|
|
Волшебный
малахай
Во времена давно прошедшие жил в одном ауле жадный-прежадный
Мухамет-бай. Ой, сколько у него было богатства — не сосчитать, а ему всё
мало. Однажды нанял он пасти свой многочисленный табун бедного егета
Садрислама, в награду обещал коня и жеребенка, а в помощники, чтобы меньше
платить, дал ему мальчишку-сироту — Байгильде. Всю весну и всё лето пасли
они табун. Сил не жалели: под дождём мокли, под солнцем пеклись, ветрами их
обдувало. Когда было совсем трудно, говорил Садрислам своему маленькому
товарищу:
— Ничего, Байгильде-кустым, потерпи немного. Заплатит нам бай, что обещал,
пойдём ко мне в аул, женюсь на самой прекрасной девушке Гульназ. Будет у нас
свой дом, тогда сможешь бегать и играть сколько хочешь.
Так и трудились друзья Садрислам и Байгильде, помогая друг другу. Работали
на совесть: кони силы набирались, жеребята подросли — стали на загляденье
резвые, игривые. Все радовались, глядя на байский табун. Только Мухамет-бай
с каждым днём становился всё злее, слова доброго работникам не скажет, молча
посмотрит на табун, пересчитает коней и ускачет в аул, к себе домой. Сядет
на ковры, жена ему подушки пуховые под бока положит, чаем горячим угощает.
Только бай не пьет чай, сидит насупившись.
— Что-то муж мой ты не весел, хмурый который день ходишь, не случилось ли
беды какой, — забеспокоилась жена.
— Ох, большое разоренье меня ждёт, Садрисламу с мальчишкой платить за работу
надо… Эхе-хе! — вздыхает бай. — Скоро расчёт потребуют, хотел самую худую
кобылицу с жеребенком отдать, да нет таких, кони хорошо выгулялись, все
упитанные, гривы, как шелк, да-а-а, одни убытки!
Подумав, хитрая женщина зашептала:
— Эй, бай, не горюй, пусть наш сынок ночью украдет самого лучшего коня,
спрячет его, вот Садрисламу и платить ничего не придется.
Повеселел бай, засмеялся:
— Ну и мудрая ты у меня, ай-хай, как это я сам не догадался: и кони целы, и
Садрисламу ничего не заплачу, — восхитился Мухамет-бай.
— Так, так, — согласно закивала головой жадная женщина.
Позвал бай своего сына — толстого, ленивого, глупого — и строго-настрого
наказал ему ночами следить за работниками и, как только наступит удобный
момент, тотчас самого лучшего коня украсть.
Несколько ночей караулил байский сын Садрислама и Байгильде, только все
напрасно: не привыкший к труду ленивец, устроившись где-нибудь под кустом,
накрывшись казакином, засыпал крепко-крепко. Наконец дождался, когда
работники отлучились, стали жеребят от кобылиц отгонять, подкрался к табуну,
взнуздал самого лучшего коня и был таков.
С позором выгнал Мухамет-бай Садрислама и Байгильде, ничего не заплатил им.
Расстроенные побрели друзья куда глаза глядят.
— Эх, кустым-братишка, всю весну и всё лето проработали мы с тобой, ничего
не получили от бая, остались без всего, — печально сказал Садрислам.
— Ничего, абый, не пропадем, сейчас перекусим, очень есть захотелось, у нас
ведь осталась лепёшка, и пойдем к тебе в аул, — отвечал Байгильде.
— И то правда, досталась мне от отца лачуга, значит, без крова не останемся,
— повеселел Садрислам.
Вдруг видят, старик сидит, костер разжег, казан с водой греет.
— Далеко ли идете, егеты, присаживайтесь, чайку попьём, — пригласил бабай.
Присели Садрислам и Байгильде к костру, достали из заплечного мешка чёрствую
лепёшку, разделили поровну, одну часть с поклоном Садрислам протянул
старику:
— Прости, атай, больше нет ничего!
— И за это спасибо, улым, три дня крошки во рту не было.
Услышав это, и свою долю отдали друзья, сами только чай пустой похлебали.
Насытившись, старик спрашивает:
— Что тревожит вас, вижу не веселы вы?
— Эх, атай, горе у нас — и помочь некому, — отвечали Садрислам и Байгильде.
Рассказали они, как выгнал их бай. Выслушал старик и говорит:
— Эй, сам бай и выкрал коня, чтобы не платить за работу. Ну да ладно, помогу
вам.
Снял бабай с головы малахай, протянул Садрисламу:
— Возьми от меня на память этот скромный дар — пригодится!
Поклонился егет низко-низко:
— Спасибо, атай, но не могу взять такой дорогой подарок.
— Бери, бери, от голодной смерти спас ты меня.
— Неужели подумал ты, атай, что за лепешку плату с тебя потребую, —
возмутился егет.
— Возьми, Садрислам, не отказывайся, это не простой малахай, — стал
уговаривать старик. — Одень его, и что ни пожелаешь, все исполнится, только
много не требуй, с каждым разом теснее и теснее будет тебе малахай!
