№ 05'04

Георгий САВЧЕНКО

XPOHOC

Русское поле:

Бельские просторы

МОЛОКО

РУССКАЯ ЖИЗНЬ

ПОДЪЕМ

СЛОВО

ВЕСТНИК МСПС

"ПОЛДЕНЬ"

ПОДВИГ

СИБИРСКИЕ ОГНИ

Общество друзей Гайто Газданова

Энциклопедия творчества А.Платонова

Мемориальная страница Павла Флоренского

Страница Вадима Кожинова

Закрыли сердцем Родину свою

Среди тех, кто защищал свою родину — Союз Советских Социалистических Республик — от фашистской орды, были ученики 44-й уфимской школы. С тремя из них я познакомился в школьном музее Боевой славы. Познакомился, читая их письма родным и близким.

Георгий Горшков. Трудиться привык с малых лет — большая семья. Стесняется своей «глупой страсти» к мороженому. Боится быть сентиментальным. Однажды, в минуту слабости, обратился к матери за сочувствием и теперь клянет себя за это: не научился щадить материнское сердце. Младшего брата зовет с трогательной лаской «Колюшка» и тут же по-мальчишески «Колька». Георгий — издатель стенных газет. Свято верит в просветительскую миссию художественной литературы. Неодобрительно отзывается о раннем замужестве и туфлях на аршинных каблуках. Любит копаться в радиосхемах, мечтает смастерить подводную лодку. Отдает должное интенсивным физическим упражнениям, неплохо бегает на лыжах. В свободное время занимается диалектическим материализмом и английским языком (в школе — немецкий). Не умеет и не хочет ловчить: не по нутру ему это.

«МАМА, Я ТЕБЕ ОБЕЩАЮ: БУДУ СИЛЬНЫМ»

Письма Георгия Горшкова

Здравствуй, мама!

Здравствуй, Колюшка.

Не знаю, сколько вы писали мне, но я еще получил только одно письмо от Кольки. И как я был обрадован им! Наконец-то связь с домом налажена. Знаешь, мама, если ты получишь мои письма (я посылал четыре), то лучше их выброси: они недостойны твоего сына-комсомольца. Я сам с отвращением стал относиться к самому себе. Как только я мог написать такую чепуху?

Да, кажется, и образование имеет свою отрицательную сторону. Оно превратило меня в интеллигентного хлюпика, да так, что я этого не заметил. Первое же столкновение с минимальными трудностями заставило меня распустить нюни.

Мама, я тебе обещаю: буду сильным, никогда, ни при каких трудностях я больше не заплачу, не распущу слюни.

Мама, Колюшка пишет, что ты просишь меня сняться и непременно в шинели.

Сегодня выходной. Я постарался выполнить твою просьбу: сходил в фотографию, снялся. Карточки будут готовы через две шестидневки.

Но горькое разочарование... Пришли в казармы... Ходят слухи, что нас отправляют из Костромы. Вот тебе, бабушка, и юрьев день! Вот тебе и фотокарточки!

Советую пока не писать на старый адрес.

Здравствуй, Колюшка!

Что тебе еще написать? Модель подводной лодки разрабатывал и буду разрабатывать. Жди в следующих письмах описание модели. Если хочешь подробно, то (я, кажется, писал об этом) найди журнал № 10 за 1939 г. «Техника — молодежи».

До свидания, мама, и ты, Колюшка.

Г.Горшков. 6 марта 1940 г.

Здравствуй, братишка.

Я обрадован твоим письмом: наконец-то собрался написать мне, но я глубоко разочарован. Кто это пишет? Чей это почерк? Скатился ты, друг.

Раньше я с наслаждением читал твои письма, написанные каллиграфическим, ясным почерком, а сейчас я с большим трудом разбирал твои каракули. А что еще хуже — это масса ошибок и притом самых грубых. Распустился ты здорово. Подтянись. Ты знаешь, по почерку видно, что ты стал небрежничать, а значит, стал неряхой. Смотри, Колюшка, следи за собой. Я это тебе советую как другу и брату.

Колюшка, ты пишешь, что Ленка вышла замуж. Поторопилась. Я боюсь, что и Нинка пойдет по этому пути. Ты ведь пишешь, что она стала барышней и носит туфельки на аршинных каблуках. Это уже плохо. Я предупреждал ее, что нужно поменьше думать о женихах и побольше работать над собой. Ты спроси ее, не забыла ли она о моем наказе. Скажи ей, что женихи найдутся в любую минуту, а вот умная голова встречается очень редко. Пусть работает над собой, учится, читает и учится.

