|
|
Жизнь в
искусстве
О творчестве художника Алексея Кузнецова
За легкий миг плачу глухой тоской,
Не упрекай за то, что я такой…
Саша Черный
М.Д.Кузнецов. Памяти матери. 1988 г. Хост, масло.
На представителей искусства обычный человек (не актер, не писатель, не
художник) смотрит как на мудрецов, разъясняющих различные явления, смысл
жизни... Например, приходя на какую-то выставку, он ждет откровения,
красоты, высшей эстетической оценки мира (при этом, конечно, сообразуясь со
своими понятиями). И большинство художников понимают свое место, свое
назначение и не обманывают его надежд.
Алексей Кузнецов был художником, который считал, что его предназначение —
показывать, открывать мир для себя и для зрителей. Его картины — размышление
о жизни, ее смысле, ее значении. Он был крупным мастером не только в
масштабах республики, но и страны. Каждую работу наполнял особой сутью;
аксессуары, дополняющие образ, всегда были необычными, странными, ни на что
не похожими: скукоженная старуха, часы с кукушкой, темно-зеленое окошко,
занавешенное тряпочкой, — все какое-то искривленное, как будто мы смотрим на
картину, сильно наклонив голову. И вдруг встречаем пронзительный взгляд
ярких «нестарушечьих» глаз и понимаем: мудрая женщина утвердила жизнь как
радость, как дар человеку.
Алексей Александрович Кузнецов — художник и поэт, он много думал о России,
народе, о связи с историческим прошлым, о своем назначении на земле.
Родился Алексей Александрович в 1927 году. Свой первый рисунок сделал в три
года, и с тех пор, по воспоминаниям матери, мальчик никогда уже не
расставался с бумагой и карандашом. Когда в 1945 году Алексей поступил в
Уфимское училище искусств, он, несмотря на юный возраст, был уже сложившимся
человеком. У него на все был свой взгляд, свое представление. Буквально
через два-три месяца он стал лидером среди студентов. А главное, педагоги и
сокурсники сразу заметили у него талант живописца.
Недолгая учеба в училище (1945—1946 гг.), в Харьковском художественном
институте (1948—1949 гг.) — вот и все официальное образование. У него были
другие приоритеты. Прежде всего, знакомство и дружба с Порфирием Марковичем
Лебедевым (см. «Бельские просторы», № 9 за 2004 г.). Вокруг Лебедева
собралась группа молодых людей, жаждущих знаний. Это был своеобразный
кружок, в котором не только занимались рисунком, композицией, живописью, но
и много спорили, философствовали, музицировали; Алексей Александрович,
обладавший хорошим голосом, пел. Лебедев был сильным человеком, «аппассионарным»,
он умел убеждать. И, взращивая молодых друзей, внушал им, что художник — это
апостол, дающий людям высшие знания и опору.
Алексей Александрович на протяжении всей жизни пронес в своем сердце любовь
и почтение к П. М. Лебедеву, а друзья, с которыми познакомился у старого
мастера, были рядом всегда.
Творческая карьера Алексея Александровича началась в 1955 году. Это был
очень важный для республики год — состоялась декада культуры Башкирии в
Москве. На выставке произведений башкирских художников работа А. А.
Кузнецова «Допрос Салавата» стала центральной, хотя рядом находились картины
уже известных мастеров: А. Э. Тюлькина, Б. Ф. Домашникова, А. В. Пантелеева,
А. Д. Бурзянцева и многих других.
Картина «Допрос Салавата» была важной во многих отношениях. Это была работа
общественного характера, историческое полотно, показывающее новый этап в
развитии жанра, образец продолжения российского реалистического искусства.
Это был триумф, победа молодого художника и гордость башкирского творческого
союза. По прошествии полувека ни живописные качества, ни общая ценность
произведения не утратили своей значительности. Картина и сегодня является
важным этапом развития живописи в республике. Образ Салавата в картине в
чем-то сродни герою монумента работы С. Тавасиева. Но здесь он более богат
эмоционально, автор более сострадателен по отношению к нему: Салават не «забронзовевший»,
а нормальный живой человек.
В последующие десять лет Кузнецов много работал, совершенствовался,
участвовал в республиканских, зональных, Всесоюзных, зарубежных выставках.
Его мастерство как живописца поражало, вызывало восхищение, удивляло
диапазоном возможностей. Он мог совладать с любой манерой, придумывал
немыслимые композиции.
