|
|
К нам
вторгается ночь
(Из записок психотерапевта)
* * *
Еще с детских военных лет запомнилась мне эта блатная песня: «Ко-каина
серебряной пылью все дороги в душе замело»… А самого первого, в натуре,
наркомана увидел я, уже будучи студентом-медиком. Он сидел в придорожном
кювете и, бормоча под нос что-то вроде «и чмары, и чкары, очко», пытался
впрыснуть себе наркотик: насыпал в «Рекорд» какого-то порошка, помочился
туда же и, встряхнув шприц, уколол локтевую вену. И тут же заснул. Что
называется, на конце иглы. Глаза подернулись мертвен-ной пленкой, черты лица
заострились, на побледневшей коже запястья рез-че обозначилась татуировка —
наколка в виде черепа. Без костей. С тон-кой, зубастенькой, почти безумной
улыбочкой.
Позднее, работая судмедэкспертом «тюремного» отделения психболь-ницы, я
узнал, что подобная «черная метка», в виде мертвой головы или паука в
паутине, у наркоманов-уголовников символизирует подсознатель-ное, навязчивое
и неодолимое влечение к смерти. И не зря на обычно вы-чурном уголовном
жаргоне наркотики именуются просто: зараза, отрава, дурь, грязь, жмура,
бесиво… И теперь, мне думается, что все эти наркома-ны-уголовники знали о
«заболевании смертью» еще задолго до больших ученых психологов —
отцов-основателей глубинной психологии.
* * *
Действительно, в начале шестидесятых годов прошлого века ничего такого не
было и в помине — ни наркотиков, ни наркоманов, ни нарколо-гов, ни
наркологии. Мы были всего лишь начинающими психиатрами — аспирантами и
ординаторами кафедры психиатрии Башмединститута. И нашими проблемами были
психозы-неврозы, да разве что алкоголизм… А наркомании едва-едва начинались.
Исподволь. С подспудной, скрытой криминализации тогдашнего коммунистического
общества. С криминали-зации коммунистов. С коррумпированной партократии. С
теневой эконо-мики. С бытовой уголовной романтики.
Удивительно, но нашими героями того времени были уже не Печорин или Чапаев,
а Остап Бендер, Беня Крик, Лева Задов… А еще мы читали первых диссидентов:
Солженицына, Аксенова, Максимова… Про зоны и зеков. Про лагерных глиномесов
и болотных хмырей… И слушали первых бардов «уголовных гитар». И сами
пытались «петь лазаря» и «ботать по фене».
Никто не мучился тогда вопросом: «Куда несет нас рок событий?» И ребятишки с
нашего двора уже не хотели быть братьями героев, гораздо престижнее было
считаться племянниками дядей из заключения. Крими-нализация детской,
подростковой психологии принимала форму злокаче-ственного психического
процесса. Менялись духовные ориентиры и мате-риальные ценности. Язык! На
смену великому и могучему языку Пушкина-Гоголя шел язык новой жизни, новых
русских. Правда, состоящий понача-лу всего-навсего из двух слов «козлы» и
«уроды» и одной-единственной фразы: «Всех, блин, замочу!». Но, как
говорится, лиха беда начало.
И вот уже в города, во дворы и на улицы хлынули «безопасные» дет-ские
сигареты с фильтром, а за ними и «безвредные» ангельские травки, и
«безобидные» кустарные отравки: чернушка, химка, шмаль, дурь, жмура,
наркота, сменившиеся вскоре фирменными наркотиками — анашой и ма-рихуаной.
Кодеином, кокаином, героином…
Так свобода криминальной революции сменилась наркотической за-висимостью.
Свобода — зависимостью, правдивость — лживостью, кри-тичность — слабоумием,
любовь — сексом, здоровье — болезнями… Уже к началу нового, третьего,
тысячелетия число потребителей наркотиков в России, согласно более чем
стыдливой официальной статистике, составило свыше 487 тысяч человек! Более
восьмидесяти процентов из которых — дети, подростки, девочки-мальчики,
молодежь... А по неофициальным оценкам экспертов наркоманов в стране около 4
миллионов.
* * *
Мой самый первый пациент-наркоман был из блатных — маменькин сыночек
блатного папы. К моменту нашего знакомства он уже пытался ле-читься.
«Отмываться!» Разумеется, по блату. Инкогнито.
Так вот, после очередной «отмывки» маме сыночка сказали, что в ле-чении
наркомании главное не «отмывка», не «детокс» крови, а «катарсис» души.
Посредством психотерапии. Гипноза. Психоанализа… С чего все и началось.
«Отмытому», как стеклышко, сыночку я дал несколько сеансов гипноза с
элементами кодирования: «Еще раз уколешься — убьешь самого себя! Как
последний самоубийца»…
Дело в том, что у моего анонимного пациента по мере потребления наркотиков
все более и более заострялись психопатические черты характе-ра в виде
суицидальных тенденций. Он все чаще демонстрировал родите-лям самоповешение,
вскрывал вены… Помнится, его мать сказала тогда как бы про себя: «Если он
еще хоть раз уколется, я повешусь сама!» И по-весилась…
Но об этом я узнал лишь много лет спустя. От самого маменькиного сыночка.