И ты читай книги. Читай больше.

Скажи маме, что я шлю ей привет. Венушка пусть выздоравливает. Заставляй его заниматься утренней зарядкой и физкультурой — это укрепит его организм. Ты знаешь, чем больше тебя нагружают, тем становишься крепче. Сегодня посмотрел свои мускулы на руках... Смотрю и не верю: раза в два больше, чем были.

У нас с первого апреля идет подготовка к параду. Товарищи топают здорово, а я слегка: меня на парад не возьмут. Почему? Мал ростом. Норма 170 см, а я 169 см в ботинках. Занимаемся на территории сельскохозяйственной выставки. Она от нас километрах в 8-10. Ежедневно

ходим туда… Километров 25 оттопаешь в день — и порядок.

Ну, пока. Привет Володе и Шуре. Привет Вениамину Антоновичу.

Г.Горшков.

11 апреля 1940 г.

Здравствуй, мама!

Вчера получил твое письмо и не знаю, что делать: плакать или радоваться?

Есть от чего взгрустнуть и есть чему порадоваться. Грустить из-за содержания, радоваться из-за восстановления связи с тобой. От тебя, да и вообще откуда бы ни было, писем я не получал начиная с 16 апреля. Есть отчего опустить голову.

Итак, я получил ответ, маленькое письмо. Читаешь, и кажется, что это не письмо, а сгусток твоего горя. Сколько ты выстрадала! Не шутка: похоронить младшего сына и не знать, жив ли старший. Болезнь отца, трудная жизнь. У меня сердце замирает, когда я думаю о том, сколько ты выстрадала. Я прошу тебя, я требую, чтобы ты хоть обо мне-то не беспокоилась. Куда я денусь? Что со мной сделается? Валька умер. Братишки нет. Сердце замерло, когда я прочел это известие. Папа хворает. Что с ним?

Что о себе писать? Все в порядке. Скоро год моей службы. Ходит слух, что еще полгода учебы, полгода стажировки и я стану средним командиром запаса. Домой, наверное, не приеду до конца службы.

Как Колька, Нина?

Скоро занятия.

До свидания. Не беспокойся. Привет Горке.

Г.Горшков.

24 августа 1940 г.

Здравствуй, мама!

Ты говоришь, что хотела послать посылку и деньги. А для чего это мне? Я знаю, ты сейчас обидишься: сын не хочет принять подарок от всего материнского сердца. Но, прошу тебя, послушай объяснения, прежде чем сердиться на неразумного сына. Я получаю червонец в месяц. Куда я трачу эти деньги? Иногда купишь какую-либо мелочь: карандаш, мыло, нитки. Но ведь это бывает раз в две-три недели. А остальные деньги? Трачу на сласти, булки, мороженое. Между прочим, к мороженому я за последнее время пристрастился. Так неужели же ты будешь посылать мне деньги на развитие глупой страсти к мороженому? Сама видишь, что деньги для меня будут излишеством. Так же и с посылкой. Куда мне? Лучше, мама, не нужно ничего посылать.

Привет Нинке.

Мама, ты говоришь о вызове меня телеграммой. Это не надо. Я сейчас считаюсь лучшим редактором «Боевого листка» в полку. Работаю по развитию ротной печати. Прилагаю все силы. Близкие командованию люди говорят о моей награде за работу. 15 суток отпуска — за это я сейчас бьюсь.

До свидания.

Г.Горшков.

18 января 1941 г.

Здравствуй, Колюшка.

Как твое письмо, так и веселее на душе. Пиши ты их чаще. Мама опять беспокоится? Ах она, мама! Ты тверди ей каждый день, что я жив и здоров, что со мной до самой смерти ничего не будет.

У тебя есть лыжи? Ты катаешься? Предупреждаю. Я неплохой лыжник. Я ходил на 20 км, ходил на 10 км — на время. Норма — 1 час.20 мин. — это с противогазом, подсумком, винтовкой. Я пришел одним из первых, впереди майора и старшего лейтенанта, за 1час. 8 мин.

Встретимся, Колюшка, потягаемся. Коля, пришли мне схему своего трехлампового приемника. Хочу посмотреть. В армии я все забыл.