И все-таки люди, здоровые физически и духовно, с добрыми лицами были самыми
главными его персонажами. Например, картины «Тоня Долгова» (1963), «Наиля»,
«Маляры» (обе работы 1964 года) написаны в период работы Алексея
Александровича в г. Салавате художником-монументалистом: он расписывал
экстерьеры стен домов, в основном брандмауэры. У него была идея украсить
город такими «картинами». Вообще, это был плодотворный период: он делал
росписи, писал портреты, сложные композиционные картины.
В 1959 году, совместно с товарищем, художником Павлом Сергеевичем Глуховым,
он создал большую картину «Накануне». Она посвящалась революции, тем, кто ее
задумывал и совершал. Действующие лица произведения выглядят так, как будто
оно написано во фризе — горизонтально вытянутом холсте, приближенные к
зрителю укрупненные серьезные лица; при высшей скупости движений и жестов,
почти фотографичности поз, от каждого исходит ток внутренней энергии.
Что касается портретов А. Кузнецова, то они являются продолжением традиций
российской портретной живописи. Хотя и в этом жанре у художника свой взгляд:
то образ писан как бы отдаленным, отстраненным от зрителя, что придает ему
легкую загадочность и женственность, как в «Тоне Долговой», то изображение
физически преувеличено, укрупнены формы, и образ «получает» монументальное
звучание («Наиля»). В картине «Маляры» откровенная плоскостность,
локальность цвета способствуют тому, что с полотна на нас смотрят наивные,
милые и простые люди, наши современники, мы их понимаем и любим.
В начале 60-х годов в творческий коллектив башкирского Союза художников
пришло много молодежи. Именно в эти годы активно заявили о себе Р.
Нурмухаметов, А. Лутфуллин, П. Скворцов, А. Пантелеев, Б. Домашников, П.
Салмасов, А. Бурзянцев и многие другие. В конце 50-х — начале 60-х годов по
чьему-то навету было решено проверить творческую и моральную силу некоторых
авторов (в их число попал и А. А. Кузнецов). Из Москвы были присланы
авторитетные люди, комиссию возглавлял народный художник СССР Алексей
Михайлович Грицай. Организовали дискуссию, в которой принял участие и
Алексей Александрович. Выступая, он говорил о праве художника на свою
манеру, свой почерк. Боль за искусство чувствовалась в его словах. И потом,
много лет спустя, он говорил о том же: о роли и назначении искусства. Бурно
развивающаяся в 60-ые годы художественная жизнь показала правоту Кузнецова:
да, художники у нас разные, со своими представлениями о том, как надо
создавать образы. Но в одном они едины — в том, что выполняют свой долг
перед людьми, открывают, показывают, воспитывают. А дискуссия закончилась
тем, что Грицай и его команда доложили начальству, что никакого формализма
среди творений башкирских художников не просматривается.
А. А. Кузнецов был не просто художник; он много думал о том, зачем человеку
дается жизнь, почему он так сложен и, вместе с тем – несовершенен. Ему очень
непросто жилось, и только природа, люди никогда не вызывали у него
негативных чувств. Он безумно любил свой край. Особенно дорог был Бурзянский
район. Дремучие леса, прекрасная река Белая, высокое небо над головой: что
может быть прекраснее? Художник отразил это в своих произведениях «Бурзянский
медвежатник» (1967), «Легенда о курае» (1963), «Динислам-бабай» (1983).
Первая картина в этом ряду — «Легенда о курае». Она наполнена символами,
связанными с башкирским краем и его легендами. Они говорят о том, что горы,
леса и человек связаны между собой. Сначала от матери-земли родились мощные
горы-увалы, затем леса с исполинскими деревьями. А потом появился человек,
способный полюбить и воспеть землю. Цветок курая — тоже символ. Цветок,
напоминающий солнце, светлый, радостный, от него, по легенде, идет в стебель
звучание, поэтичное и возвышенное. Это жизнь, счастье. Фигура юноши на фоне
гор и лесов так же условна и символична. Он — как иероглиф-знак, по которому
узнают смысл, суть изображенного. Специфика пластического языка,
заключенного в соразмерности плоскостей, изображающих горы, лес, поляну,
человека, сочетается с исключительной красотой цвета. Он подчеркивает
распевность мотива; музыка слышится во всем — в юной фигуре, в руках,
держащих флейту-курай, в распустившихся цветах, в плавных линиях лесов и
могучих гор. В этой картине художник сказал нам самое главное — жизнь
прекрасна.
