Сибирские ОГНИ № 5 2004

> XPOHOC > РУССКОЕ ПОЛЕ > СИБИРСКИЕ ОГНИ >

№ 05'04	Виталий ЗЕЛЕНСКИЙ

НОВОСТИ ДОМЕНА ГОСТЕВАЯ КНИГА XPOHOС Русское поле: СИБИРСКИЕ ОГНИ МОЛОКО РУССКАЯ ЖИЗНЬ БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ ПОДЪЕМ СЛОВО ВЕСТНИК МСПС "ПОЛДЕНЬ" ПОДВИГ Общество друзей Гайто Газданова Энциклопедия творчества А.Платонова Мемориальная страница Павла Флоренского Страница Вадима Кожинова	ИСКУШЕНИЕ ЛУКАВЫХ Наука покорила человеку мир, больше — покорила историю не для того, чтобы он мог отдыхать. А.И.Герцен Дилетантизм в науке 3. КОЛБАСНАЯ МЫСЛЬ СЕГОДНЯ — Главное, фантазия прекращается, вот что горько-то! Из-за чего же жить-то?…Позвольте вас спросить?… Г.И.Успенский Буржуй Ученым людям во все века работалось и жилось трудно. За великие открытия, случалось, сжигали на кострах, иных же превозносили до небес незаслуженно, а потом, спустя много лет, первых объявляли гениями человечества, вторых, еще при их жизни — шарлатанами. Кому из них было хуже — вопрос интересный, но мы его обсуждать не будем. В конце концов, сами ученые мужи нашли универсальную формулу для доказательства своей безусловной нужности обществу. Звучит она так: «В научном исследовании отрицательный результат — тоже результат». И поди поспорь с этим постулатом! У английского писателя Джонатана Свифта в его знаменитом «Путешествии Гулливера» рассказывается о встрече героя с одним отважным ученым, который пытался извлечь солнечный свет из обычного огурца... Свифт — великий сатирик, но кто может опровергнуть наше предположение, что именно этот «отрицательный результат», мог вызвать, кроме заслуженного смеха, еще и желание другого сумасшедшего продолжить опыты со светом в ином направлении? И через полтораста лет придут Яблочков и Эдисон и научат человечество извлекать яркий свет, ну, не из живого огурца, так из стеклянной груши… Рассуждая таким образом, хочу обратить внимание просвещенного читателя на сегодняшний расцвет изобретательства в разных сферах общественной деятельности, которое, может быть, лет через сто даст удивительные плоды, но пока что вызывает вопросы. Например, опыты по извлечению ощутимой пользы для всех из личной свободы индивидуума. Надо спросить у Михаила Горбачева, как он себе мыслил этот процесс в государственном масштабе, но у того хватило соображения на то, чтобы распустить правящую партию, а дальше он уже не мыслил, дело умерщвления Советской власти взял в свои руки «более решительный» погромщик. Как же воспользовались свободой отдельные личности? Одни с ушами ушли в коммерцию, о них разговор будет отдельный и достаточно подробный. Другие, их меньшинство, но тоже не дураки насчет личной выгоды,— занялись исследованием закрытых архивов, с которых сняты были грифы «секретно», «сов.секретно» и «особой важности». Там было «что-то». Но допуск к сокровищам получили от новой власти лишь особо преданные ей лица. Едва ли не первым, кто сподобился этакой чести, был скандально знаменитый поп Глеб Якунин. Сбывались самые смелые его мечты, теперь надо было, во что бы то ни стало залить тлеющие вопреки всему угли коммунистической идеи, для этого годилась любая негорючая жидкость, но водомет святого брандмейстера был тут бессилен, пришлось подключать дополнительные источники. Запомнился кадр телехроники, где пожилой господин, путаясь в рясе, трусит мелкой рысцой вдоль стеллажей, словно вынюхивает что-то среди толстых фолиантов, переплетенных в казенный картон. Сколько таких ищеек отметилось по всем углам и закоулкам, где только пахло жареными фактами, а что от их усердия осталось, кроме собачьих экскрементов, коими и без того густо усеяно историческое пространство России? Ныне пишущих «на усмотрение» — тьма тем, и каждый мнит себя правдолюбцем. Истинные художники слова не на виду. А гробокопатели нарыли столько компромата на ненавистное прошлое чужой им страны, что хватило обвешивать уши миллионам людей на десятилетия, пока не похоронят последнего свидетеля подлинных событий двадцатого века. Бизнес клеветников России будет пострашнее деяний олигархов. Это к вопросу опять-таки о свободе и правах человека… Настоящая литература, как мы уже заметили, отображает не только события, но и характер эпохи, и типы людей, раз за разом убеждая нас, что «все на свете повторимо». И русский поэт отнюдь не был первооткрывателем этой печальной истины. Еще Екклезиаст заметил… Так, покопавшись в памяти, обязательно найдем разгадки для всего, что сегодня кажется и необыкновенным, и странным, — они в художественных произведениях мастеров. Вот, к примеру, «колбасная революция» — это откуда? Кажется, из фольклора времен трусливой горбачевской перестройки, закончившейся государственным переворотом имени свердловского сатрапа Ельцина. Или из какого-нибудь фельетона? Главное, что сказано метко, если вспомнить те пресловутые талоны на «мясопродукты», под которыми подразумевалась в наших отдаленных от столицы местах именно колбаса вареная «по два двадцать». В Москве она стоила на 20 копеек меньше и продавалась свободно. Москвичи тогда же пустили в оборот понятие «колбасная электричка». Оно обозначало массовое паломничество жителей Подмосковья и некоторых близлежащих городов в столицу, где они делали закупки продовольствия для себя, для родных и соседей, благо появились в массе домашние холодильники. С точки зрения экономической и социальной это явление можно было без надрыва объяснить народу. И показать пути преодоления нелепой ситуации: продовольственное сырье производится в деревне, затем его свозят для переработки в самый большой в округе город, а то, что не съедят столичные люди, отправляют в другие города и поселки городского типа. «Это и есть централизованное снабжение», — язвили бойкие на язык москвичи. Советское государство, будучи не в состоянии обеспечить