№ 7'03

Марсель САЛИМОВ

САТИРИЧЕСКАЯ ПОВЕСТЬ

НОВОСТИ ДОМЕНА

ГОСТЕВАЯ КНИГА

XPOHOС

Русское поле:

Бельские просторы

МОЛОКО

РУССКАЯ ЖИЗНЬ

ПОДЪЕМ

СЛОВО

ВЕСТНИК МСПС

"ПОЛДЕНЬ"

Общество друзей Гайто Газданова

Энциклопедия творчества А.Платонова

Мемориальная страница Павла Флоренского

Страница Вадима Кожинова

История науки

История России

Сайт истфака МГУ

Слово о полку Игореве

ГЕОСИНХРОНИЯ

Тискаребай, или Человек, который везде сует свой нос

С ЧЕГО ЭТО НАЧАЛОСЬ

В редакции мне как-то поручили пропесочить как следует любителей все делать сикось-накось, то бишь бракоделов.

Признаться, воспринял это задание без особенной радости. Ну сколько ж можно про них писать? Сколько ни разоблачай, они не исправятся. Сунься на любое предприятие - и найдешь такого типа, который привык все делать как-нибудь и кое-как. Да соваться неохота. Тоска на душе, надоело все. Сколько ни критикуй их, с них как с гуся вода. Главное, посоветоваться не с кем. Как бы так развернуть тему, чтобы подействовало?..

Стол у меня, как всегда, бумагами завален. Вдруг задремал, что ли, на минутку, но гляжу: откуда-то странный субъект вынырнул, весь какой-то кривой, скрюченный, но взгляд при этом, заметьте, испытывающий, изучающий. И даже с ехидцей.

- Ты кто такой? - спрашиваю ошарашенно.

- Тискаребай, - представился незнакомец. - В переводе с башкирского - человек, привыкший все делать криво-косо, по-русски - сикось-накось.

- Так… - стараюсь сообразить, во сне это или наяву. - И что же?

- Я вижу, вас одолевают творческие муки, - продолжал он, не обращая внимания на мое смущение. - Могу предложить свои услуги. Я как раз главный специалист по всякого рода недоделкам, искажениям, припискам, волоките, разгильдяйству…

- М-м… Однако…

- Не «м-м» и не «однако». Пройдемте по всем нашим стройкам, недостройкам, перестройкам. Я разверну перед вами панораму…

Так началось наше необычное путешествие по «развернутой панораме». Не ожидал, признаться, тогда, сколь длительным и поучительным оно окажется. Впрочем, об этом судить читателю.

БЕЗ ПЕРВОГО ЭТАЖА

Обыкновенное строительное управление. Каких тысячи на просторах России. Моему необычному спутнику пришла в голову идея устроиться сюда на работу.

- А что ты умеешь делать? - строго вопросил его главный инженер управления.

- Могу кирпич, положенный вдоль, уложить поперек.

- Серьезно?! - Главный даже привстал со стула. - Нам нужны специалисты высокой квалификации.

- У меня высочайшая, - с достоинством возразил Тискаребай.

- Вижу. Начинайте незамедлительно. Мы как раз готовим объект…

Тискаребай начал было засучивать обе штанины, чтобы в случае чего дать деру, как вдруг откуда ни возьмись - мастер.

- Ты что делаешь? - удивился мастер. - В нашем передовом хозяйстве положено засучивать рукава. Чтобы приложить максимум усилий для трудового подвига. Но прежде всего ознакомьтесь со спецификой нашего нелегкого производства.

Начали мы знакомиться. Со спецификой.

Высотный дом. Последний этаж теряется в облаках. Второй не достроен. Первый отсутствует.

- Забыли, видимо, в спешке, - смутился на мгновение мастер. - По проекту вроде бы первый предусмотрен. Сейчас посмотрим.

