№ 03'04

Любовь КАШИНА

XPOHOC

Русское поле:

СИБИРСКИЕ ОГНИ

МОЛОКО

РУССКАЯ ЖИЗНЬ

БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ

ПОДЪЕМ

СЛОВО

ВЕСТНИК МСПС

"ПОЛДЕНЬ"

ПОДВИГ

Общество друзей Гайто Газданова

Энциклопедия творчества А.Платонова

Мемориальная страница Павла Флоренского

Страница Вадима Кожинова

«Наши имена припоминая...»

В декабре 2004 года исполняется 95 лет со дня рождения талантливого русского поэта, рожденного на казахстанской земле Павла Николаевича Васильева, поэта трагической судьбы, расстрелянного в застенках НКВД в 1937 году, имя которого было под запретом более 20 лет.

П. Васильев родился 23 декабря в Зайсане Восточно-Казахстанской области. Отец Павла, Николай Корнилович Васильев, окончил учительскую семинарию в г. Семипалатинске. Мать Глафира Матвеевна, в девичестве Ржанникова, окончила прогимназию в г. Павлодаре.

Так уж случилось, что свои первые шаги маленький Паша сделал именно в Павлодаре. Этот город стал и творческой колыбелью будущего поэта. «Взлетной площадкой» юного Павла были города Омск и Новосибирск. Расцвет его могучего таланта, творческий взлет, пик его славы, а затем и гибель связаны со столицей некогда нашей одной большой Родины - Москвой. И совсем не случайно, именно в Павлодаре создан Дом-музей П. Васильева, который является методическим центром васильеведения на всем постсоветском пространстве, в котором хранятся уникальные документы жизни и творчества поэта.

* * *

Трагедия жизни Павла Васильева началась задолго до его смерти. И, может, не случайно, а с некоторым пророческим предвидением Павел Васильев в одном из ранних стихотворений написал:

Не знала мать,

Когда, качая в люльке, напевала,

Что скоро песню напевать

Нужда мне будет злая…

А значительно позже, уже в 31 году в стихотворении «Семипалатинск» он говорит:

«На счастье ль, все карты, спутав

нарочно,

Судьба наугад козыряет мной?»

И, действительно, судьба, одарив Павла огромным талантом, позволив ему взлететь на недосягаемую высоту поэтического мастерства, сбивала его на лету. Поэт, ломая крылья, вновь поднимался, но роковая судьба снова бросала его вниз, в бездну, готовя для него новые испытания.

П. Васильева арестовывали трижды. В первый раз в 1932 году по делу «Сибирской бригады».

Связь с сибирскими литераторами началась еще в 1927 году. После странствий по Западной Сибири и Дальнему Востоку Павел приезжает к родителям в Омск. Он печатается в сибирских газетах и журналах: «Сибирские огни», «Рабочий путь» и др., совершенствует свое поэтическое мастерство.

Литературной столицей Сибири в то время становится г. Новосибирск, который называли «Сибчикаго». Город притягивал творческую интеллигенцию прекрасными возможностями реализации литературных планов. Павел Васильев приезжает в Новосибирск. Сибирский период в жизни и творчестве Павла Васильева мало изучен. По воспоминаниям современников именно здесь он познакомился с уже известными литераторами, сыгравшими немаловажную роль в творчестве и судьбе юного Павла: В. Я. Зазубриным, Н. Ановым, Н. Феоктистовым, Л. Мартыновым, И. Ерошиным, И. Шуховым, Е. Забелиным и многими другими сибирскими литераторами, дружба с которыми продолжалась и в Москве.

В литературной жизни Новосибирска были свои течения и противостояния. Группу «Настоящее» возглавляли Курс и Родов. Это были воинствующие проводники партийной линии в литературе. Главным они считали классовые позиции автора. Терпеть гонения и тиранию Родова, Курса и подобных им было все труднее. Сибирские литераторы объединяются вокруг журнала «Сибирские огни». П. Васильев примкнул к группе Зазубрина и Н. Анова. У П. Васильева есть строки, отражающие этот период творчества:

…Только часто здесь за лживым

словом

Сторожит припрятанный удар,

Только много их, что жизнь готовы

Переделать на сплошной базар.

По указке петь не буду сроду, -

Лучше уж навеки замолчать,

Не хочу, чтобы какой-то Родов

Мне указывал, про что писать.