изобилие потребительских товаров для всего населения страны, заботилось все же о приоритетах. Работники тяжелого физического труда, военно-промышленного комплекса, основных отраслей индустрии, ученые, Армия и Флот, все без исключения жители крупнейших городов (Москва, Ленинград, Киев, другие столицы союзных республик ) ни в чем не нуждались. Крупнейшие заводы, имея в своем распоряжении пахотную землю, держали подсобное сельское хозяйство и обеспечивали продуктами свои коллективы через отделы рабочего снабжения — ОРСы. Деньги копили на покупку «Жигулей», «Москвичей» и «Запорожцев», строили кооперативные квартиры и загородные дачи. Ездили в отпуск «на юга». «Неприкрепленными» к системе льготного снабжения оставались работники небольших городских предприятий, рядовые служащие, учителя и врачи обычных школ и больниц, работники культуры, студенты… При этом никто не голодал. Ведь как раз в годы, казалось бы, всеобщего дефицита бытовала шутка о странностях советской жизни: «В магазинах пустые полки, а домашние холодильники забиты продуктами»… Я привожу здесь разные подробности докризисной жизни для того, чтобы вплотную подойти к феномену «колбасной революции». Ведь были же какие-то симптомы болезненного сдвига в нашем сознании, что средоточием земных радостей, символом благополучия семьи, города, целой страны стала «кишка, начиненная рубленым мясом с приправами» (В.Даль) ! Один лирико-эпический поэт, выступая по телевизору, рассказывал о временах своего голодного детства с таким артистизмом, что захотелось ему поверить, если бы я не знал обстоятельств его реальной биографии. «Как сейчас вижу эти тоненькие кружочики, которые мама делила между нами, ребятишками, а побольше кусочек оставляла отцу — он ведь у нас работал тяжело»… — пиит изображал на пальцах, какие были мизерные порции деликатеса, а мне представился большой деревенский дом с палисадом, где жила семья директора совхоза и где, если чего и не хватало к столу, так это птичьего молока. Но я понимал сверхзадачу творческой личности: поддержать на выборах новую власть, а с нею грядущее колбасное изобилие. Оно ассоциировалось непременно с демократическими свободами «как у них, на Западе». Благополучная во всех отношениях Москва была пропитана потребительским духом, казалось, изначально, а проамериканские настроения давно уже стали для массы обывателей чем-то вроде религии. Бывало, приезжаешь в белокаменную, идешь к друзьям. Хорошие приветливые люди, коренные москвичи, образование высшее, профессии творческие, круг общения изысканный — от Окуджавы до Приставкина. О чем разговор? — Ну, как там у вас в Сибири? Говорят, колбаса по талонам? Ужас какой-то, право! — в глазах хозяйки испуг и сострадание. — Да что вы так за сибиряков-то беспокоитесь! Не колбасой единой живы…А кому чего мясного или жирного не хватило, тот идет в «Дары Сибири», в «Кедр», — в любой магазин Коопторга и там бери хоть парное мясо, хоть колбасу местную ( с чесночком, с перчиком — вкуснятина!), хоть масло натуральное сибирское, рыбки речной для разнообразия прикупи, ежели кто на косача глаз положил, — пожалуйста и косач. Грибы опять же, орех кедровый — все от чистой природы. Стоит подороже, чем в госторговле, но не запредельно… — А что это за слово дикое — «косач»? — Оно и есть дичь, сиречь самец тетерева… — Дичь! Надо же! Как интересно… Далее беседа плавно течет по искусственному руслу всех кухонных разговоров, получивших мощную подпитку через «новое мышление» от генсека. Пришел, наконец, тот день, когда я, посетив снова Москву, уже расцвеченную богатой рекламой новых хозяев, смог в натуре осмотреть новейший супермаркет на улице Космонавтов, что как раз по дороге к старым друзьям. Перед открывшимся мне изобилием разнообразной жратвы (о подобном когда-то давно прочитал в романе Томаса Манна «Приключения авантюриста Феликса Круля» — там одно описание восхитительных мясных яств занимает целую страницу), я несколько растерялся, а потом, соотнеся долларовые цены со своими рублевыми возможностями, купил-таки один аппетитный с виду кружок заграничной колбасы к ужину. К моему немалому огорчению, московские друзья колбасу эту кушать не стали, пришлось над ней трудиться мне одному. Кишка-то оказалась начиненной чем угодно, только не рубленым мясом! А что до вкуса и запаха — уважающий себя хозяйский кот посмотрел только издалека и отвернул морду. Ничего не оставалось, как замять неловкость «по умолчанию». Впрочем, колбасная революция свою роль сыграла, теперь это уже не тот знаковый продукт, не вопрос для всенародного обсуждения. Каждый может съесть все, что лежит на прилавке. Хотя бы и глазами… Но колбасная мысль — она глубже. Недаром занялся ее исследованием русский классик в своем роде литературы Глеб Успенский… В очерке «Буржуй» писатель решительно проводит разделительную черту между этим сугубо российским явлением и схожими иноземными понятиями: буржуа по-французски или бюргер по-немецки. «Помилуйте! Возьмите вот хотя бы эту толстую колбасу с языком и с фисташками — один из бесчисленных продуктов умственной деятельности подлинной европейской буржуазии — и подумайте, какие усилия должна была сделать колбасная мысль колбасного европейского мыслителя для того, чтобы первобытная форма колбасы (образчиком которой, я думаю, можно считать колбасу малороссийскую) достигла удивительного совершенства форм колбасы современной? Не подлежит никакому сомнению, что колбасная мысль должна была хоть и медленно, но беспрерывно работать над усовершенствованием малейших деталей, из которых наконец создалась как современная колбаса, так и все колбасное дело во всех своих разветвлениях и подробностях». Размышляя дальше в том же несколько ироническом стиле, автор выходит на серьезные категории нравственности. «Личная жизнь европейского