> XPOHOC > РУССКОЕ ПОЛЕ   > СИБИРСКИЕ ОГНИ  >

№ 03'04

Анатолий СОКОЛОВ

Сибирские огни

Сибирские огни

XPOHOC

 

Русское поле:

СИБИРСКИЕ ОГНИ
МОЛОКО
РУССКАЯ ЖИЗНЬ
БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ
ПОДЪЕМ
СЛОВО
ВЕСТНИК МСПС
"ПОЛДЕНЬ"
ПОДВИГ
Общество друзей Гайто Газданова
Энциклопедия творчества А.Платонова
Мемориальная страница Павла Флоренского
Страница Вадима Кожинова

 

Не берет любовь военнопленных...

Любимая, не надо хмуриться:
Еще работают киоски,
Реки ощипанная курица
Готова к полной заморозке.

 

Царевна, симулякр вечности,
Звезда, охрипшая сирена,
Спи, на груди сложив конечности,
В мешке из полиэтилена.

 

Хлебнув вина, соблазнам хаоса
Душа сдается без базара.
Пассаж из оперетты Штрауса
Издаст пустая стеклотара.

 

Чтоб не был пьяными прохожими
Затоптан в грязь прекрасный вечер,
Следи за ангелами божьими,
Поэт как авиадиспетчер.

 

Среди людского изобилия
Лишь у поэта нету пары.
Берез разодранная библия
Ковром покрыла тротуары.

 

На рейде пар спускает «Собинов»,
Зуб лунный ковыряя мачтой…
Сегодня вечером особенно
Жизнь кажется пустой и мрачной.

 

Жар-птицей листьев, снятых в панике,
Оплачены издержки роста…
И вновь снежинок многогранники
Приносят в город дух сиротства.

 

Проезд в авто чреват аварией,
Жужжит оса электродрелью,
И ты не хочешь разговаривать
Со мной четвертую неделю.
 
* * *

 

Мы в любви давно уже не ассы,
Но зато в нас нет ни грамма лжи,
Мы лежим в земле как теплотрассы,
К нам ползут озябшие бомжи.
Доброты ни для кого не жалко -
Грейтесь, беспризорные князья…
Но душа - не мусорная свалка,
И незваным лезть в нее - нельзя.
Чашка кофе с капелькой «Шартреза»
И на блюдце вялый «Камамбер».
Снова в груду ржавого железа
Превратился первомайский сквер.
Чтобы относиться по-отцовски
К беззащитной матери земле,
Люди в бор приходят заельцовский
Робко, словно в фотоателье…
Каждый вдруг, к любви попавший в сети,
Забывает пищу и питье…
Почему ж беспомощно, как дети,
Мы всю жизнь ждем милостей ее?
Не берет любовь военнопленных,
Беспощадна даже к молодым,
И, как пара пойманных вселенных,
Мы друг друга видеть не хотим.
Красоту, доставшуюся даром,
Не имея права погубить,
Из колодцев в сквере сухопаром
Пар кусает снежную финифть…
Но, покамест двигатели ночи
Держат в страхе собственную тьму,
Вытекает из часов песочных
Время неподвластно никому.
И подруга, жгучая, как перец,
Проклиная общую судьбу,
Видит в юных женщинах соперниц
И ревнует к каждому столбу.
Нет давно ни денег, ни поклонниц,
Жизнь - копилка страхов и обид…
Так зачем же желтый, как японец,
Месяц по ночам за мной следит?
Грабят ненаписанные книжки
Молнии и гром чужих побед,
Целый месяц Обь без передышки
Бьется о гранитный парапет.
Но стихии чувствуя истому,
И худым предчувствием томим,
Обратившись к образу святому,
Ты стоишь с лицом глухонемым…
Страшно встретить губ гусиной кожей
Утром холод стиснутых зубов,
В шубе дорогой, как под рогожей,
Станешь вдруг несчастней, чем Иов.
Бог - свидетель судорог прощанья,
Путаницы мыслей и вещей…
Тело гложут ревность и отчаянье,
Вьет гнездо в душе стыда Кощей.
После бури будешь хмур, но сдержан,
Можешь даже выпрыгнуть в окно,
Дождь пронзая папиросным стержнем
И тумана стекловолокно.
 
