|
|
Из классической
поэзии Востока
СААДИ
(1203—1292)
Творчество Абу Абдаллаха Муслих ад-Дина Саади Ширази по праву вошло в
сокровищницу мировой литературы. Он родился в южноиранском городе Ширазе.
Начальное образование получил в родном городе. Однако рано осиротел, и
дальше образование получает урывками. Переехав в Багдад, ему удается
устроиться в знаменитое медресе «Низамия», где он изучает филологию,
историю, богословие. Это было время мировых социально-исторических
потрясений, вызванных, в частности, и нашествием татаро-монгольских орд. Не
завершив образования в медресе «Низамия», он покидает Багдад, но в родной
Шираз уже не возвращается. Отсюда начинаются его странствия, продолжавшиеся
в общей сложности около 30—40 лет. Побывал он в Северной Африке, в Кашгаре,
в Индии, десятки раз бывал в святой Мекке, жил в Дамаске, Багдаде и Хидже.
Перемены мест жительства объясняются не только страстью Саади к
путешествиям, желанием познать мир, но и сложной драматической обстановкой в
условиях монгольского нашествия, преследованиями инакомыслящих, войнами,
раздорами, нуждой и лишениями. Однажды Саади даже попал в плен к
крестоносцам, носил кандалы, копал рвы для них в г.Триполи.
В родной Шираз Саади вернулся в 1256 году, накопив большой жизненный опыт,
став известным вольнодумцем и мыслителем. По преданию, после возвращения он
был приглашен правителем страны в почетный круг придворных поэтов, от чего
отказался, предпочтя независимость.
Творческое наследие Саади многообразно и богато. Есть у него и поэтические,
и прозаические произведения, лирические миниатюры и большие эпические циклы.
Однако есть и общее, объединяющее начало: многие произведения Саади носят
дидактический, воспитательный характер («Литература адаба»), они, как
признается сам автор, являются «учебниками» жизни: «Слова Саади — это притчи
и наставления, они пригодятся тебе, если применишь их к делу». В творчестве
его аккумулирован тот социально-нравственный опыт, который был накоплен им
во время долгих скитаний по разным странам. Не случайны в них
автобиографические мотивы.
Круг интересов поэта-мыслителя очень широк. Саади утверждает человека
высокого достоинства, говорит о личности, которая «превосходит все своим
величием и мудростью». Все, в том числе и цари, должны служить человеку.
«Цари для охраны своих подданных, — говорит он, — а не подданные для
послушания царям». Служить человеку, служить народу, не притеснять слабых,
подчиненных — вот лейтмотив его дидактических советов. С этих позиций он
осуждает тиранию, произвол власть имущих, порицает стяжательство и другие
социальные пороки, призывает довольствоваться малым, ценить труженика,
нравственную красоту человека.
Творчество Саади многожанрово, в нем большое место занимает лирика. Среди
них философские и панегирические касыды, лирические газели, китга и месневи...
Вместе с тем и лирическим произведениям Саади свойственны те же особенности,
которыми окрашены его эпические месневи «Бустан» и «Гулистан»: жизненность,
дидактическая, наставленческая направленность. Поэтому касыды Саади,
восхваляя шахов и вельмож, в то же время призваны стать как бы «учебниками
жизни», рисуют образцовых царей, призывают их к справедливости, критикуют
явления социального зла (мотив «одни и другие»), иногда несут и
тираноборческие мотивы. Саади верен и традициям газели, воспевает любовь и
возлюбленную.
Хотя некоторые газели Саади и носят суфийский характер, но общий их настрой
— жизненный, поэт воспевает земные чувства, земные радости и печали
влюбленных. Свою возлюбленную поэт наставляет:
Будь неприступной, будь всегда как крепость в высоте,
Чтобы залетный попугай не смел болтать с тобой.
Будь неприступной, будь всегда суровой, Красота!
Дабы пленяться пустозвон не смел твоей халвой…
Пусть в твой благоуханный сад войдет лишь Саади!
Однако наибольшую славу Саади принесли его эпические произведения «Бустан»
(«Плодовый сад») и «Гулистан» («Розовый сад»). Насколько возможно подробно
остановимся на первом.