При случайной встрече на юге. Вот что он мне поведал: «Когда я кололся и
вешался, мать угрожала мне тем же: «Повешусь!» А когда пове-силась, я тоже
попытал счастья удавиться. По-настоящему. Но умереть — не умер. Воскресили.
Реанимировали. А потом я лежал крестом на могиле своей бедной матушки и ел
могильную землю. Пополам с талым мартов-ским снегом… С тем теперь и живу.
Служу-работаю. В «Звездном». И все у меня есть: и семья, и иномарка, и дача
с видом на розы и море… И ка-мень на душе… Иногда далеко заплывешь в море.
Берегов не видать. Ог-лянешься, и становится не по себе. Страшно»…
* * *
Мой старый наставник в народной медицине Гор Белышев говорил: «И то правда
чтобы воскреснуть, сначала надо умереть. Пожить мертвым. Пожевать сухой
глины мертвых шумеров или сырой земли своих собст-венных земляков»… Кстати,
первый президент Якутии как-то вспоминал, что во время войны тяжело заболел
и почти умер. Спас шаман. Который напоил его землею из его же нагрудной
ладанки. После чего он не только ожил и выздоровел, но и вот — стал
президентом…
Горьких китайских пьяниц лечат тигровым пометом пополам с вод-кой:
полстакана свежего тигрового помета и стакан рисовой водки.
Заклятых табакуров лечат «козьими ножками с козьими горошками». Пьяниц —
настойками из вонючек — зеленых лесных клопов. Или из гри-бов-навозников.
Наркоманов — из навозных червей. В лечебнике «Пен-Сум» читаем: «Собирают
червей в мае, отрезают головы и кладут в склян-ку, наполненную деревянным
маслом, настаивают несколько дней на солнце, хранят весь год. Принимать от
лому в костях…» «От ломки! — считает Белышев. — Старый восточный метод
лечения наркофреников…»
* * *
Или вот еще одна новация — «гипертермия», когда тех же самых нар-команов
разогревают в горячей ванне до температур, несовместимых с жизнью.
В последнее время в порядке экспериментального лечения наркотиче-ской
зависимости применяют и так называемую «танатос-терапию». От «Танатос» —
олицетворение демона Смерти в мифологи древних греков. Добровольца-наркомана
сначала умерщвляют. До признаков клинической смерти. До прекращения дыхания
и остановки сердца. А затем реаними-руют. Возвращают назад. Но уже к другой,
новой, свободной и независи-мой от наркотиков жизни! Клин вышибают клином.
Заболевание смертью — смертью же и исцеляется.
Для полноты картины следует добавить, что наркоманов лечат даже и таким
небезопасным и дорогостоящим методом, как гемосорбция, пропус-кая их почти
омертвевшую кровь через оживляющие фильтры искусствен-ной почки. Или
применяют электрошоковую терапию. Из арсенала лече-ния тяжелейших
психических больных-шизофреников: убийц, насильни-ков, маньяков. Или не
менее опасную атропинокоматозную терапию, взя-тую, к примеру, на вооружение
небезызвестным доктором Назаралиевым из Бишкека… Или новомодным ДТОКСом. По
сути, поднаркозной деток-сикацией. А ведь наркоз сам по себе зачастую более
опасен, чем иная са-мая опасная операция.
Совершенствуется и народная медицина, успешно конкурируя с «не-народной»,
когда нынешние токсикомании и наркомании лечатся не толь-ко козьими
горошками или навозными червями, но и более эффективными ноу-хау.
Так, например, было замечено, что смерть наркоманов от передози-ровки
наркотиков, особенно всяких кустарных «самопалов», произошед-шая на глазах
новичков, вызывает у последних такой шок, что они зачас-тую тут же и
завязывают с наркотой. Ибо в них вдруг вселяется великий и освободительный
страх смерти. Просыпается желание жить. Возвращается воля к жизни.
Активизируется инстинкт самозащиты, самосохранения… И не зря говорится в
народе: «Потому и живем, что боимся умереть».
Но вот народные врачеватели, зачастую из «завязавших» наркоманов, придумали
способ лечения наркомании по аналогии с русской рулеткой, который можно было
бы сравнить с зомбированием. Когда готовому на все, порой уже горящему синим
огнем наркоману дается последний шанс. Последний вид на жительство. Правда,
для этого необходимо сначала «от-жить». Откинуть, что называется, копыта.
Хотя бы фигурально. Совершив ритуал символического самоубийства: «взять в
руки револьвер с одним боевым патроном, крутануть барабан и, сунув дуло в
пасть, надавить на спусковой крючок» («Сорок один способ безвредных
самоубийств». Блок-бастер. Самиздат).
Иногда кажется, что вся эта зловещая лечебная процедура смахивает на
какой-то фарс одуревших от наркоты наркоманов. Но иногда это помо-гает.
