и ностальгирует дама) во имя капитализма с его звериным оскалом»
шествовала именно творческая интеллигенция, поведшая за собой массы.
Доведшая их до края пропасти, потом интеллигентно посторонившаяся и
пропустившая массу вперёд себя. И в пропасть уже с криками или молча улетели
легковерные (как же, за совестью нации шли) рабочие-крестьяне, у которых,
между прочим, тоже были и дома отдыха, и санатории, и спортклубы. Но от
которых они ныне отлучены куда как более серьёзно и безвозвратно, чем
писатели от стакана кефира на ночь.
Более того, не знаю ни одного рабочего, который бы от предприятия получил
дачку в два этажа, да и приватизировал бы её потом. Садовые кооперативы от
заводов и фабрик создавались тоже. Но там рабочий получал за небольшие
деньги участок земли и строил для инвентаря конурку, которая могла с
течением времени быть достроена до домика в одно оконце. И это были не дачи
для отдыха, а огороды, где народ работал. По выходным.
А многие писатели, присвоившие имущество, данное во временное пользование,
хорошо известны. Помнится, когда ломались копья между теми, кто на таких,
даваемых в аренду литфондом, дачах тогда жил и теми, кто стоял в очереди и
ждал, когда и ему выпадет этакое счастье. Как кричали, можно или нельзя
приватизировать. Кто жил, кричал «нужно!» и аргументы приводил серьёзнейшие:
мы тут уже 20 лет живём (!) у нас тут дети выросли, мы тут крыльцо починили
(вложились) или оконную раму сменили. Так же можно в номере гостиницы
поменять шпингалет на окне и на этом основании претендовать, чтобы этот
номер тебе отдали в собственность. И со стажем проживания на дачах и
пользования общественным тоже более, чем странно было слышать аргументы:
если долго живём, то и право имеем заполучить навсегда. Получается, кто
безвылазно жил в санаториях, тоже имели право без всяких денег
приватизировать корпуса или отдельно стоящие домики? А принцип
«попользовался общим, дай другому попользоваться» не для таких случаев?
Смотреть на эти распри со стороны было весело. Тебя это не касалось, ты
понимал, что в том прекрасном настоящем, в которое творческая интеллигенция
привела страну, за писательство тебе ничего не светит и не обломится.
Вообще авторы, попавшие в разлом эпохи начинающими - самые, скажем,
обделённые и неприкаянные. Во всём.
Печатают ныне в массе своей две категории авторов. (Не говорим и
писательских проектах под женскими и мужскими именами). Печатают старых или
юных писателей. Стартовать так, чтобы сразу, минуя журнальный этап, мало
кому удаётся по причинам почти всегда материальным. Не всякий ведь автор -
писательница с мешком денег за плечами мужа. Но там, в журналах, печатают
старых писателей. Из уважения, в связи со 100-летием, в связи с имеющимся
именем, в связи с общими этапами борьбы, в связи с проживанием в одном
номере гостиницы во время семинара молодых авторов, в связи устоявшимися
семейными кланами... У тебя этого ничего нет, и при такой нынешней политике
не будет никогда. Старым писателям, уже часто давно ничего не пишущим,
вручают и все возможные премии. Чтобы поддержать, за верность профессии, за
вклад и прочее.
Энтузиаст-разыскник ради «приколов» собирает досье «опремиаленных»
писателей. Весело посмотреть! Очень известный уважаемый мэтр в течение 12
лет получил 18 различных премий (суммы прописью в досье тоже присутствуют и
очень впечатляют), при этом за это же время не написал (не издал) ни одного
нового произведения! Ни одного!
Вокруг более-менее солидных денежных премий сплотились такие могучие кучки
под лозунгами «чужие здесь не ходят», столь бдительные, что появление возле
бивака писателей какого-нибудь ротозея вызывает волнения, показавшееся
попыткой пробить брешь - простое гуляние по литературному полю отбивается
всеми возможными, включая запрещённые, способами.
Хотя самые верные профессии люди - это писатели среднего поколения, которые
пишут потому, что по-настоящему увлечены этим. Не могут не писать. Им
приходится работать где-то, чтобы попросту иметь саму возможность писать.