* * *

 

Т. Ермоленко

 

В компаниях светских всегда на себя негодую,
Врасплох налетев на улыбку твою молодую,
А дома свободный от ига подруг благосклонных
Цвету вечерами в беседах с тобой телефонных.
С рождением что ли, желанная, полусвятая!
К тебе как репейник цепляется времени стая…
Все меньше желаний - вино только ради потехи,
А что впереди? Поликлиники, морги, аптеки.
Упадок науки и благоухание мифа…
Молюсь перед сном о тебе, привокзальная нимфа!
Когда же на чай пригласишь меня вечером в терем,
Чтоб город под утро шатался в нас заспанным зверем
И в сквере разыгрывал сцены борьбы греко-римской
Поэту, плывущему в лодке тоски по Нарымской?
На мокрую улицу россыпью листья ложатся.
Зачем только было им нужно весною рождаться,
Шуметь среди братьев под солнцем и мглой голубою
И, скрючившись, падать на землю, любуясь собою?
Ночь в Новосибирске страшнее фантазии Босха,
Вдруг щеку погладит снежинка из нежного воска,
Как только закружатся бесы в безбрежной стихии
В причудливом танце под осени звуки глухие.
А дождь в темноте представляется вдруг пулеметом,
По демонам флоры строчащим в саду полумертвом,
Где каждый витийствовать может о собственном страхе,
Скрывая свое самодурство в сибирском размахе.
Открой свое тело зиме, а не щукам дизайна,
На выдумки ночь в ноябре чересчур урожайна.

 

* * *

 

Над вазой с пионами кружатся синие мухи,
Подруга вдыхает цветов увядающих газ...
Так сладко грустить после нескольких рюмок сивухи,
А после шампанского - слезы сочатся из глаз.
В укромное время другая с бокалом крюшона
Уходит от сверстниц в подвале курить коноплю,
Увидев все это, мой разум кипит возмущенно,
Но я почему-то ее еще больше люблю.
У третьей во рту расцветает тюльпан сигареты,
Когда надеваю на плечи ворсистый пиджак,
Зачем ко мне в уши влезают чужие секреты:
От лишнего знанья всегда попадаешь впросак?
Четвертая гордую жизнь, как портвейна бутылку,
За двадцать секунд выпивавшая жадно до дна,
Сейчас за улыбку пытается выдать ухмылку,
Вонзая в обидчика взора двузубую вилку,
И я удивляюсь: какого ж ей надо рожна!
В удушливом мраке тускнеет зрачок сигареты,
И в форточку сердца вползают обида и страх.
Будь проклят обед на огне моих чувств разогретый,
Пусть гири грехов твоих взвесит судьба на весах.
Пора поднимать на поверхность, Родосский Андроник,
Высокие горы бесценной духовной казны…
Зачем трансформировать свод исторических хроник
Душе по ночам в бесполезные дивные сны?
Лишь только рассеется морок ночной полуправды,
Есенинский клен обглодают журнальные псы,
На лезвиях черствой травы засверкают смарагды
Рассыпанной поутру пушкинской жгучей росы.
А ветер в листве, не сырой, но по-блоковски ржавой,
Играет рябиновой гроздью… И снова, как встарь,
Зима молодая по городу шествует павой,
И следом за нею плетется мороз-государь.
 
* * *

 

Мне дорог звон хрустального фужера
И тополиных почек нежный клей.
Ведь счастье человечества - химера,
А время мчится к смерти все быстрей,

 

Вокруг шумит парад самодовольства,
И слепит блеск коммерческих картин.
Вино любви теряет свои свойства,
Когда ты долго пьешь его один.

 

Душа всегда останется бездомной,
Но тело быстро чахнет от разлук…
Стремглав сквозь поры крепости двухтомной
Пройдет магнитной бури ультразвук.

 

И в ящике окна обледенелом
Врасплох однажды застаешь мечту,
Она, с чужим совокупляясь телом,
Грозит убить свою неполноту…

 

Гусь лапчатый, живущий всухомятку,
Все знает про любовь наверняка,
Он не умеет резать правду-матку
И мучит ночью тело языка.

 

Бог до суда хранит твои мгновенья -
Чего ж еще ты хочешь, волчья сыть?
Хочу, свирепой жаждой вдохновенья
Переполняясь, быть или… не быть!

