№ 05'04

Алексей КЛЕНОВ

XPOHOC

Русское поле:

Бельские просторы

МОЛОКО

РУССКАЯ ЖИЗНЬ

ПОДЪЕМ

СЛОВО

ВЕСТНИК МСПС

"ПОЛДЕНЬ"

ПОДВИГ

СИБИРСКИЕ ОГНИ

Общество друзей Гайто Газданова

Энциклопедия творчества А.Платонова

Мемориальная страница Павла Флоренского

Страница Вадима Кожинова

К ресторану Степан подъехал на такси. Бросив водителю деньги, выбрался из потрепанной «Волги», глянул на ряды иномарок при входе. «Живут же буржуи. Вот бы где клиентов поискать...» От сравнения с «Волгой», на которой подъехал, возникло чувство ущербности и лютой злобы на несправедливость. Вполголоса выругался, двинулся к входу.

Швейцар у дверей оказался наглым на все свои чаевые, которые, судя по всему, были немалыми. Однако имя Валеры здесь, похоже, имело вес — и внутрь Степана пропустили без проволочек, хотя и проводили брезгливым взглядом. Степан вошел в полутемный зал, заставленный в четко продуманном изящном беспорядке тремя десятками столиков с ажурными, излучающими мягкий свет, светильниками. Откуда-то сбоку вывернул слащавый метрдотель, с замашками старого гомика. Легонько тронул Медведева за плечо:

— Вас ждут. Шестой столик от эстрады.

Кивнув, Степан двинулся в глубину зала.

Валера вальяжно развалился за столиком, небрежно потягивая коньяк из широкого бокала и сладко жмурясь на оркестрантов. Рядом сидела такая ослепительная шатенка, что у Степана на какое-то время перехватило дыхание от ее непередаваемого словами взгляда и изумительной фигуры, затянутой в вечернее платье с блестками. Валера, явно довольный произведенным эффектом, кивнул на свободный стул:

— Присаживайся... Это Наташа.

— Добрый вечер... Степан, — легонько пожал ее обнаженную до плеча белую и гибкую руку Медведев.

Валера щелкнул пальцами, и из-за соседнего столика тут же подлетел долговязый парень в сером костюме.

— Гоша, займи даму танцем.

Наташа безропотно поднялась. Степан проводил взглядом ее гибкую фигуру, смотревшуюся рядом с аляповатым Гошей еще изящнее.

— Ну что? Я вижу, ты уже проникся? Понимаешь, что я хочу тебе предложить?

— Угу,— пробурчал Степан.— А конкретно?

— Ну а теперь конкретно.— Валера налил коньяку и, легонько звякнув своим бокалом о бокал Степана, обвел зал рукой.— Многие из этих людей — мои клиенты. Они, в общем-то, и живут на деньги, которые получили с моей помощью. Поясню. Банки, как ты знаешь, дают кредиты. Под хорошие проценты. Но есть клиенты бесчестные, которые ни кредит, ни проценты по нему возвращать не спешат. Тогда за дело берется моя бригада и — хоп! — клиент приносит деньги в банк на блюдечке и извиняется за просрочку. Я с этих денег имею процент. Кроме того, получить в банке кредит непросто, не каждому дают. Государство — оно же тупое, не понимает еще, что деньги должны работать. Все, на что хватает банковских чинуш, так это раздаривать безпроцентные кредиты друзьям и родственникам. При этом они сами не прочь кое-что поиметь с государственных денег. Вот этим я и пользуюсь. Я помогаю клиенту договориться с банком, он получает кредит и делится со мной и еще кое с кем в банке. Все просто, как видишь.

— И я тебе должен новых клиентов?..

— Не только. Найдешь — потроши сам. А вот с кого выколачивать долги — я тебе буду говорить.

— Иными словами — ты меня нанимаешь?

Валера поднялся из-за стола:

— Пойдем-ка покурим...

Они пересекли зал, прошли в подсобку и оттуда спустились в подвал. Степан шагал молча, размышляя над словами Валеры и ожидая какого-нибудь, вероятно, неприятного сюрприза.

В большой комнате, заставленной коробками и бочками, освещенной тусклой лампочкой, навстречу поднялись четверо крепких парней. Степан напружинился, приготовившись к драке. Пятый парень сидел, привязанный к стулу. Растрепанная, окровавленная голова упала на грудь. Присмотревшись, Степан узнал в нем Вадима Михеева. Валера подошел к нему и резко вздернул голову вверх. Степан невольно попятился назад, ощутив неприятный холодок между лопаток. Наткнувшись спиной на одного из шкафообразных парней, остановился.

— Не перестарались? — похлопал Валера Вадима по щекам и брезгливо отер пальцы об его окровавленную рубашку.

— Жив, хрен ли ему сделается?

Обернувшись к Степану, Валера поманил его пальцем:

— Расслабься, Степан. К тебе я особых претензий не имею. Дело вот в чем. Два месяца назад пропал директор магазина «Сфинкс» Жора Кавсадзе. Ну пропал и пропал, мало ли людей пропадает? Но! У меня к нему кровный интерес был. И потому я провел свое, ха-ха, независимое расследование. И надо же! — всплеснул Валера руками. — Выяснилось, что Жорик не уехал в свой Тбилиси, а находится здесь. Не знаю, где именно его могилка, но думаю — не слишком далеко от города. Я не в претензии, что этот говнюк,— похлопал Валера Михеева по макушке,— тебе Жору заказал. Это их дела. Но грузин мне должен был, и не мало. И деньги, которые Вадик не хотел возвращать Жоре, были мои. Понимаешь, какой расклад? Нет, ты не думай, Вадик честный парень. Добровольно он бы тебя никогда не сдал. Но не каждый выдержит то, что могут сотворить мои архаровцы. В итоге я знаю, что сделал ты Жору не один. Все просто. А этот,— Валера снова похлопал бесчувственного Вадима по голове,— держался, можно сказать, мужественно. До известных пределов.

Степан кивнул на Михеева:

— Что с ним будет?

— Ничего. Ребята приведут его в чувство и отвезут домой. Он же теперь мой должник, зачем же мочить курицу, несущую золотые яйца? А вот ты с него и начнешь. Договоришься в банке, чтобы ему выдали кредит. Возьмешь свой процент. А Вадик со мной рассчитается. Потом закупит на оставшееся товар, перепродаст, и погасит кредит и проценты. Все довольны, все смеются. Ну как тебе мое предложение?

— Я должен подумать.

— Подумай,— усмехнулся Валера.— Только не очень долго... А как ты эффектно Жорика сделал! Когда Вадик рассказал про отрубленную руку, которую ты ему принес в доказательство, у меня аж мурашки по спине побежали, право слово! Сам придумал или в киношке видел?

