№ 09'04

Тамара ЛЕОНИДОВА

НОВОСТИ ДОМЕНА

ГОСТЕВАЯ КНИГА

XPOHOС

Русское поле:

Бельские просторы

МОЛОКО

РУССКАЯ ЖИЗНЬ

ПОДЪЕМ

СЛОВО

ВЕСТНИК МСПС

"ПОЛДЕНЬ"

ПОДВИГ

СИБИРСКИЕ ОГНИ

Общество друзей Гайто Газданова

Энциклопедия творчества А.Платонова

Мемориальная страница Павла Флоренского

Страница Вадима Кожинова

Архитектор, художник, педагог…

С ВИЗОЙ АРХИВА

Илья Евграфович Бондаренко (1870, Уфа—1947, Москва) — архитектор, историк архитектуры. Из семьи ремесленника. Учился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества — МУЖВЗ (1887—1890), одновременно работал в мастерской А. С. Каминского, в 1891—1990 завершил архитектурное образование в Цюрихском политехникуме. После возвращения в Москву сотрудничал с Ф. О. Шехтелем, затем открыл собственное архитектурное бюро. Сблизившись с С. И. Мамонтовым, тесно общался с членами его кружка — К. А. Коровиным, М. А. Врубелем. За Бутырской заставой построил для С. И. Мамонтова керамическую мастерскую «Абрамцево». В 1904—1905 годах опубликовал альбом в трех выпусках «Архитектурные памятники Москвы». Во второй половине 1900 гг. Бондаренко выступил как один из пионеров и наиболее ярких представителей неорусского стиля. Благодаря близкому знакомству с Морозовыми, Щукиными, Бахрушиными и другими выходцами из богатых старообрядческих семейств он получил возможность спроектировать и построить несколько оригинальных старообрядческих храмов и загородные дома московской знати в псевдорусском стиле с элементами модерна и ампира. Тонкий знаток архитектуры московского классицизма, Бондаренко опубликовал монографию «Архитектор Матвей Казаков», в которой первым определил место этого мастера в истории русской культуры. После 1917 года он отошел от архитектурной практики, но деятельно занимался проблемами охраны памятников архитектуры, исследованиями творчества московских зодчих, участвовал в создании Музея русской архитектуры.

Театральный художник, реставратор, коллекционер, библиограф и библиоман, педагог, основатель крупнейших сегодня в России художественных музеев — в Троице-Сергиевой лавре, в Казани и в Уфе — все это Бондаренко.

Кажется, куда уж больше для одной жизни? В судьбе И. Е. Бондаренко было немало превратностей, до сих пор его вклад в отечественную культуру не оценен по достоинству.

К счастью, академик Бондаренко побеспокоился о себе сам. Еще при жизни со свойственной его натуре скрупулезностью и тщанием он приготовил и обработал личный архив. В настоящее время его фонд в Российском государственном архиве литературы и искусства (бывший ЦГАЛИ) составляет 402 единицы хранения. Систематизированы и прокомментированы рукописи и статьи, газетные вырезки, выписки из книг и журналов по истории архитектуры Москвы, сведения о владельцах усадеб и дворцов Голицыных, Львовых, Волконских, рукописи 1809—1810 годов действительного тайного советника И. В. Лопухина, уникальные материалы о С. И. Мамонтове и московских театрах, о старообрядцах, системе художественного образования в МУЖВЗ, о своих современниках — архитекторах, писателях, художниках.

Творческий путь И. Е. Бондаренко связан с Москвой, там он начинал учиться. В Петербурге Бондаренко строил особняки, нередко выигрывал конкурс, как это было с домом Волконской. В 1924 году он возглавлял комиссию по ликвидации последствий наводнения и восстановлению города. В 1894 году он впервые отправляется за границу, в Цюрих, где учится в знаменитом Политехникуме. В 1918—1923 годах Бондаренко в составе экспедиций Комиссии по спасению художественных ценностей (он руководил реставрационным отделом), побывал почти во всех городах Подмосковья и Поволжья. Полевые планы, схемы, рисунки, описания берегов Волги, Камы, Оки и Белой с изображениями архитектурных сооружений хранятся в архиве. Казань во время строительства там театра была по существу его рабочим кабинетом и мастерской.

