|
|
ЧИСТЫЕ БОКАЛЫ
Рассказ
Живу я хорошо. Отлично. Замечательно. Наверное… И мужчин
люблю. Иногда. В разгар очередного романчика. Влюбляюсь по уши недели так на
две. На крыльях летаю, стихи посвящаю, подруг всех обзваниваю, рассказывая,
какой Петя (Гриша, Вася…) замечательный. Потом вдруг обнаруживаю, что у
моего героя кривые ноги, не хватает передних зубов, а когда я на каблуках,
то ему приходится вставать на табуретку, чтобы меня поцеловать, и вообще он
заикается, шепелявит и картавит одновременно. И прихожу в ужас: Боже, и мне
не стыдно с ним на людях показываться?!!! Где мои глаза, разум и самолюбие?
Ну, конечно, попадаются и более приличные экземпляры. Спортсмены там всякие.
Но с ними еще сложнее. Закуришь, бывает, сигаретку в постели и лениво так
поинтересуешься: «А как тебе, милый, Сальвадор Дали?» А в ответ: «Да
неплохо, но мне «Шипр» больше нравится. Мой аромат…» Короче, контакт
установлен. Впрочем, с таким в гости сходить можно, главное — не давать ему
вставить слово в умных беседах и все время держать на поводке. А то мои
подружки, как увидят мальчика под два метра, да еще с мускулами, как у
Шварценеггера, то сразу забывают о ждущих дома мужьях и некормленых детях.
Хочу ли я замуж? Периодически. Когда кран на кухне протекать начинает, или
дверца у шкафа на честном слове держится. Вот тогда я понимаю, что мужские
руки в доме — это все-таки мужские руки. Однако и с этой иллюзией со
временем рассталась. Бывая в гостях у замужних подруг, вижу те же
протекающие краны и оторванные дверцы. Нанять специалиста за энную сумму
гораздо проще и эффективнее. В финансовом отношении я дама независимая. Так
что в спонсорах не нуждаюсь. И вообще как-то сложно смириться, что вот этот
дядя в зеленых ботинках вдруг поселится в моей уютной квартирке, будет
трогать мои вещи, читать мои книги, его бритва будет противно визжать по
утрам (опасные, видишь ли, раздражают его нежную кожу, да и порезаться он
боится, потому что руки дрожат после вчерашней трогательной встречи с
друзьями, с которыми не виделся с понедельника, а сегодня уже четверг), а по
вечерам начнет с недовольным видом ковырять вилкой в тарелке, пытаясь
разобраться, что именно в ней лежит и с чем это едят. Одним словом,
предпочитаю не рисковать.
Мечтаю о бракосочетании только когда прохожу мимо салонов свадебных
принадлежностей. Вот уж перед чем устоять трудно, так это перед кружевным
облаком с названием «свадебное платье». Эх, на мне бы оно смотрелось
сногсшибательно, особенно вон то, с лебяжьим пухом и глубоким декольте… Что
касается материнского инстинкта, то он спит летаргическим сном. А заводить
малыша, как собачку или кошечку, лишь бы не чувствовать себя одинокой,
совесть не позволяет.
Но ровно год назад переехал в наш дом новый жилец. Приятный такой мужчина. В
возрасте. Пару дней суетливо помогал грузчикам перетаскивать какие-то
коробки из грузовой «газельки» и всегда с ними очень вежливо разговаривал,
поэтому бригадир так и не посмел после разгрузки попросить накинуть на
бутылку сверху договора. После этого сосед исчез на несколько недель.
Испарился. Вроде бы его и не существовало никогда. Кто он, что он — никто не
знал, а впрочем, и не интересовался. А я с ним познакомилась случайно.
Как-то, усаживаясь за компьютер с чашечкой кофе, обнаружила, что закончились
сигареты. Идти поздним ноябрьским вечером на улицу, до ближайшего магазина,
желание напрочь отсутствовало, но курить хотелось нестерпимо. Поэтому,
мысленно чертыхаясь, закуталась в шаль, накинула пальто и вышла на
лестничную площадку. А на ней стоял новосел и сиротливо смотрел на свою
дверь. В старых трико, шлепанцах на босу ногу, в незаправленной рубашке не
первой свежести… Но, несмотря на все это, выглядел солидно, как-то
интеллигентно, аристократично, можно сказать. Ну так вот. Он смотрел на свою
дверь, а я на него. Потом повернулся ко мне и растерянно проговорил:
«Представляете, вышел покурить, — в доказательство показал пачку сигарет, —
а дверь захлопнулась… Что теперь делать?» — зябко передернул плечами.