Чудаки! Заставить ли поэта,

Если он - действительно поэт,

Петь по тезисам и по анкетам,

Петь от тезисов и до анкет…

Личная жизнь молодого поэта остается не устроенной, его то и дело начинает «заносить». Особенно, когда у него завязалась дружба с поэтом Н. Титовым. Вот как пишет об этом периоде Н. Анов: «…Молодой поэт, почти мальчик, на собраниях сибирских писателей великолепно читал свои талантливые стихи. При первом знакомстве он произвел хорошее впечатление - был подкупающе вежлив и скромен. К сожалению, литературная богема мешала поэту заниматься творчеством. Мой друг Н. Феоктистов, заведовавший в то время краевым отделением «Сиброста» и очень любивший П. Васильева и его близкого друга Н. Титова, первым забил тревогу:

- Пропадают ребята! Надо что-то делать! Надо спасать талантливых поэтов!».

Именно Н. Анов и Н. Феоктистов отправили П. Васильева и Н. Титова «от греха подальше» в путешествие по Западной Сибири с заданием редакции по сбору материалов. Целый год П. Васильев и Н. Титов путешествуют по Сибири и Дальнему Востоку. В Хабаровске они встретились с Е. Забелиным, дальнейшее путешествие и приключения переживались уже втроем.

Положение литераторов после возвращения Павла в Новосибирск не изменилось. Многие из них покинули Новосибирск и переехали в Москву. Туда же в 1929 г. переезжают и П. Васильев с Е. Забелиным. Но невидимые нити обвинений потянулись за сибиряками и в столицу. Первое следственное дело на литераторов было заведено именно на «сибиряков». И первым по делу «Сибирской бригады» был арестован П. Васильев.

После разбирательств, Павел Васильев был освобожден, но это не прошло бесследно: он оказался на крючке НКВД. Этот арест дал повод и открыл возможности завистникам, открытым и скрытым врагам поэта для травли, преследований, гонений.

30-е годы… Самый плодотворный период в творческой жизни П. Васильева стал и самым трагическим.

Среди экспонатов Дома-музея есть две газеты «Правда» от 24 мая и 16 июля 1935 года. В первой из них напечатано «Письмо в редакцию» за подписью 20 литераторов с требованием «принять решительные меры» к П. Васильеву. Среди них были поэты, которых П. Васильев считал своими друзьями: Николай Асеев, Борис Корнилов, Семен Кирсанов, Иосиф Уткин. После этого письма, сотрудником газеты «Комсомольская правда», поэтом Джеком Алтаузеном была спровоцирована драка с П. Васильевым. Джек Алтаузен оскорбил в присутствии Павла Наталью Кончаловскую, которую боготворил П. Васильев и которой посвятил цикл прекрасных стихотворений. Как результат, в газете от 16 июля 1935 года была дана информация под заголовком: «Павел Васильев приговорен к полутора годам лишения свободы».

Совсем недавно в РГАЛИ, в архиве Александра Безыменского, мне удалось увидеть заготовку этого письма и имеющиеся подписи.

Как оказалось, не все подписи, указанные в газете, были в действительности поставлены, т. е. имеет место подлог.

Суд состоялся 15 июля 1935 года.

Изнурительный труд в ИТК строгого режима в городе Электросталь подорвал силы поэта. Это - время, выбросившее его за борт творческой жизни, т.к. он был лишен возможности писать. И только после обращений к Горькому, ходатайства друзей, обращения Ивана Михайловича Гронского к Молотову, Павла Васильева переводят в Рязанскую тюрьму, где, немного окрепнув от непосильного труда, он получает возможность писать. Именно в Рязанской тюрьме он создал одну из наиболее ярких поэм «Принц Фома».

В 1936 году П. Васильев выходит на свободу. Но, ощущая за спиной дыхание наемников НКВД, подсознательно чувствует, что это еще не конец…

Он пишет стихотворение «Прощание с друзьями», где мысленно прощается с теми, кого любит. Можно себе представить, как чувствовал себя в то время П. Васильев, загнанный в угол как зверь. Это состояние преследует его:

«Тяжело мне, волку, на волчьих

охотах

Тяжело мне, тополю, холод лют…»

В стихотворении «Раненая песня», написанном еще в 1933 году, он обращается к своим гонителям:

…Чего же вы смотрите

На меня вприщур,

Будто я отъявленный мерзавец?

Что вы особачились на песню мою.