Начал он рыться в бумагах, отыскивая проект первого этажа. Бумаг было очень много. Их хватило бы, чтобы сложить из них вместо кирпичей весь первый этаж. Иные даже с подписью и печатями. Или строжайшее предписание. Или немедленное уведомление. Самая удивительная бумага - акт о приемке дома в эксплуатацию. Да еще с оценкой «отлично».

Этой красивой и со вкусом оформленной бумагой мастер прикрывался от нападок разъяренных жильцов, которые, завидев его, высыпали со всех этажей и подъездов - когда будете настилать полы? Почему не открывается дверь, а если откроешь не закрывается? Заработает когда-нибудь лифт?

Потом - про газ, про воду, про отопление…

Мы с Тискаребаем едва успели в сторону отскочить, уступая дорогу мастеру, бегством спасавшемуся от гнева жильцов. Особенно от тех, кто успел вселиться в первый этаж, не подозревая о том, что он отсутствует.

Жильцы второго этажа тоже были недовольны. Никак не могли сообразить, на чем держится их этаж, если нет первого. Не грозит ли это увеличением квартплаты или дополнительным налогом за приватизацию их жилплощади.

В управлении между тем согласовывали проектную документацию. Наиболее отчаянные предлагали даже достроить первый этаж. Хотя бы в виде исключения.

Что, впрочем, не особенно удивило меня. Знал истории и похлеще - как сдавали в эксплуатацию дом вообще без всяких этажей. Или без крыши. Без фундамента - само собой. Однако Тискаребай, не ввязываясь в этот скандал с первым этажом, увлек меня дальше - в неизведанное и удивительное, называемое нашей действительностью. По дороге объяснив мне, что надо было начинать именно со строительства, ведь мы все время что-то строим: то коммунизм, то капитализм… Словом, эдакое эпохальное, глобальное. А великим строителям, естественно, нет дела до такой бытовой мелочи, как жилой дом без первого этажа.

НА УРОВНЕ МИРОВЫХ…

Начальник цеха Эштермеев сидел у себя, как вдруг в кабинет вошел какой-то человек, весь кривой-косой, скрюченный, и, ничуть не стесняясь своего крайне неприглядного вида, прошел к столу, сел, развалясь.

- Вы кто такой? - удивился начальник.

- Я? - почему-то переспросил таинственный незнакомец. - Тискаре…

- …бай! Ну как же, весьма наслышан. Рад познакомиться. Проходите, садитесь.

- Да я уже. И прошел, и сел.

- Гм… - промычал начальник. - Конечно, большая честь. Для цеха. Вы к нам на экскурсию? Хорошо. Мы как раз приготовили для вас сюрприз.

И начальник цеха с ловкостью фокусника выудил откуда-то из-под стола красиво упакованную коробку.

- Догадайтесь, что это?

- Судя по надписи на коробке, гардины для штор.

- Именно, гардины-сюрприз.

Тискаребай распечатал коробку.

- Видите, хромированная поверхность.

- Да, блестит как зеркало.

- Эстетика. Высокая культура производства. Стараемся не отставать от мировых стандартов. Включая Хельсинки и Мельбурн.

- Похвально. А в чем, однако, сюрприз?

- Минуточку. Видите, как гардины покрыты лаком. Это для запаха. Наше изобретение. Почти что ноу-хау. А сам сюрприз вот в чем: крючки - обратите внимание, - на них совсем не держатся шторы. Стало быть, незачем их покупать и тратить деньги. Экономика должна быть экономной. Оригинально?

- Бесподобно. Дерзновенный полет творческой мысли. Однако, ваши столь нестандартные экономические изыскания, надеюсь, не ограничиваются одними гардинами?

- Отнюдь. Приходилось вам видеть цилиндрический замок? Заметьте, эмалированный и никелированный. На уровне мировых…

- … стандартов! А в чем сюрприз?

- Минуточку. Вы, может быть, не поверите, но он не открывается, если повернуть ключ.