Особенно под руководством какого-нибудь врачевателя с репутацией уголовного
авторитета. А если револьвер все же срабатывает, вышибая из клиента его
измученные наркотиками мозги, то это лишь усиливает веру в эффективность
такой вот «танатос-терапии», а насильственной по сути смерти придается смысл
акта христианского милосердия. По аналогии с официальной, теперь уже почти
узаконенной эвтаназией…
И все же самая эффективная лечебная медицина не может сравниться с медициной
профилактической. Тем более, с общенародной профилакти-кой всевозможных
пороков и пристрастий, недугов и болезней. Например, когда прокаженных
объявляли неприкасаемыми и изолировали на каких-нибудь запредельных островах
— в лепрозориях. Табачников не пускали в дом. А отпетых пьяниц клеймили и
изгоняли из дома. А наркоманов, как самоубийц, даже не отпевали, запрещая их
предавать земле…
* * *
Сколько ни раскидывай умом, а проблема наркомании, как и преступ-ности, не
разрешается. Даже в уме. Теоретически.
Например, с тех пор, как докопались до микробов и вирусов — возбу-дителей
опасных инфекций, многие из них отступили: черная оспа, полио-миелит,
трахома… «Русские провели молниеносную операцию по ликви-дации
полиомиелита!», «Ликвидировали трахому!» — с восторгом писала в свое время
зарубежная пресса… Но с другой стороны, бледные спирохе-ты или туберкулезные
бациллы так и не сдали своих опасных инфекцион-ных позиций, а ВИЧ и того
хуже — наступил! И даже удостоился почетно-го звания чумы ХХ века…
Потому что сифилис, туберкулез, СПИД не столько инфекционные, сколько
социальные болезни. Болезни больного общества. Социума. Как и преступность.
Или токсикомании-наркомании. Явные порождения или из-держки цивилизации.
«Цивилизация – сифилизация», — рифмовал в свое время Джеймс Джойс в своем
знаменитом романе-стихотворении «Улисс». Подумать только, с одной стороны
книги и алтари, египетские пирамиды и прочие чудеса света, а с другой —
чудеса тьмы: мировые войны, беспре-дельная преступность, неизлечимые
социальные болезни.
Ведь только в России ко второму году третьего тысячелетия число больных
СПИДом, не говоря уже о сифилисе, взорвалось до цифры в один миллион
человек! Причем девяносто процентов из них приходится на нар-команов из
числа детей, подростков, молодежи.
А между тем человечество все же имеет немалый опыт разрешения самых,
казалось бы, неразрешимых проблем. И не только теоретически. Так, например,
еще в каменном веке были разрешены и сняты проблемы инцеста и каннибализма…
И в наши дни почему-то никто не разгуливает по улицам голым. В чем мать
родила. А пьяным или наколотым, с оловян-ными глазами и расстегнутыми
ширинками – сколько угодно.
* * *
Когда в наше время коммунисты объявили — пьянству бой, был слух, что один из
народных умельцев-золотые руки изобрел «препарат» для из-влечения алкоголя
прямо из водопровода! Народ вздохнул было с облегче-нием, но умельца тут же
вычислили и нейтрализовали. А препарат засекре-тили наравне с летающими
тарелками, снежным человеком и двустволь-ными стопками…
Но вот региональный бой пьянству сменился мировой войной с неза-конным
оборотом наркотиков. Только в Российской Федерации за первый год двадцать
первого столетия было изъято и уничтожено более ста тонн наркотиков. В том
числе более тонны одного только героина… Что же, на-до хотя бы изымать.
Ничего другого пока не остается.
Хотя изъятие и даже уничтожение, испепеление товаров, пользую-щихся
болезненным, почти ажиотажным спросом, при свободных рыноч-ных отношениях —
безнадежное дело. Мартышкин, что называется, труд. Тем более, когда на иглу
сажают не отдельных мальчиков-девочек, а целые народы. Страны и государства.
И новая, молодая Россия тоже посажена… На иглу Останкинской башни.
С начала нового тысячелетия емкость только нашего «черного» рос-сийского
рынка превысила более десяти тонн героина в год. На сумму пол-тора миллиарда
долларов! Прибавьте к этому прочие наркотики и нарко-тические «самопалы»
народных умельцев, а это еще сто тонн дикой, смер-тоносной уличной наркоты,
и мы вновь окажемся впереди планеты всей. И уже лидируем. По обвалу
интеллектуального потенциала народонаселения и темпу его скоропостижного
вымирания.
* * *
Секреты, загадки, ребусы. Тайны, покрытые мраком. Куда, к примеру, вдруг,
словно в одночасье подевались тысячелетние южноамериканские цивилизации —
инки, ацтеки, майя?!. Неизвестно! Но известно, что в их внезапном
исчезновении далеко не последнюю роль сыграли поголовное табакокурение,
повальное пьянство, тотальная наркотизация…
Южноамериканские индейцы, в своей Южной Америке, имели один-единственный
хлебный злак — маис. Кукурузу. И не один наркотик — ко-ку, табак, мескаль,
октли, пейот… Но даже из кукурузы умудрялись выго-нять кукурузную водку —
чиче, а из сахарного тростника выжимать ром, а из мексиканской агавы —
новомодную ныне текиллу.