Но чаще в его зрелых произведениях просматриваются иные мотивы. Он говорит
нам о сложности, тяжести жизненного пути. Именно таковы портреты конца 60-х
годов, посвященные друзьям из Бурзяна. «Бурзянский медвежатник» (1967) —
хрестоматийная вещь. Горы, на фоне которых резко очерчен силуэт старого
охотника, условны, иероглифичны. Вся картина сдержанна, почти аскетична по
цвету. Главное внимание сосредоточено на лице, глазах. Резкие, «рубленые»
линии буквально лепят образ человека, живущего трудно; вместе с тем в образе
есть и другое — сила, крепость духа и характера. Похож на него и «Динислам-бабай»
(1983). Хоть эти работы и разделяют 17 лет, но по сути они близки как родные
братья — тот же характер героев, та же неулыбчивость, та же мудрая
внутренняя стойкость.
В середине 70-х Кузнецов часто писал очень странные образы —сказителей,
чудищ, сказочных персонажей. Так он искал истину, пытался найти смысл жизни.
И каждый раз менялся живописный язык: то он был близок к живописи
Кандинского, как в «Чудище» (1972), то Лентулова, как в «Медвежьей охоте»
(1989). Сюжеты и композиции его картин «Барма и Постник» (1972), «Легенда»
(1989), «Оборотни» (1974) говорят о том, что поиск художника был широким, а
вопрос один — «где истина?».
В последние годы жизни (особенно в 1986—1990 гг.) А. Кузнецов увлекся
изучением этнически-былинных историй. Расширив регион поиска литературных
источников, Алексей Александрович открыл для себя связи народов Урала с
некоторыми сибирскими территориями, а вслед за этим обнаружил единые
эпические сюжеты. Так родились «Орхонские идолы» (1989 г.). Многие
художники, знающие творчество Кузнецова, считают эту работу вершиной его
мастерства. «Орхонские идолы» — это триптих, показывающий в трех частях
образы эпоса, трактованные современным автором.
В коньонообразной долине реки Орхон в VII—XI веках жили уйгуры, монголы и
другие тюрко-язычные народы, оставившие после себя достаточно сложную
культуру, произведения искусства. Уйгуры и монголы были воинами и
скотоводами. Рассказы о своих деяниях они записывали. В начале XVIII века
русскими учеными были открыты их письмена, так называемые орхоно-енисейские
надписи. В них есть историко-биографические, лирические, магические и
религиозные тексты, эпитафии. Все материалы чрезвычайно интересны. Вот эти
записи, древняя история стали предметом интересов Алексея Александровича. В
результате появились «Уральские символы» (1989), «Легенда», «Орхонские
идолы». В центральной части последнего триптиха изображено, наверное,
главное божество. В нем много от образа «каменных баб», которые ставились в
степях от Днестра до Алтая и Монголии. Такое изваяние, связанное с культом
предков, должно было не только устрашать, но и вдохновлять на подвиги, учить
храбрости.
В изображенной Кузнецовым фигуре, сверкающей многими цветами, есть ощущение
сверхмощной энергии, величия и силы. Этот идол не знает прощения, его надо
почитать и бояться. Он напоминает известных индейских божков племени майя.
Было бы неверно определять последние годы жизни Кузнецова как увлечение
только этническо-былинными сюжетами. В 1986 году он начал работу над темой,
давно ему интересной — историей Пугачевского бунта. К началу 1989 года была
создана картина «Пугачевцы. 1775 год». Слабые и сильные, эти люди вызывают
глубокое уважение. Скорбные глаза, скованные движения — все вместе
производит сильное впечатление. Художник любил в многофигурных картинах
подчеркивать фризовую композицию — в таком построении создается
монументальность, большая значительность события.
Алексей Александрович не только писал картины: он организовывал конференции
для художников, активно участвовал в городских совещаниях, на которых
обсуждались вопросы эстетического облика Уфы, ее будущей архитектуры. А.
Кузнецову принадлежала идея проведения конференций, посвященных проблеме
эстетического и художественного воспитания детей. В память об этой работе
художественная школа №1 носит его имя. Он писал стихи и статьи по искусству.
В последние годы Кузнецов рисовал небольшие полотна в мажорной гамме:
натюрморты, цветы…
Говорят, перед тем, как покинуть наш мир, он долго болел. Но у тех, кто знал
Мастера, осталось ощущение, что он погиб на бегу, как будто пытался вскочить
на подножку мчавшегося поезда.
Через два года, к 80-летию со дня рождения А. А. Кузнецова, планируется
организовать персональную выставку, на которой можно будет увидеть многие
его значительные произведения.
Здесь читайте:
Александра Навозова.
Художник щедрой кисти и души. О творчестве художника М. Д. Кузнецова
Написать
отзыв в гостевую книгу Не забудьте
указывать автора и название обсуждаемого материала! |