Начальник только примерился ключом, как вдруг тяжелый замок открылся самостоятельно и шмякнулся ему на ноги. Начальник взвыл было от боли, но, мужественно взяв себя в руки, продолжал:

- Замки-то от чего вешают? Ясное дело, от воров. А теперь представьте себе: злоумышленник начал подбирать ключ или отмычку, как замок бряк ему на ноги…

- Да, тут взвоешь от боли. Можно даже получить увечье. У воров и без того нелегкая жизнь. Работа в ночную смену, без выходных и отпусков. Социальное страхование отсутствует.

- Да, воровской мир в большом беспокойстве. Открыть ведь замок - полдела. Надо еще суметь закрыть, чтобы не оставить после себя следов.

- Да, оставлять следы - последнее дело. Ворам-то неохота сидеть в тюрьме.

- Ну, некоторые все-таки сидят. В виде исключения. Куда же вы? - забеспокоился начальник. - Хотел еще показать вам наши новейшие разработки. Бритвенный прибор для кошек. Универсальный массажный аппарат для почесывания задницы. Чудо-прибор для повышения потенции у тараканов. На уровне мировых…

- … стандартов! - уже на ходу подытожил Тискаребай. - Хорошенького помаленьку. На сегодня хватит. Мне еще в два-три места надо заглянуть. Там у них тоже - ноу-хау, на уровне мировых…

КАК ТЕБЯ УГОРАЗДИЛО?

Однажды Тискаребай куда-то исчез. Как сквозь землю провалился. Естественно, строители в большом беспокойстве. Их начальники - тоже. Пристали ко мне: отыщи да отыщи им нашего друга Тискаребая.

Делать нечего - отправился на поиски. Набрел на одну стройку - там какой-то человек в нарушение всех проектных норм из силикатного кирпича первый этаж складывает. Кругом всякое железо валяется, гнутое, ржавое, бетонные блоки, побитые, покалеченные. Самое такое хозяйство… непременно, думаю, здесь Тискаребай делами заправляет. Или кто-нибудь из его сподвижников.

- Никакой я тебе не Тискаребай, - обиделся человек с силикатным кирпичом, - а мастер из треста «Тяп-ляпстрой». Не видишь, что ли, девятиэтажный особняк воздвигаю.

- Как так «воздвигаю»? - удивился я. - Ведь этот дом еще в том году сдан в эксплуатацию.

- Правильно, сдан, а теперь вот перестраиваем.

- А почему?

- Построили два этажа, потом, что такое, смотрим - не по проекту. Пришлось ломать. Вот они, те два этажа.

Действительно, смотрю, на два этажа битого кирпича лежит. И что такое - среди обломков голова Тискаребая торчит.

- Как же ты так? Как тебя угораздило, дружище? - Кое-как вытащил его наружу.

Тискаребай между тем, смотрю, держится молодцом. Вылез, встряхнулся, прочихался, прокашлялся, строителей благодарит.

- За что их благодарить? - удивился я.

- Ну как же, слава богу, они только два этажа поломали, а если бы все девять, что тогда?.. Совсем бы засыпали, как при землетрясении.

Тискаребай, как всегда, прав. Действительно, слава богу, что они на втором этаже притормозили…

ВЫВИХ

Любят строители Тискаребая. Прямо-таки жить без него не могут. Пришли как-то к нему целой делегацией. Дескать, вот если бы вы были у нас председателем комиссии по приемке в эксплуатацию, уж как хорошо бы это было, потому что более прямого, честного, принципиального человека мы не знаем.

Тискаребай и сам знал, что он прямой, честный и принципиальный. И в газетах про него пишут, и по радио говорят, и по телевизору показывают. Что в наше смутное время трудно найти другого такого человека, который столь легко ориентируется в сложных проблемах экономики, вникает в ее самые узловые моменты. Никого не травмируя при этом, не задевая, не называя пофамильно. Потому что никто не виновен конкретно. Виновна общая непродуманность экономической политики государства.