По традиции тех времен «Бустан» начинается с панегирики — восхваления
Всевышнего и его деяний. После этого Саади переходит к созданию самой книги.
Она начинается с объяснения причин ее написания. Он говорит о том, что
долгие годы скитался по дальним странам, со многими людьми встречался «и
знанья отовсюду извлекал, колосья с каждой жатвы собирал», которыми и хочет
сейчас поделиться.
Свой «Бустан», вернее структуру произведения, Саади сравнивает с прекрасным
зданием-дворцом, где воздвигнуты десять башен («десять башен воспитания» —
десять глав). Глава первая названа «О справедливости, мудрости и
рассудительности». В начале от имени царя Ирана Ануширвана, получившего
популярность как справедливый царь и широко известного на Востоке, он
говорит:
Ануширван, когда он умирал,
Призвал Хормуза и ему сказал:
«Покинь чертоги мира и покоя,
Взгляни, мой сын, на бедствие людское!
Как можешь ты довольным быть судьбой,
Несчастных сонмы видя пред собой?
Иди, пекись о нищих, бедняках,
Заботься о народе, мудрый шах!»
Саади требует от правителей порядка в стране, мудрости в управлении,
призывает к доброй славе, гостеприимству, уважению пришельцев, гостей,
купцов, дервишей, советует не верить доносчикам-клеветникам.
При этом рекомендует действовать подобно врачу, который и тело больного
рассекает, но и бальзам на раны налагает. Ибо:
Коль будешь мягок — обнаглеет враг.
Излишняя жестокость — сеет страх.
Лишь добрые дела, добрый человек, что оставит «после себя мосты, дома,
мечети», бессмертны, а тот, кто ничего не созидает, «умрет, и всяк его
забудет, и вспоминать его добром никто не будет».
После таких дидактических бейтов следует первый рассказ, иллюстрирующий
мысль о мудрости, справедливости, рассудительности. В рассказе говорится о
том, что как-то явился в город, где некий муж был великим царем, человек из
Омана, бездомный странник, который обошел весь мир за свой долгий век,
«таджиков, тюрков и руми встречал», хотя «убог и нищ», «томим голодом», а
«халат его был в тысяче заплат». Великий царь принял его, велел накормить,
помыть в бане и затем спросил странника: «Поведай, из каких ты далей? Какие
беды к нам тебя пригнали?» Пришелец отвечает, что он долго блуждал и по его
стране, — но «честь тебе — несчастных не видал. Не пьянствуют здесь… закрыты
кабаки в твоей державе... Зато в стране народ живет счастливо». Странник
говорил долго, умно, красноречиво. Понравилась речь пришельца царю, его
мудрость, и решил он доверить ему управление своей страной.
Дальнейшие бейты несут наставления по разным направлениям деятельности
правителей. «Не затевай напрасную войну. Ведь капля крови царств земных
дороже». «Не вводи войска в чужой предел: султан в надежном замке отсидится,
а подданный несчастный разорится». Узников сам расспрашивай: «Быть может,
есть невинные средь них». Отнять чужое — большой грех: «Цари, что вечной
славой засияли, у подданных добра не отнимали. А тот, кто отбирал, —
грабитель он, будь он над всей вселенной вознесен».
Дальнейшие рассказы также поучительны, созвучны названию главы. Речь Саади
поэтична, образна, часто многослойна, иносказательна, ассоциативна и точна:
Но, друг, ведь ты богат!
С противоядием не страшен яд.
Другие гибнут, а тебе ль страшиться?
Ведь утка наводненья не боится.
Очень характерен рассказ, где противопоставляются два брата, два
правителя — добрый и злой. Умирая, шах-отец разделил страну своим сыновьям
на две части. И «в государстве там два шаха стало... И каждый у себя по
своему стремленью править начал и уму. Один избрал добро. Другой — поборы,
насилье, чтоб собрать сокровищ горы».
Добрый давал голодным хлеб, строил жилища, заботился о народе («Простой
народ нужды при нем не знал...»). А другой брал с крестьян и купцов
непосильные налоги, разорил их. Не кормил и войско, и то от голода
разбежалось. Купцы перестали торговать, крестьяне пахать землю... И тут
напали на его страну враги. «И погиб этот недобрый царь в изгнанье...»