Песни - мои сестры, а сказы -

братья

Я еще такие песни спою,

Что и самому мне еще не снятся…

Интуиция не подвела П. Васильева, в феврале 1937, при выходе из парикмахерской, он был вновь арестован. Поэту предъявили обвинение в участии в террористическом акте против И.В. Сталина, в котором ему приписывалась роль исполнителя.

15 июля был суд. 16 июля 1937 года П. Васильева, осудив по статье 58 п.8,11, в неполных 27 расстреляли как врага народа. Затем последовали 20 лет забвения и запрета. Имя его было вычеркнуто из литературы и жизни общества. И только после 1956 года, когда по ходатайству жены поэта Е. Вяловой и И. М. Гронского, которые, вернувшись из лагерей, добивались реабилитации П. Васильева, восстановления его в Союзе писателей, имя его было возвращено из забвения. В 1957 г. вышел в свет первый сборник его произведений, по крупицам собранный вдовой. Прошло немало времени, прежде чем имя П. Васильева было поднято на ту высоту, которую оно заслуживает.

В 1957 году, благодаря павлодарскому поэту, журналисту С. А. Музалевскому, литературному объединению города Павлодара было присвоено имя П. Васильева.

В 1966 году улица Клубная была переименована в улицу П. Васильева.

В 1981 г. Центральной городской библиотеке было присвоено имя поэта. И, наконец, дом, где жил П. Васильев, был принят на государственную охрану, и на этой земле был возведен Дом-музей П. Васильева.

Началась исследовательская работа по розыску и изучению документов о жизни и творчестве П. Васильева. Сейчас уже не секрет, что в архивах бывшего СССР и в центральных государственных архивах существует отдел «секретных фондов», ранее называвшихся «спецхран». Особенно пополнились эти отделы в годы правления

И.В. Сталина. Допуск к этим материалам разрешался только согласно инструкций НКВД, в ведении которого и находились центральные гос. архивы.

Во второй половине 50-х годов начинается рассекречивание материалов из фондов «спецхрана». Это был первый этап, начало оттепели, начало демократических преобразований. Наибольшее число рассекреченных материалов выпало на вторую половину 80-х и 90-е годы.

Именно в это время на запросы Елены Вяловой и Натальи Павловны Фурман (дочери поэта) выдана справка о месте захоронения Павла Васильева в могиле №1 «невостребованных прахов» Донского кладбища.

В РГАЛИ нет отдельного фонда П. Васильева, и его документы, материалы, рукописи, воспоминания о нем приходится по крупицам выискивать в других фондах. Многие материалы остаются недоступными до сих пор, т.к. владельцы помещают их в закрытые фонды, устанавливая определенные сроки их открытия для исследователей. Так, до сих пор закрыт фонд Бориса Корнилова - друга Павла Васильева, в котором мы надеялись найти документы о Васильеве. То же случилось со школьным дневником самого Павла, который он вел во время путешествия по Иртышу в Зайсан в 1923 году, рукописными стихотворениями, письмом к Ираиде Пшеницыной, которые она сохранила и поместила в закрытый фонд. И только после подтверждения ее смерти, мне было позволено ознакомиться с этими документами.

Нельзя передать словами те ощущения, которые чувствуешь, работая с рукописными материалами, зная, что после Павла и Ираиды Пшеницыной эти документы никто не держал в руках.

Машинописный текст дневника И. Пшеницына, перепечатав, отдала в Дом-музей, но оригинал был недоступен. Этими материалами и текстами и пользовались васильеведы с 1990 года. Сейчас музей располагает ксерокопией дневника, а также появилась возможность видеть его в видеоматериалах.

Совсем недавно архив Дома-музея пополнился первой копией личного альбома П. Васильева, который он вел с 27 по 34 год. Оригинал его хранится в рукописном отделе Литературного музея г. Москвы. В этом альбоме - рукописные материалы, стихотворения, авторские оценки печатных изданий, дружеские шаржи, фотографии.

Листая альбом, вчитываясь в строки, написанные рукой Павла Васильева, ощущаешь некоторую причастность к жизни поэта, потому что каждая страница - это его состояние, его мысли, его настроение в те годы. Не случайно говорят, что исследователи всегда находятся в критической точке соединения прошлого и будущего, преемственности и изменчивости времен, эпох, нравов, характеров.

Большинство неизданных ранее произведений П. Васильева взяты С. Поделковым именно из этого альбома, страницы которого сохранил поэт Алексей Крученых, известный в то время коллекционер. Благодаря его страсти, многие документы стали достоянием исследователей, в том числе и ранее не известные страницы биографии поэта.