О себе. Похоже на похвальбу. Завоевал большой авторитет в роте. Я — редактор, ответственный за ротную печать, агитатор, пом.групповода политзанятий, пом.ком.отд. Налаживаю ротную печать, подписку на газеты. Читаю, пишу, занимаюсь немного английским, диалектическим материализмом, физикой. Может быть, удастся приехать.

Пока. Пиши. Г.Горшков.

19 января 1941г.

Поздравление командира

Уважаемая Надежда Андреевна!

Поздравляем Вас с праздником, годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции !!!

Мы вместе с Вами разделяем радость за те успехи, которых достиг Ваш сын, Георгий Павлович, по боевой и политической подготовке. За все время пребывания в рядах РККА Ваш сын, Георгий Павлович, проявил себя как дисциплинированный, инициативный и морально устойчивый воин РККА. Вы можете гордиться тем, что сумели воспитать такого преданного патриота нашей Родины!

Командир подразделения (подпись)

Политрук (подпись)

Георгий Горшков пропал без вести в 41-м. Ему было двадцать лет.

Рафагат Бикмухаметов. Художник, философ, книгочей, любит оттачивать свой язык в словесных схватках и подтрунивать над товарищами. У Рафагата острый, верный глаз. В минуты совсем не юношеского прозрения он дает людям удивительно точные, емкие характеристики.

К жизни относится спокойно, по-хозяйски, без суеты. Над превратностями судьбы посмеивается. Какая там судьба? Есть человек — повелитель судьбы. Захочет он — и скрутит ее в бараний рог, станет она покладистой, послушной. Ослабит узду человек — тогда уж она не упустит своего шанса.

Учится школьный Демокрит, разумеется, на отлично.

«СВОЮ СУДЬБУ ЧЕЛОВЕК РЕШАЕТ САМ»

Письма Рафагата Бикмухаметова

Здравствуйте, дорогие!

Привет из Гурьева. Жаль, что не могу еще сообщить вам своего адреса, так как временно мы живем в клубе, и неизвестно, когда нас переведут в казармы. Часа два в день занимаемся строевой подготовкой, примерно столько же прорабатываем уставы. Ради развлечения подтруниваю над своим дружком Александром Худошиным. Забавно наблюдать, как он кипятится. Зачислили меня в пулеметную роту, так что через шесть месяцев на свете будет одним пулеметчиком больше.

Гурьев, оказывается, совсем не то, что я о нем представлял. Снег, до черта много заборов, верблюды. Летом, говорят, здесь невозможная пыль. Сейчас снег почти весь растаял, стоят лужи, кажется, весна осилила зиму. Живем неплохо. Обмундирование еще не выдали, щеголяем в собственных костюмах.

Хотелось бы знать, как поживаете вы? Зубрит ли Хава (сестра Рафагата — Ю.К.) по-прежнему свою хирургию? Что в Уфе нового? Писать, лежа на полу, неудобно, поэтому продолжение отложу до следующего раза, да и писать, кажется, больше не о чем. Вы обо мне не беспокойтесь. Собираюсь купить мандолину и развлекаться музыкой.

Привет всем! Рафагат.

20 марта 1942 года.

Здравствуйте, дорогие!

Пишу со стрельбища. Сегодня стреляем из станковых пулеметов и автоматов. Стоит сплошной треск и визг пуль. Интересное бывает ощущение, когда лежишь на огневом рубеже: кажется, будто мышцы наливаются силой и рука становится тверже, а глаз зорче. Вообще, обостряются все чувства и появляется азарт игрока в бильярд или, скажем, в кегли. Так и хочется уложить все пули в цель, как будто это имеет какое-то особо важное, неоценимое значение, а промах — большой позор.

А где, между прочим, Хава, твоя карточка, которую ты так давно обещала мне прислать?

Пока! С приветом, Рафагат.

Здравствуйте, дорогие родители!

Здравствуй, Хава!

Вы спрашиваете, что мне нужно. Могу, положа руку на сердце, уверить вас, что ничего мне не требуется, в том числе и деньги. Ведь мы получаем жалованье, а покупать все равно нечего, и деньги напрасно валяются в кармане.

Хотелось бы купить что-либо из беллетристики, но художественной литературы в Гурьеве днем с огнем не отыщешь. И приходится жить без книг.

Привет всем. Рафагат.

30 мая 1942 года.

Здравствуй, Хава!

После сухости и краткости первых писем немного философии.