Разумеется, древняя Евразия тоже не бедствовала. Не обходилась без
наркотиков: индийский опийный мак, китайский табак — конопля, крит-ская
спорынья, башкирская малина — эфедра, псилоцибиновые поганки лесных ведьм и
поганые мухоморы таежных шаманов… И те же загадки и ребусы. Куда вдруг
подевались атланты с Атлантидой? Или крито-микенский мир с Троей? Или
скифо-сарматский с Аркаимом? Великие персы? Хитроумные греки? Вечные
римляне?.. «Пьяных гроздьев пьянее налившись», как писал о своих вымирающих
современниках Гай Валерий Катулл. Или Омар Хайям, о своих:
Едва пропел петух, и сразу у дверей
Кабацкий гомон: «Отворяй скорей!»
Классический похмельный синдром в классических стихах!… Извест-ный испанский
писатель нобелевский лауреат Камило Хосе Села предска-зывает: «Пройдет
какое-то время, не знаю, правда, сколько его потребует-ся, и в мире
останется только четыре главных языка: английский, испан-ский, арабский и
китайский»… Так что у великого, свободного и могучего русского языка нет
будущего. Значит, нет его и у русского народа. У рос-сиян. У руссов, югров,
татар, башкир… Скуримся, сопьемся, сколемся. Снюхаемся. С самой, как
говорится, Безносой…
Кстати, синтетический наркотик фентанил, синтезированный в Аме-рике и
воспроизведенный в России, в сотни раз превосходящий по своей силе героин и
вызвавший при своем первом появлении массовую смерт-ность среди российских и
финских наркоманов, был назван «белым китай-цем». Хотя фентанил лучше было
бы назвать «ветром смерти» От «фен» — ветер и «танатос» — смерть.
По-древнегречески… Как, бывало, и проро-чили устрашающие маски
древнегреческих трагедий: «Ветер смерти втор-гается к нам! «К нам вторгается
ночь!»
* * *
В семидесятые годы прошлого века, когда на волне борьбы с алкого-лизмом
появились первые врачи-наркологи и наркология отпочковалась от психиатрии,
наркомании все еще оставались подспудной, наглухо закры-той темой.
Помнится, как нам, пионерам наркологии, запрещалось даже высту-пать с
беседами и лекциями о наркотиках и наркоманиях. Теперь, конечно, не
запрещается. Но и не разрешается. Например, лечить! Частным обра-зом.
Традиционными и нетрадиционными методами. Анонимно! А ведь «анонимное
лечение» было, пожалуй, единственным демократическим за-воеванием нашей
медицины. И я знаю, что лечение наркоманий можно продвинуть и сделать
эффективным только на путях добровольного ано-нимного лечения. Без огласки и
принуждения. А с принуждением пусть лечат лишь злостных, социально-опасных
наркоманов.
* * *
Теперь мне подумалось, что я снова вторгаюсь в область лечения нар-команий,
когда еще имеется явная необходимость пораскинуть мозгами над их причинами и
следствиями.
Например, как это ни странно, но у всех у нас есть эта темная и
неис-требимая потребность в наркотизации! И у нас, и у вас, и у них. У всех!
Даже у животных. Кошки, как известно, балдеют от валерьянки. Птицы —
скворцы, дрозды, сойки, попугаи — от муравьиного спирта. Орнитологи
свидетельствуют: «Найдя муравейник, птица садится на него, полураскрыв
крылья, и замирает, позволяя насекомым заползать под перья… И впадает в
экстаз — перья распущены, взгляд устремлен в одну точку, наблюдается
слюнотечение. Затем она стряхивает муравьев и поедает их».
Мы, конечно, не попугаи, но попробовать можно. Дайте растревожен-ным и
слегка озверевшим муравьям всласть покусать ваши руки. Затем стряхните
насекомых и полным носом вдохните с ладоней крепкий аромат чистейшего
муравьиного спирта. Кайф! А как помогает! От головы! Осо-бенно похмельной.
Кайфуем мы и от крепкого чая, и от черного кофе. И от еды тоже. Ко-му не
известно чувство пищевой эйфории! Или вкусовой! Так что, и золо-тушный
сладкоежка, и одышливый прожора — два сапога пара. Пищевые наркоманы! Когда
уже — не они пищу, а пища пожирает их. Подобную эйфорию или экстаз, при
определенных условиях, вызывают у нас и про-стая вода, и обыкновенный
утренний воздух:
Встанем утром и руки друг другу пожмем!
На мгновенье забудем, друзья, обо всем!
С наслажденьем вдохнем этот утренний воздух!
Полной грудью! Пока еще дышим, вдохнем!
Омар Хайям! Страстный певец любви и виновозлияний. Радостей жизни! Вдребезги
пьяный от жизни поэт… И то правда: экстатические из-менения сознания, в виде
опьянения, вызывают у нас и страстная любовь, и обладание любимой (женщиной,
вещью, властью), и азартные игры, и проявление агрессии… Все эти зрелища,
гульбища, ристалища, торжища… И даже любая приятная, вожделенная и
захватывающая, волнующая и опь-яняющая нас информация…
Словом, все то, что связано с получением положительных эмоций-удовольствий.