Если раньше литература кормила писателя, то сейчас писатель кормит
литературу: он зарабатывает, чтобы купить бумагу, картриж, чтобы накопить
денег и издать книгу. Присутствовала на вручении безденежной премии,
учреждённой энтузиасткой-подвижницей: из почти трёх десятков отмеченных
дипломами и наградами авторов был один профессиональный писатель, а
остальные - учителя, журналисты, театральный художник, переводчик, биолог,
врач… И все они не просто прекрасно пишут, но изыскивают деньги на издание
своих книг.
Писатели старшего поколения пережили и успех, и тиражи (организованные
политикой государства, которое они выскочили с перьями в руках громить и
клеймить), получили квартиры. Причём, стоит посмотреть справочник
«Писательская организация», чтобы убедиться, что квартиры писатели получали
исключительно в центральных частях городов. Получили и дачи, пенсии. То есть
отведали и денег, и славы. И сейчас их печатают потому, что они в своё время
всё это получили. Кстати, хорошо жили не только сами писатели, но и их жены,
в большой части нигде не работавшие, несшие гордое звание «жена писателя»,
сопровождавшие мужей в разного рода творческих поездках. Представить, что у
нынешнего писателя среднего возраста» жена может не работать, и семья будет
существовать за счёт его гонораров, невозможно. Опять-таки за абсолютно
штучным исключением.
Следующая почитаемая и привечаемая в редакциях и фондах категория - юные
писатели. Возрастной ценз в разных премиях жесткий: до 18 лет, до 25. О чём
может написать 20-летний автор? Это ранее в 16 лет командовали полками. А
ныне инфантильность молодёжи такова, что к 30 годам ещё не все могут даже за
себя отвечать, не то, что за создаваемые семьи. Им и между собой-то не о чем
поговорить, не то, что поведать что-то миру. Родители стараются держать под
опекой от страшных наших времён. Так что такие опекаемые и несамостоятельные
напишут? О собственных переживаниях, даже ещё не отстоявшихся. О собственных
комплексах. Юному интересен он сам. А кому интересен он? Только, пожалуй,
своим ровесникам, которые, читая, успокаиваются: «Не я один, скот такой, по
ночам…» Но, к сожалению, эти молодые ныне - публика не читающая. Так для
кого тогда это письмо, столь поощряемое грандами, премиями, фондами? Пишущий
тешит свои амбиции. И его иногда хватает на одну книгу. Затем он сходит.
Хорошо, если только со сцены, а не из жизни. Поскольку речи, слышимые им
повсюду о его гениальности, а в это легко поверить, особенно молодому,
оказались сильно преувеличенными. Молодые вообще склонны завышать планку
своих возможностей и не слушать старших. А если их ещё и официально
чествуют, то они ни прислушиваться ни к кому не хотят, ни учиться. И как
потом не предъявлять претензии ко всему миру и обвинять в непонимании и
зависти. А то и, разочаровавшись, не свести счёты с обманувшим в радужных
ожиданиях миром?
В литературе они абсолютно таковы же, что и в жизни: идешь, смотришь - сидят
в скверах, плюют, матерятся, пьют пиво, всячески не дают себе засохнуть, в
том числе демонстрируемыми ловкими телодвижениями. Эксбиционируют, одним
словом. Точно также и в своих текстах, которые услужливые
литературоповедальщики называют произведениями (от романов до рассказов) они
безыскусно и скучно даже для самих себя сидят, плюют, пьют пиво,
эксбиционируют. Но кому придёт в голову вытаскивать этих ребят с лавочек на
сцены театров, чтобы всё это показывать и называть произведениями? Если
только под это дело не получено щедрейшее финансирование, и вопроса интереса
публики, заполняемости зала (можно студентов нагнать за банку пива в
награду). Но второй раз уже и за две банки мало кто пойдёт. И такие
произведения дай бог, если просто опустошают. Но они, к сожалению,
наполняют. Дерьмом. Иногда в читателя его просто насильно впихивают.