буржуа всегда была наполнена какой-нибудь идеей… «Личность», как и «идея», руководившая ею, росла, совершенствовалась и развивалась»… Почему, например, фисташки попали в свиное сало? Потому, оказывается, что Фридрих Великий любил, во-первых, фисташки и, во-вторых, колбасу. И вот колбасник Пфуль, будучи поклонником монарха и не имея возможности выразить свою преданность иначе, как в колбасе, напрягает все свои умственные способности к толму, чтобы изобрести комбинацию приятных для великого человека продуктов в одном изделии. «И, таким образом, его личная колбасная мысль не была исключительно личною, узко-эгоистическою, но примыкала и к общему ходу отечественной истории, соприкасалась с жизнью великих деятелей страны, и Пфуль, а затем потомки Пфуля, говоря о фисташковой начинке, могут говорить также и о Фридрихе Великом, не выходя из узкого круга своей буржуазной жизни и специальности». Почему же другой знаменитый колбасник Шнапс делает колбаски почти по первобытному способу, не заботясь об изяществе формы и стараясь достигнуть только того, чтобы большая толстая колбаса продавалась по дешевой цене? А потому,— полагает русский писатель,— что этот Шнапс ищет популярности в массах, в пролетариате, потому что он — социалист. И именно в целях общественной реформы создает и начинку, и форму колбас такие, какие соответствуют его убеждениям и могут способствовать осуществлению этих убеждений в общественном деле… Из этих остроумных заметок следует вывод: немцы Пфуль и Шнапс, потрудившись и для себя, и для прошлого и хлопоча о будущем, имеют право заканчивать свой день десятками двумя-тремя не совсем доброкачественных сигар… По-другому складывается день русского буржуя. Сидит он в трактирном кабинете, пьет и жрет все, что попадется под руку, наливается и пивом, и шампанским, и водкой, отпивается от всего этого пойла квасом, потом опять жрет. И не до десятого часа, как Пфуль и Шнапс, сидит он за питейным столом, а сидит бесконечно. Уже замучены до потери сознания лакеи, уже разъехались по домам даже ночные извозчики, уже звонят к заутрени, народ идет на работу, а он все сидит и пьет. Да и окончив нескончаемое питье в шикарном ресторане, едет куда-то, где уже заперто, умоляет отворить, а когда не отворят, «лезет в извозчичий трактир, просит сделать пирог с яйцами, требует папирос в три копейки десяток после великолепных сигар, которые остались «в нумере» роскошного ресторана, воткнутые в ликер, в шоколад, расплющенные о зеркальное стекло. «Наш буржуй ни перед чем не останавливается по части пользования продуктами цивилизации и куда как превосходит в этом отношении скромное сосание пива и скверных сигар, которые позволяет себе европейский буржуа, но европейский буржуа имеет право на пиво и сигару, а наш буржуй этого-то права и не имеет». Глеб Успенский изображал нравы различных общественных слоев пореформенной России, потому его частные наблюдения полны бытовых деталей более чем вековой давности, однако до чего же узнаваемы некоторые лица! Не оттого ли так близки нам аллюзии из столь отдаленного прошлого, что мы являемся свидетелями, а по большинству жертвами нынешних российских реформ, которые вновь вывели на поверхность жизни те самые узнаваемые типы. Живуч оказался русский буржуй, ой живуч! Смотрите, как неожиданно появился, «точно с неба свалился» буржуй Х1Х века. А появился он в годы становления капитализма в России, когда «неведомо откуда» открылся широчайший кредит, открылись банки промышленные, земельные, концессии и т.д и т.п., — «все это в огромнейших размерах ввалилось в общество и, как магнит притягивает одинаково и ключ, и иголку, и ножик, и перо, притянуло к себе и купца, и чиновника, и помещика и инженера, и офицера и создало совершенно новое сословие — сословие людей с кучей денег в руках, с кучей денег не заработанных, не «нажитых», не имевших даже плана истратить эти деньги». И вот, как из квашни под влиянием банковских дрожжей, подогреваемая животной жадностью к наживе полезла через край эта вздутая, рыхлая, расплывчатая масса, это тестообразное, бесформенное сословие. И в частную жизнь влезает это сословие, но уже не за деньгами, а с деньгами в кармане, влезает за тем, чтобы жить, доставить «себе удовольствие». И вся эта новорожденная орда людей, мгновенно вознесенная на недосягаемую высоту, в миллионы раз превышающую доступные ее пониманию размеры желаний, никогда не думавшая ни о чем общественном, опустошенная нравственно в отношении к недавнему прошлому, опустошенная умственно в отношении к будущему, а в настоящем поставленная исключительно в самое благоприятнейшее положение — живи в свое удовольствие, — увы, ничего не могло изобрести ни по части широты размаха, ни по части прихотливости, ни тем менее по части изящества. «Купить!» — вот что внесла она в общество. «Купить чужую жену, купить балетчицу (был случай, когда один петербургский купец покупал полбалетчицы, так как она была уже наполовину куплена), купить начальство, купить выборщиков, — словом, ничего, кроме «купить». Буржуйная орда начала прямо с конца: немцу Шнапсу нужны были целые поколения, чтобы достигнуть наконец благосостояния и кружки пива, а наш буржуа сначала достиг и, следовательно, должен был прямо перейти к пойлу, к результату… Тот, кто не читал этот очерк-памфлет великолепного бытописателя, тот лишил себя наслаждения подлинно русскими картинами жизни, узнавания подлинно русских характеров во всем их разнообразии. Чего стоит описание обеда на пароходе с одним попутчиком, который заказал себе жареного карася в сметане только из-за того, что такое блюдо принесли его соседу. Господин на самом деле был не просто сыт, а пресыщен разнообразной едой, кусок не лез ему в горло. И стал беспомощно жаловаться на свою жизнь, заполненную бесконечными пиршествами, скукой