Подданные этого недоброго царя пришли к его брату и сказали ему: «Будь царем
его земли, добром обрел ты мощь и изобилье...»
Отсюда мораль Саади: «Услышь совет мой: мудростью живи, рукою сильной слабых
не дави... Чтоб стать великим завтрашнего дня, живи сегодня, малых не
тесня».
Вторая глава — «О благотворительности» — начинается с бейтов, призывающих
найти суть жизни, овладеть знаниями, нести людям добро и мир, не забывать
страдающих, убогих, приютить сирот.
Душевная щедрость, по Саади, безгранична. Есть в этой главе рассказ о
человеке, который «очень щедр, но не богат». Однажды он получает письмо с
просьбой: «О муж добросердечный, помоги, в темницу я посажен за долги!»
Щедрый человек, хотя денег и не имел, но, желая сотворить добро, решил
спасти беднягу. Пошел в тюрьму и поручился за заключенного: «Беднягу вы
освободите, а убежит — долг с меня взыщите».
Выпущенный из тюрьмы человек действительно сбежал, и за его долги в тюрьму
посадили безденежного щедрого. Он там и умер. Саади заключает:
Он мертв. Но выше сердцем и делами
Людей, живущих с мертвыми сердцами.
Все рушится, все станет и пройдет,
Но лишь живое сердце не умрет.
«Будь щедрым, милосердным, сколько можешь, тем выше ты, чем больше
щедрость множишь», — говорит Саади в другом рассказе, где странник спасает
издыхающего от жажды пса, напоив его из своего колпака. За это Аллах простил
ему все грехи.
Саади едко высмеивает людей, которые ничего не делая, ждут лишь божественных
милостей. Есть и такие среди людей! Увидел однажды дервиш, проходя по лесу,
лису без лап — безногую. Та кормилась объедками ото льва, который каждый
день терзал поблизости свою добычу.
Он решил поступить так же и забился в щель горы. Сидел там и верил — пищу
ему бог пошлет. Но ждет, ждет... Отощал от голода, потерял рассудок, а
вместо пищи вдруг услышал в себе голос: «Вставай, о лицемер! Стань хищным
львом! Ты здесь лисой безногой не валяйся, сам ешь и пищу дать другим
старайся!»
В этой главе ряд рассказов посвящен легендарному Хатаму из рода Тай (VII
в.), отличавшемуся, по преданиям, необычайной щедростью. Саади следует этой
легенде и показывает глубину и искренность его щедрой души. В первом
рассказе говорится о том, что румийский шах не верил щедрости Хатама («Слова
без доказательств — это прах») и послал гонца в Тай за чудесным конем Хатама:
если тот своего коня ему подарит, то он поверит в его щедрость. Когда гонец
пришел, Хатам принял его с почестями и, не зная о цели того, зарезал своего
любимого коня гостю на обед.
Коня решил я лучше потерять,
Чем добрый гость голодным ляжет спать...
В другом рассказе злобный, завистливый царь Йемена решил послать человека
за головою Хатама:
— Иди найди и обезглавь Хатама!
Со мною в славе спорит он упрямо.
Этому посланцу в степи встретился «некий муж, как бы посланник бога»,
приветливо пригласил в свой шатер, угостил, обласкал, оказал всяческие
почести. Утром пригласил погостить еще несколько дней, но гонец вежливо
отказался, сославшись на порученье шаха, и раскрылся перед хозяином шатра,
что идет за головой Хатама. Тут хозяин неожиданно рассмеялся и склонил
голову: «Меч свой смело бери, руби мне голову... Ведь я — Хатам. Пусть я
хозяин твой, я поступлюсь для гостя головой!»
И посланец упал перед Хатамом на колени: «Если бы я исполнил умысел, не
человек я был бы, а пес гнусный!»
От такого бескорыстия даже злобный царь Йемена вынужден был изменить свое
отношение к Хатаму.
«О любви, любовном опьянении и безумстве» — третья глава, определяющая
понимание Саади любви. Прекрасно в ней все — несет ли она нам страдания или
бальзам.
Глава четвертая, названная «О скромности», открывается притчей о том, что
однажды дождевая капля, упавшая в море, высказала великую скромность. «Где
море есть, — промолвила она стыдливо, — там я ничто, и это справедливо».