Многие материалы говорят о тех или иных событиях литературной жизни того времени. Вот записка Александра Гатова П. Васильеву:

…Паша, обязательно зайди ко мне сегодня перед поэтическим совещанием.

21.5.1934 г.

Гатов.

P. S. Взял экземпляр «Соляного бунта». А.Г.

Благодаря этой записке, можно установить, что поэма «Соляной бунт» вышла в свет до 21. 5. 1934 г.

Стихотворение «Любимой», посвященное Елене Вяловой, многие из Вас знают:

Слава богу,

Я пока собственность имею:

Квартиру, ботинки,

Горсть табака.

Я пока владею

Рукою твоею,

Любовью твоей

Владею пока…

В альбоме есть надпись П. Васильева «Стихи сразу», значит эти строки П. Васильев, прочувствовав, записал сразу, а может быть, это - экспромт. В рукописном варианте есть еще одна строфа, которую поэт вычеркнул, и поэтому в публикациях и сборниках она не прозвучала.

… И когда рванутся

От края и до края

Песнями и пулями

Метя по нам.

Я, столько клявшийся тебе -

Умирая,

Не соглашусь и скажу:

Не отдам…

Скорее всего, эти сроки П. Васильев вычеркнул, посчитав несовершенными, но для нас они важны, так как написаны его рукой и свидетельствуют о его мыслях, о характере, и даже об отношении к Е. Вяловой.

Такие же вычеркнутые строки в черновом рукописном варианте стихотворения «На посещение Новодевичьего монастыря»: стихотворение написано после посещения П. Васильевым и Е. Вяловой могилы А. П. Чехова на Новодевичьем кладбище.

Скажи, громкоголос ли, нем ли

Зеленый этот вертоград?

Камнями вдавленные в землю,

Без просыпа здесь люди спят…

В лирико-философское стихотворение, тяготеющее к классическим образцам, вплетена грубоватая экспрессия разговорной речи, размышлений, присущих П. Васильеву. Жизнь и Смерть, дыхание Истории и дыхание Вечности - это те ощущения, которые сквозят в поэтических строках, но главное в них - торжество жизни: «Нам жизнь любых могил дороже…»

Угол второго листа надорван, но четко видны строки:

…подъехал, птицы

Летят на пиршеств этих звон,

В большом дыму хохочут лица

Скуластых от тоски икон

Мы крыты лисьим малахаем

И трижды крыты ясаком

И песни смутные слагаем

И в смутном времени живем.

Эти зачеркнутые строки еще раз говорят о том, что, даже живя в Москве, он ощущает себя азиатом, причастным к казахскому народу с тяжелой долей, «трижды крытому ясаком», умирающему от голода на своей земле. После посещения Новодевичьего кладбища, на пороге вечности, это ощущение стало еще острее. 1932 год не только для народа, но и для него лично был тяжелым. Аресты в 1932 и 1935 годах… Пик трагизма наступит позже - в 1937.

Так уж случилось, что прах Павла Васильева покоится в Москве, на Донском кладбище, в братской могиле № 1, к которой, как к святыне, идут люди.

Блестит, не знавший лет преклонных,

Монастыря литой шишак,

Как страж страстей неутоленных

И равенства печальный знак.

Налицо философские раздумья поэта о том, что перед смертью все равны… И не случайно в сборнике «Весны возвращаются» это стихотворение помещено в разделе «Человек в мирозданье».

До 1999 г., среди табличек с именами погибших, установленных у плиты на Донском кладбище, не было таблички с именем П. Васильева. И только к 90-летию со дня рождения поэта она была изготовлена и установлена на месте его захоронения, куда приходят его близкие: дочь, внучки, семья Гронских и поклонники поэзии П. Васильева.

* * *

Многие литературоведы говорят об адресности любовной лирики поэта. Свидетельством тому - рукописный цикл стихов, посвященных Галине Анучиной, Елене Вяловой, Нине Голициной, Наталье Кончаловской, Анастасии.

Долгое время считалось, что стихотворение «Анастасия» посвящено Анастасии Титовой, сестре его друга - поэта-сибиряка Николая Титова.

Но вот, что говорит аннотация самого Павла Васильева к этому стихотворению:

«Девушка эта на самом деле существует. Адрес: Павлодар, ул. Чернышевского, дом №80. А. Н. Яркова».