безделья и появившимся страхом за собственное драгоценное здоровье. «Бывало, как только платье женское увидишь — и уже воодушевлен». А теперь «фантазия-то, кажется, приотупела… Надобно какое-нибудь средство… Вот в Самарской губернии старик какой-то травами лечит, попробовать бы»… Справедливости ради надобно сказать, что у нынешних буржуев, то бишь «новых русских» и размах шире, и прихотливости больше, и некоторое изящество можно отметить, но все это по одной части — по части потребления не заработанных личным трудом жизненных благ. При том, что за годы Советской власти, несоизмеримо с эпохой царствования трех последних Романовых, выросло национальное богатство России, оно и потекло, как золотой песок из продырявленного мешка, прямо в оттопыренные карманы новых прохиндеев. При том еще, что и сам-то нынешний прохиндей далеко ушел от мужиковатого старорусского буржуя. Наш демократический вор, либеральный жулик, сменивший политический костюм мошенник непременно должен быть с высшим образованием, иначе как же ему пробиться в круг избранных, допущенных к дележу общенародной, то есть «ничейной» собственности. Там должны быть все свои. Это вам не допотопные воры в законе, а сливки общества. Элита! Конечно, и банкиров нынче в России пруд пруди, но среди них, как говорят братья-славяне, «нэма дурних», чтобы давать дешевые кредиты беднякам на покупку трактора или хотя бы лошади. Зато сколько разного добра, созданного и защищенного потом и кровью нескольких поколений тружеников и воинов крупнейшей в мире страны, выставлено на распродажу, читай на разграбление! Хватай, кто сколько может унести и спрятать, пустить в спекулятивный оборот, превратить в твердую валюту, вложить в недвижимость — в ближнем ли Подмосковье, в дальнем ли зарубежье — только для любимого, только для себя… Недавно нас порадовали новым изданием. В Москве вышел первый номер журнала «Forbes». Этот журнал регулярно публикует список самых богатых людей планеты. Так вот в «Золотой Сотне» богатейших бизнесменов России 2004 года значатся 36 долларовых миллиардеров, остальные — миллионеры, причем личное состояние самого бедного из них оценивается в 210 000 000 у.е. Из 36 богатейших 33 живут в Москве. И у них главная проблема — негде тратить деньги. Посудите сами. Высококлассная квартира в Москве стоит 5-7 миллионов долларов, приличный особняк на Рублевском шоссе обойдется миллиардеру в 10 миллионов, дорогие иномарки для него сущий пустяк, основная любовница требует 300 тысяч долларов в год, запасные — всего лишь 60 тысяч. На жратву же, самую прихотливую, есть природный ограничитель — забота о собственном здоровье… Куда же деваться богатому человеку, когда все потребности удовлетворены, все удовольствия испробованы? Он несказанно богаче буржуя, описанного Глебом Успенским, но уровень личного благосостояния индивида не всегда прямо пропорционален богатствам и нравственной высоте его души. Скорее наоборот. Вот и «фантазия прекращается». Из-за чего же жить-то? Зайдем теперь с другой стороны всеобъемлющего понятия «купить». Добывали в России издавна нефть и горючий газ. Добывают и сейчас. Когда я впервые попал на знаменитое месторождение Самотлор, что в районе Нижневартовска, там нефть била из-под земли мощным фонтаном. А сам Нижневартовск представлял из себя рыбачий поселок, в котором не было ни одного каменного здания. Это 1965 год. Теперь на этом месте раскинулся красивый современный город с 250-тысячным населением. Но в таежно-болотистом пейзаже преобладают не буровые вышки, а гигантские стальные журавли — качалки. Земные недра дали жизнь городу, но сами потеряли былую силу, их приходится помалу «доить» с помощью этих вот насосов. Они смонтированы над разведанными еще в те временами скважинами. Новых уже не открывают. Говорят, нет денег на бурение. Нефть между тем по трубе течет в Европу, за каждый баррель (бочку, по-русски) платят уже по 40 долларов, деньги исправно текут по своим каналам на банковские счета добывающих компаний. Деньги огромные. Банки нам не известные, все окутано коммерческой тайной, однако сведущие люди не первый год говорят и пишут о бесконтрольной утечке капиталов из обнищалой России на благополучный Запад. Почему так происходит, почему Россия дает деньги на процветание чужого бизнеса, когда срочных вложений требует на поправку экономического самостояния свое как бы родное государство ? А в том, дорогие сограждане, дело, что государство у нас только по видимости свое, оно уже ушло от руководства и не имеет планов развития промышленности, сельского хозяйства, отечественной науки, образования, здравоохранения и культуры в интересах всего народа. Это отдельная и архиважная тема, в ней неплохо разобрались уже те, кто еще не утратил интерес к серьезному чтению, я же обращаю внимание на такую безобидную деталь, как смена форм собственности в нашей стране, произведенная сверху при оторопелом согласии низов. Закон придавал слову «купить» силу религиозного освящения. Не успели сибиряки оглянуться, как их воистину купили со всеми нефтяными и газовыми скважинами, работающими на полном ходу промыслами, перекачивающими станциями, трубопроводами, нефтеперерабатывающими заводами, со всей инфраструктурой и специалистами в придачу. Последние были на все согласны, лишь бы не потерять в заработках. Платят там неплохо, вот и ладушки. Так в чем же состояла великая колбасная мысль новых собственников несметных сокровищ земли сибирской? Не в том ли, чтобы с помощью новейших технологий извлечь «черное золото» до последней капли из каждой скважины, тем временем, ведя широкую разведку, постоянно наращивать запасы ценного ископаемого, чтобы и потомкам было что добывать? Не в том ли, чтобы организовать более глубокую переработку и не гнать за границу одну сырую нефть? Или