Видя такое нестандартное мышление, Тискаребая действительно назначили председателем комиссии.

Взял Тискаребай под мышку красную папочку с тесемками и отправился начальствовать. Прежде всего похвалил кое-как, криво-косо смонтированные трубы.

- Стараемся, - скромно так молвили строители.- Дай вам бог такую же интересно смонтированную жизнь, как наши трубы.

- Спасибо, - растрогался Тискаребай. - А электропроводка у вас как, надеюсь, работает с перебоями?

- А как же! Временами вообще отключается. В темноте сидим.

- Молодцы! А эта электронная установка?

- Естественно, монтировали кувалдой и ломом. Даже иностранные специалисты удивляются.

- А барабан-гранулятор?

- На другой же день вышел из строя.

- Беспокоят также ваши станки.

- Не беспокойтесь, они во дворе гниют, под открытым небом.

Работяга подергал за рычаги какого-то станка - бесполезно, заржавели.

- Дай-ка я дерну, - сказал Тискаребай. Действительно, дернул, но, видимо, силы свои не подрассчитал - руку вывихнул.

Тут же «скорая» приехала. Увезли нашего председателя в больницу.

Работяги долго сокрушались:

- Как же он так неосторожно, а? Кто теперь будет акты подписывать, а?

Удивительная у него рука была. Словно специально созданная для подписания актов.

ЭТО ТАИНСТВЕННОЕ ППД

Сокращения разные бывают. Много их. КПМ, например. Знаете, что это такое? Правильно, контрольный пункт милиции. А ПДД? Ну да, правила дорожного движения. А ППД? А? Что это? Ни в жизнь не догадаетесь!

Мы тоже не знали. Удивились только, что начальником этого самого таинственного ППД назначили нашего старого друга Тискаребая.

Тискаребай взялся за дело напористо. Заперся в своем кабинете, сказал, что приема нет, посадил у дверей кабинета секретаршу и велел ей приносить бумаги на подпись. Секретарша, естественно, принесла бумагу.

А там, значит, в этой самой бумаге написано:

Начальнику ППД

г-ну Тискаребаю

заявление.

Доводим до Вашего сведения, что благополучно и досрочно завершено строительство девятиэтажного дома 27-бис-прим. Поэтому убедительная просьба к Вам как к начальнику ППД, принимая во внимание то, что полы не покрашены, окна перекошены, двери висят на честном слове, газ не подведен, электричество не работает, теплотрасса отсутствует и т. д., подписать акт о приеме дома в эксплуатацию с оценкой «отлично».

Пока несколько озадаченный Тискаребай изучал этот мудреный документ, секретарша впорхнула в кабинет со следующей бумагой:

Начальнику ППД

г-ну Тискаребаю

срочное донесение.

Доводим до Вашего сведения, дорогой господин Тискаребай, что наш ударный и самый передовой коллектив строительного треста СУ-3 приготовил Вам ко Дню строителей ценный подарок: накануне досрочно введенный в строй жилой массив сегодня благополучно развалился. Жильцы, к сожалению, еще не успели вселиться, так что обошлось без человеческих жертв. Тем не менее принимая во внимание…

Тискаребай, не дочитав, вздрогнул: проворная секретарша, цокая каблучками, спешила к нему со следующей бумагой.

«Да что же такое», - недоумевал Тискаребай. Хотя он в общем-то всегда был за недоделки, недостатки и упущения, но не в таком же объеме… Ладно, знающие люди объяснили ему: напрасно он согласился на эту ответственную должность, предварительно не поинтересовавшись, а что же это за такая таинственная организация - ППД. А расшифровывается она так: «Подписано - и с плеч долой». Уже многие подписыватели бумаг слетели долой, некоторые даже с оргвыводами…

Тискаребай, не дослушав, ударился в бега. Подальше от всех этих дел и от этого ППД. Он вообще, надо сказать, не любил долго засиживаться на одном месте. Его всегда тянуло путешествовать и общаться с людьми.