Конечно, для философских «измышлений» письма не так уж удобны, но если иного выхода нет, то приходится мириться с этим. Сижу в душной жаркой комнате. Солнце жжет, кажется, что воздух в комнате застыл. Одним ухом прислушиваюсь к объяснению, а глаза так и закрываются сами собой, неодолимо тянет ко сну.

Но стоит оторваться от урока и заняться своими мыслями, то, как это ни удивительно, сон отлетает. Борясь со сном, сочиняю письмо. А раз оно написано, что же делать, как не отослать его наиболее подходящему адресату — своей сестренке, кандидату корпорации философов-фаталистов (а может быть, и члену?).

Воспользовавшись минутами свободного времени, заканчиваю начатое письмо. Поговорим о так называемых превратностях судьбы и тому подобных вещах. Как тебе уже известно, я не разделяю твою фаталистическую теорию о неизбежности происходящего. По-моему, свою судьбу человек в основном решает сам, а превратности судьбы не что иное, как совокупность глупостей, совершаемых людьми, за которые они и расплачиваются.

Правда, иногда приходится платить за глупости, совершаемые другими, но не нужно забывать, что движущей силой является человеческая воля, а не постоянно действующий в определенном направлении фактор — судьба.

Пора идти строиться. Чтобы не откладывать до следующего раза, на этом кончу, а остальное допишу в другом письме.

С приветом, Рафагат.

Еще одна просьба: пиши больше о нашей жизни и пиши конкретнее.

3 июня 1942 года.

Добрый день, дорогая сестренка!

Вчера получил твое письмо — одиннадцатое. Так, значит, ты сейчас отдыхаешь? Очень рад за тебя. Признаться, я бы тоже не прочь отдохнуть: ничего не делать, целыми днями читать запоем и чувствовать себя свободным от всех обязанностей. Но об этом сейчас и говорить не приходится. Вот кончится эта война, жизнь войдет в свои прежние берега, и тогда мы, повторив слова Молчанова, за которые его так крыл Маяковский, накинем на себя месяцев на шесть обломовский халат. Думаю, что для этого возможность найдется. Ну, скажи, чем может быть занят военный человек в мирное время?

В эти дни я немного расстроен. Уезжает начальник учебной части нашего батальона старший лейтенант Большаков. Жаль расставаться с таким замечательным человеком. Энергичный, напористый, человек с головой, к тому же обладающий редкостным красноречием, правда, красноречием грубоватым, мужицким, он пользовался всеобщей симпатией. Уважал его и я.

Прочитал стихи некогда модного Надсона. Не нравятся, слишком уж много уныния и печали. А такого настроения человек, слава богу, может набраться и без помощи любезнейших поэтов — нытиков. Мне больше по душе мятежная лирика Байрона или драчливая поэзия Маяковского.

К ним, и только к ним, следует обратиться тому, «кто ищет и просит участья», но ни в коем случае не к этому пессимисту.

Единственное, что оправдывает его стенание, — это ритмичность стихов. Но и это недорого стоит. По-моему, когда человек обращается к поэту за разрешением мучающих его вопросов, ему желаннее веские, бьющие, как выстрел, в упор, слова, чем пустые мелодичные звуки и туманные выражения. Если человек хочет просто отдохнуть «над страницей поэта», то лучше уж почитать о радостях жизни, о борьбе и победе, или уж о так часто проявляющей себя безграничной людской глупости, чем о печали и страданиях неудачников, заблудившихся в жизни.

С нетерпением жду обещанной фотокарточки. Мне так хочется взглянуть на ваши лица.

Пока! Привет бабушке, Диночке, Ляле, Гильмановым и прочее и прочее...

29 июля 1942 года.

Здравствуйте, дорогие!

Наконец-то я собрался написать вам. Вы, наверное, всё гадаете, что-то я поделываю, где пребываю, о чем думаю. Начиная с прибытия в часть я, кажется, только тем и занимался, что окапывался со своим взводом то там, то здесь.

Царствует весна: щебечут пичужки, сияет солнце, кое-где на скатах лощин уже зеленеет... Вылезешь утром из землянки — все тихо и мирно, лишь где-то в небе трещит самолет.

Омрачает радость то, что на нашей земле все еще чертовы «фрицы». Пока они не изгнаны, полной радости не бывать...