В провинциальном городе Воткинске, на родине Чайковского, разговорилась с
сотрудницами детско-юношеской библиотеки. Они живо интересовались
тенденциями (книги давно не поступают из-за безденежья). Недоуменно
поделились впечатлениями от тех тенденций, к которым их приобщил столичный
молодой поэт, прибывший от лица государства и культурного министра в рамках
мероприятий «Удмуртия - культурная столица Приволжского округа». Поэт перед
детьми, подростками (а это, напоминаю, была встреча с читателями детской
библиотеки, о чём знал и поэт, и направившие его культурные господа) и их
родителями читал матершинные стихи, ведал в рифмованной форме о сексе и его
изощрённостях. Когда ошарашенная публика разошлась, обретшие дар речи
библиотекари спросили, что это такое? Поэт заклеймил их провинциальное
ретроградство, сообщил, что в столицах все нормальные видные поэты иначе уже
и не пишут. Провёл параллели с Пушкиным (мол, и у того были), блеснул
знанием фамилии Баркова. И вот женщины делились сомнениями: а стоит ли
вообще приобретать современные книги, если она сейчас так написаны. Для
чего, главное, они так написаны? Какая в этом мудрость и идея
просветительства? Мы детей учим культуре речи, а он тут такую антикультурную
акцию провёл. Да у нас вон мужики на улице матерятся хлеще и изощрённее его,
он и слов-то таких не знает, они бы его за пояс заткнули. Да и в
стихотворной форме на вечёрках, когда народ выпьет да раззадорится, такие
матерные частушки загибают! На ходу сочиняют. Лучше, если здесь уместно это
слово, любого такого вот поэта. Но ведь не при детях и не при беременных!
Такое даже пьяные себе позволяют.
А среднее поколение, как правило, уже имеет семью и чувствует себя
ответственным за происходящее вокруг. Условно говоря, не хочется, чтобы твой
ребёнок ширялся, как твои герои, убивал, говорил матом и всех посылал.
«Я опередил время, пишу для 23 века!» - довелось услышать от очередного
самопровозглашённого гения. Всё бы ничего. И пиши для 23-го. Но деньги-то ты
хочешь получать от читателя 21 века, который до тебя и не дорос, и не
достоин, и прочее ретроградство ему вменяется под громкие требования
достойного финансового обеспечения. А почему бы не стребовать с того, для
кого пишешь - с будущего читателя?
Наиболее вменяемые и адекватно воспринимающие действительность и её
отражающие - писатели среднего поколения. Не избалованные вниманием. Много и
трудно работающее. Пишущие для сегодняшнего читателя, которого понимают,
среди которого живут и переживают всё то, что и он. Воспринимающее каждую
публикацию не как обязанность редакции поддержать за старость или молодость,
а как нечаянную радость. Они утверждаются в других профессиях. Они не
получают писательскую пенсию, не сидят на гранах и стипендиях в фондах.
Поэтому у них нет времени и сил тратить их на выхаживания и выклянчивания. В
том числе мест в делегациях, депутациях и комиссиях по вручениям. Писатель
среднего поколения, если даже его вдруг соизволят включить в какую-нибудь
делегацию, едва ли сможет и поехать-то, потому что с работы не отпустят. А
смотришь некоторые отчёты о поездках - одни и те же имена. Причём, ни одной
запоминающейся строки у этих имён не увидишь нигде.
А среднее поколение со своих рабочих мест имеют обзор жизни, типов, опыт.
Пришлось присутствовать на вручении премий. В том числе какой-то 17-летний
писатель написал роман о гугенотах. Был отмечен, нахвален, восхвален. Что он
может знать о гугенотах кроме того, что о них уже писано-переписано? Какие
чувства и переживания открыть? Не читая роман, можно сказать, что он -
сплошное подражательство. Но его отметили, выделили. А о своей русской
истории уже всё написано? Только в гугенотизме оставались белые пятна,
которые своим романом юноша и замазал? Или так обгадили и опошлили нашу
историю, что к ней у молодой творческой интеллигенции презрение и нежелание
копаться. Не стоит она писательского внимания?
Как-то услышала восторженный отзыв об учащемся за границей юноше лет сорока.
Всё учится. Тема викингов глубока и требует длительного постижения. Восторг
вызывает у собеседника то, что данный студент - единственный специалист в
этой области. Я выразила сомнение в этом, поскольку должен быть ещё хоть
один, кто его этому научил. Или все эти долгие годы студиоз производил
раскопки и откопал что-то дотоле неизвестное?
Получила в подарок от автора самиздатовскую книжку стихов. Автор пенсионер.
Сетует, что вот его не издают, пишет немало, а печататься не может -
затирают, видит в это интриги бездарей. Нашёл благодетеля, оплатившего ему
издание в 200 экземпляров. Но что это за тираж? - разумно сокрушается. Я
спросила, кто он вообще по профессии. Он даже обиделся. Поэт! Что, этим и
жили, и зарабатывали? Да. Я изумилась. Бездарнейшеее графоманство позволяло,
прикрываясь званием «поэт» не пахать, не сеять, получить жилплощадь от Союза
писателей («десять лет в очереди морили»). По 20-25 тысяч тираж книг был.