замысел приватизаторов был в том, чтобы побольше дать дешевого бензина, керосина, солярки и мазута для отечественной промышленности, транспорта, сельского хозяйства? Все ровно наоборот. Первая заповедь нефтяных и газовых королей — толкай сырье на Запад, за доллары и евро! Свои обойдутся как-нибудь, им, слышь, не привыкать. Последствия такой политики может ощутить на себе каждый, если хорошенько подумает. Когда дорожает топливо, в стране дорожает все — от стоимости проездных до квартирной платы и хлеба насущного. Короли же недовольны: невыгодно им, видите ли, торговать энергоносителями в своей стране. Даешь нам мировые цены! Отсюда постоянное напряжение в сельском хозяйстве — будет ли в достатке горючее на посевную и уборочную. Отсюда насилие энергетических компаний над горожанами, которых вымораживают в их жилищах и на работе, в больницах и школах. Ребята Чубайса способны отключить от энергии даже военные стратегические объекты, причем совершенно безнаказанно. Отсюда же неуемная тяга либеральных российских политиков к скорейшему вступлению в Европейский союз, во Всемирную торговую организацию и даже в расплывшийся уже до наших западных границ военный блок НАТО. Не странно ли это? С точки зрения государственно мыслящих патриотов не только странно, а и смертельно опасно для России. Почему? Не бойтесь жестокой правды газет, критикующих правительство за его безоглядную уступчивость перед нахрапом западных «партнеров», затевающих новый передел «жизненного пространства» через «блицкриг» по-американски. Нечего нам делать со своей простодыростью за игральным столом с прожженными жуликами. У русских купцов была в ходу подходящая к случаю поговорка: «Не лезь с суконным рылом в калашный ряд». Вот и не надо. Запад не позволит нам торговать в своей стране своим продуктом по нашим внутренним ценам. Холодной стране России с ее бедным народом не выдержать конкуренции на рынке промышленных товаров. Отечественному машиностроению не подняться. Без технического перевооружения зачахнет окончательно легкая промышленность, не будет товарного сельского хозяйства. Мы переходим на подножный корм. Не унывают лишь торговцы российским сырьем. «Запад нам поможет!». Он и помогает туземным вождям, готовым не задорого саму Россию разделать, как тушу, чтоб легче было продавать и выгодней… «Колбасная мысль» немцев Пфуля и Шнапса, как мы уже заметили, имела некоторые признаки общественной философии. С одной стороны, это гордость колбасных дел мастера за свое изобретение, которое скоро станет историей его рода и прибавит славы фатерлянду, с другой стороны, трудовой подвиг во имя светлого будущего, поскольку подкрепившись дешевой колбасой арбайтер станет думать о более возвышенных целях. Поведение обоих подданных германского рейха не противоречит позднейшему выводу русского философа о том, что «дух нации противится пожиранию прошлого настоящим и будущим». Умные люди, живя в настоящем, благодарно и с пользой для дела изучают прошлое и увлеченно, со знанием предмета складывают по кирпичику будущее. Наш обыкновенный буржуй сиюминутен. Его поманили зеленым фантиком, он и пошел. Куда? Туда, где есть всё! Не могу себе вообразить, чтобы кого-то из алчущих иметь всё усовестила едкая реплика философа: мол, «Вы представляете себе социальный рай как максимум потребления и минимум производства». Да он именно под таким углом и видит райские кущи капитализма, только не видит в том беды, и знать не знает, что в конечном-то итоге «…потребительский социальный идеал ведет к нищете». Убедить его в этом могут умные заветы предков, нашедшие место в литературе, в трудах философов, в Евангелии наконец. Но что такое чтение? Для одних это интересный труд, развивающий личность, для других — только способ бездумно убить время, вид развлечения, то есть опять же потребительство. Частные издатели и книгопродавцы обслуживают в первую очередь невзыскательные вкусы умотанных борьбой за деньги и власть нуворишей и их развращенных бездельем отпрысков… Общественная нравственность в нынешней России упала так низко, что государственное телевидение показывает на всю вселенную, как новая русская буржуазия осваивает дорогие заграничные курорты, как им там хорошо. И все, кому не на что поехать к родственникам в соседний город, смотрят эти передачи, как изощренное наказание за бедность. Но неужели оскудела Россия предприимчивыми людьми, способными управленцами, экономистами, инженерами, специалистами сельского хозяйства, научными кадрами, чтобы так быстро растерять огромный потенциал Советского Союза, сорваться, как с горы, со второго места в мире и упасть до уровня «развивающихся стран»? Куда пропала энергия этих людей? Куда она ушла?.. В годы моей механизаторской молодости все моторы заводились от рукоятки. Запустить двигатель с пол-оборота тогда считалось у водителей особым шиком. Но не всегда и не всем это удавалось. Крутит, крутит иной бедолага, а мотор «не схватывает». Тут-то какой-нибудь доброжелатель со стороны и скажет с ехидцей: что, мол, дядя, искра в баллон ушла? Так было, когда мы начинали на целине… Так вот и наши ушибленные перестройкой новаторы, нетвердо зная, что чем действует в общественном механизме, так раскрутили свои реформы, что скоро всё хозяйство, а с ним уклад народной жизни пошли вразнос. Искра-то ушла даже и не в баллон, а куда-то, черт знает… Имею в виду так называемые кооперативы… Со времен нэпа в советской литературе осталось немало остроумных вещей, но сейчас мне вспомнился один анекдот. Приезжают, значит, мужики в город за гвоздями. Заходят в большой государственный хозмаг, заходят в частную лавку — нет подходящих гвоздей, хоть тресни. А строиться крестьянину позарез надо. Вспомнили про смычку города и села, направились в магазин коопторга. Подошли поближе, видят над входом