В Крыму он детально обследовал национализированные после революции дворцы, в которых позднее разместились советские здравницы.

И, наконец, Уфа. Здесь он родился, здесь прошли его детские и юношеские годы. В Уфе он достроил здание нынешнего Театра оперы и балета, открыл Народный Политехникум и Пролетарский художественный музей, став его первым директором.

В архиве хранятся четыре рукописных тома «Записок архитектора». В предисловии к ним академик архитектуры А. К. Виноградов писал: «Вы так стремительно пронесли воображение читателя над многими городами, что возникают вопросы, связанные с жизнью старого Уфимского края. Не случайным является выбор творческого пути русского архитектора. Естественно было бы удовлетворить наше любопытство и показать «реку жизни у самых ее истоков».

У САМЫХ ИСТОКОВ

Семья деда Бондаренко жила в старом доме на окраине Уфы. Выходец из Полтавы, он пришел в Уфу на плотах бурлаком, еще мальчиком. Его сын Евграф Львович рано остался сиротой. Ему пришлось пережить все невзгоды, в том числе и бедность. Невысокого роста, крепкого сложения, Евграф был сильным человеком и без труда гнул пальцами серебряный рубль. Он делал лопаты, грабли, ведра. Слыл человеком требовательным и аккуратным, придерживался спартанского образа жизни: обливался водой, бегал босиком. Став купцом 2-й гильдии, имел небольшую деревянную лавку.

Дом Бондаренко находился на Лазаретной улице недалеко от базара. Длинный, одноэтажный, деревянный, выкрашенный темно-красной краской. Парадное крылечко на двух столбиках со скамейками по бокам, где хозяин любил посидеть летним вечером, подзывая знакомых и угощая их копченой воблой из короба. Ворота с типичными резными ампирными розетками на полотнищах и калиткой. Рядом маленький деревянный флигелек. Большой двор с каретниками (сарай), собака на цепи. Кровать и кошма в доме полагались детям и жене — Александре Ивановне. В семье строго соблюдались посты и придерживались простой пищи: щи, каша, конопляное масло. «Подсолнечное — прихоть, бараньи котлеты только в праздничные дни, а белый хлеб — баловство… Ситцевая рубаха была событием», — вспоминал Бондаренко о своем детстве. В этой семье и родился 6 июля 1870 года сын Илья, о чем была сделана соответствующая запись в Метрической книге Успенской церкви. Когда сын подрос, отец пытался приучить его к торговле, но вскоре понял, что напрасно тратит время, благо, среди детей были еще сыновья. 16 августа 1880 года десятилетний Илья, поступив в классическую гимназию, не без страха с головой уходит в мир совершенной вольницы. Еще живы были бурсацкие порядки, и дети уездных помещиков содержались в пансионе. Гимназисты носили синие мундиры с серебряными пуговицами и позументом, кепи по образцу головных уборов русских и французских солдат. Позднее утвердились фуражки из синего сукна с белым кантом и серебряной бляхой. На ней были изображены две дубовые ветки с инициалами «УГ» — уфимская гимназия, что служило поводом для дразнилок: «украл гуся». Завтрак (кусок пирога) стоил 3 копейки, бедным давали 2 куска черного хлеба. Учился Илья на «отлично», но вел себя скверно. Из учителей с благодарностью вспоминал впоследствии лишь Л. Лопатинского, который был добр к ученикам и составил толковую грамматику латинского языка. Учитель русского языка драл за волосы, учитель арифметики больно «вытягивал» линейкой по спине. По просьбе учителя Закона Божьего Ефима Соловьева Илья нарисовал карту Палестины. В награду тот пригласил его петь в церковном хоре и читать псалмы. Случалось, заступался за него. По просьбе учителя географии Илья рисовал географические карты. Любимой его книгой был «Всемирный путешественник» с гравюрами. Другой настольной книгой был «Систематический каталог библиотеки братьев Покровских» (Оренбург). Сильное впечатление на Илью произвела книга Р. Оуэна «Образование человеческого характера». Английский социалист-утопист опирался на близкую философии Просвещения идею о решающем воздействии внешней среды на формирование характера человека. В формировании характера и в выборе профессии Ильей большую роль сыграла скорее не семья, а именно уфимское общество. Друзья кузины, офицеры, приглашали его в офицерское собрание, там была библиотека. Отдыхать ездили за Белую, на Дёму. Увлекались пиротехникой. В трех верстах от города была гора Шихан с остатками каменного укрепления — Чертово городище (это место вдохновило когда-то М. В. Нестерова на создание картины «Христова невеста»). Молодежь, естественно, наведывалась и туда. Посещали кумысное заведение Курамшина в 30 верстах от Уфы. Однажды Илья нашел на пыльном чердаке ящик с книгами. Мать сказала, что этот ящик оставил знакомый чиновник. В нем были книги явно масонского толка, философские письма, томик Н. Карамзина и книга о Помпее. Все это он мгновенно «проглотил». В 7 лет Илья стал ходил к учителю рисования Давыдову. Жил тот в конце города под горой. На воротах его дома были нарисованы два генерала. Старичок Давыдов кормился уроками рисования и тем, что делал вывески. У него он копировал несложные пейзажи. В гимназии Илья начал рисовать с гипса, это был «бюст Аполлона». Учитель рисования и чистописания А. А. Соколов влачил бесцветную тоскливую жизнь. Именно у него Илья встретил настоящего художника. Молодой, с длинными волосами, изящно одетый, он был улыбчив и мягок, комично рассказывал о типах в Уфимской городской управе, где служил в должности заместителя городского архитектора. Это был Николай Ильич Бобир, сосланный на 5 лет в Уфу. Николай Ильич брал с собой мальчика на этюды на Белую и наставлял: «Природа — школа».