И вот за такое смирение дождевая капля, попав в лоно ракушки, стала
жемчужиной. (По легенде, жемчуг образуется из дождевой капли, попавшей в
ракушку-жемчужницу).
В дальнейшем в дидактических бейтах и рассказах прославляется смирение и
скромность в различных своих проявлениях. Саади призывает бороться против
зла добром, силой духа, нравственной чистотой.
Доброта, терпение, милосердие для Саади все же не всепрощенье, а способ
борьбы, степень благонравия, достоинства, критерий высокой нравственности. У
одного из почтенных вельмож служил злонравный «урод, каких еще не видел
свет, всклокочен, мерзок, грязен — хуже нет». Этот злонравный урод даже
своего хозяина не уважал, не слушался, не боялся палок, изнывающему от жажды
чашу не подавал. Всем он надоел, и вот спросили однажды вельможу: почему он
держит такого, а не отводит к работорговцу? Но тот лишь рассмеялся в ответ:
«Коль вытерплю даже такого, не впадая в грех, то обиды перенести смогу от
всех», то есть все другие обиды будут ему нипочем.
Глава «О довольстве своим жребием» утверждает силу рока, судьбы. Пришли
тяжелые времена — разрушительные набеги татаро-монголов довели народ до
трагедии. И нет у него сил для борьбы, веры в успех.
Коль не поможет божья длань страданью,
Кого осилит воин мощной дланью?
Рок ополчился против нас жестоко,
И что щиты перед стрелою рока?
В рассказах и бейтах главы «О довольстве малым» проводится такая мысль:
Довольный небольшим живет всех слаще,
Счастливей скряг, — богач он настоящий.
Саади призывает не увлекаться вещами, не жадничать, не унижаться перед
богатыми, не предаваться обжорству. Эти рассказы часто ведутся от имени
странника, дервиша, имеющего большой жизненный опыт и напоминающего самого
поэта. У каждого в этом мире своя судьба, утверждает Саади, своя доля. Надо
лишь уметь довольствоваться тем, что тебе уделено. Очень характерен рассказ
о родителях, у мальчугана которых прорезались зубы. Отец мальчика обеспокоен
этим: у него будут зубы, «а где же пропитанье я возьму, как пищу я смогу
добыть ему?» Разумный, в духе «довольства малым», ответ жены:
Тебя иблис соблазнами мутит,
Кто зубы дал — и пищею снабдит!
Кто в чреве начертил пером дитя —
Даст жизни срок, даст хлеб, его растя.
Богатство — порок, «стеречь богатство — множить скорбь и страх, бедняк на
деле — всемогущий шах».
Крестьянин сладко спит с женой своей.
Доступно ль это счастье для царей?
Довольство тем, что есть, смиренность — это благо, счастье; смиренным —
все добро: что камень, что серебро — «у них душа от жадности свободна. И
золото для них с землею сходно». А на судном дне будет все равно, «в дерюгу
ты иль в пурпур облачен».
Глава «О воспитании» затрагивает множество проблем бытия, в том числе и
отношения мужчины и женщины, мужа и жены, тему любви.
Когда жена с молитвой на устах —
И бедный муж с ней будет падишах!
Коль дом женою любящей украшен,
Тогда господний гнев ему не страшен!
Считай, что счастье не промчалось мимо,
Коль ты согласно жил с женой любимой.
И — наоборот. «Избавь нас бог! — говорит Саади, — от прихотливых жен».
Причем «злонравье часто скрыто красотою!»
Многие бейты и рассказы Саади посвящены вопросам воспитания детей.
Чтоб память о тебе могли хранить,
Ты должен сына разуму учить!
Особо подчеркивает он, что главная забота отца — дать не денег, не
богатства, а ремесло, профессию:
Погибнет и безмерное богатство
От войн, несчастий или тунеядства.
Иссякнуть может золото в мешках,
А дело у тебя всегда в руках!
Коль время, что не всех с собой уносит,
И сына на чужбину вдруг забросит,
То если сын твой с ремеслом знаком,
В чужом краю он обретет свой дом!