— Жора просил перед смертью,— недовольно пробурчал Степан.

— Ладно, не буксуй. Пойдем ужин продолжим. — И пошагал к лестнице.

«А ведь ты скот,— окончательно решил про него Степан.— Ты же теперь и меня, и Вадима как сомов на крючке водить будешь. Вернее — захочешь. Да только хрена вот тебе лысого! Нет трупа — не было и убийства. А ментам Вадик не станет подтверждать, что заказал мне Кавсадзе, не полный же он кретин. Понимает, что я его паровозом пущу...»

Наташа сидела за столиком. Валера поцеловал ее в щеку:

— Извини, лапочка, задержались немного. Мир бизнеса неисповедим, как пути господни. Налить шампанского?

Наташа кокетливо шевельнула плечом, глянула бархатно:

— Выпьете с нами, Степан?

— Ваше здоровье, Наташа.

Валера едва заметно усмехнулся и молча выпил свой коньяк. Степан, поставив пустой бокал на стол, сказал словно и не было паузы в их разговоре:

— Я согласен.

— Замечательно...— откинулся на стуле Валера и закурил.— Я знал, что ты не откажешься. Но... одно условие.

— Какое?

— Всегда помни, что это мой бизнес. И конкуренты мне не нужны. Работать будешь только в моей схеме.

Степан усмехнулся про себя: «Ну это мы еще посмотрим... со временем. Тебе не нужны конкуренты, а мне ни к чему хозяин».

Сбоку к Валере скользнул Гоша и что-то коротко прошептал на ухо.

Кивнув, тот поднялся:

— У меня срочное дело, Степан, окажи любезность, проводи Наташу до дома.

Поцеловав Наташу, слегка дотронулся до ее плеча:

— Не скучай, солнышко...

* * *

Сев вслед за Наташей в такси, Степан вопросительно посмотрел на нее. Поняв молчаливый вопрос, девушка похлопала водителя по плечу:

— Кольцевая, восемнадцать... — Повернулась к Медведеву. — Степан, вы давно с Валерой знакомы?

Медведев меланхолично посмотрел на часы:

— Двенадцать с половиной часов.

— Не так чтобы много... Я так и подумала.

— Почему?

— Вы ведете себя... Словом, не так, как другие его знакомые.

— Сильно заметно?

— Ощутимо.

— И в чем это выражается?

— Как бы сказать... Вы только не обижайтесь... Есть в вас какая-то неиспорченность. Девственность, если в данном случае это употребимо. Вы как-то неловко вошли, неловко вышли. И в то же время вы сильный и настоящий. В вас уверенность сразу чувствуется. Уверенность и сила. Но вы не грубый, как Валерины... как его...

— Как кто?

— Ну скажем, помощники.

— Понимаю... А, простите нескромный вопрос, давно вы с Валерой женаты?

— Что?! Ха-ха! — рассмеялась она. — Простите, Степан, я не в обиду вам... Нет, он мне не муж.

Степан, почувствовал неловкость от своей неуклюжести, пробубнил:

— Понимаю...

— Ни черта вы не понимаете! — вдруг озлилась Наташа и надолго замолчала.

Но когда подъехали к дому, она по-прежнему любезно улыбнулась и предложила:

— Зайдете на кофе? Мы можем славно провести время.

Степан мгновенно представил себе логическое завершение этого предложения, с тщательно рассчитанным по времени «неожиданным» появлением Валеры с его мордоворотами, и усмехнулся: «Нет уж, голубка. Я в такие игры не играю. Чтобы у Валеры был лишний повод крутить мной? Кто тебя знает, что ты за штука от ружья. Может, у вас все заранее обговорено?»

— Извините, Наташа, — развел руками Медведев. — В следующий раз — обязательно.

Наташа с каким-то даже облегчением охотно согласилась:

— Хорошо. Но в следующий обязательно? Договорились?

— Договорились.

Отойдя пару шагов от машины, Наташа вдруг обернулась и совершенно иным тоном искренне сказала:

— Спасибо за вечер, Степан. Мне было хорошо с вами. Хотя и не долго...

Прежде чем Степан успел что-либо ответить, дверь уже хлопнула, и Наташа скрылась в подъезде.

— Что, не склеилось? Может, к девочкам отвезти? — сочувственно спросил таксист, всю дорогу молчавший.

— Не надо. Давай до ближайшего таксофона, там и расстанемся.

Водила разочарованно скрежетнул коробкой скоростей:

— Как прикажешь, командир...

Через квартал «Волга» остановилась. Расплатившись с водителем, Степан подошел к автомату. Когда длинные гудки прервались, на другом конце женский голос ответил:

— Алло?

— Мне бы Рината Кинзикеевича... Алло, Ринат Кинзикеевич? Добрый вечер. Медведев беспокоит. Мне необходимо с вами поговорить.

— Это так срочно? Может быть, завтра, в банке?

— Лучше у вас дома. Не будете против, если я сейчас подойду?

После паузы на том конце нехотя ответили:

— Хорошо. Адрес, вероятно, знаете?

— Да. Я буду через десять минут.

Повесив трубку, Степан снова подумал о Михееве и набрал номер Горбунова.

— Рыжий, ты как-то говорил, что сосед у тебя врач?

— Ну.

— Палец гну. Зайди сейчас к нему и свози к пациенту. Пусть возьмет все необходимое ушибы и ссадины обработать. Возможно, потребуется почки проверить.

— А что с ним?

— С лестницы упал! Визит доку оплатишь, пациент тебе после компенсирует. Сейчас он вряд ли способен о деньгах думать. Записывай адрес... Пишешь? Космонавтов шестнадцать, квартира восемь. Записал?

— Готово... Степа, тебя Антон видеть хотел. Говорит, дело есть.

— Ладно. Завтра. Как всегда на Калинина.

* * *

Утром Степан первым делом отправился к Михееву.

Дверь на звонок долго не открывалась. Когда Степан стал уже терять терпение, замок наконец щелкнул, и Вадим, синюшно-бледный, облепленный пластырями и бинтами, осторожно выглянул в приоткрытую дверь.

— Степа, я не виноват, эти гады…

— Не скули, — прервал блеющего Вадима Медведев. — Сопли подбери, не девочка. Врач, вижу, был?

— Был... Ты прислал? Спасибо, Степа.

— Визит оплатишь. А теперь слушай. Я все знаю, можешь не оправдываться. Могу тебе помочь выкрутиться, но не даром.

— Но Степа...