Признаться, я немного скучаю о вас, об Уфе и ее улицах, домах, садах, о знакомых ребятах. Интересно знать, где они сейчас. Неплохо было бы встретить хоть одного из них здесь и поболтать, как бывало раньше.

Обо мне не беспокойтесь: ни к чему омрачать себе жизнь пустыми тревогами.

Ну, пока! С нетерпением жду от вас писем.

С приветом Рафагат.

10 апреля 1943 года.

Рафагат Бикмухаметов погиб в 43-м. Ему было девятнадцать лет.

Орест Осколков… Из писем я узнал все его слабости, наверное, поэтому он стал мне ближе других. Орест был лакомкой: он любил домашнюю стряпню, земляничное варенье, хорошие конфеты. Мать его не скупилась на ласку и денежные расходы. Он отвечал ей нежностью и доверием.

После десятилетки он поступает в Челябинскую военную авиационную школу. Началась регламентированная жизнь, суровая, без скидок на ангину и больные глаза. Ореста гложет тоска по дому. В короткие минуты отдыха и перед сном его обступают воспоминания. В них — весенний сад, свежие яблоки, старенькая кушетка, шульженковская «Челита», Уфа в будни и праздники... мама. (Мама он всегда писал с большой, заглавной, буквы — Ю.К.)

В военную школу Орест пошел по своему желанию. Он не уступает тоске: уплотняет день до предела, не позволяет себе и минутной передышки, бежит прочь, услышав мелодию, напомнившую ему о доме...

Проходят месяцы, и Орест замечает: ему нравится военная служба, ее напряженный ритм. Он стал собраннее, целеустремленнее, крепче.

Настал час — Орест поднялся в небо. Перебрал в памяти пережитое и понял, что небо — это как раз для него.

Когда враг напал на Родину, он доучивался в военной школе. Боялся, что фашистов разобьют без него, что не успеет отомстить им за гибель друга.

«МНЕ НРАВИТСЯ ВОЗДУШНАЯ СТИХИЯ»

Письма Ореста Осколкова

Здравствуй, дорогая мама!

Вот уже 9 дней, как я нахожусь в Челябинске, из них 7 дней — в училище. Это письмо пишу очень быстро, т.к. выдалась всего одна свободная минута. Да, мама, здесь приучают не только к умственной работе, но и физической. Сейчас я крепко почувствовал разницу между школой-десятилеткой и военной школой. В десятилетке нас уговаривали, убеждали лучше учиться, больше работать над книгой, а мы не желали, здесь совсем другое. Вероятно, хотят проверить нашу выносливость. Ну, ничего, преодолею трудности, а там будет все в порядке. Мама, пиши почаще, а то я очень грущу. Охота домой, в сад, в наш дом.

Здравствуй, дорогая мама!

Пишу после ужина, что-то долго не строят на работу. Работа не из легких, делаем вал в тире. Погода у нас жаркая. Пыль стоит столбом… Курим сейчас исключительно махорку, завертываем ее в газету. С глазами у меня не так плохо. Пока еще не лечусь. Вообще у нас распорядок дня твердый, свободного времени нет. Дисциплина строгая, военная. Да без этого и нельзя. Очень-то не беспокойся обо мне, уже начинаю свыкаться. Ты лучше, мама, поддержи себя.

Крепко-крепко тебя, мама, целую, твой сын Орест. Пиши чаще.

Читать приходится только газеты, которые нам регулярно доставляют, а книг нет. Сейчас у нас начинают организовывать кружки: струнный, хоровой, плясунов. Запишусь в кружок, чтобы как следует научиться играть на гармошке.

Мама, большое тебе спасибо за то, что ты часто пишешь мне письма. Да без этого никак и нельзя. Ведь мы только вдвоем можем поделиться друг с другом своими переживаниями, своими невзгодами.

Теперь я уже совершенно освоился с обстановкой. Заниматься приходится крепко.

Передай Николаю мой совет: пусть учится в 10 классе как следует. Учеба в школе — самая лучшая пора нашей жизни. Как у нас дома? Как здоровье Юрия, Галины? Пусть Юрий не забывает изучать азбуку Морзе.

Сад, вероятно, уже начинает желтеть, яблоки все поспели, и вы их снимаете. Как хочется мне прокатиться еще хотя бы один раз по улице Цюрупы на велосипеде, посидеть у себя в комнате на кушетке или пройти в сад. Особенно мне бывает тяжело, когда я слышу звук патефона, дома самое лучшее развлечение было — патефон. Ты, мама, что-то мало пишешь о своем здоровье, ведь оно у тебя пошаливает основательно.