Тем паче, сверхудовольствий — от всех этих опьянителей, дурманов,
наркотиков. Которые, правда, в отличие от всех прочих удо-вольствий,
вызывают почти мгновенную физическую и психическую зави-симость в виде
неодолимого, болезненного к ним влечения. Пристрастия. Безумной одержимости
ими. С подсознательной, навязчивой и необори-мой жаждой смерти.
Не зря говорится, что наркотики лучшее средство от старости. От морщин. От
седин. От жизни… И недаром ныне процветающих торговцев удовольствиями
называют торговцами смертью! «Если вы ищете удоволь-ствий — вы ищете смерти,
— учат совершенномудрые. — Ибо искать надо страданий! Тогда удовольствия
сами найдут вас».
* * *
Среди северных беговых оленей есть олени, «бегущие до последнего конца» (Рамиль
Насыбуллин). Бегущие и умирающие на бегу! Пока не до-бегут и мертвые не
свалятся с ног. Среди беговых лошадей тоже встреча-ются подобно бегущие
лошади. Но бегущие не просто так, наудалую, а под действием всевозможных
стимуляторов. Тех же наркотиков: анаболи-ков, тоников, допингов...
Так что, если вы «вмажете» себе лошадиную дозу какого-нибудь до-пинга и
установите спортивный мировой рекорд, то вас, скорее всего,
дис-квалифицируют. А если сочините «треугольные стихи» в полоску или
на-рисуете «черный квадрат» в крапинку, то вас наверняка прославят и
увеко-вечат. В виде слегка помятого памятника. Со всеми вашими выпуклостями
и вогнутостями. Может быть, даже в полный рост.
Так что, в спорте наркотики — табу! Под страхом спортивной смерти. А в
искусстве, в творчестве — старая, плодотворная традиция. И не секрет, что
многие всемирно известные писатели и поэты, художники и артисты, певцы и
музыканты довольно активно стимулируют себя и табаком, и ал-коголем, и
наркотиками. Даже самые яркие из представителей реалистиче-ского искусства.
Тогда как ареалистическое искусство с некоторых пор стали напрямую относить
к искусству алкоголиков и наркоманов.
Не скажу, что отвлеченное, ареалистическое искусство лишено своей
привлекательности. Но любые искусственные, тем более сотворенные под
воздействием дурманов, творения и для их потребителей становятся дур-манами.
Теми же наркотиками. Вырубающими из реальной жизни. Навя-зывающими
иллюзорные ценности. Иллюзорное сознание. Оживляющими и культивирующими
подсознательное влечение к самоодурманиванию, са-моразрушению,
самоликвидации.
Еще древние предупреждали об этом. Так, древнегреческие демониче-ские сирены
своим завораживающим, демоническим пением вызывали у мореплавателей
помрачение сознания. Лишь одному хитроумному Одис-сею довелось безнаказанно
насладиться их пением, привязав себя к мачте корабля, а спутникам своим
залив воском уши.
* * *
«Силой их, плачущих, к нашим судам притащив, повелел я крепко их там
привязать к корабельным скамьям», — Гомер описывает классическую картину
наркотической зависимости спутников Одиссея, вкусивших в стране Лотофагов
«сладко-медвяных» побегов лотоса и тут же позабыв-ших и самих себя, и свою
родину и отказавшихся возвращаться на корабль, домой.
К стране Лотофагов корабль Одиссея прибило бурей. Наш стальной, российский,
давший ныне опасный крен дредноут — тоже. К стране Нар-кофагов. Ветром
смерти!… Но никто никого не привязывает. Ни к скамь-ям, ни к мачтам, ни к
нарам, ни к больничным койкам. Разве что к крестам. И то все больше к
могильным. На кладбищах, на погостах…
Правда, один знакомый мне «Одиссей» все же привязал, пристегнул своего сынка
«наркофага» к водопроводной трубе. Наручниками. Однако «наркофаг»
отстегнулся. Сбежал. Спрыгнул с четвертого этажа. Разбился. Поломал ноги.
Тогда «Одиссей» положил его в гипс. Целиком. На целый год. Пока у него не
срослись кости ног и не консолидировалась арматура души…
* * *
Угроза смерти, даже под колесами локомотива, мало кого из нас за-ставит
отказаться от предвкушаемого удовольствия. И так от века. Начи-ная с Адама и
Евы! Которые, поддавшись искушению, согрешили, не убо-явшись самого Господа
Бога, а не то что какого-нибудь там паровоза. А вот Христос не убоялся.
Устоял. И тогда, когда искушал его сам Искуси-тель. И даже на кресте, когда
его искушали наркотиками. Чтобы облегчить «крестные муки».
Отказался в свое время от наркотиков и пророк пророков – солнцепо-клонник
Заратуштра. Как свидетельствует Авеста, Заратуштра отверг нар-котический сок
Хаомы, несмотря на искушение всеми земными и небес-ными благами. Причем в
резкой, категорической форме… В паническом страхе бежал из страны Лотофагов
— Наркофагов и бесстрашный Одис-сей, едва успев прихватить с собой своих
поддавшихся искушению спут-ников.