— Молкни! Я условия нашей сделки выполнил честно, ты мне за это и заплатил. Твои напряги с Валерой меня не касаются, рассчитывайся сам. Если бы ты меня сразу о нем предупредил, у нас с тобой и разговор был бы другой. Ты от меня скрыл, что Жора такому крутышу должен, вот результат... — Помолчав, продолжил: — В общем, я договорился в банке, тебе дадут кредит. Часть отдашь мне, частью погасишь долг Валере, если не хочешь, чтобы он тебя совсем урыл. Остальным распоряжайся сам. Словом, выкрутишься.

— Спасибо, Степа.

— Не за что,— усмехнулся Степан.— С Валерой, как с Жорой, извини, не получится. Покуда. А в остальном все остается в силе. На будущее тебе урок будет: не садись на два стула разом.

* * *

Покачиваясь на стуле, Степан внимательно слушал Антона, пуская в потолок колечки сигаретного дыма.

— У мужика того, Поздеев его фамилия... — рассказывал Антон, подставив руку Горбунову: Андрей выкалывал ему на предплечье мангуста.

— Он что, твой родственник?— перебил Степан.

— Да какой, на хрен, родственник! У нас полдеревни Поздеевых. Так вот, старшая сестра его во время войны подвизалась в штабе дивизии на территории Польши, и нахапала там до е.... матери золотишка, не считая всякого барахла трофейного. Сколько она точно привезла — я, понятное дело, не знаю, но не мало.

— А ты как узнал?

— Да у нас вся деревня... Ай! Полегче, Андрюха.

— Потерпишь. — Горбунов ухмыльнулся. — Ты же у нас особенный, шестнадцатый. Мы теперь, б... совершеннолетние. Пора паспорт получать, ха-ха!

— Помолчи, рыжий,— прервал Степан.— Ну-ну, Антон?

— Вся деревня знает. Только всерьез никто не воспринимает. Ну живут они как все: ни то ни се. «Нива», правда, имеется. Но я уверен — есть золото! Мне старик Поздеев сам как-то по пьянке проговорился про сеструху свою покойницу. Вот о ней только он, старуха его да я знаем. Он, поди, и не помнит, что мне сболтнул, а мне в память врезалось. Сказал: дескать, сестра померла и все цацки ему на сохранение оставила, до лучших времен. Если хорошенько его попросить...

— А не боишься, — усмехнулся Степан,— что он тебя заложит?

— А зачем до этого доводить? Покойники не разговаривают.

— А ты, оказывается, серьезный парень. Но без нужды до этого доводить не станем. Сам говоришь: вся деревня шепчется. Мало ли. А вообще молодец, одобряю. Что, Андрюха, готово?

— Готово.

Поднявшись, Горбунов поцокал языком:

— Самому нравится. Не зря в детстве в изостудию ходил, кто бы вам тату делал?

— Лучше бы ты художником стал,— пробормотал Степан, вставая со стула.

— Чего?

— Да ничего... Ну что, Антоха, — Степан поднял Поздеева за плечи, приобнял. — Теперь ты один из нас. И если с тобой что-нибудь случится, мы всегда поможем.

Через полчаса все трое подъехали на белой «девятке» по указанному Селезневым адресу. Остановили машину метрах в двадцати от его темно-синего «мерседеса», за рулем сидел он сам, Валера. В квартиру поднялись вместе.

Из зала донесся такой жуткий нечеловеческий вой, что у Степана, несмотря на крепкие нервы, мурашки по спине забегали. На самой высокой ноте вопль оборвался.

Вышедший навстречу Гоша, кривясь и сплевывая в сторону, доложил:

— Баба отключилась, как еврейчику ее стали пальцы дробить. Ну ничего. Зато стал сговорчивее.

Впятером прошли в зал.

— Ну что скажете, Аркадий Самуилович? — сходу спросил Валера.

Аркадий, всхлипывая и морщась от боли, пробормотал:

— Я все верну, все. Через неделю.

— Очень долго. Даю три дня, да и то в порядке исключения. Так сказать, по близкому знакомству.

— Но...

— Никаких «но»! Значит, есть деньжата? Не все на рестораны и шлюх потратили? Простите, мадам,— дурашливо поклонился в сторону жены Аркадия Валера.

— Будьте вы прокляты! Нет у меня денег! И не смейте хамить, вы... Я продам дачу и квартиру.

— И машину,— все так же спокойно добавил Селезнев.

— Но я должен только сто сорок!

— А проценты?

Скривившись, Аркадий тонко проскулил:

— Пропадите вы пропадом! Я не смогу все продать за три дня.

— Ничего,— успокоил Валера.— Мы идем клиенту навстречу. Сейчас вам привезут нотариуса, и вы оформите свой «опель» на мое имя. Этим ваши обязательства по отношению ко мне исчерпываются. Ну а с банком рассчитаетесь сами. Кстати, могу у вас купить квартиру и дачу. По моей, разумеется, цене. Поверьте, в ближайшие три дня никто у вас не рискнет купить, зная мой интерес. Вот так, любезный. Времени на размышление у вас нет. А посему прямо здесь и сейчас: да или нет?

— Да. Чтоб вам пусто было!

— Прощайте, Аркадий Самуилович. И мой вам совет: не будьте бесчестным и жадным. Это дорого обходится...

Вернувшись со Степаном на кухню, Валера по-хозяйски пошарил в холодильнике, вытащил бутылку водки, разлил по рюмкам: — Вздрогнем?.. Ха-ха! Хорошо пошла... Ну что, Степа? Уловил суть? Считай, что сегодня тысяч восемь баксов я со своими парнями заработал. «Опель» у него дрянной, конечно, но толкнуть удачно можно. Понимаешь, как надо деньги делать? Это тебе не хаты выставлять.

— Какие хаты? Ты о чем? — насторожился Степан.

— Да ладно, ладно,— похлопал его Селезнев по руке.— Чего ты? Здесь все свои.

Медведев резко оттолкнул его руку:

— Вот что, Валера. Мне ревизоры не нужны. Понял? Ты свое дело делаешь, а я свое. И все.

— Договорились.

— Договорились.

— Дого...

— Хорош попугайничать. Б...! Ты босс, но я тоже не шавка. Кто тебе настучал на меня?

— Сорока на хвосте принесла.

— Так ты передай своей сороке: поймаю — хвост выщиплю.

Селезнев спокойно переменил тему:

— Есть еще должник. Возьмешься?

Степан нехотя пробурчал:

— Можно... Условия?

— Возьмешь пару моих ребят. Десять процентов навара мне, пять — твои.

— Почему так?

— Потому что это мой клиент. Банку он должен сто, и я ему давал на реализацию две тачки. Выбей все сполна. С тобой Гоша поедет и кореш его. Гоша,— крикнул Валера в сторону зала, — ты слышишь?

— Слышу, — прогнусавил тот и, войдя в кухню, опустился на стул.