 

А дождь косматый вновь в центральном парке
Копытом твердым землю бьет, как конь.
И в небесах огни электросварки
Во сне пугают девушек-тихонь.
 
* * *

 

И сам не заметишь, как жизнь переедет экватор,
И сразу же город родной пропадет за холмом.
И в зеркале смотрит в упор на тебя консерватор,
Расторгнувший брак у души с беспилотным умом.

 

Желаний ковер-самолет из меню самобранки,
Сбивавший с дороги ума партизанский отряд,
Всегда загоняет русалок в консервные банки,
В консервное счастье, в сгущенной любви маринад.
Дай волю, старик, расшатавшимся к вечеру нервам,
Звездой размагниченный ум тарахтит невпопад…
Не радуют праздники в сумрачном царстве консервном,
И аборигены не знают, что есть листопад.

 

У Новосибирска поджилки прибоя трясутся,
Когда его берег с утра лихорадит от вьюг.
Консервная буря однажды посредством трезубца
Поймает меня и повесит сушиться на крюк.
Царь мира сего - неустанный ловец человеков,
Какую наживку в охоте еще предпочтет?
А выберет он, головой хорошо покумекав,
Любовь, приключения, силу, богатство, почет.
Эпохе, в правах уравнявшей охотника с дичью,
Поможет подруга украсть у Прокруста кровать,
Чтоб больше не прятать в рукав свою голову птичью
И носом железным мне печень свободно клевать.

 

Бульвару на Красном зима угрожает осадой,
Взяв штурмом Нарымского сквера крутой материк,
Душа под влиянием чар красоты беспощадной
Бросает знамена к немытым ногам прощелыг…
В консервном раю неизменно сырая погода,
Цветет ревматизм, консерватор над рюмкой кряхтит,
Спартаковский мост на ремонт заморожен полгода -
Для связей со мной у подруги исчерпан кредит.
У чувств увядающих пышную бронзу декора
За ночь консервирует серая патина лжи,
А утром откроет свой фирменный ящик Пандора,
Бродягам на дне оставляя надежд миражи.
Консервному времени нравятся пышные сцены -
Без страха разлить и испортить пятном пир горой
Поставлю на стол алкоголя хрусталь драгоценный
И блюдо с блинами, и амфору с черной икрой.
И пусть в этой жизни рождаться и гибнуть не ново,
Устал я спасаться от стаи консервных обид…
Заткни свой фонтан наконец, госпожа Пугачева,
Дай мне напоследок послушать ансамбль Аонид!
Раз желтые птицы стартуют с насиженных веток,
И желтые дети гордятся консервной страной,
Божественной музыки дай мне вкусить напоследок,
И перышка легче - прощание с жизнью дрянной.
 
* * *

 

За хвост самолета цепляется птиц вереница,
И третьей ногой для старух служат лыжные палки.
Твой голос услышу, и плоть моя воспламенится,
Но скоро погаснет, дымя, словно мусор на свалке.

 

Горит на ветру эскадрон гренадеров в кирасах,
Вдруг рота гусар, разгоревшись, взорвалась, как порох,
А чернь в это время пьет пиво на дачных террасах
И тратит себя до копейки в пустых разговорах.

 

Костлявая осень бросает в людей воробьями,
Проходит поэт сквозь каре тополей прогуляться,
С похмелья страдает пропойца, проснувшийся в яме,
А женщина видит в погонщике слов тунеядца.

 

В компании с музой, спиной повернувшийся к быту,
Я вновь позабыл расписание бури магнитной,
У ночи октябрьской тело тугое, как битум,
Его успокаивать нужно постом и молитвой.

 

С презреньем к набитым цитатами энтузиастам
Ждут в воздухе мысли слова словно аэропланы.
Цыганкой гуляя по улице в платье цветастом,
Осенняя буря коверкает смелые планы.

 

Нарежет ломтями поэт циферблат каравая
И так загуляет, что вскрикнет солдатская койка,
И как хорошо, что у женщины память плохая,
Ей даже в любви повторяться не страшно нисколько.

 

Написать отзыв

 

© "СИБИРСКИЕ ОГНИ", 2004

 


Rambler's Top100 Rambler's Top100

 

Оригинальный сайт журнала

 www.sibogni.ru 

WEB-редактор Вячеслав Румянцев

Русское поле