Вождь мирового пролетариата Ленин, Владимир Ильич, как известно, тоже не
потреблял никаких дурманов — не пил, не курил. И в самые тяже-лые для
Советской России годы разрухи и голода заявлял: «В отличие от
капиталистических стран, которые пускают в ход такие вещи, как водку и
прочий дурман, мы этого не допустим, потому что, как бы они ни были выгодны
для торговли, но они поведут нас назад»…
И повели! Так, по признанию последнего из наших генсеков, госбюд-жет
Советского Союза формировался за счет табачно-алкогольных денег более чем на
шестьдесят процентов. А последующая отмена госмонополии на торговлю табаком
и водкой привела нас к поголовному табакокурению, повальному пьянству и
взрывоподобному росту потребления наркотиков. Не говоря уже о взрывоподобном
росте преступности, экстремизма, терро-ризма.
И, наконец, Урал-батыр, мифический родоначальник башкирского на-рода. Будучи
еще совсем ребенком, он проявил мудрость аксакала, отка-завшись от
запретного, одурманивающего питья, несмотря на все увещева-ния своего
старшего брата. Возможно, что это глухой отзвук тех далеких времен, когда
башкиры наотрез отказались разделить наркотические при-страстия и саму
судьбу скифо-сарматскго или сако-массагетского мира и бежали из страшной
страны Наркофагов за темные леса, за высокие горы. На холодный и суровый
Урал. Свою нынешнюю родину…
* * *
Отцы-основатели глубинной психологии (Фрейд, Юнг, Адлер, Харт-ман) основную,
глубинную причину всевозможных неодолимых маний, болезненных влечений и
пристрастий усматривали прежде всего в фено-мене так называемой,
аутоагрессии. В агрессии, направленной на самого себя. А наркомания – мания
к наркотикам, к ядам, к отравам — и есть та самая тяга к самоотравлению. К
саморазрушению и самоликвидации.
И в этом повинны не одни лишь отцы-глубинные психологи. По сути вся
сколько-нибудь серьезная беллетристика – от рассказов до романов — тоже
сводится к одной-единственной теме: о неодолимой тяге человека к
саморазрушению. И не потому ли великий американский романист Уильям Фолкнер
писал в духе социалистического оптимизма: «Я верю, что он (че-ловек)
преодолеет свои порывы к саморазрушению».
А вот один из моих друзей писателей саморазрушался сознательно. Даже
самозабвенно. Предаваясь «болезни смертью» по частям: сначала у него
резецировали часть желудка, потом — часть ноги, потом еще чего-то. Другой —
художник — болел бессознательно. И доболелся: передозиров-ка, токсическая
кома, клиническая смерть. Реанимация. Палата интенсив-ной терапии. Дом
психохроников. Теперь вот лежит, улыбается и рисует рисунки. На стенках
дома. Собственными испражнениями: «Точка, точка, запятая, ротик, рожица
кривая, ручки-ножки, огуречик, вот и вышел чело-вечек». Весь вышел. Из комы.
Из себя. Из жизни…
* * *
Не секрет, что и поныне некоторые религиозные обряды сопровожда-ются
самоистязаниями, членовредительством, самоубийствами. Причем самые
ревностные исполнители подобных обрядов чаще всего психически неполноценные,
душевнобольные люди. Более того, в современных авто-ритарных сектах
послушников-неофитов просто кодируют-зомбируют — программируют на
отсроченные самоубийства. В том числе и на солидар-ные — парные, групповые,
массовые… Лично мне известны случаи, когда молодые люди, порвав с сектой
«Белые братья», какое-то время страдали тяжелейшей депрессией, а потом
покончили с собой. Сын моего близкого друга совершил солидарное самоубийство
с товарищем из секты сатани-стов, приняв отраву, приготовленную из так
называемого иссыккульского корня.
Вместе с тем самоубийство всегда считалось одним из самых тяжких грехов.
Когда уже невозможно раскаяться в грехе, который невозможно искупить. Так
что даже с религиозной точки зрения токсикоманы и нарко-маны самые что ни на
есть отъявленные грешники. Если они даже не ве-шаются, не стреляются, то все
равно убивают себя. Хотя и не сразу, а по-степенно. В замедленном, так
сказать, кадре. И не зря в народе и алкоголи-ков, и наркоманов называют
замедленными самоубийцами…
Между тем церковь, священнослужители никогда не чурались табач-ников,
пьяниц, наркоманов. Исходя из христианского постулата, ну ска-жем: «Люби
табачника и ненавидь табак» (кержаки-старообрядцы). И по-своему помогая им,
лечили подобных больных. Прежде всего словом, внушением, молитвой: «Не алкай
бесива, сукин сын! Молись, гнида! И бу-дет тебе!» (Поп-расстрига-
врачеватель). И что удивительно, помогает.