— Кстати, — холодно прищурился на него Селезнев.— А когда твой братишка кредит вернет?

Гоша побледнел, забормотал сбивчиво:

— Валера, в натуре... На днях, зуб даю! Он за товаром уехал в Грецию. Вернется, реализует и сразу все отдаст.

— Ну-ну... Ты смотри, Гоша, правила для всех одни... Степа, завтра сможешь?

— Давай послезавтра. У меня на завтра дело имеется.

— Какое?.. Степан, я не понял. Мы же договорились: ты работаешь в моей схеме.

— Ладно, помню... За рыжьем к одному жлобу поедем. Может туфтой оказаться, но шанс есть.

— Возьмешь моих парней. Я тебе клиентов даю, делюсь бабками. Давай по-честному. Вот Гоша с тобой и поедет.

Немного поразмыслив, Степан нехотя согласился:

— Ладно, пусть приходит завтра в три в опорный пункт на Калинина, двадцать восемь.

— Заметано.

Спустившись с Антоном и Андреем вниз, Степан молча сел за руль и мрачно вперился взглядом в мутное стекло: «За жабры берет Валера. Откуда он про квартиры знает? Какая сука ему стучит? Узнаю — глотку порву...»

— Что?— не дослышав Антона, переспросил он.

— Я говорю: круто работают мужики. За один вечер тачку на четверых. А мы...

— Раз на раз не приходится, — откинулся на спинку Степан. — А вообще у них, конечно, есть чему поучиться. Ну да мы тоже не соплежуи.

Закурил, распорядился:

— Андрюха, завтра в три собери в опорном Славу, Альфреда, Гену с Пашей Шаблеевым. И надо тачку пообъемистее: двое от Валеры поедут.

— Я найду,— пообещал Антон.— Есть у меня парнишка знакомый — Денис Питкевич. Работает экспедитором в одной конторе. У него свой «РАФ». Но он...

— Годится. А что «темный» — не страшно. На пикник едем, и все. Больше ему знать ничего не надо... Так, говоришь, баба с войны рыжье привезла?

— Угу.

— Не люблю я мародеров, не в обиду тебе, рыжий, сказано. Ну, ладно. Поехали...

* * *

Тронувшись с места, Питкевич озабоченно посмотрел на уровень топлива.

— Далеко ехать?

— Антон,— окликнул Поздеева Медведев, — далеко туда тащиться?

— Сто двадцать в оба конца.

— Тогда заправиться надо.

— Намек понял, — отозвался на слова Дениса Степан и небрежно бросил на панель пачку денег. — За работу и бензин. Рули на заправку...

Выстояв на АЗС длинную очередь, микроавтобус медленно подполз к свободной колонке. Слева, взвизгнув покрышками, вынырнула черная «ауди» и нахально приткнулась впереди «РАФа». Выругавшись, Денис выскочил из салона и набросился на водителя «ауди», коротко остриженного прыщавого пацанчика лет двадцати:

— Ты что, хорек, самый бурый? Я, б... полчаса стою, а ты на халяву?

— Да пошел ты...— спокойно отрезал парень, вставляя «пистолет» в горловину бака. Денис аж задохнулся от такой наглости, не находя от возмущения что ответить. Степан, скрипнув зубами, остановил дернувшегося Хорина:

— Я сам...

Выйдя из салона и не закрывая дверь, он отстранил все еще молча хлопающего ртом Питкевича и, схватив парня за воротник, волоком потянул его за собой, несмотря на сопротивление и отборный мат. Возле микроавтобуса, ни слова не говоря, коротко и страшно всадил парню коленом в пах, добавил лбом в перекошенное от боли лицо и зашвырнул в салон «РАФа». Захлопнув дверь, Степан принялся месить извивающегося на полу пацана ногами. Долбил, пока лицо у того не превратилось в сплошную кровавую маску. Только после этого, хрипло дыша, прерывисто прошипел в тошнотворное месиво, еще минуту назад бывшее хоть и не симпатичным, но лицом:

— Запомни, говнюк: не тот крутой, кто иномарку имеет, а тот, кто может ее отнять у того, кто имеет. Понял, сопля?

— Д-да-а... п-п-понял, — утирая кровь, прохныкал пацан, икая и запинаясь от страха.

— Ну и п-шел отсюда, кондом штопаный! — увесисто пнул его под зад Степан напоследок.

Пацанчик кулем вывалился из салона. Парни неловко молчали, стараясь не смотреть Медведеву в лицо, один Хорин рискнул подать голос:

— Ты звереешь, Степа. Одно дело замочить ради...

— Я давно озверел! — заорал на него Медведев.— Понял, б...? Мне эти сопляки отмороженные во где,— рубанул он себя по горлу.— Наверху должен быть тот, у кого ум и сила, а не пе…ки прыщавые, барыги х...вы!

Замолчав, резко спросил у сжавшегося на водительском сиденье Питкевича:

— Заправился?

— Ну...

— Член гну! Поехали, не х…р стоять...

Насупившись, Степан уткнулся горячим лбом в стекло и всю дорогу мрачно молчал, не обращая внимания на гогочущих парней, начисто уже забывших об инциденте на заправке. Крутились в голове совершенно не к месту мыслишки о зашевелившейся вдруг совести, чего не случалось очень давно, о гребаной (чем черт не шутит?!) загробной жизни, где за все придется держать ответ. «Ладно, пусть я сволочь, подонок и убийца. Я один такой, при нынешней жизни? Хотел я этого? Ведь я же совсем о другом мечтал. Хотел людям пользу приносить, жить хотел достойно... А, б... демагогия все это. Нет и не может быть братства, равноправия и справедливости. Есть рабы и господа, дичь и охотники. А я не желаю, чтобы меня однажды употребили на закусь. Вот и вся житейская философия...»

Меж тем «РАФ» свернул с шоссе и затрясся по ухабистой грунтовке. Поздеев похлопал Степана по плечу:

— Подъезжаем, Степа. Вон там, за лесочком, озерцо небольшое есть. Туда надо причалить.

Тот велел Денису:

— Давай к озеру...

Выгрузились с гоготом и солеными шуточками. Хорин, тиская рыжего Горбунова, прорычал:

— Эх, баб не хватает. А я бы сейчас...

— Утухни,— прервал его Степан.— Приготовьте пожрать и выпить. А мы с Антохой прогуляемся.

Метров через двести стало видно деревню. Степан спросил Поздеева:

— Как дом расположен? В центре?

— Почти.

— Хреново... Собака есть?

— Есть. Барбос безобидный, но визгливый.

— Жрать с чужих рук берет?

— С моих возьмет.