Очень рад посылке. Мне так хочется чего-нибудь домашнего, несмотря на то, что у нас питание очень хорошее.

Мама, как я все же мало делал дома по хозяйству. Ведь наносить воды, наколоть дров, подмести двор — это все сущий пустяк. Ничего, здесь меня воспитают более трудолюбивым. Мы все здесь делаем сами.

Первые зачеты сдал на «хорошо» и «отлично». Думаю и в дальнейшем продолжать учиться так же. Мне нельзя учиться на «посредственно»: я ведь пошел сюда по собственному желанию.

Много времени у нас занимает физкультура. Я даже сейчас начинаю чувствовать, что стал крепче и бодрей. У меня здорово укрепились от строевой подготовки ноги. Если раньше после двух часов ходьбы ноги ныли, то теперь хожу по шесть часов — и ничего, чувствую себя совсем бодрым. Мне начинает нравиться весь распорядок… С одним пока не освоился: продолжаю грустить по дому.

Не нужно, мама, расстраиваться. Я живу хорошо. Конечно, ты не привыкла без меня, так же и я — без тебя. Ну, ничего, мама, крепись, крепись и еще раз крепись. Вот выучусь, тогда заживем.

Теперь я уже вполне военный человек. Умею и ходить по-военному и руку, когда нужно, к козырьку, вернее к пилотке, приложить. Занимаемся мы по 12 часов в сутки. Различаем только утро и вечер, а дня как и не бывало.

Теперь мое имя и отчество заключается в двух словах: «товарищ курсант».

Поздравляю тебя, мама, с праздником, 23-й годовщиной Октябрьской революции. Вот и наступил первый праздник, который я проведу далеко от дома.

Когда легли спать, то я долго не мог заснуть — все думал об Уфе. Я так себе ее представлял: около горсовета оркестр играет, у кинотеатра кино показывают. На улице, около аэроклуба, наверное, как и в предшествующие года, самолет выставили, по улицам народ гуляет.

Завтра, т.е. 9 числа, наступает настоящий момент моего вступления в военную жизнь. С завтрашнего дня я становлюсь настоящим воином РККА. Представь себе: я принял военную присягу.

Я немного пополнел. Ребята даже смеются (когда вечером ложимся спать) над моим животиком. Твои письма подбадривают меня в учебе. Помнишь, я писал о неопределенной отметке. Она оказалась хорошей.

Пусть Юрий продолжает заниматься радиотехникой.

Занятия у меня пошли лучше. Вчера меня спросили по связи, и я получил вторую отличную отметку. Это все потому, что я вечерами стал дополнительно заниматься. Теперь я хочу увеличить время для самоподготовки за счет мертвого часа.

Летать мы будем в теплом обмундировании. Нам выдали: комбинезоны меховые, унты, шлем теплый и перчатки, маску меховую на лицо и очки. В таком обмундировании замерзнуть будет трудно.

Я, наверное, очень плохо пишу это письмо. Болит рука. Сегодня были полеты, и я правую кисть поморозил.

Очень рад, что ты познакомилась с Лидой. Какие ей больше всего пластинки нравятся из имеющихся у нас?

Ты пишешь: Лида на меня обиделась, что я не пошел к ней на день рождения. Не пошел я потому, что не знал, как себя держать.

Ты интересуешься, как у меня прошел первый полет. Первый полет был в неблагоприятную погоду. Дул сильный ветер, был небольшой снегопад, было холодно. Я летал 24 минуты. Летать приходится по карте. Сначала посмотришь на землю, потом на карту, да нужно следить за приборами и записывать показания. Мне показалось, что мы только поднялись и сейчас же пошли на посадку. Так быстро прошли эти 24 минуты. Самостоятельно самолет я водить не буду. Моя задача — указывать летчику путь и вести разные расчеты.

Мама, я последнее время письма пишу в два места. Кому пишу, наверное, знаешь?

Первого числа получил от Лиды письмо с карточкой. По-моему, она за последнее время очень изменилась. Или это мне так кажется? На карточке у нее нет веснушек, которые ей очень идут.

Когда ребята начинают играть на баяне, то я скорей хватаю книгу и скорей ухожу в учебный корпус. Ты, мама, знаешь, как я люблю музыку, она очень действует на меня, иногда нагоняет тоску.