огромный плакат: «Через кооперацию к социализму — и никаких гвоздей!». Поскребли мужики в затылках: «вона как…» И пошли прочь… Анекдот с намеком на ленинскую статью «О кооперации», а также, возможно, и на известное определение социализма как строя «цивилизованных кооператоров». Кооперативы новорусского пошиба, конечно, не имели ничего общего ни с марксизмом-ленинизмом, ни с утопическими фантазиями Роберта Оуэна. Они были по преимуществу посредническими объединениями спекулянтов, ничего не производившими, свободными от налоговых обязательств, но имеющими доступ к вожделенной «наличке». Их можно было бы назвать дикими семенами, прожорливыми личинками нарождающихся тут и там биоценозов российской компрадорской буржуазии. Для справки: Компрадорская буржуазия (от исп.comprador — покупатель), часть буржуазии, экономически отсталых стран (как колоний, так и независимых), осуществляющая посредничество между иностранным капиталом и нац. рынком. Тесно связана с колонизаторами и иностранными монополиями и поддерживает их в ущерб нац. интересам. Формировалась в эпоху создания колониальной системы империализма. (Советский энциклопедический словарь). Всяк читающий прессу, не обязанную петь аллилуйю по поводу экономических «прорывов» правительства, знает, что оно, буржуазное правительство обслуживает интересы этих самых компрадоров. Это им по душе приватизация, нескончаемый передел собственности, позволяющие торговать сырой нефтью, углем и газом, лесом в бревнах и на корню, цветными и черными металлами как в чушках, так и в виде лома, а также цементом за счет решительного сокращения собственного строительства и минеральными удобрениями, которые не могут купить российские земледельцы для своей скудеющей пашни. Если кто-нибудь вам скажет, что наши пряные реформаторы действуют в интересах Родины, а не по указке мирового правительства, то, как сказал один восточный мудрец, не верьте этому человеку, плюньте ему в глаза и выгоните из своего дома… Можно, конечно, говорить о каких-то проблесках колбасной мысли в головах современного российского нобилитета. Вот же дали, наконец, сибирскому авиационному предприятию заказ на изготовление партии боевых самолетов. Такая удача! А то уж заводские совсем приуныли: сделали, было, новую гражданскую машину для местных авиалиний, а покупателей — чуть. Денег нет у покупателей, и ветераны АН-2 давно свое отработали, так что повсеместно пришлось закрыть аэропорты. Что ж, оживим основное производство, поработаем на оборону! Все бы ладно, однако в одном ошиблись авиастроители: те совершеннейшие самолеты предназначены не для пополнения российских ВВС, а пойдут на продажу в жаркие страны бывшего когда-то «третьего мира», у которых, оказывается, есть на что покупать дорогие смертоносные игрушки. Впрочем, вряд ли российская казна обогатится на этих продажах. И новейшие технологии в уплату за наш товар нам не предложат. Скорее всего рассчитаются цветастыми тряпками, бананами и другими экзотическими плодами, которые быстренько подберет и скушает платежеспособная часть населения. Остальным достанется, быть может, послушать натощак арию индийского гостя из оперы «Садко»… Наши прежние правители «зевнули» технологическую революцию в мире, а новые и не думают наверстывать упущенное. И не смогут это сделать, поскольку слабо им расстаться с химерой частной собственности, которая якобы эффективнее государственной. Где бы ее посмотреть, эту «эффективную». Может, в добывающей промышленности, которая вся перешла под контроль частного капитала? В самом деле, нефтегазовые клондайки Ходорковского, Абрамовича и других олигархов в последние годы увеличивают отдачу, миллиардеры купаются в долларовых потоках, отгребая некую часть и в государственный канал, казна, как ни то полнится, по размерам золотовалютных запасов (82 миллиарда долларов) Россия, говорят, вышла на пятое место в мире… Однако вот известный и уважаемый Егор Лигачев («Егор, ты не прав», — помните маечки с такой задорной надписью на груди демонстрантов, обиженных на члена Политбюро за товарищескую критику их кумира Бориса Ельцина?) свидетельствует о том, что означенные собственники ведут себя в районах добычи ценного сырья как хищники. То есть берут в разработку только высокодебитные скважины, снимают, короче, «сливки», после чего сразу откочевывают туда, где еще можно сорвать «фарт». Маломощные источники вообще обходят стороной. По сведениям Лигачева, эти форменные браконьеры оставляют под землей до 80 процентов «бесхозной» нефти! Ну, допустим, взяли разбойники недр свой куш за проданную нефть, распорядились львиной долей, как хотели, позволили откусить от пирога государству, каков дальнейший путь образовавшихся капиталов? Если вам кто-нибудь скажет, что на деньги толстосумов будут построены новые суперсовременные заводы, обновлено оборудование на существующих, ныне замороженных предприятиях, профинансированы перспективные направления в науке, открыты способы полного извлечения полезных ископаемых с наименьшими затратами и сохранением в чистоте природной среды, — вы не верьте этому человеку… и далее, как сказал бы несравненный Ходжа Насреддин (смотри выше)… На что тратят бешеные деньги новорусские парвеню, более-менее ясно. Но вот вопрос к высшей власти, избранной народом и вроде бы озабоченной его нуждами, в первую очередь борьбой с бедностью: что вы, господа хорошие, собираетесь делать с государственными золотовалютными накоплениями, с резервным фондом, о котором народ наслышан, хотя не знает толком, что это за зверь такой — профицит госбюджета и чего ждать от него простому смертному? Догадывается, конечно, бедняк, что где-то лежат в большой заначке у президента немалые деньги и лежат без движения. Разве что долги иностранным заимодавцам отдают из этих денег, да ведь