Не поверил егет, но, чтобы не обидеть старика, поблагодарил его и принял
дар. Одел малахай и стал прощаться:
— Пойдём мы, атай, скоро стемнеет, надо до аула добраться, а то в степи
ночевать придётся, может, и ты с нами?
Но отказался старик:
— Идите, идите, егеты, обо мне не беспокойтесь. Что сказал про малахай — не
забудьте!
Только друзья отошли от костра, как бабай исчез. Байгильде, чтобы подбодрить
друга, начал расхваливать малахай:
— Ай-хай, абый, какой красивый ты стал! Малахай к лицу тебе — настоящий
жених!
— Эх, кустым, была бы у нас кобыла с жеребенком, смог бы я и впрямь
жениться, — отвечал Садрислам.
Вдруг услышали сзади цокот копыт, оглянулись и глазам своим не поверили —
кобыла с жеребенком за ними идут.
— Ай да чудеса! Смотри, кустым, не обманул нас старик! — обрадованно
закричал Садрислам.
Байгильде от счастья заплясал, жеребёнка гладит, кобылицей налюбоваться не
может. Добрались они до своего аула. Садрислам отдал калым — кобылицу с
жеребёнком — и получил в жёны прекрасную Гульназ — добрую и трудолюбивую.
Зажили молодые в достатке и любви, и про Байгильде не забыли — он у них
первый помощник. Прослышал про это Мухамет-бай. Сомнения закрались в душу:
откуда у безродного пастуха богатство появилось? Не иначе, тайной владеет
Садрислам!..
Покой потерял бай, спать не может, бишбармак жирный в рот не лезет, кумыс
пенистый не радует, подушки мягкие — бока не греют, не придумает, как тайну
узнать. Жена коварная тут как тут:
— Хитростью, бай, тайну выведай, — советует.
— А как, как?
— Оденься победнее, самую тощую овцу возьми и иди в аул к Садрисламу, авось
не прогонит.
Сказано — сделано. Одел бай рваный бешмет, самую тощую овцу поймал и пошел в
аул, приговаривая:
— Я не я буду, если, если тайну не узнаю!
Идёт, на верёвке овцу за собой тащит. Вдруг видит: пыль клубится по дороге,
табун коней словно ураган пронёсся, тюбетейку бая ветром с головы снесло.
— Чей табун? — разозлился Мухамет-бай.
— Моего хозяина, Садрислама! — гордо крикнул пастух и, стегнув коня плетью,
проскакал мимо.
Поднял тюбетейку бай, нахлобучил на голову и побрел уныло. Зависть сердце
его пронзила: откуда у Садрислама столько скакунов знатных? В мрачных думах
добрёл Мухамет-бай до аула и глазам своим не поверил. Вместо бедной лачуги —
огромный дом стоит, клети полны живности всякой: овцы, козы блеют, гуси
гогочут, а во дворе красавица жена кумыс взбивает. Забил бай кулаками в
ворота:
— Пустите бедного путника передохнуть!
Приветливо улыбаясь, пригласила Гульназ гостя в дом, усадила на почетное
место, подушку мягкую подложила, кумыс пенистый в тустаке поднесла,
баурсаком угостила, а Байгильде за мужем послала. Пришел Садрислам, узнал
бая.
— Зачем пожаловал? — спрашивает.
— Обеднел я, егет! Видишь, бешмет на мне рваный, тюбетейка в пыли! Думаю,
Аллах покарал меня за то, что не рассчитался с вами за работу. Вот последнюю
овцу отдаю, — захныкал бай, а сам глазами жадными стал рыскать по дому, все
высматривая.
— Оставь себе бай овцу, видишь, ни в чем я не нуждаюсь, да и тебе смогу
помочь…
— Откуда, Садрислам-батыр, богатство у тебя? — нетерпеливо заерзал
Мухамет-бай на своем месте.
— Есть у меня чудесный малахай, — сказал егет. — Что ни пожелаешь, всё
исполнится, возьми его, только запомни: проси самое необходимое...
Не дослушал бай Садрислама, трясущимися от жадности руками схватил малахай и
убежал, боясь, что егет передумает. Прибежал домой, на засов дверь закрыл,
натянул малахай и стал требовать:
— Эй, малахай, хочу золота, хочу халаты шёлковые серебром обшитые, хочу
табун коней резвых, хочу посуду драгоценную!
Весь дом и двор были завалены богатством, а бай всё кричал, словно
обезумевший:
— Мне мало, давай малахай, ещё больше хочу.
Опомнился, когда малахай тесным стал, пытался Мухамет-бай снять его, да не
мог, словно обручем железным голову сдавило. Завыл он от боли, по полу стал
кататься, изо всех сил пытаясь снять малахай, но поздно, жадность задавила
бая.
Народная мудрость гласит: «Кто одной рукой хочет удержать двух баранов, тот
потеряет обоих».
Так стало и с Мухамет-баем.
Написать
отзыв в гостевую книгу Не забудьте
указывать автора и название обсуждаемого материала! |