Одновременно он учил Илью основам архитектуры. Весной 1887 года Илья решил поступать в Московское училище живописи, ваяния и зодчества.

РОДНОМУ ГОРОДУ

1907 год. В Москве и Петербурге прошла персональная выставка М. В. Нестерова. Друг и земляк художника И. Е. Бондаренко записал в своем дневнике, что выставка оставила «глубокое впечатление широтой идейного охвата... Глубоко прочувствованная, великолепно исполненная в своей нестеровской манере — утонченная живопись». После выставки Нестеров приехал к Бондаренко, чтобы побеседовать об устройстве картинной галереи в Уфе. Художник давно мечтал о создании картинной галереи и был готов подарить уфимцам часть своей коллекции и собственные произведения.

А Бондаренко (еще в 1904 году) по заказу уфимского городского головы «с особой любовью выполнил благородную и почетную программу — проект городского театра. Два зала в бельэтаже наметил... Но проект из-за отсутствия средств не был осуществлен».

Была еще одна тема, интересовавшая обоих. Это затея строительства Народного дома имени С. Т. Аксакова. Свою версию неудавшейся постройки Бондаренко излагает так: «Начиная с губернатора все воровали собранные по подписке средства. Без конкурса (многочисленные публикации свидетельствуют об обратном — Т. Л.), своими плохими средствами начали безграмотную постройку огромного несуразного здания, вывели стены, кое-где сделали неумелые перекрытия и все бросили. Новый состав Городского Управления решил это дело энергично довести до конца, выстроив театр. Пригласили меня».

В начале 1914 года И. Е. Бондаренко на две недели поехал отдохнуть в Шунгак-Куль, а заодно и посмотреть то, что ему предстояло достроить. До Уфы было нелегко добраться, плыл пароходом. «На палубе читали телеграммы с войны, — вспоминал он. — В Уфе тихо. Тетка недоуменно говорила: «Война какая-то там...»

«Осмотрел я пустовавший недостроенный сарай с нелепым фасадом, и только желание помочь родному городу побудило меня взяться за это хлопотное дело. В работе над проектом театра мне помог архитектор Д. П. Осипов. Молодой художник К. В. Пономарев рисовал по моим эскизам панно для отделки зрительного зала. Старый опытный архитектор Неврозов готовил интересный занавес для сцены. Основной тон зрительного зала был взят голубовато-серый и серебро в орнаменте. Мебель старого клена была заказана в Лодзи у Кона. Успели сделать вчерне зрительный зал и три боковых зала для предполагаемого размещения нестеровской картинной галереи.