Степан вытащил из кармана полиэтиленовый пакетик с мясным фаршем:

— Дашь ему вот это, чтоб хозяева не заметили.

Поздеев подкинул сверток на ладони:

— А что это?

— Райское наслаждение. Через пятнадцать минут можешь с него шкурку снимать, претензий не будет.

— Ага, понятно...

Подошли к дому. Степан подтолкнул Антона:

— Сходи разведай. Для отвода глаз самогонки попроси. Приехали, дескать, с корешами оттянуться, а водяры не хватило... Ну, сообразишь.

Вернулся Поздеев минут через пять. И только когда миновали последние дома, Антон доложил:

— Порядок, — протянул Степану две литровые бутылки с мутноватым и вонючим пойлом. — Старик только с бабкой. Я боялся, как бы родня к ним не нагрянула.

— Псину траванул?

— Угу... А жалко: привык я к ней.

— Переживешь. Еще не известно, как со стариками... Кхм... Ладно. К дому подъедем, когда стемнеет. Пока будем пить, незаметно для Дениса залепи номера илом. Мало ли...

— Да меня, один хрен, соседи видели.

— И что? Если и дернут тебя, скажешь, что был в малознакомой компании, познакомился за пару дней до приезда. Никого не знаешь, адресов-телефонов не ведаешь. И стой на своем. Да и маловероятно это, алиби тебе обеспечим железное...

Часов до одиннадцати полоскались в озере и глушили водку, словно и впрямь приехали расслабиться от городской суеты. И только когда окончательно стемнело, Степан велел грузиться в машину. Денису сказал:

— В деревню заедем, Антона родственники пригласили. Посидишь в машине, мы не долго.

Медленно полз по темным улочкам «РАФ», временами выхватывая из темноты редкие парочки расходящейся из клуба молодежи, кудлатых, лениво брехающих собак, горы колотых дров и бревен возле заборов.

В доме Поздеевых было темно и тихо. Все, кроме Питкевича, вышли из машины и бесшумно проскользнули во двор. Антон первым подошел к двери и негромко постучал. Потом еще, громче и настойчивее. За дверью послышалось кряхтенье, и надтреснутый голос спросил:

— Хтой-то тама?

— Это я, дед Андрей. Антошка. Нам бы еще самогонки...

Засов загремел, дверь приоткрылась, и худой, со сморщенным лицом Поздеев недовольно пробормотал, высовывая голову в щель:

— Все бы вам, лешакам, зенки заливать. Сколь над?..

Степан с полуразворота ударил старика в лицо и ворвался внутрь. Бесчувственного деда тут же втащили в дом и, связав по рукам и ногам, бросили посреди комнаты. Заверещавшей было бабке завязали рот и тычками загнали ее за печку. Степан заметался по дому, резко и негромко отдавая распоряжения:

— Паша, Гена, завесьте окна. Альфред и Андрюха на стреме. Гоша, ты начинай.

Гоша плеснул воды в потерявшего сознание старика. Тот открыл глаза, дико посмотрел на парней и попытался закричать. Гоша моментально залепил ему рот и угрожающе прошипел в ухо:

— Завянь, гнида...

Поставив над стариком стул, Степан сел на него верхом и спокойно спросил:

— Где золото, дедуля?.. Что?.. Гоша, да открой ты ему пасть!

Гоша рванул скотч, и комнату распорол дикий крик старика:

— Не знаю, мать вашу! Нет у меня никакого золота!

— Старик...— Степан взял протянутый Антоном молоток и покачал им в воздухе.— Я буду дробить тебе кости. Медленно. Одну за другой. Пока не скажешь. Будет очень больно, поверь мне.

Дед прохрипел, задыхаясь:

— Не зна... наю... я... нич... ничего. Антошка... с-сукин ты сын. Я же... я же тебя вот таким нянькал... а-а-а!!! — закричал от боли. Это Степан с хрустом впечатал молоток в левую руку старика. Во все стороны брызнула кровь. Гоша тут же залепил зарычавшему старику рот, вытер попавший на лицо сгусток черной крови и выругался:

— Вырубился, коз-зел!.. Может, сами поищем?

— Где?— скривился Степан.— Думаешь, он золото в буфете прячет?

— Ну тогда я бабку пощупаю.

Вытянув упирающуюся старуху из-за печки, Гоша развязал ей рот и злобно ощерился, нагоняя жути:

— Где дед золото прячет, карга? Говори, шмара сушеная! Один х…р на тот свет с собой не заберете.

Бабка только испуганно бормотала трясущимися губами:

— Ничего не знаю, родимые... Ради Христа, оставьте вы нас. Нет у нас золота, брешут люди... Антошка, ты же нам как родной был... О Господи...

Гоша резко и зло ударил старуху по лицу. Та завалилась на кровать и завыла в голос, обливаясь кровью из разбитого носа:

— Господи-и-и-и...

— Заткнись, лярва!

Гоша снова занес над старухой руку и тут же рухнул на пол от мощного удара в челюсть. Но тотчас вскочил на ноги, озверело посмотрел на Медведева:

— Да ты-и... Ой, б...!

От второго удара Гоша впечатался спиной в стену и медленно сполз на пол. Степан спокойно и внушительно поднес к его разбитому лицу кулак:

— Запомни, гунявый: у нас свои правила. Женщин мы не бьем. Если нужно для дела — замочи. Но бить не смей... — Повернулся к Антону: — Ну что там? Очухался старик?

Тот освободил деду рот. Дед яростно сплюнул ему в лицо сгустком крови:

— Лучше бы тебя матка в младенчестве удавила, б…деныша!

Антон лишь усмехнулся:

— Очухался, живее всех живых? — Утерся рукавом и тут же врезал старику локтем в лицо: — Я не б…деныш, сука! Где золото? Где, макака старая? Говори! Урою, б...! Говори, говори, говори!!!

С трудом оторвав Антона от старика, Степан навис над Поздеевым:

— Колись, дед. Нет у тебя другого выхода. Скажешь где тайник — в живых оставим. Нет — обоих завалим. Смотри, Антошка озверел совсем. Ведь забьет насмерть, и не удержу.

Дед, откинув на бок голову, ожесточенно сплюнул.

— Чтоб вам от рака подохнуть! Да как вас земля носит, нелюдей?! Матерей ваших…

— Где? — перебил Степан вопросом.

— В сарайчике... Осподи Исусе... Хранил годами, думал, внукам... Северная стена, пятый венец от фундамента, внутри...

Степан резко поднялся:

— Антон, Паша — за мной...

Расшвыряв блеющих овец, Антон пробрался к северной стене сарая и стал лихорадочно кромсать топором пятое от фундамента бревно, нетерпеливо урча и всхлипывая:

— У-у... ну где же?.. Давай, давай...

