|
|
ФИЛОСОФСКИЙ
ВОПРОС
Зал привычно гудел предсобраниевым гулом, который, стоя за дверью, можно
было бы принять за жужжание пчелиного роя. Нынешнее собрание было посвящено
возвращению на родину бывшего строителя БАМа, забившего в свое время в
таежные школы, говорят, миллион костылей.
История это долгая. Загнал крепыша-гармониста за Уральский хребет
председатель колхоза по горящей комсомольской путевке, а там его приметили
местные комсомольцы и дали новую путевку в жизнь — избрали в Совет, а после
Совета уж как-то само собой получилось и в Думу...
Как бы то ни было, пришла пора, и потянуло его домой. А народ его уже давно
дожидался. «Уж который год его только по телевизору видим, теперь хоть
живого пощупаем», — говорили сельчане. Ну и отметить это дело собирались
после собрания. Колхозники ожидали, что он по доброй традиции «привальную»
выставит, а молодежь ожидала дискотеки. Так что в предчувствии всенародного
гулянья, радостные сельчане битком набились в тесный зал местного клуба.
Людская масса привычно гудела о своем, о колхозно-фермерском или о чужом —
городском-интеллигентском.
— На рыбалку сейчас ходить опасно, лед тонок стал, но клев как никогда...
— Вот, мол, напрасно укоряют некоторые сельских жителей в безграмотности.
Грамотные мы. И дипломы нашей восьмилетки не хуже их десятилеток...
* * *
Первым взялся говорить председатель. Говорил он громко, но бессвязно, то и
дело ударяясь в слезы и ежеминутно обращаясь к «благополучно воротившемуся»,
как он сам его называл, «товарищу по несчастью и соратнику». Многих
присутствовавших тоже пробила слеза. Хотя по ходу речи никто так и не понял,
каким боком председатель приходится соратником тому, кто его усилиями был
отправлен в места отдаленные подале от тогда еще молодой председателевой
жены.
Не миновала общая мокрая атмосфера и бывшего ловеласа сельского масштаба.
Скупая мужская слеза прокатилась по выбритой щеке бывшего гармониста. Был
ведь он человеком незлобливым и отходчивым. Вмиг простив своего обидчика,
он, не сдержав чувств, прямо на сцене бросился на шею председателя.
Зал взрыдал аки зверь, женщины чуть ли не воем выли, глядя на столь
душещипательную сцену.
Слово наконец-то было предоставлено виновнику торжества. Виновник потер
зацелованную щеку, провел рукой по редеющим волосам и взял паузу.
Наконец все замолчали. В беломорном дыму зависла гнетущая тишина. Было
слышно, как пролетели от лампочки к лампочке мухи. Выждав требуемое время,
Крепыш прокашлялся и начал свою речь.
Его слова пронзали клубную тишину, прорываясь сквозь завесу табачного дыма к
легко ранимым сердцам благодарно внимающих ему односельчан:
— Наконец-то, сограждане, позади остались суровые зимние дни, когда россияне
боролись с гнетущим чувством неопределенности перспектив обогреваемости
вверенной им жилплощади, будь то приватизированной или наоборот. Теперь уж
никакие энергетические кризисы нам не страшны! По крайней мере, до самой до
осени. Ну, а до осени еще, как говорится, дожить надо. Не зря ж в народе
говорится, что цыплят по осени считают. Видать и во времена Оно, когда
великий русский путешественник В. И. Даль внес в свои заметки эту поговорку,
не многим удавалось дожить до нового отопительного сезона. Но как не верти,
такова уж се ля ви, как говорят французы. Между прочим, хоть и канкан
танцуют, но такие пословицы порой выдают, аж закачаешься! Маленькое
лирическое отступление, ежели позволит многоуважаемая аудитория.
Послышались возгласы с мест: «Да чего уж там! Валяй! Тока быстрей давай,
трубы горят, водка стынет!»
— Ну, раз уж возражающих нет, продолжу. Вот, к примеру, была там у них такая
личность, как Вольтер. И изрек он однажды: «Я с Вашим мнением не согласен,
но готов отдать жизнь за то, чтобы Вы смогли его высказать!» Да, величайшего
ума был человек! Это надо ж! За то, чтобы оппонент смог свою точку зрения
высказать — жизнь отдать готов! Жаль только мсье Вольтер не уточнил, чью
жизнь он готов отдать... Или я чего запамятовал? Но не суть важно. Главное,
что...
Но тут надрывный голос из зала осмелился прервать оратора, и, презирая
всяческую этику проведения общих собраний, этот голос вопросил Крепыша:
— А ну как же ж так? А если ж он глупость какую ляпнет?
— Как... Ну... А вот с выводами, товарищи, спешить не стоит. Чай не дурак
какой сказал, а Вольтер!
Выступавший, видимо, не был готов к такого рода вопросам. Было ясно, что он
обдумывает и тянет время. Чтобы не заметили неуверенности, Крепыш не спеша
налил себе из графинчика, стоявшего на трибуне, и начал пить
кристально-чистую воду тихо, смакуя каждый глоток. Слышно было, как ходит
вверх-вниз кадык в луженой глотке многоопытного оратора.
— Даже если глупость — все равно имеешь право!
Тот же прокуренный голос уже с большей уверенностью возразил:
— Как же ж! А если он козел самый распоследний?
Ситуация накалялась... Мухи, предчувствуя бурю, тоже притихли... Бритые
скулы Крепыша начали приобретать оттенок, близкий к цвету трибуны, за
которой он стоял. Некоторые особенно сообразительные сельчане поняли, что
при таком раскладе «привальную» могут и не отмечать. И начали уже шикать на
распоясавшегося вопрошалу.
— А я чё? Я то ничё... — увиливая от тычков, оправдывался любознательный, —
просто интересно, как же ж с такими козлами разговаривать то?
Больше его уже и не было слышно, но от этого легче не становилось. Вопрос,
заданный любознательным жителем, висел над головой Крепыша дамокловым мечом.
На кону была репутация депутата Думы.
* * *
«Эх, где ж прежние годы? — думал про себя Крепыш. — То ли дело раньше... Да
за такие каверзные вопросы я бы тут же ему голову отвинтил, сволочи эдакой.
Ведь налицо компрометация власти с открытой антисоветчиной». Но неожиданно
выручил отпоенный валерьянкой и пришедший в себя после слезоизлияний
председатель. Уразумев суть дела, он толкнул локтем библиотекаря, сидевшего
в «президиуме» рядом с ним. И грозно зашептал:
— Ну-ка, скажи чаво-нить толковое, а иначе...
Многозначительный взгляд из-под бровей досказал то, что председатель не смог
передать словами.
Сельский библиотекарь свечкой взвился из-за стола:
— Товарищи! Сограждане! Братья и сестры! Как говорил небезызвестный всем нам
наш земляк Козьма Прутков: «Зри в корень!» — и именно так нам следует
поступать и в данном конкретном случае! Полагаю, что ответ на этот вопрос
лежит в самом изречении Вольтера. Кто бы ни был оппонент, какими бы
личностными качествами ни обладал, какие бы порой абсурдные мысли не
высказывал, он, поверьте, имеет право на свободу самовыражения!
Зал затих, обдумывая сказанное.
Тут уж пришел в себя и Крепыш. Громовым голосом он подытожил все
вышесказанное, переведя эти слова на язык родных осин:
— Короче говоря, мужики. Вольтер сказал следующее: «Хоть ты и козел, но все
равно выскажись!» Вот так!
Написать
отзыв в гостевую книгу Не забудьте
указывать автора и название обсуждаемого материала! |