Война остановила работы. Мебель погибла в Лодзи. Неврозов умер, остались незаконченными его работы. Художник Пономарев был взят на войну и «пропал без вести». Но спектакли, хотя и во вчерне отделанном театре, можно было давать...»

ПЕРВЫЙ ПРОЛЕТАРСКИЙ МУЗЕЙ

Осенью 1919 года для устройства в Уфе пролетарского музея Илья Бондаренко выбрал особняк лесопромышленника Лаптева.

А в 1921 году Бондаренко переводят в Москву: хлопоты по организации художественного музея были позади. Друзья и участники столь значимого для Уфы события были щедры на похвалы.

«Уфимский музей — живой организм. Но боюсь, как бы не отлетела его душа с отъездом глубокоуважаемого Ильи Евграфовича в Москву. А. Э. Тюлькин».

«Пролетарский музей — уголок красоты и отдыха от повседневной серенькой жизни. Дни посещения музея — дни отдыха душой в обществе создателя сего музея и среди искусства. Побольше бы таких уголков».

«Cлава создателю единственного художественного уголка в убогой нашей Уфе. К. Девлеткильдеев».

«Хвала и честь создавшему храм искусств в Уфе. Художник Л. В. Лезенков».

«Музей в городе, жители которого не делают форточек в окнах, приятно удивил не только немцев из Цюриха. Отзыв американцев не оставлял сомнений, что скоро не только сама Уфа будет обозначена «кружочком на карте генеральной», но и фотографию дома Лаптевых, что на Гоголевской улице, поместят в экскурсионных проспектах, 15 октября 1921». Подпись неразборчива.

Дневник Ильи Евграфовича Бондаренко неожиданно оборвется на 1921 годе, и лишь в углу чистой страницы карандашом будет помечено: «Переезд в Москву. Устройство. Смерть первой жены Лизы...»

С Уфой Илья Евграфович был связан постоянно. И когда 15 декабря 1923 года было создано Общество «Кружок друзей Уфимского художественного музея» и зарегистрировано Административным отделом Башкирского Народного Комиссариата внутренних дел, был выписан на его имя членский билет № 1.

Музей жил своей жизнью, и Бондаренко не прекращал переписки со многими своими соратниками и главным образом с Ю. Ю. Блюменталем, который вскоре стал его директором.

В Уфе мечтают о постройке Дворца национальной культуры, о чем Ю. Ю. Блюменталь подробно информирует И. Е. Бондаренко: «...Музей живет в общем довольно тихой жизнью... С каждым годом ему становится все теснее в занимаемом им помещении. Башнаркомпрос (БНКП) развернул на усадьбе музея жилищное строительство: каменные кладовые превращены в тихие квартиры, из досужей деревянной бани сделали 2-х этажный флигель — тоже под квартиры служащих БНКП. БНКП мечтает о постройке в течение 2-й пятилетки Дворца национальной культуры. В нем предполагается отвести музею подобающее помещение. Музей растет потихоньку как в результате ежегодных экспедиций внутри Башкирии, так путем приобретения с выставок, главным образом московских художников-графиков.

...Центр (НКП РСФСР) на ходатайства музея о пополнении не отвечает... Дошли до нас слухи об изъятии многих вещей, основанные, очевидно, на недоразумении... За всю мою службу было только три случая изъятия свыше. В 30-м году кое-что изъяла государственная бригада из отдела иностранного искусства, затем пришлось передать кое-что из церковного литья, медного и серебра, и накануне — на днях — пришлось по требованию свыше дать пять ковров.

Музей довольно близок к уфимским художникам и, в частности, к кооперативу «Башхудожник», собрания которого временно происходят в библиотеке музея».

Бондаренко не забудут пригласить на 5-летие музея. В письме от 19 ноября 1930 года Илью Евграфовича вновь «просят пожаловать на открытие выставки картин», посвященной уже 10-летию музея. Приехать он не смог, и собравшиеся послали ему приветственную телеграмму с пожеланием успеха.

18 октября 1942 года не стало Михаила Васильевича Нестерова. Он так и не дождался выполнения решения, принятого городской думой еще в 1915 году, о назначении его попечителем Уфимского художественного музея и присвоении музею его имени. Наконец, в 1926 году Уфимский музей будет переименован в Государственный музей искусств имени М. В. Нестерова.