Ужас! А стихи на вскидку:
Я пишу на бумажном листе,
и порою вот кажется мне,
Что он - парус, который белел,
А быть может и тот, что алел.
Да разве с таким уровнем дарования среднее поколение хоть на чашку кофе
заработает подобной строкой? Не говоря о квартире, хоть 1000 лет её жди. А
тогда печатались, зарабатывали, неплохо жили и сейчас претендуют на то же
самое.
Есть такое понятие «деятельное раскаяние». Помнится, Лауреаты Ленинских,
Комсомольских премий, писатели, получившие ключи от квартир и «Волг» за свои
поэмы о съездах партии и малых землях больших людей, стали каяться, как их
жестоко эксплуатировали, вынуждая писать не о том, о чём пела их чуткая
душа. Рвали партбилеты и комсомольские грамоты. Но не побежали и не порвали
документы на полученную квартиру. Не вернули её государству как неправедно и
постыдно полученную. Никто не сдал премию в кратных размерах: ленинскую -
150 тысяч долларов.
Ныне основная масса пишущих по-настоящему - это писатели среднего поколения,
которых и не вынуждает, не принуждает никто к творчеству, насилуя квартирами
и дачами, поездками за границу. Это, как правило, люди состоявшиеся, если
помимо трудного зарабатывания, они находят время и силы для творения
литературы: образов, методов. И именно они, перемолотые и временем, и
обстоятельствами, выдержавшие и искусы, и удары, не впавшие в пьянство,
соглашательство или эстетическую месть, ныне - пасынки, оставшиеся за бортом
какого бы то ни было внимания. Они выхаживают редакции, где у них нет ни
той, ни другой востребованной возрастной форы, где на них обращают внимание
в последнейшую очередь. Они не претендуют ни на акие стипендии, потому что
точно знают, что им их не дадут. Они не жалуются на не поднесённый на сон
грядущий стакан кефира, а попроси они этот стакан, писатели старшего
поколения дружно закричат о выскочке, который и не заслужил.
Самое интересное, осознанное, пережитое и прочувствованное, что удавалось
читать в последнее время, было написано именно средним поколением. Они
пишут, несмотря ни на что. Причём, если раньше имело какой-то смысл писать в
стол, то сейчас реалии меняются так стремительно, что коли не напечатают
тебя в кратчайшие сроки, то через небольшое даже время вещь теряет
актуальность: не те герои, не те обстоятельства, не те чувства и идеалы.
Писать в стол уже нельзя по причине очень быстро меняющейся реальности. Даже
если год назад написано, надо вносить существенные изменения. Беспроигрышно
в этом плане писать фантастику, исторические вещи. Потому нынче в моде
письмо без реальных деталей, за которые не надо и ответственность нести по
поводу достоверности. Но это - убегание от действительности и нежелание
решать проблемы, давать ответы, быть совестью нации, струнами её души, брать
на себя её боль. А только желание самореализовываться.
Вот поэт к своему 80-летнему юбилею написал героическую поэму о борьбе
каких-то свободолюбивых племён. Действие и борьба разворачиваются едва ли не
до нашей эры. Герои произведения победили врагов, воссоединились с любимыми,
решили поставленные перед ними поэтом красивые романтические задачи.
Друзья-единоцеховцы автора нахваливают его за смелость(!), потому как,
оказывается, через такую историческую загогулину он критикует наши дни. А
почему прямо не написать о нашем времени? И врагов немало, и любимые не
всегда под рукой и требуют толики внимания. Чего бояться-то, прости господи,
да ещё в таком возрасте? Чего лишат? Какие пути перекроют? Дескать, вот всё
перекрывали. А писателю среднего поколения нечего терять, его невозможно
ничего лишить. Он пишет, не оглядываясь на обстоятельства, которые могут
сделать его лишенцем. И он по-настоящему свободен!
Среднее поколение пишет «здесь и сейчас», в режиме реального времени, не
заходя в наше время с заднего двора истории, не используя такую удобную
прокладку, как глубина веков. Может, именно по этой причине оно - в
пасынках?
Написать
отзыв
Не забудьте указывать
автора и название обсуждаемого материала! |