Стихотворение было написано в 1933 г., а напечатано в журнале «Новый мир» №1 за 1934 г. Из надписи следует, что оно посвящено Анастасии Ярковой, соседке Павла в Павлодаре, дочери бедного казака.

Не были богатыми, покаюсь,

Жизнь моя и молодость твоя.

Мы с тобою свалены покамест

В короба земного бытия.

Но здесь есть и другие слова:

…Никогда и ни с каким прибасом

Наши песни не ходили вспять,-

Не хочу резным иконостасом

По кулацким горницам стоять!

…Наши имена припоминая,

Нас забудут в новых временах…

Но молчишь ты…

Девка расписная,

Дура в лентах, серьгах и шелках!

Эти строки, скорее, подходят Анастасии Титовой, внучке прасола, раскулаченного в годы коллективизации, сибирской красавице Анастасии, отвергнувшей ухаживания Павла, которая могла себе позволить яркие наряды и украшения, и не признавала поэзию достойным занятием для мужчины и говорила об этом и Павлу, и своему брату Николаю. Так благодаря исследовательской работе устанавливаются факты жизни и творчества поэта. Скорее всего, стихотворение «Анастасия» - это собирательный, обобщенный образ красавиц, затронувших душу поэта.

Нам удалось наладить связь с вдовой Н. Титова Марией Алексеевной Бушмакиной, которая жила в Алматы.

Встреча с ней пролила свет на многие факты из жизни Н. Титова и П. Васильева в годы их странствий по Западной Сибири и Дальнему Востоку. В результате этой встречи, Дом-музей имеет сборники стихов Н. Титова, его архив, который до сих пор был не востребован. Это - фотографии, черновые рукописные материалы, посвящения друзьям, переписка с издательствами, письма С. Маркова, Н. Анова, С. Муканова и многих других. И, думается, совсем не случайно архив Н. Титова оказался в Доме-музее его друга П. Васильева.

Каждый новый документ, новый факт - всегда радость для исследователя, не говоря уже о поэтических находках. В 1999 году в архивах ФСБ было найдено неизвестное стихотворение П. Васильева «Неужель правители не знают», которое мы смогли включить вместо эпилога в сборник «Избранное», и которое определяет место поэта в жизни страны, его предназначение:

Неужель правители не знают,

Принимая гордость за вражду.

Что пенькой поэта пеленают,

Руки ему крутят на беду.

Неужель им вовсе нету дела,

Что давно уж выцвели слова,

Воронью на радость потускнела

Песни золотая булава.

Песнь моя! Ты кровью покормила

Всех врагов. В присутствии твоем

Принимаю звание громилы,

Если рокот гуслей - это гром.

В 2000 году в архиве Г. Санникова было найдено неопубликованное стихотворение «Крестьяне», написанное еще в 30-е годы. С 1935 по 1937 г. Г. Санников был ответственным секретарем журнала «Новый мир». Именно он сохранил и впервые опубликовал в журнале «Октябрь» за 1956 г. поэму П. Васильева «Христолюбовские ситцы».

Дом-музей П. Васильева в своих архивах собрал все известные материалы о жизни и творчестве П. Васильева. Но работа продолжается, потому что до сих пор всплывают документы его жизни, его произведения. Коллективом Дома-музея налажены связи с васильеведами Казахстана и России, ведется работа по пропаганде жизни и творчества П. Васильева и его поэтического окружения.

Домом-музеем совместно с университетами г. Павлодара с 1999 года проводятся научно-практические конференции, посвященные дню рождения гениального земляка, участие в которых принимают ученые и васильеведы не только Казахстана, но и России. Выпускаются сборники научных материалов. Проводятся традиционные конкурсы чтецов, в которых принимают участие школы, колледжи, ВУЗы города. Студенты ВУЗов, магистранты пишут дипломные работы по вопросам жизни и творчества П. Васильева. Так постепенно имя гениального поэта, творчество которого было высоко оценено Б. Пастернаком, О. Мандельштамом, Р. Ивневым, Вс. Ивановым, А. Толстым, Н. Ановым и многими известными литераторами, приобретает все большую значимость.

Поэт необыкновенно яркого и самобытного дарования, Павел Васильев дорог и казахстанцам и россиянам, ибо своей судьбой и поэзией объединил две культуры, две духовности - евразийскую и азиатскую, два народа - русский и казахский.

© "СИБИРСКИЕ ОГНИ", 2004

Оригинальный сайт журнала

 www.sibogni.ru 

WEB-редактор Вячеслав Румянцев