Но в 1954 году, когда вышло еще одно постановление, было узаконено название музея.

УФИМСКАЯ КОЛЛЕКЦИЯ

К сожалению, Бондаренко — архитектора и художника, библиографа и коллекционера, как основателя художественного музея мало знают в Уфе.

Но его разносторонние интересы, образованность несомненно во многом повлияли на формирование уфимской коллекции. На деле это бывало так.

Вместе с Николаем Андриановичем Протопоповым (1876—1960), художником и руководителем Высших художественных мастерских в Уфе (в 1920—1922 гг. — инструктор подотдела по делам музеев и охране памятников искусства и старины Уфимского губернского отдела народного образования), они на санках везли картины из Зимнего на Октябрьский вокзал в Петрограде, чтобы отправить их потом в Башкирию.

Сотни книг, привезенных из-за границы Бондаренко, были переданы в музей. «Из зарабатываемых денег я аккуратно откладывал 10% и тратил их на выписку иностранных журналов по искусству и на приобретение книг». Коллекционером он себя не считал, однако пишет: «…случайно попадавшиеся мне интересные вещи иногда находили у меня место. Денег на приобретение картин, фарфора, бронзы я не имел. Картин, как правило, я не покупал, их мне дарили знакомые художники, и только при хорошем заработке я иногда покупал картину или гравюру. Но особое, затаенное чувство любви к предметам искусства и старины всегда теплилось в глубине души, ищущей красоты».

Он много писал, публиковался в Казанском художественном вестнике, в частности, рассказал об уфимской коллекции.

«Художник-уфимец Нестеров, собирая в течение всей своей жизни картины и рисунки мастеров своего круга (ТПХВ, «Мир искусства», «Союз русских художников»), готовил это ценное собрание, лишенное случайности (все вещи товарищеского обмена). Оно несет отпечаток интимности.

Всех картин и рисунков «Нестеровского» собрания 103 — среди них выдающиеся работы Поленова, Репина (этюд к «Не ждали»), Васнецова (первый эскиз к «Слову о полку Игореве»), Левитана «К вечеру», большой холст Е. Д. Поленовой «Шли наши ребята из Нова-города», отличный осенний пейзаж И. С. Остроухова, эскиз Рериха к «Гостям заморским» и «Идолам» и проникновенная его же акварель «Хоровод древних», А. Бенуа «Сентиментальная прогулка», Рушица, Пурвита, Светославского и др.».

И. Е. Бондаренко подробно описывает экспозиции всех залов художественного музея.

В 6 зале, рассказывает он, «собрана библиотека по искусству и исторической материальной культуре (до 4. 000 томов)… Значительный подбор старопечатных книг иностранной и русской печати... До 150 номеров рукописных книг, начиная с Иоанна Златоуста («Поучения» 16 в.) на пергаменте, кончая старообрядческими лицевыми апокалипсисами начала 19 века. Очень богат справочный отдел (энциклопедии, путеводители и целый набор каталогов выставок)… Библиотека открыта для удобства после 4-х часов. В течение 1921 года был прочитан цикл лекций по общей истории искусств, о гравюре, о прикладном искусстве, но голод с его жестокими условиями жизни разогнал из Уфы многих и многих работников. Однако художественная жизнь музея не заснула и при небольшом ограниченном штате сотрудников, составляется подробный каталог, описание старопечатных и рукописных собраний библиотеки, описание монет и медалей музея, а также библиографический указатель журнальных статей по искусству».

21 июля 1947 года Ильи Евграфовича Бондаренко, дружившего с художником Нестеровым и ратовавшего за присвоение его имени музею, не стало.

Автор использовала архивные материалы Российского государственного архива литературы и искусства, Рукописного отдела ГРБ, Государственного музея архитектуры им. А. В. Щусева (Москва).

Написать отзыв в гостевую книгу

Не забудьте указывать автора и название обсуждаемого материала!

© "БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ", 2004

Главный редактор: Юрий Андрианов

Адрес для электронной почты bp2002@inbox.ru 

WEB-редактор Вячеслав Румянцев