Неужели, мама, ты достала пластинку «Челита»?

Как все же хорошо у нас играют ребята! Вот сейчас собрались два баяниста, два гитариста, и один играет на мандолине. Они сыграли «Любушку», «Мой костер». Все это вызывает воспоминания о доме.

А у меня одно развлечение — лыжи. Ты, наверное, читала в газетах, что в феврале проводится лыжный кросс РККА. Так вот мы готовимся к нему.

Мама, меня очень удивило, что Капа вышла замуж. Я не знаю даже, как это назвать. Только окончила десятилетку — и сразу такую глупость. Хотя ей видней.

Ты, мама, видела картину «Цена жизни»? Мне она очень понравилась. В какую погоду пришлось лететь летчику с врачом, чтобы спасти жизнь ребёнка.

Мне, мама, очень стыдно: по всем предметам у меня хорошие отметки, а по навигации тройка. Постараюсь и ее вывести на «хорошо».

Сегодня я был дневальным в учебном корпусе, и рядом было радио, так я с таким удовольствием слушал музыку!

Здоровье у меня ничего, только ангина донимает да с глазами плоховато — все время красноватые. Это я сам виноват: летаю без очков. В них летать боюсь, т.к. они запотевают и через них ничего не видно.

Тебе, конечно, интересно знать, как я себя чувствую в воздухе. Отвечу: очень хорошо; у некоторых бывает неприятное ощущение, но я чувствую себя очень хорошо, только вот расчеты...

Спешу тебя уведомить, что у нас был медосмотр. Страшно писать: мой вес увеличился на 10 кг. Теперь у меня вес 76 кг 500г. Вот это здорово.

Сегодня ребята где-то раздобыли гармошку. Я, конечно, играл на ней. Оказывается, у меня за 8 месяцев пальцы разучились находить нужные лады. Ничего, скоро научусь играть, как играл прежде.

22 июня 1941 года.

Мама, я тоже чувствую: что-то надвигается. Международная обстановка напряженная.

Письмо я писал утром, а днем нам объявили, что в ночь на 22 июня Германия нарушила границы Советского Союза.

29 июня.

Думал через четыре месяца приехать в отпуск, отдохнуть, погулять, но ничего не поделаешь. Давно мы ждали от фашистской Германии такой гадости. Придется всыпать ей. Конечно, очень дорого обойдется эта война.

30 июня.

Ложимся спать в 11 часов ночи, а встаем в 2-30. Первое время вставать было тяжело, но теперь привык.

Да, совсем забыл написать, мы отращиваем волосы, нам ничего не говорят. У меня уже прическа небольшая имеется.

13 июля.

Мама, ты пишешь совершенно правильно. Нужно изгнать и уничтожить фашизм. Эта задача ложится на нас — бойцов РККА.

Я все же надеюсь, что мы с тобой еще долго поживем и хорошо.

6 августа.

Если я попаду на фронт, то я крепко надеюсь на свои самолеты. Они не подведут! Наши конструктора крепко работают над их совершенствованием.

Вот когда кончится война, вот тогда мы с тобой отдохнем. Я приеду в отпуск полопать земляничное варенье.

Мама, не унывай. Скоро Гитлеру жарко будет.

10 августа.

Сейчас наша задача — выжить зарвавшуюся банду фашистов с нашей территории и освободить германский народ от власти палачей.

Каждый стремится помочь Красной Армии. Что ни говори, а нас 192 миллиона.

А что-то меня все же притягивало и притягивает к авиации, и я почему-то думаю, что никогда с ней не расстанусь. Мне нравится воздушная стихия.

Мама, во время разговора с тобой по телефону меня очень резанули по сердцу твои слова: «Мне кажется, Орик, что мы с тобой не увидимся». Зачем, мама, об этом думать?

Вчера смотрел кинокартину «Сто мужчин и одна девушка», а сегодня закончил читать «Дитте — дитя человеческое» Андерсена-Нексе. Книга хорошая. Я тебе советую ее прочитать.

Все же в Уфу попасть до безумия хочется. Как-никак, а я в Уфе не был уже год и три месяца. За это время, наверное, столько изменений произошло, что если мне идти от вокзала до дома, то я, наверное, заблудился бы. Мама, а возможно, и настанет когда-нибудь такое время, что я с чемоданчиком буду идти к себе домой с вокзала?