«Позвонить в МЧС, приедут, откроют», — посоветовала я. Он нерешительно потер
ногой об ногу и со вздохом ответил:
«Да, но телефона-то у меня нет. Мобильник там остался», — кивнул на закрытую
дверь. Мне стало смешно и немножечко грустно. Живет в девятиэтажном
многоквартирном доме, и вздыхает, что не может вызвать аварийку! Прямо как
маленький, или же настолько деликатный? Или привык, что за него кто-то
решает все проблемы? Ситуация становилась забавной.
«У меня есть телефон. Если хотите, можете им воспользоваться. За
определенную плату, разумеется», — предложила я, кивнув на пачку сигарет в
его руках. Конечно, он хотел. Потом мы сидели у меня на кухне, пили кофе с
коньяком, а точнее — коньяк с кофе, и курили. Борис Леонидович рассказал,
что работает инженером в какой-то фирме, специалист высокого класса, его
ценят и уважают. Впрочем, я не слушала. Всматриваясь в нового знакомого,
вдруг поняла, что у него очень милая улыбка. Пожалуй, лет двадцать назад он
очень нравился женщинам. И сейчас, наверное, нравится. А что, умный,
положительный мужчина. Женат или не женат?
«А где ваша жена?», — нагло спросила я, понимая, что этот вопрос неуместен и
вместе с тем как бы логичен. Оказалось, жена его была младше на много лет,
годы шли… Одним словом, она его бросила. Ушла к молодому. Он не смог жить в
доме, где все напоминало о любимой, продал старую квартиру и купил новую.
«Вот уже три месяца, как я один, — жалобно исповедовался Борис Леонидович. —
Сначала Карина приходила, изредка оставалась ночевать, а три месяца назад
сказала, что ждет ребенка от другого, и попросила официальный развод», — он
затянулся слишком глубоко, поперхнулся и закашлялся. На глазах у него
выступили слезы. Наверное, от дыма. Сосед торопливо вытер их рукавом рубашки
и смущенно улыбнулся. «Дурак ты, — думала я. — Карина хоть и стерва, но
вполне порядочная. Бросила старого мужа, но не стала делить имущество,
требовать размена квартиры. Да и ребенка могла бы принести в подоле и
заявить: «Ты мой законный муж, вот и воспитывай». Так что тебе еще повезло…
А ты плачешь…» Борис Леонидович неожиданно вытащил из кармана рубашки
потрепанную фотографию и протянул мне:
«Вот она, моя Кариночка». Я чуть кофе не поперхнулась. Ничего себе, мобилу,
когда выходит покурить на лестничную площадку, не берет, а фотографию бывшей
жены — вот она, всегда с собою. Да у него паранойя!
После того, как бронированную дверь благополучно вскрыли, Борис Леонидович
на радостях предложил продолжить кофепитие у него. Естественно, я
согласилась. Интересно, как же живут брошенные мужчины? Со старыми
холостяками более-менее понятно, за столько лет осознанного одиночества они
уже притираются к быту и умеют его мало-мальски организовывать. А Борис
Леонидович привык к тому, что хозяйство всецело в руках женщины, а она
возьми да упорхни из домашнего очага, типа: живи, дорогой, и будь счастлив.
Самое поразительное, что квартира, несмотря на спартанскую обстановку,
выглядела вполне уютной. За эти несколько недель хозяин успел все
распаковать и аккуратно разложить по полочкам. Мы прошли на кухню. Пока
варилось кофе, я осматривалась. Разливая вино в бокалы, Борис Леонидович
что-то говорил о себе, о работе, рассказывал о Кариночке.