Эти советы — от жизни, от жизненного опыта самого Саади. Об этом можно
судить и по последующим бейтам:
Так Саади обрел довольства ныне
Не от дорог по морю и пустыне, —
Не раз он в детстве старшими был бит,
Зато и богом не был позабыт.
И еще советует Саади: «Ребенку не давай с дурным общаться: навек дурным
он может сам остаться».
В первых же бейтах главы восьмой содержится ее основная мысль —
благодарность за благополучие: «Будь благодарен тому, что имеешь. Есть люди,
положение которых еще хуже…»
Последние главы «Бустана» написаны Саади в пожилом возрасте («Что спишь ты?
Ведь тебе седьмой десяток. Пускаешь на ветер и дней остаток?») и носят более
философский характер размышления о прожитом, содеянном, о назначении и месте
человека («Мы в день суда на торжище прибудем, там по заслугам воздадут всем
людям»). В первом же рассказе Саади довольно жестко определяет возможности и
границы юности и старости.
О горестях старости говорит и второй рассказ этой главы, где старик приходит
к врачу и просит посредством лекарств излечить его, вернуть ему прежнюю силу
и задор. На что врач-лекарь отвечает:
Старик с огнем и с младостью в раздоре,
Ведь в реку не течет вода из моря!
Ты юным был подвижней и резвей —
Будь в старости разумней и трезвей.
...Когда ты не способен к пылкой страсти,
Ты у любви пребудешь ли во власти?
...Пусть чашу склеишь как нельзя прилежней —
Ее цена уже не будет прежней.
И в третьем рассказе Саади размышляет о юности и старости, и здесь
раскаянье от того, что «тех дней цены не понял», «все их сгубил напрасно».
Но здесь проводится и мысль о том, что хотя «старость — не радость», однако
нельзя поддаваться слабости, фатализму. Нельзя отставать от каравана, хоть и
смертельно устал, надо подняться и идти, если отстанешь, то уже не догонишь.
Рассказы Саади в этой главе неодинаковы, в них, пожалуй, больше мотивов
безнадежности, примирения с роком, в то же время понимания движения вещей,
смены поколений. «Не убивайся в безутешном горе, — советует старик-мудрец
другу умершего — и сам за ним последуешь ты вскоре!»
В этой главе есть воспоминания о юности, об отце и сыне Саади, что еще раз
подтверждает личностный характер произведений, их автобиографичность. Хотя
Саади вырос сиротой (отец его умер, когда ему было лет десять), об отце у
него сохранились хорошие воспоминания, он рисует его мудрецом, не все слова
и советы которого, к сожалению, были вовремя оценены.
Глава десятая, заключающая, «Молитвы и завершение книги» очень короткая,
состоит всего из трех маленьких рассказов и пятидесяти бейтов. Все они
являются продолжением мыслей, высказанных в предыдущих главах, особенно в
восьмой и девятой, — о благодарности за благополучие и о покаянии.
Творец, наш хлеб насущный дал ты нам, —
О, как привыкли мы к твоим дарам!
Ты милостив был, здесь нас возлюбя, —
В том мире уповаем на тебя.
«Тот мир» видится автору наяву, что не удивительно, ибо завершает он
книгу, как известно, в весьма почтенном возрасте. Поэтому мотивы некоторых
бейтов понимаются не только как прощание с читателем в связи с завершением
книги, но и со всем.
Ты видишь: холод осенью дохнет —
С деревьев листья начисто сорвет.
Разделят всех в день Страшного суда.
Какой же мне назначат путь тогда?
Коль вправо я пойду, — то будет диво,
Ведь я всегда все в жизни делал криво.
«Без даров иду к тебе, Владыка! — скромно заключает свою книгу Саади. — Я
по уши погряз в грехах своих, и у меня деяний нет благих». «Я беден, но
надежду я таю и верю в милость вышнюю твою».
Так говорит великий Саади, мудрец, изучивший полмира, сумевший свой богатый
жизненный опыт воплотить в художественное слово и нести это слово, как яркий
факел, через века. Об этом говорит острота и глубина мысли, отточенность и
новизна образов, близость и актуальность его наставлений и поныне.
Написать
отзыв в гостевую книгу Не забудьте
указывать автора и название обсуждаемого материала! |