ОПТИМИСТ

Ну когда же кончится вся эта нервотрепка! То с одной стороны ревизия, то с другой стороны комиссия. Ходят, проверяют, вынюхивают. Делать им нечего.

Строители только было облегченно вздохнули после очередной проверки, как вдруг - еще какой-то проверяющий обнаружился на стройплощадке. С виду строгий такой, серьезный, подтянутый, хотя и несколько приземистый, кривобокий. Естественно, с красной папочкой под мышкой. Папка эта особенно пугает строителей и их прораба. Потому что там бумаги - приказы, подписи, печати.

Прораб его сквозь щель в новой кладке разглядывал, все гадая, откуда такой взялся и, главное, один, без сопровождающих. Наверняка недостатки разные вынюхивает, чтобы выговор объявить или репутацию подмочить.

А тот, проверяющий, странно себя ведет: обнаружит какой-нибудь недостаток, кривую кладку, например, или покосившийся блок и вместо выговора - хорошо, говорит, отлично. По всему чувствуется, что оптимист. Во всем видит светлую сторону, не напрягаясь насчет недостатков. Строители, естественно, рады. Все-таки есть на свете такие добрые проверяющие, с которыми можно вась-вась, по-свойски, без этих пугающих бумаг, с подписью и печатью. От которых сразу как-то не по себе. И вообще на душе неуютно.

Ну кому в этой и без того нелегкой жизни хочется быть наказанным. Наоборот, каждый ищет одобрения своим строительным поступкам.

А этот самый удивительный проверяющий все ходит и хвалит. Заглянул в каптерку - похвалил и каптерку. Об отставании от графика отозвался с одобрением. А на такой пустяк, как недовложение цемента в раствор, и внимания не обратил.

Строители побаиваются. С непривычки. Нет ли здесь какой провокации? Больно уж небывалый случай. Такого, может быть, со времен строительства пирамид не бывало. Там, говорят, был очень строгий контроль. А за отставание от графика не выговор в приказе, а смертная казнь. Поэтому до сих пор удивляются, как они сумели построить такие пирамиды. Без перекуров. Без рекламных пауз.

- А как ваша фамилия, товарищ? - робко так заикнулся молоденький мастер и тут же смешался, сам же поразившись собственной смелости. Потому как начальство все-таки. У начальников фамилию не спрашивают: ведь стройка - это вам не милиция.

А тот ничего, не обиделся.

- Да вы что, - говорит, - ребята, не узнали меня? Я же ваш старый друг Тискаребай.

Строители, естественно, заулыбались, воспрянули духом:

- Это же Тискаребай, ребята, который всем выдает премии. Некоторым даже по два раза в месяц. Иногда реже.

- Вот, - говорит Тискаребай, - квартиру себе выбираю. На будущее. Чтобы жить…

- Пожалуйста, - предлагают щедрые строители, - берите любую. Мы с удовольствием…

Тискаребай осмотрел все квартиры, все похвалил, одобрил, поблагодарил, но селиться здесь все-таки не стал - подался в другие края, проверять другие строительства. Потому что похвалить - это одно, а жить в этой хваленой - сами понимаете, уже совсем другое.

ЗНАК КВАЧЕСТВА

Конференц-зал. Большой, как аэродром или как футбольное поле. Гробовое молчание или сосредоточенное внимание. Потому что на трибуне не кто-нибудь, а сам наш старый друг Тискаребай.

- Уважаемые господа и товарищи, дорогие друзья, - задушевным голосом начинает Тискаребай. - Как вы знаете, за доброкачественную продукцию присваивается Знак ква… ква…

- …чества, - подсказывает кто-то из зала.

- Вот именно, Знак… квачества. Но есть еще отдельные негативные явления, которые у нас не Знак и не квачества. Как вы думаете, господа и товарищи?