«Влюбился, как мальчишка, а ведь за сорок уже было. Голову потерял! А когда
через несколько месяцев она с грустью сказала, что все в мире заканчивается
и наш роман тоже близится к завершению… Я чуть с ума не сошел от мысли, что
могу ее потерять. Жену бросил, детей — все ради Карины. Ушел в никуда. И все
же пятнадцать лет счастья — это много. Все эти годы, просыпаясь ночью и
чувствуя ее рядом, не мог поверить, что все это — мое. — Он подпер голову
руками и уставился вдаль. — Я сам во всем виноват. Не умел говорить ласковых
слов. Даже сердился, когда видел, как тает она от комплиментов посторонних
мужиков: разве можно зрелой женщине так поддаваться на открытую лесть? Она
ребенка хотела. А я все боялся, что старый уже, думал: как дети от первого
брака отреагируют? Они-то уже взрослые, внуков в гости привозили. А тут —
здравствуйте, вот вам подарочек от седого папаши. Проблем боялся. Вот и
потерял все…» — Борис Леонидович залпом выпил вино. И лишь потом до него
дошло, что все это время он не сам с собою разговаривал. Признаться, мне уже
надоело быть жилеткой. Не думаю, что какая-нибудь женщина придет в восторг,
если мужчина, который еще ничего себе, все время ноет о потерянной любви и
не замечает, что я успела и губы подкрасить, и в обтягивающие брючки ради
него нарядилась. И, вообще, пальчиком по ободку бокальчика вожу в
задумчивости вот уже полчаса. Не получилось у нас в тот день беседы. Ничего
не получилось. Ушла от соседа злая: рядом сидит красивая, свободная дама, а
он все о своей Кариночке талдычит. А потом, вспоминая меня, с такою же
тоской скажет: «Имелся шанс, но я его упустил, сам виноват». Надеюсь, обо
мне завтра, по крайней мере, вспомнят.
На следующий день меня пригласили на чашечку чая. Это вселяло надежду. Я
набрызгалась любимыми духами, продавец которых долго уверяла, что они
содержат какие-то специальные ароматические эротодобавки, от которых мужчины
теряют голову и, одурманенные, идут хоть на край света, надела обтягивающий
свитерок ярко-красного цвета и решила для себя, что если Борис Леонидович
еще хоть раз вспомнит о бывшей любимой жене, я его прибью. Но на протяжении
всего вечера мы говорили о литературе, музыке, новых кинофильмах. И ни слова
о Кариночке. Зато я узнала, что он терпеть не может красный цвет и очень
чувствителен к запахам. «Натуральный аромат женщины лучше всякого парфюма»,
— уверял он меня.
Казалось бы, все начиналось хорошо. Но что-то непонятное беспокоило. Я долго
не могла сообразить, почему мне так неуютно у нового знакомого. И, наконец,
дошло. У него были непромытые бокалы. Может, кому-то и в голову не придет
обращать на это внимание, но для меня кухня начинается с посуды. Посуда
должна сиять, улыбаться. А бокалы были тусклыми, покрытые мутноватым налетом
то ли от чая, то ли от кофе, то ли от того и другого… Я знаю, что в квартире
мужчины, в которого влюблюсь, в первую очередь вычищу посуду. Чтобы бокалы
сияли. И вымою окна. Вон у Бориса Леонидовича какие грязные, свет
практически не проникает. А потом… Не знаю, что натворю еще — так сильно я
еще не влюблялась. И бокалы никому не отмывала. А помочь соседу и в голову
не пришло. Мне нравилось, что за мной вроде как ухаживают. Он сам готовил
бутерброды, заваривал чай, мыл посуду, вытирал со стола. А когда я однажды
намекнула, что не помешало бы кухню в порядок привести, Борис Леонидович
поджал губы и резко ответил, что этим точно заниматься не будет, не мужское
это дело.
Я вот сейчас думаю, зачем мне все это было нужно? Борис Леонидович меня
больше раздражал, чем умилял. Постоянно все забывал. Я рассказывала всегда
одну и ту же полюбившуюся мне историю (правда, с разными вариациями на
тему), а он каждый раз искренне восклицал: «Неужели так оно и было? А?