Фонарик в руках Степана высветил в разбитом бревне нишу и плотно забитые в нее пакеты из полиэтилена. Шаблеев аккуратно вытащил их, пять штук подряд, и мягко бросил один за другим на загаженный овечьим пометом пол.

— Ни фуя себе! Килограммов двадцать, не меньше.

Ткнув пакеты ногой, Степан урезонил его:

— Щупать потом будем. Неси их в машину. Смотри, чтобы водила не засек. И ребят со стремы сними. Да и из дома пусть уходят, пожалуй...

Шаблеев вопросительно посмотрел на Медведева, но спросить ничего не рискнул и молча вышел. Степан взял Антона за плечи, встряхнул:

— Успокойся... Успокойся, говорю! Дело еще не сделано.

Вытащил из кармана пистолет, протянул Антону:

— Кончай стариков, сдадут они тебя. Дед, похоже, не из тех, кто утрется и смолчит. Да и нас потянут. Ну?.. Чего ты? Сам же хотел.

— Ага...

Облизав пересохшие губы, Антон неумело засунул пистолет за пояс и нетвердой походкой пошел в дом. Шагая следом за ним, Степан мрачно подумал: «И с кем я связался? Один мародер, второй трус. Третий мент продажный. Да и сам я тоже... В бога, в-в мать!..»

Из дома вышли шатаясь от одуряющего запаха свежей крови и избытка адреналина. Степан увесисто ткнул Антона в бок:

— Иди прорыгайся. Ничего, со временем привыкнешь.

И сам, чувствуя тошнотворные спазмы в горле, закурил и без сил рухнул на крыльцо, опустив голову и скрестив руки: «Вот и готово дело. Что же с тобой дальше будет, мент ссученный?..» Истлевшая сигарета обожгла пальцы, и Медведев зло отшвырнул ее в сторону. Потом, спохватившись, поднял окурок, тщательно загасил в ладони и засунул в карман куртки. Антон, бледно-зеленый, скрючился под забором и тупо смотрел в темное небо. Степан легонько пнул его в ногу:

— Пойдем. Давай, давай поднимайся...

Когда вернулись в город и подъехали к опорному пункту, Медведев распорядился:

— Выгружайтесь, парни. А ты подожди здесь, Денис. Вот это,— Степан бросил на панель пачку денег,— тебе за хлопоты. Антон, Андрюха, не забудьте гостинцы деревенские.

Когда те парни скрылись в полуподвале, положил Питкевичу руку на плечо:

— Оплатой доволен?

Денис бегло осмотрел купюры.

— Вполне.

— Это хорошо... Я так думаю, что кое-что в нашей поездке тебе странным показалось?

— Угу.

— Так вот, ты в следующий раз на странности внимания не обращай. Ты на дорогу смотри. И все будет тип-топ, всегда будешь доволен. Ты меня понял?

Денис опасливо покосился на жесткое лицо Медведева.

— Угу.

— Вот и ладушки.

Пройдя внутрь опорного пункта, Степан пинком распахнул дверь и тяжелым взглядом посмотрел на поджидавших его парней. Пакеты с золотом лежали на столе нетронутыми, увесистые и соблазнительные. Усмехнувшись, Степан подошел к столу, вспорол ножом пакеты и высыпал на стол кучи колец, брошей, браслетов, зубных коронок и перстней с выломанными камнями. Горбунов разочарованно протянул:

— Да здесь сплошной лом. А зубов-то, мама моя! Не иначе как из концлагеря.

— Ну не скажи.— Степан взял из кучи массивное колье с изумрудами и любовно погладил его.— Вот эта штучка очень даже ничего. Я, пожалуй, возьму ее в счет своей доли.

Гоша хотел было возразить, но, посмотрев на лезвие ножа в руке Медведева, наглухо заткнулся и отвел глаза в сторону. Степан только молча усмехнулся на слабую попытку качать права. Потом перевел взгляд на Горбунова:

— Андрюха, у нас есть чем взвесить?

— Где-то безмен валялся.

— Давай поищи, нам сейчас особая точность ни к чему.

Горбунов ушел за безменом. Гоша, жадно посматривая на золото, спросил:

— Как делить будем?

— Лом по весу, украшения оценим.

— Ага...— судорожно сглотнул слюну Гоша. — У Валеры есть контакты среди ювелиров, можем пристроить. Получим наличными.

— Отвечаешь за слова? — в упор глянул Медведев.

— Зуб даю.

— Зуб мне твой без надобности. А вот голову, ежели что... Ладно. До завтра приберу, а там посмотрим. Ну сколько там, рыжий?

— Так, плюс восемь... Итого... Итого восемнадцать с половиной килограммов.

— Е...ть того серого!!! — ошалело выпучил глаза Шаблеев. — Мужики, а ведь это значит: можно завязывать. Тут на каждого...

— Глохни,— прервал Степан.— Поделим, вычтут комиссионные, и ты же первый через неделю прибежишь ко мне на сигареты просить. Ладно, все. Разбегаемся до понедельника. Алиби у всех как обычно...

Через полчаса Степан стоял перед Наташиным домом. Поглубже натянув кепку, витиевато выругался: «И на хрена, спрашивается, ты приперся сюда? Два часа ночи... Ждет она тебя? А если у нее Валера? Ох, Степа, рисковый ты мужик, за что и люблю...»

Поднявшись до двери Наташиной квартиры, Степан трижды длинно позвонил и отступил на шаг, чтобы его хорошо было видно в глазок. «Если прогонит, значит, я полный кретин, и ни хрена в бабьей психологии не смыслю...»

За дверью так долго было тихо, что Степан уже собрался уходить. Когда наконец Наташа молча, ничего не спрашивая, защелкала замками, Степан невольно улыбнулся от ощущения сродни сердечному приступу, только приятному. Дверь распахнулась, и Наташа, зябко кутаясь в халат, тревожно спросила:

— Что случилось, Степан? Так поздно...

— Ничего. А что могло случится?

— Не знаю, но... В такое время.

— Извините...— мрачно отступил Степан еще шаг от двери, намереваясь уйти.— Вы приглашали, и я подумал...

— Нет, нет,— втянула его Наташа за руку в прихожую.— Для визита время не самое подходящее, но я все равно рада.

Степан чуть приобнял ее за талию:

— И только?

— Не только.

— Ну... Тогда...

Степан уже откровенно прижал Наташу к себе, мягкую и податливую со сна. Она слегка отстранилась:

— Степа, не так грубо, пожалуйста. И закрой дверь, дурачок...