все равно еще много остается в руках государства. Почему же оно-то, родимое, не вкладывает капитал в отечественную промышленность, в сельское хозяйство, в оснащение любимой армии и флота? Наконец и беднякам надо помогать, слово-то сказано? А власть сидит и ждет только иностранных инвестиций. Загадки в столь странном поведении высших распорядителей на самом деле нет. Компрадорская буржуазия по природе своей не способна на серьезные и длительные созидательные усилия в экономике и в социальной политике, не ее это стезя. Ведь куда как проще продать баррель (бочку) нефти и на вырученные 30-40 долларов купить за границей жратвы, ее же выгодно продать на внутреннем рынке через разветвленную сеть посреднических и торговых фирм, да так, чтобы все были с наваром. За все заплатит стоящий в начале рыночной цепочки покупатель. При этом его обязательно надуют, и никто ему не поможет. Как это происходит? Позволю себе маленькое лирическое отступление… Из-под края снежника на склоне доступной пешему туристу горы Королевский белок на Алтае струится по каменистому ложу говорливый ручей. Он чист и прозрачен. Из него можно без опаски напиться, ополоснуть лицо, вскипятить на костре чай, заварив его для бодрости отростком цветущего тут же на берегу золотого корня, можно бесплатно и вволю надышаться горным воздухом. Ручей впадает в бурную горную речку Коргон, в которой на удочку с искусственной мушкой можно ловить хариусов. Коргон, приняв в себя еще несколько мелких притоков, с шумом срывается в реку Чарыш. В Чарыше водится речной лосось с красной икрой — таймень, речная треска с жирной печенкой — налим, разные другие рыбы. В не столь давние годы лавливали в этой нерестовой реке и нельму, и осетров. Чарыш, набравшись ширины и глубины от притоков второго порядка, несет свои воды в великую реку Обь. Ну, о ней-то наслышаны, поди, и думские сидельцы. Все-таки по площади бассейна она крупнейшая в России… Хочу обратить внимание на особенность малого ручья, берущего начало в одном из «белков» названной горы: он, являясь незаменимым звеном великой водной системы, сам не имеет собственных притоков! Он — исток. Его существование зависит целиком от небесных сил. Если Бог даст снежной зимы, за нею солнечного лета и теплых ветров, наш исток будет жив, весел и певуч. Он непременно донесет полученную от Бога энергию до устья, отдаст ее более сильному потоку и, в конце концов, малой каплей вольется в море-океан. Переведем эту заметку любителя природы на язык экономики и социальной политики. Если море-окиян принять за пресловутый ВВП (валовой внутренний продукт), которым управляет стихия свободного рынка, а миллионы и миллионы первичных ручейков уподобить массе трудящихся, лишенных иных доходов, кроме зарплат и пенсий, тогда картина примет следующий вид. Трудящийся человек, он же покупатель, находясь в конце потребительской цепочки, становится главной движущей силой рыночной экономики. Тут можно сослаться на американского президента Ф.Рузвельта, его знаменитый «Новый курс», с которым Америка выползала из тяжелейшего кризиса начала 30-х годов прошлого столетия, но стоит ли устраивать ликбез для людей, не желающих никаких перемен в обществе и с упорством верблюдов продолжающих шагать идиотским «курсом преобразований»? Думаю, в приведенной схеме лукавому дельцу, бизнесмену все давно понятно, возможно, знает он и о том, что по уровню питания населения Россия занимает в мире 71 место (были на 7-м), — буржуя-компрадора, временщиков всех рангов это не остановит. Маклак, он везде маклак. Что в делах, что в чинах, что на политических подмостках для него нет ничего святее, чем купля-продажа с быстрейшим оборотом денег и личная выгода. Он вовсе не заинтересован в том, чтобы Россия вернулась к самой себе, мощным рывком встала вровень с ХХI веком и никому не завидовала. Тогда ведь все питающие компрадора живые «притоки» устремятся на заводы, в научные лаборатории, на стройки, откуда их выжили Горбачев с Ельциным, вернутся к рабочим местам грамотные инженеры, умелые управленцы, а также учителя и врачи, ныне прозябающие в ларьках на блошином рынке, в ночных сторожах и обслуге злачных мест. И станут получать настоящую зарплату и пойдут с деньгами по магазинам. И, как проговорился однажды бывший премьер Касьянов, «все сметут с полок». Платежеспособное население 145-миллионной России никакая заграница не прокормит. Еще, не дай Бог, придется возвращать долги ограбленной реформами деревне, вновь поднимать заброшенные пустоши, ставшие питомниками саранчи, придется восстанавливать поголовье крупного и мелкого рогатого скота, свиней и птицы. А там еще найдутся охотники до вкусной и дешевой отечественной колбасы. И колбасники наши, малость подучившись у тех же немцев, покажут им кузькину мать. И заработала бы страна! Но если кто-то скажет вам, что новорусская буржуазия, охваченная патриотическим чувством и готовностью к самопожертвованию ради интересов большинства, признает за собой грех жульнической приватизации, вернет народу награбленное и с жаром возьмется «строить и месть» по-маяковски во имя славного будущего Отечества, — вы не верьте этому человеку. Ну и т.д.