Разве?..» Не приглашал меня ни в театры, ни в кино, говоря, что там могут
встретиться знакомые, и мало ли что они подумают, увидев его в компании
красивой женщины. Я смеялась: «Ну что подумают? Что вы молодец, не теряете
времени даром». (Почему-то на «ты» я так и не перешла. Называла его по
имени-отчеству. Возможно, это была какая-то защита. Таким образом я
устанавливала границу между нами. Сердило ли его это? Кто знает? Сам он об
этом не упоминал, а я не интересовалась). Не говорил мне комплиментов и
ласковых слов. Не делал подарков, даже на Новый год отделался какой-то
дешевой безделушкой. Зато каждый раз чистил мои сапоги, старался прикупить
что-нибудь вкусненькое на стол…
Зачем я оставалась с ним? Потому что Борис Леонидович все реже упоминал
Карину, перестал носить с собою ее фотографию. Я чувствовала, что еще
немного — и он будет бредить мной так же, как бредил раньше женой. Зачем я
хотела этого? Не знаю. Может, самолюбие. Попытка утвердиться в собственных
глазах, доказать себе, что я по-прежнему нравлюсь мужчинам, что меня можно
полюбить сильно-сильно, что еще умею сводить с ума?…
Наверное, постепенно и у него появилась зависимость от меня. Привычка. Не
проходило и дня, чтобы не раздался звонок и мой поклонник не напросился в
гости…
Что давали наши отношения ему? Когда я прямо задала этот вопрос, Борис
Леонидович долго молчал, а потом выдал:
«Лет двадцать назад я на тебе женился бы. Ты за меня пошла бы?» — с тревогой
спросил он, заглядывая мне в глаза. Я отрицательно покачала головой. Больше
мы к этому вопросу не возвращались.
И все-таки по-своему я любила его. Капельку. Чуть-чуть.
Моя фирма открыла филиал в другом городе, и меня, как одинокую и
перспективную, отправили налаживать контакты. Узнав, что я уеду на несколько
месяцев, Борис Леонидович ужаснулся.
«А как же я?» — спросил с тревогой.
«Но я же вернусь! — чмокнула его в нос. — Наоборот, за это время соскучусь,
приеду вся такая нежная и ласковая. А вы пока будете поливать мой любимый
кактус. Будете?» «Буду», — пробурчал он.
Набирая персонал, заключая договоры, организовывая работу, я с головой
погрузилась в дела и настолько уставала, что порой с трудом добиралась до
служебной квартиры. Но, как ни странно, по Борису Леонидовичу скучала.
Иногда просыпалась посреди ночи и вспоминала. Вспоминала седую прядку в
проборе, лучики морщинок возле глаз, особенный взгляд. Я скучала. И боялась
этого. Звонил он часто. Я весело смеялась, когда спрашивал, не собираюсь ли
привезти с собой мужа или парочку незаконнорожденных детишек, уходила от
ответа и говорила, что у меня все хорошо, просто замечательно. Но потом…
Потом прокручивала в голове наш разговор, анализировала каждое его слово,
интонацию, с какой он его произносил. Вечером уверяла, что все это не
серьезно, а утром понимала, что от себя не убежишь. Может, и вправду: черт с
ним, с возрастом? Не мы первые, не мы последние…
Наконец, не выдержав, взяла несколько дней отгулов и рванула домой. С трудом
дождавшись своей станции, выскочила на перрон и стала высматривать в толпе
знакомый профиль. И лишь потом вспомнила, что ничего не сказала Борису
Леонидовичу о своем приезде…
Не заходя к себе, нажала кнопку звонка его квартиры. Через несколько секунд
послышались до боли знакомые торопливые шаги и дверь распахнулась. На пороге
стоял он. Мой Борис Леонидович. Вот она, прядка в проборе, вот они — лучики
морщинок. И взгляд: удивленный и немного растерянный. «Привет! Тебе не
хватало меня? — улыбнулась кокетливо. — А я соскучилась», — призналась
шепотом. Он прижал меня крепко-крепко. Так мы стояли, замерев, несколько
минут, мгновений. Целую вечность. А потом мой мужчина сказал:
«У меня есть твое любимое вино. Хочешь?»
«И ты еще спрашиваешь?»
Мы прошли на кухню. Яркое летнее солнышко, заглядывая сквозь прозрачные
стекла окон, слепило глаза. Борис Леонидович задернул шторки и, достав из
шкафчика два бокала, поставил на стол. И я вдруг ощутила себя такой
маленькой-маленькой, глупенькой-глупенькой.
Я молча смотрела на бокалы. Он перехватил мой взгляд. Мы молча смотрели на
бокалы.
Они были чистыми… Очень чистыми…
Написать
отзыв в гостевую книгу Не забудьте
указывать автора и название обсуждаемого материала! |
