№ 04'04 |
Борис ПОПОВ |
XPOHOC
Русское поле:Бельские просторыМОЛОКОРУССКАЯ ЖИЗНЬПОДЪЕМСЛОВОВЕСТНИК МСПС"ПОЛДЕНЬ"ПОДВИГСИБИРСКИЕ ОГНИОбщество друзей Гайто ГаздановаЭнциклопедия творчества А.ПлатоноваМемориальная страница Павла ФлоренскогоСтраница Вадима Кожинова
|
Рисунки забытого художникаПоследние четыре года перед революцией в Петербурге—Петрограде издавался так называемый «журнал красивой жизни» — «Столица и усадьба». Комплект нескольких номеров за 1916—1917 годы попал нечаянно мне в руки. Превосходная бумага, интересные статьи, фотографии усадеб, изысканно одетых дам, солидных военных и респектабельных господ, цветные репродукции картин, закрепленные на паспарту, — все это вызвало у меня живейший интерес. Дохожу до 75-го номера (февраль 1917 г.) и глазам не верю: с первой страницы на меня смотрит контрастный черно-белый рисунок, скорее гравюра, изящного домика с мезонином. Сопровождающая статья озаглавлена — «Куроедово, аксаковская вотчина». Находка тем удивительнее, что обнаружена в год 200-летия со дня рождения С. Т. Аксакова. В статье говорится: «Куроедово, Надежино тож, одно из аксаковских имений. Селу Куроедову, Белебеевского уезда Уфимской губернии, в 7 верстах от г. Белебея (ныне в этом имении находится станция Самаро-Златоустовской железной дороги «Белебей-Аксаково»), посвятил С. Т. Аксаков не одну страницу в своей «Семейной хронике» и «Детских годах Багрова-внука». Основателем его был Михаил Максимович Куроедов, описанный в «Семейной хронике» под именем Куролесов. Он был женат на двоюродной сестре деда С. Т. Аксакова, Степана Михайловича, Надежде Ивановне Аксаковой (в «Хронике» Прасковье Ивановне Багровой) и в честь своей жены назвал деревню, заведенную им на купленной у башкир в Уфимском наместничестве земле,— Надежино (в «Хронике» и «Детских годах» — Парашино)... Здесь он построил небольшой помещичий дом...» Далее следовал отрывок из «Хроники», рассказывающий о бесчинствах и разбойничьих подвигах помещика-самодура и о том, как его убили крестьяне. В заключение сказано: «Впоследствии Куроедовым-Надежиным владел отец С. Т. Аксакова, в 1820 г. оно было отдано Сергею Тимофеевичу... а после знаменитого писателя Куроедово осталось в роду Аксаковых». Рассматриваю рисунок. Одноэтажный дом в два крыла, при входе — терраса, над ней — мезонин с балкончиком. Под гравюрой читаю: «Рис. с натуры Л. Петухова». По рисунку видно, что он сделан в летнее время. Вероятно, летом 1916 года, когда отмечалось 125-летие со дня рождения писателя. То, что рисунок выполнен с натуры, вызвало ряд вопросов: кто такой Петухов? Не уфимский ли он художник? Нет ли в художественном музее имени М. В. Нестерова каких-либо следов Л. Петухова. Обращаюсь к работнице музея А. А. Хардиной. Анна Арнольдовна сообщила, что в фондах музея имеется 7 работ художника — две живописные и пять гравюр. Все датированы 1916 годом. Видимо, на этот год пришелся творческий подъем Л. Петухова. Попутно узнал, что звали его, как и Толстого, Львом Николаевичем, что родился он в 1888 году, а умер в 1922. Творчеством Л. Петухова целенаправленно занималась бывшая сотрудница музея Э. К. Латипова. Я нашел ее в детской художественной школе. Просмотрев гравюру аксаковской усадьбы, Эльвира Кашафовна обратила мое внимание на фотографическую точность рисунка и склонность Петухова к детализации. От нее же я узнал одну из версий его смерти. Он якобы был обвинен в подделке советских денежных знаков и покончил жизнь самоубийством. Не удивлюсь, если это так. Будучи мастером гравюры, он в те годы, когда свирепствовали голод и безработица, вполне мог попробовать себя в этом уголовно наказуемом деле. Тем более что советские дензнаки той поры ничем не были защищены, кроме угрожающей надписи, что подделка их наказуема по закону. Увлекшись рисунком усадьбы Аксаковых, я пропустил мимо внимания еще один рисунок Л. Петухова, занявший целиком последнюю страницу номера. Как говорится, «слона-то я и не приметил». В основе рисунка лежит древнегреческая (или древнеримская) мифология. У озера, берег которого порос камышом, под развесистым деревом на черном фоне ночного неба, скрестив ноги с копытами, сидит бог леса и природы Пан (у римлян — Фавн). Обеими руками Пан поднес к вытянутым губам архаичную, из четырех тростниковых трубочек, свирель, похожую на примитивную губную гармошку. Любителям живописи знакома картина «Пан» художника М.А. Врубеля. Это совсем иной Пан, дикий, косматый, густо заросший волосами. Он тоже сидит и тоскливым взором словно всматривается куда-то вдаль или в себя, погруженный в свои воспоминания. В правой бессильно опущенной руке он держит такую же свирель из четырех трубочек. Рассматривая картину Врубеля, я не задумывался над тем, почему у Пана свирель. Ответ нашел в древнегреческой мифологии. Оказывается, лесной бог Пан страстно влюбился в нежную нимфу Сирингу. Та, в ужасе убегая от Пана, бросилась в воду и превратилась в тростник. Пан наломал тростника и сделал из него многоствольную свирель. С тех пор из свирели звучал чудесный, жалобный голос нимфы Сиринги. Теперь становится понятными и тоскующий Пан Врубеля, и играющий на свирели Пан Л. Петухова, который своим остроконечным ухом вслушивается в звуки свирели и, полузакрыв глаза, предается воспоминаниям о нежной нимфе Сиринге. В Пане Л. Петухова просматривается Шурале, да и декорум больше похож на местный, чем на греческий или римский: родные камыши, дерево, напоминающее листьями вяз. Правда, передний план украшен диковинными цветами, но в то же время знакомыми нам грибами. Под рисунком — строки из стихотворения А. Блока: «Из длинных трав встает луна...» Склонность Л. Петухова к детализации заметна и в этом рисунке. Каждая травинка и камышинка, цветочек и грибок, каждая шерстинка и волосинка козлоногого бога тщательно выписаны. Для полноты впечатлений о творчестве Л. Н. Петухова я снова обратился в художественный музей имени М. В. Нестерова с просьбой ознакомиться с работами художника. Мне там вежливо отказали. Так я и не увидел семь работ забытого художника Л. Петухова.
|
|
© "БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ", 2004Главный редактор: Юрий Андрианов Адрес для электронной почты bp2002@inbox.ru WEB-редактор Вячеслав Румянцев |