… Наши надутые «хозяева жизни» — всего лишь пешки в глобальной игре, где главным призом объявлены природные богатства России. А пешками назад не ходят… Прошло всего-то полгода, как в журнале «Сибирские огни» появились первые заметки, объединяемые общим заголовком «Искушение лукавых», а сколько событий, достойных внимания пишущего, пролетело мимо, оставив на памяти новые болезненные царапины да чувство досады на все ускоряющийся бег времени. Выборы депутатов, губернаторов, градоначальников, президента, смена кабинета министров…Да все с вывертами, со скандалом на весь свет. И это Россия, страна великой культуры! Из этих событий стоит выделить одно, имеющее связь с нашей главной темой. В Государственную Думу кто-то из башковитых царедворцев внес проект Лесного кодекса Российской Федерации. Дума у нас более чем на две трети состоит из столбовых дворян, поэтому встретила почин мудрейших с открытой душой. Следом за Лесным грядет Водный кодекс. Таким образом мечта Ушлого мужика о красивом поместье на берегу лесного озера близится к своему воплощению. Помешать ему могут разве что богатые конкуренты из города, имеющие опыт обустройства своих усадеб и достаточно денег на трехметровые заборы с колючей проволокой поверху, на содержание охранников и бойцовых собак. Это будет еще одним искушением для мелких и тщеславных собственников. Пусть пробуют… Один мой знакомый, выйдя из комсомола, все минувшие годы экономической свободы употребил на то, чтобы разбогатеть. Частично ему это удалось, разумеется, за счет торговли, ибо его диплом инженера-эколога оказался невостребованным. У него есть подержанная «Тойота», купил вполне приличную квартиру, задумал сделать ей «евроремонт», чтобы стала квартира престижной, но на самом интересном месте сказка оборвалась, не дойдя до счастливого конца из-за отсутствия больших доходов… Похоже, их скоро и не будет, потому что в бизнесе надо двигаться вперед и выше, то есть научиться воровать по-крупному, а он малый честный и в эту сторону расти не желает. Вместе с тем считает, что в этой жизни ничего менять не нужно. Все идет, как идет. Надо радоваться каждому прожитому дню, по возможности гулять и веселиться, не думая ни о чем плохом. В минуту отдыха Федя потягивает пиво и громко поет под гармошку комсомольские песни собственного сочинения… Воистину Ходит птичка весело По тропинке бедствий, Не предвидя от сего Никаких последствий… Такой вот парень, дай ему Бог… Другой мой приятель — выходец из партийно-профсоюзной номенклатуры. Большой карьеры на том поприще не сделал, но был заметен, обласкан местными властями, жил интересной и средне обеспеченной жизнью. В преддверии смутных лет бросил работу, уехал в деревню, купил дом с огородом, пытался организовать единоличное крестьянское хозяйство. Ничего там не нажил, но картошкой свою семью худо-бедно обеспечивает, излишки продает соседям и знакомым. На зиму нанимается в городе сторожем, получает и пенсию, так что за вычетом неустранимых расходов у него остается кое-что для удовлетворения культурных потребностей, тем более, что самогонка своя. Степаныч любит отвести душу в кругу старых друзей. Все они, благодаря связям, устроились по жизни, в общем, недурно. Собравшись вместе, с чувством поют вперемежку советские и старинные казачьи песни. Есть у Степаныча один пунктик: никогда не вспоминает, как его ограбил своей шоковой реформой Гайдар, но не забыл двух нетелей, которых свели со двора его дедушки во время коллективизации, когда самого Степаныча не было и в проекте. О, память людская! Степаныч, правда, интересуется событиями в стране и в мире и при каждой встрече обязательно спросит: — Ну, как там, в верхах, что будет дальше? Объясняю ему, что власть со мной, так же, как и с ним, своими сокровенными замыслами не делится, а в газетах пишут разное, читать, мол, надо! О том, что на самом деле происходит, можно догадаться и по картинкам телевизионной хроники. Обойдемся пока без взрывов и пожаров, прочих стихийных бедствий — это уже ни для кого не ново, — а вот церемония вступления в должность повторно избранного президента стоила того, чтобы посмотреть на нее, так сказать, с высоты истории. Раньше-то подобное могли увидеть немногие из подданных Российской империи. Например, при восшествии на престол последнего божьего помазанника из рода Романовых Николая II. Простому народу был устроен особый праздник в Москве на Ходынском поле, где в мае 1896 года состоялась раздача царских подарков. Жертвами образовавшейся давки в тот день стали 1389 человек погибших и 1300 изувеченных. Нынешний помазанник, объявив первым номером своей программы борьбу с бедностью, подарками толпу не совращал. И это, конечно, правильно. Лучшая награда для бедняка — новое рабочее место с достойной заработной платой. И по тому, как власть выполняет обещанное, видна ее суть. Вот и посмотрим. На коронацию Путина денег, верно, понадобилось, по кремлевским меркам, не так много, но церемониал-то каков! Благословение Патриарха всея Руси, заветное слово председателя Конституционного суда, торжественная присяга на ельцинской библии — Конституции РФ, выход на царское крыльцо, парадный строй президентского полка, ряженые в мундирах не то кавалергардов, не то драгун на лошадях с обмотками (вместо натуральных белых чулок знаменитых скакунов буденновской породы) и даже кавалерист-девица в чине прапорщика. Потеха, да и только. Спрашиваете, что будет? Да то, что история, принимающая все больше черты новой трагедии российских народов, повторится в виде фарса. И тогда все вспомнят старика Карла Маркса с его «Восемнадцатым брюмера Луи Бонапарта»… Народу российскому посадили на шею буржуев, компрадорскую власть. Она как торговала, набивая мошну, так и будет торговать, пока не продаст всё, чем еще располагает страна, вплоть до ее суверенитета. Нет, не получился у них фокус с переплавкой личных свобод лгунов и мошенников во что-либо полезное для большинства народа. Тут бы и пригодилась формула: отрицательный результат — тоже результат. Значит, надо менять направление поиска, отстранив решительно от этих дел либеральных болтунов, продавших душу дьяволу горбачевско-ельцинских «академиков» и плутократов. «Наука сокращает нам опыты быстротекущей жизни» — это уже из волшебного ларца нашего литературного гения Александра Сергеевича Пушкина. Написать отзыв
	© "СИБИРСКИЕ ОГНИ", 2004
	Оригинальный сайт журнала www.sibogni.ru WEB-редактор Вячеслав Румянцев