* * *

Проснулся Степан со сладким ощущением полного изнеможения. Наташа превзошла его даже самые смелые предположения, связанные с ее умопомрачительной внешностью и фигурой. Степан слепо ощупал постель и, не обнаружив Наташи, негромко позвал:

— Ната...

Она вошла тут же, распространяя запах свежесваренного кофе из дымящейся чашки, мягко улыбнулась, присела рядом. Степан погладил ее по колену и мучительно простонал:

— Еще одна такая ночь, и я закричу «караул!». Который час?

— Двенадцать.

— О-ля-ля! Послушай...— Степан сел и брезгливо ткнул пальцем в чашку: — А что-нибудь покрепче можно? Откровенно говоря, я вчера малость перебрал.

Наташа усмехнулась:

— Я заметила...

Через минуту вернулась с бокалом коньяка и пепельницей.

— Только ведь это вредно: с утра пораньше и натощак.

— Жить, говорят, тоже вредно. От этого умирают... — Медведев опрокинул коньяк, закурил. — А знаешь, у тебя очень уютно. Вкус явно присутствует.

— Спасибо... — снова усмехнулась Наташа.— Без твоего одобрения я бы никогда не догадалась.

— Извини, я болван. Я не в смысле одобрения, а солидарности... Короче, я запутался. Извини еще раз.

Пошарив в кармане лежащей на пуфе куртки, Степан положил перед Наташей колье:

— Это тебе.

— Плата за ночь любви? Многовато.

Теперь оскорбился Степан. Побледнев, ткнул сигарету в пепельницу.

— Зачем же так зло? Я ничего такого не имел в виду.

— Прости...— Наташа прижалась к нему щекой.— Очень красивое, спасибо. Старинное, кажется?

— Ну... Лет за пятьдесят я ручаюсь... Скажи, а ты с Валерой как познакомилась?

Наташа отпрянула от Медведева, съежилась:

— Начинается... Я так надеялась, что ты не спросишь об этом, но, похоже, все мужики одинаковы. Стоит только провести вместе ночь, и начинаются похабные вопросы: с кем, когда и сколько раз. Зачем тебе это?

Степан досадливо поморщился:

— Прости, я не хотел... Ничего такого. Просто я о тебе абсолютно ничего не знаю, надо же с чего-то начать. Если ты не хочешь...

— Ну уж нет! — зло вырвала у Степана из рук пепельницу и швырнула ее на столик так, что пепел поднялся вихрем. Закурила сама и ожесточенно повторила: — Ну уж нет! Фигушки. Хотел слушать — слушай!... Мне двадцать восемь лет, а грязи... Почему бы не поделиться с кем-то? Ты же сам хочешь... Знаешь, как мы познакомились? Нынешние девчонки уже в пятнадцать знают, кому и за сколько продадут свою девственность, а я, дура старая... Мне было двадцать пять, я делала прекрасную карьеру. Театр оперы и балета, ведущие роли. Жизель, Эсмеральда, Китри... Ты знаешь, что это значит для балерины? А-а, что там говорить. Глазки были распахнуты на мир: где же он, мой принц? И вот он появился: сильный, мужественный, состоятельный и щедрый. Как думаешь, за что я имею от него квартиру, машину, золото и меха? Он меня подкладывал под вислопузых начальников, а потом безо всяких проволочек получал с них все, что хотел. О-о-о, я у них высоко котировалась! Так он провернул кучу дел, которыми, надеюсь, очень скоро заинтересуется прокуратура и УБОП. Да что я тебе говорю, ты, наверное, лучше меня все знаешь. Сам он меня имел когда хотел и как хотел. Чаще — как животное, возбуждаясь от рассказов о том, кто и как из его «друзей» меня тра…л. Какое дерьмо! Ты это хотел слышать?

— Нет. Я не извращенец.

Наташа долго и подавленно молчала, не решаясь посмотреть Степану в глаза. Тот уже накидывал куртку, когда она тихо попросила:

— Пожалуйста, не уходи. В конце концов, ведь мы с тобой оба по уши в этом самом. Ведь так?

— Так, Ната. — Степан мягко притянул ее к себе.

— Простим это друг другу. Хотя бы насколько это возможно. Хорошо?

— Хорошо. Только, боюсь, я еще больше, чем ты...

Наташа закрыла ему рот ладошкой.

— Не надо. Ничего не хочу слышать, иначе возненавижу тебя слишком быстро. — Чуть помолчав, погладила его по руке. — А что у тебя здесь?

— Где?

— Фигурка мангуста. Я видела, когда ты спал.

Степан вымученно усмехнулся:

— Ошибка молодости. — И встрепенулся, услышав:

— Странно... У совершенно разных людей абсолютно одинаковые ошибки.

До Степана не сразу дошел смысл ее слов. Он настороженно взял Наташу за голову и повернул ее лицо к себе:

— У кого ты еще видела такую же? Я ведь правильно тебя понял?

— Да... Примерно с месяц назад к Валере приходил один парень. Точнее, старший лейтенант милиции. Он был в летней рубашке, и я заметила у него на руке точно такую же татуировку.

— Имя! Ты слышала имя?! Как он выглядит?

— Высокий, поджарый. Волосы темные, но с рыжинкой. А зовут... Кажется, Валера называл его Павликом.

— Так... — Резко поднявшись Степан приказал: — Собирайся, нам надо ехать.

— Куда?! Зачем?!

— Опознаешь его. Поедем, я тебя очень прошу. Это очень важно для меня. Пожалуйста…

В салоне ее «девятки» Медведев попросил:

— Притормози у первого же таксофона, мне надо позвонить.

Приоткрыв на ходу бардачок, Наташа подала ему трубку мобильника.

— Держи. Пользоваться умеешь?

Степан отрицательно покачал головой. Наташа показала пальцем:

— Нажми вот эту кнопочку, а потом номер. Ах, Степа, Степа... Середина девяностых, пора бы приобщаться к новинкам прогресса. Ты что, никогда мобильника не видел?

— Только в чужих руках.

— Открой окно, связь будет устойчивее.

Степан опустил боковое стекло, набрал номер:

— Алло... Паша, это я. Надо срочно увидеться. Срочно! Через двадцать минут выходи из дома и жди меня у подъезда. Все... Все, я сказал. Остальное при встрече.

Вернув Наташе телефон, пообещал:

— Куплю себе такой же, удобная штучка. Спасибо.

Откинулся на подголовник, прикрыл глаза: «Неужели же Пашка?! Вот, значит, кто на меня Валере стучит? Гнида скурвившаяся. Ну ладно, разберемся...»

Когда подъехали, Шаблеев уже поджидал возле подъезда. Небрежно покуривал. Возле ног на поводке поскуливала овчарка.

— Этот? Он приходил к Валере? — спросил Степан, когда Наташа остановила машину, метрах в тридцати от подъезда.