У мусульман же отношение к этому еще более жесткое. Как-то ко мне на прием
заявился человек в шляпе. Под шляпой вкруг лба зеленый шну-рок. Заявился,
снял шляпу и, называя себя порочным, наркоманом, заявил, что объявил своему
пороку джихад! Руку положил на Коран! Но хочет еще подстраховаться. У врача.
Подстраховаться для большего страха.
Помнится, я сказал ему тогда: «Больному надо лечиться, а порочному молиться.
— И научил: «Молясь, проси у Всевышнего с верой в то, что просимое у тебя
уже есть! И будет тебе. Не сомневайся»…
* * *
А не случалось ли вам пить молоко с водкой? Фифти-фифти — пол-стакана
молока, полстакана водки. Не случалось. Мне тоже. Тем паче ма-теринского. А
им случалось. И с водкой, и с никотином, и с героином. Это когда подшофе,
под балдой, под кайфом молодая маменька сосит своего первенца. А ведь
накуренная, напоенная, наколотая кормящая или бере-менная мать — настоящее
чудовище, пожирательница младенцев! Собст-венных, порой еще не родившихся
детей!..
Ребенок в материнском чреве — космонавт: мать ему космический корабль, а
матка — биоскафандр, в котором за девять месяцев маленький путешественник
преодолевает временной путь в миллионы лет. Проходя при этом все стадии
эволюции жизни — от первых живых клеток, рыб с жабрами и рептилий с чешуей
до млекопитающихся с волосами, хвостом, молоком…
И когда его беременная маменька улыбается — ему улыбается солнце. А когда
хмурится — для него наступает темная ночь. Час, проведенный в театре,
оборачивается для ребенка золотым веком, а день в музее — тыся-челетием
Возрождения. А когда маменька травит себя химией, ребенок пе-реживает
бесконечную химическую войну, завершающегося для него кон-цом света —
выкидышем или мертворождением. А еще того хуже — за-ячьей губой или волчьей
пастью. Слепотой или глухонемотой. Пороком сердца, детским параличом,
олигофренией, идиотизмом… «Родила царица в ночь не то сына, не то дочь» —
двуполого гермафродита. Двуглавого ор-ла. Мутанта… «О чем ты думаешь, когда
дуешь в табачную трубу, табач-ница? И о чем будешь думать, когда живот
полезет тебе на нос? О том, о чем и думать-то нельзя! О рождении урода от
рождения!» (Старые стару-хи-повитухи)…
* * *
К счастью или к несчастью, но вопрос о продлении рода у наркома-нов по мере
углубления их наркотизации снимается, как правило, сам по себе. Во-первых,
потому, что они боятся, да и не хотят воспроизводить се-бе подобных, а
во-вторых, – не могут. По своей гормональной, половой не-состоятельности.
Известно, что у юных наркоманок сразу же прекращают-ся месячные, а у юношей
поллюции. Сглаживаются вторичные половые признаки. Снижается половая
потенция. А неспособность к нормальному половому акту приводит к половым
извращениям. Не зря среди наркома-нов так распространен гомосексуализм, а
вместе с ним и СПИД:
С опасной бритвою по темным туалетам
Наколотый блуждает содомит…
Беспечно наркоманки спят валетом,
А СПИД не дремлет, СПИД, увы, не спит.
Ну ладно, половой инстинкт – инстинкт смерти. А пищевой?… Обще-известно, что
наркоманы по мере наркотизации вообще теряют всякий ин-терес к пище. К еде.
Худеют, бледнеют и истощаются до последней степе-ни истощения — кахексии… Не
едят и даже не закусывают во время запо-ев и алкоголики. Курение, как
известно, тоже отбивает аппетит. Хотя, строго говоря, все они — и наркоманы,
и алкоголики, и табакуры — все же едят и закусывают. Без особого, правда,
аппетита, но зато своими собст-венными мозгами, сердцами, печенками, кровью…
Не говоря уже о собст-венных детях.
* * *
Человек агрессивен по своей природе: борьба за существование, за место под
солнцем и все такое прочее… И все потому, что каждое совер-шенное им
убийство всегда вознаграждалось: убил оленя — кусок мяса, зарезал свинью —
еще кусок. Завалил бортевую сосну, закурил пчел — ведро меда. Или бочка —
меда, медовки, медовухи. «Гуляй, Вася! Ешь опилки! Ты хозяин лесопилки!»
Убил хозяина — и сам хозяин…
В свое время работал у нас в наркологии вполне интеллигентный врач: шляпа,
очки, галстук и все такое прочее интеллигентное. Начитан-ный, думающий,
знающий… И пьющий. Втемную. Пока не засветился. И пошло: алкогольный психоз,
потеря работы, семьи… Психопатизация, де-градация, убийство… В состоянии
опьянения убил своего собутыльника и полового партнера. Чугунной гантелей.
По голове. Из ревности…
А врачей, своих коллег — друзей и знакомых, совершивших само-убийства, я
знаю или знал еще больше… И чаще на почве алкоголизма и наркомании. Правда,
один из них убил себя никотином. Табаком. Не отка-завшись от табакокурения
даже после операции по поводу табачного рака легких… А ведь какой был врач!
Человек! Не доживший и до сорока лет.