Смотрел картину «Салават Юлаев», постановку «Овод». Завтра пойду на Дунаевского. Он у нас выступает.

За эти дни я прочитал книги «Фараон», «Богун», «Записки китайских летчиков», «Сестры» и «Человек, который смеется».

Как-то сейчас ребята, с которыми я учился в десятилетке, и кто из них остался жив?

Спешу в санчасть лечить глаза.

А все же мне нравится военная жизнь. Правда, первое время было очень тяжело. Теперь я во время самоподготовки не отвлекаюсь, как раньше, частенько сам себе приказываю: «Курсант Осколков, занимайтесь. Поменьше думайте о постороннем». И, правда, это очень помогает.

13 ноября.

Сегодня уже второй день, как я в Свердловске. Мороз такой, что уши трещат, а мы приехали в пилотках.

Меня очень расстроило твое письмо, в котором ты сообщаешь о смерти Миши. Да, я потерял своего лучшего друга. Но за Мишину смерть они поплатятся крепко. Когда меня направят на фронт, то я приложу все силы, все свои знания, чтобы продолжить Мишино дело и громить фашизм. Как жалко Мишку!

2 декабря.

Пишу это письмо с дороги. Едем на поезде уже третьи сутки.

Ну, мама, держи себя в руках.

В дороге я был 16 дней. Теперь нахожусь в Рязанской области.

7 января 1942 года.

Действующая армия.

Живу я сейчас в Смоленской области. Как видишь, жив, здоров. Очень много встречал ребят из Башкирии, но все незнакомые. Частенько нас навещает «фриц», но мы не даем ему покоя.

Где бы мы ни проезжали или ночевали, везде нас население встречает так хорошо, что чувствуешь себя как дома. Делятся с нами последними продуктами.

Оказывается, на фронте не так страшно, как представляется.

А горят немецкие самолеты, как папиросная бумага, а после того, как сгорит самолет, остается только куча хлама.

Очень неприятно смотреть, когда немецкий самолет в воздухе: желтые или черные крылья, как у ворона, с крестом на концах. Первое время страшновато было, а затем привык...

Жду с нетерпением твоего, мама, письма.

Крепко целую, Орест.

«10 февраля Орест полетел бомбить коварного врага и не вернулся домой, — писал капитан Иван Иванович Дуденко матери Ореста, М.А. Разумовой-Осколковой. — По многим данным мы знали, что они находятся на нашей территории. Послали несколько человек искать их ночью (это все происходило с 10-го на 11-е ночью), они их не нашли. Утром 11-го февраля, когда рассеялся сильный туман, мы увидели: разбит их самолет. Побежали туда. Когда я подбежал к самолету, то увидел, что его друг летчик был мертв. Ваш сын стоял около самолета, но двигаться не мог. При падении самолета он сильно ушибся и был без памяти, но когда он пришел в себя, то лицо его опухло и глаза были закрыты, он не знал, куда двигаться. Пока он стоял около разбитого самолета и лежал без памяти, он отморозил обе руки и обе ноги. Его положили в сани и привезли в деревню. Здесь врач оказал ему первую помощь. Теплой водой промыли лицо, рот, нос (у него изо рта и носа шла кровь и застыла). Потом протерли спиртом и пропустили в рот немного спирта. Он почувствовал его, сильно закричал и заплакал. Его увезли в военный госпиталь. Я беседовал с врачом, который оказывал ему первую помощь. Он мне сказал: «Очевидно, не выдержит».

14 февраля 1942 года, обмороженный, без сознания, Орест Осколков умер в калужском госпитале от ран. Мать продолжала писать письма сыну, которого уже не было в живых.

Георгий Горшков, Рафагат Бикмухаметов, Орест Осколков… Их нет с нами. Есть только потускневшие фотоснимки и пожелтевшие письма. В них — характер, чувства, мысли погибших ребят.

Чувства нетленны, мысль — неистребима. Ее не убьешь девятиграммовым куском свинца, не загонишь в болотные топи, не сожжешь в печах Освенцима.

Я благодарен случаю, который свел меня с ними, выпускниками 44-й уфимской школы.

Они преданно любили свою мать и сестру, школу, улицу, родной двор, свой город и свои рассветы — все то, что мы зовем Отечеством.

Написать отзыв

© "БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ", 2004

Главный редактор: Юрий Андрианов

Адрес для электронной почты bp2002@inbox.ru 

WEB-редактор Вячеслав Румянцев