Наташа прищурилась, внимательно вглядываясь в Шаблеева, и решительно сказала:

— Да, этот.

— Ты не ошибаешься? Это предельно серьезно.

— Ошибка исключена, Степа. Память на лица у меня хорошая. И еще он, когда говорит, языком причмокивает, словно у него зуба не хватает.

— Верно...

С минуту Степан подавленно молчал. Потом решительно хлопнул себя по колену:

— Ты поезжай, Ната. Спасибо, что подвезла и помогла мне.

— Но… Степа. Может, все же объяснишь, в чем дело? У меня такое ощущение, что я оказываю этому человеку дурную услугу.

— Нет, солнышко. Свинью он себе сам подложил, ты здесь ни причем.

Медведев поцеловал Наташу, махнул ей рукой на прощание и направился к Шаблееву. Пожав руку, кивнул на собаку:

— Заведи кабысдоха домой, прокатимся в опорный. Срочное дело.

— Зачем, Степа? Давай отдохнем сегодня. В кои-то веки выходной выпал...

— Пойдем, я сказал. Ну?!

Пожав плечами, Шаблеев отвел собаку домой. Оба вышли со двора на улицу и, поймав такси, приехали к опорному пункту. Медведев протянул Паше ключи:

— Открывай.

Шагнув вслед за Пашей в дверь, Степан заломил ему правую руку, схватил сзади за воротник и с размаху впечатал лицом в стену. Убедившись, что тот потерял сознание, волоком затащил его внутрь, посадил на стул и сковал руки за спиной наручниками. Потом набрал полведра воды и резко выплеснул Шаблееву в лицо. Приходя в себя, Паша яростно затряс головой, сплевывая и отфыркиваясь:

— Ты что, кореш? Офуел совсем? Ты что творишь, волк тряпичный?

Степан сел напротив, вытащил из-за ремня пистолет, спокойно передернул затвор и положил «макарова» на стол, перед собой. Не спеша закурил, пару раз глубоко затянулся и только после этого ответил:

— Я тебе не кореш, гнида. Сейчас ты мне расскажешь, как давно ты стучишь на меня Селезневу и сколько он тебе за это платит. Только не заставляй меня повторять дважды, ты же знаешь: я не слишком терпелив от природы.

Паша посерел лицом, жалобно простонал:

— Степа, братан... Ты же не завалишь меня, а? Да мы же с тобой...

— Я с тобой,— жестко перебил Степан,— в один океан писать не стану, сучара. Колись, падла, покуда я не взбесился. Иначе за себя не ручаюсь.

Шаблеев сбивчиво забормотал:

— Степа, гадом буду, он сам на меня вышел. Тогда ты еще не был с ним знаком. Я думаю, он к тебе загодя ключик искал, потому и меня... Я не знаю, как он меня вычислил, клянусь! Сначала бабки предлагал. Много. Я отказался. Верь мне, Степа! А потом... Потом он сказал... Сказал, что сделает меня инвалидом и каждый день будет прокручивать мне запись, как его жеребцы мою жену и дочь... И веки мне отрежет, чтоб глаз не закрывал... Девочке всего восемь лет, Степа! Тут я сломался. А там один конец. И бабки брал, и телок он мне подкладывал. Он же, с-сука, на иглу меня подсадил, когда его телки подсыпали мне клофелину. Ты знаешь, что такое ломка?

— А почему ты мне сразу не сказал?!

Шаблеев подавленно молчал, тупо глядя в пол.

Степан поднялся, прошелся у него за спиной из угла в угол. Резко остановился, положил Шаблееву руки на плечи и вкрадчиво сказал:

— Паша, многие из нас, ментов, ссучились. Но ты ссучился дважды. Первый раз от жадности, второй — из-за страха. Скажи, могу я тебе теперь доверять?

— Степа... Сте-е-епа!!!

— Нет, Паша. Извини. Кончились разговоры.

Медведев мягко погладил Шаблеева по голове и резко рванул ее в сторону и вверх, чувствуя, как податливо рвутся шейные позвонки...

Голова безжизненно завалилась на плечо. Степан подошел к столу, выключил встроенный под столом магнитофон и, вяло подняв трубку телефона, подрагивающей рукой набрал номер Горбунова:

— Андрюха, это я. Собери сейчас всех ребят в опорном, на Калинина... Я сказал всех, и немедленно!!!

Через полчаса все четырнадцать сидели по разным углам кабинета, со смешанным чувством страха и любопытства поглядывая на накрытое покрывалом тело на стуле, уже догадываясь, кто там. Степан обвел всех тяжелым взглядом и тихо, почти беззвучно, сказал:

— Никто из нас не обманывается на собственный счет: все мы воры, грабители или убийцы. Многие и то, и другое, и третье разом. И я первый среди вас подонок...

Пошевелившись в полной тишине, Хорин укоризненно окликнул:

— Степа...

— Молчать, на х…й!!! Я сказал, что все мы подонки, так оно и есть. Но никто из нас не был стукачом. Недавно появился среди нас такой. Вот он.

Медведев сорвал с трупа Шаблеева покрывало и угрожающе подался вперед:

— Нужны доказательства?

Подойдя к столу, щелкнул клавишей магнитофона. Комнату прорезал истеричный голос Шаблеева: «...гадом буду, он сам на меня вышел. Сначала бабки предлагал, а потом... Он же меня на иглу подсадил. Ты знаешь, что такое ломка?!»

Выключив магнитофон, Степан еще раз обвел мутным взглядом притихших парней:

— Голос всем знаком? Экспертиза не требуется? И запомните: так будет с каждым, кто скурвится. Попадусь я... Тогда и меня кончайте.

Выдержав паузу, во время которой стояла гробовая тишина, прежним, сухим и жестким, тоном приказал:

— Альфред, Гена и Антон, займитесь этой падалью. Делайте что хотите, хоть в кислоте растворяйте, но чтобы труп никто никогда не нашел. Сами знаете, какой менты кипеш из-за своих поднимают. Остальные свободны.

Выйдя из полуподвала, Степан на автопилоте дошагал до дома Наташи и только тогда очнулся — заметил возле подъезда синий «мерседес» Селезнева. «Ч-черт! Только его мне сейчас не хватало...» — свернул на противоположную сторону улицы, заскочил в подворотню. Минут двадцать он наблюдал оттуда за машиной, надеясь, что Валера уедет. Так и не дождавшись, снова вышел на улицу, прошел дворами на шумный проспект и растворился в толпе...

Написать отзыв

© "БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ", 2004

Главный редактор: Юрий Андрианов

Адрес для электронной почты bp2002@inbox.ru 

WEB-редактор Вячеслав Румянцев