Я и сам когда-то курил. Когда работал районным хирургом. И доку-рился. До
табачной язвы желудка… От которой излечил меня мой учитель и наставник в
хирургии — Евгений Алексеевич Волжский. А от курения избавил главврач
Стерлитамакской городской больницы — Петр Михай-лович Ефремов, сказав мне
однажды в нужный момент и в нужном месте всего-то пару слов: «Брось курить!»
И я бросил. Навсегда избавился от та-бакокурения.
* * *
Вместе с тем свойственную нам природную агрессивную энергию нельзя
однозначно называть отрицательной, негативной, деструктивной. Ибо она
нейтральна, как и любая другая природная энергия. Например, электрическая,
несущая на своих электронах отрицательные заряды, но ко-торая может быть как
отрицательной, так и положительной. Или, скажем, любовная. Любовь к табаку,
алкоголю, наркотикам ведет нас к смерти, а любовь к любви — к жизни. К
рождению детей. Внуков, правнуков. К продлению как своего родного, так и не
родного, человеческого рода. К продлению жизни на земле.
Словом, наша природная агрессивная энергия может сделать нас как
убийцами-самоубийцами, так и творцами. И практика психотерапии во многом
сводится к тому, чтобы агрессивную энергию использовать во бла-го. Изменяя и
трансформируя ее: отрицательную — в положительную, не-гативную — в
позитивную, деструктивную — в конструктивную, а болез-нетворную и
смертоносную — в исцеляющую и оживляющую…
Кстати, в учении о психоанализе есть понятие сублимации — возвы-шении
половой энергии. Возгонки или трансформации ее в деловую, тру-довую,
творческую. А в учении о психосинтезе — о канализации отрица-тельной,
агрессивной энергии. О ее канализации в канализацию! Куда ей иной раз и
дорога.
* * *
Феномен аутоагрессии, как мы уже говорили, в той или иной мере присущ всем
нам. Только у одних он не проявляется, а у других проявляет-ся. И нередко в
своей крайней, убийственной форме. Но опять же, не все ведь вешаются,
стреляются, травятся. Тем более наркотиками. И без вся-ких на то причин…
Кроме того, даже самый потенциальный генетический наркоман не станет
травиться наркотиками, пока механизм его врожденной аутоагрес-сии не будет
задействован. Заведен! А заводится этот самый механизм в организме, как
часы. Как таймер в адской машине. Посредством так назы-ваемых психогений:
травм, стрессов, шоков, потрясений. Одноразовых или многоразовых, коротких
или продолжительных нервно-психических, чрез-мерных переживаний. Например,
на любовной почве: «И юноша зарезал даму своего сердца!» Из ревности. И
зарезался сам. Застрелился, повесил-ся, отравился…
В моей психотерапевтической практике был такой случай. Молодой армеец по
демобилизации вдруг скрутился пить, травиться, вешаться… И повесился!..
Реанимация. Интенсивная терапия. Почти полная потеря зре-ния: «Очки уже не
помогают!». И все из-за девушки. Не дождалась, разлю-била, изменила, пошла
за другого!
Только после упорного медикаментозного лечения и длительного кур-са
психотерапии со снятием алкогольной зависимости его удалось возвра-тить к
здоровью. К нормальной, человеческой жизни. А через пару лет он и вовсе снял
очки и женился…
Так знаем мы или не знаем, что порою творим? Что вытворяем?… По всему
выходит — не знаем. Не знаем, что знаем!… Особенно с детства. С юности.
Смолоду. Ведь как часто перед отцом с матерью, перед учитель-ницей,
участковым, врачом совсем еще молодые ребята признаются: «А я не знал». Не
знал, что знал. Слышал. Куряка — о безвредных сигаретах с фильтром. Выпивоха
— о безалкогольном пиве. О детском шампанском. А начинающий наркоман читал.
В самиздате: «Как самому изготовить безо-пасные наркотики», а сукин сын
суицидент: про «Сорок один способ без-вредного самоубийства». Из-за девушки…
И все это, не правда ли, информация? Да еще какая! Отрицательная,
деструктивная, болезнетворная, смертоносная!… А где же, спрашивается,
положительная? Со знаком плюс! Позитивная, конструктивная, оздорови-тельная,
исцеляющая, жизнеутверждающая!..
И вот здесь, сдается мне, что мы с вами, наконец-то, из эфемерной об-ласти
«Почему?» или «Кто виноват?» — вторгаемся в область реальную. «Как быть? Что
делать?… С чего, хотя бы, начинать?..» А хотя бы с нача-ла. С самого начала.
Со Слова. С Информации. С агитации и пропаганды. С плаката и лозунга. С
карикатуры. С газет, журналов, книг! С кино и те-левизора. С того, с чего
начинал сам Господь Бог или Господин Ленин, Владимир Ильич. Который не
уставал пророчествовать: «пока идея» пре-одоления токсикоманий и наркоманий
«не овладеет массами», ее не раз-решить и не преодолеть…
Написать
отзыв в гостевую книгу Не забудьте
указывать автора и название обсуждаемого материала! |