- Есть, есть такие явления! - с энтузиазмом отзывается собрание. Потому что все они давно привыкли думать так, как думает старый друг наш Тискаребай. Потому что по-другому думать не умеют. Если бы даже очень захотели.

И тут же единогласно решили создать комиссию по присуждению Знака качества, то есть «квачества». Потому что раз уж Тискаребай так выразился, переиначивать его выражение на другой лад никто не решается. Председателем комиссии, естественно, единогласно выбрали Тискаребая.

Друг наш с большим энтузиазмом взялся за новое дело. Для начала зачитал поступившее в комиссию заявление:

Начальнику Знака квачества

начальника строительства

заявление.

Ценой больших усилий и предельного трудового энтузиазма наше передовое строительно-монтажное управление научилось устанавливать двери, которые не закрываются, окна, которые не открываются, газовые колонки, которые не зажигаются. Основываясь на достигнутом, убедительно просим Вас наградить нас Знаком ква…

- Подумаешь, двери, окна, колонки, - вскочил, не дослушав, кто-то в первом ряду. - Все это, может быть, старье, пройденный этап. А у нас, в межрайонном НИИ «Карбюратор-бюрократор», можно сказать, последний крик индустриальной мысли. Триумф инженерного гения. Мотор, который не заводится.

- Нашел чем удивить, они все у вас не заводятся, - презрительно откликнулся со второго ряда человек в белом халате. - А вот мы так научились делать операции, что сразу после операции пациент умирает. Иногда, вы, может быть, не поверите, еще до операции. Никаких медикаментов не надо, никакой анестезии, никакой стерилизации. Даже патологоанатом удивляется.

- Это, конечно, достижение, особенно если умирает, да еще до операции, - робко начал откуда-то издалека скромный с виду человек в очках. - Но мы тоже не сидим сложа руки. Я, знаете ли, учитель. И школа наша тоже - на передовых рубежах. После долгих споров, дебатов и дискуссий мы так построили процесс обучения, что наши учащиеся (гимназисты, лицеисты, колледжисты) не только не усваивают нового, но даже забывают то старое, что раньше знали.

- Я, конечно, не хирург или ученый профессор, - отозвался откуда-то из подворотни мрачный детина с подбитым глазом, - но тоже вместе со всеми старался, как умел. Еще тогда, когда вы в очередях давились. Поил вас разбавленным пивом, да еще недоливал и обсчитывал при этом. Во! - И детина почему-то поднял здоровенный, заросший рыжей шерстью кулак.

- Конечно, конечно, - невольно попятился при виде кулака Тискаребай. - Может быть, пойдем навстречу товарищу, который, так сказать, разбавленным … недоливал… обсчитывал…

- Подумаешь, недоливал, обсчитывал! - презрительно скривился респектабельного вида господин из правительственной ложи. - А я, может, депутат, а это почти что народный избранник. Я, и не только я, вообще, наши товарищи сделали все от них зависящее, чтобы народ обнищал, а спекулянты и барыги обогатились. Можно сказать, приложили все усилия, ночей недосыпали для достижения поставленной цели, чтобы оправдать высокое доверие, а народ все равно за меня голосует. Давай, мол, депутатствуй дальше. Ну, раз народ просит, отказаться не могу. Чувство долга не позволяет. Отказываться от привилегий. Могу вообще всех обездолить. Если только захочу.

Тут все невольно примолкли. С трепетным почтением оглядывая упитанную фигуру народного избранника. Ну что значат по сравнению с ним другие? Врач, который кого-то там недолечил, учитель - недоучил, строитель - недостроил.

Но так, чтобы сразу весь народ прищучить до состояния невменяемости, - это, действительно, только народный избранник сумеет.

- Так, может быть, ему в первую очередь? Знак ква… ква…

- …чества, - услужливо подсказал чей-то надтреснутый голосок из-за кулис.

И собрание единодушно проголосовало: присудить первое место и Знак квачества депутату - народному избраннику. Дай бог ему крепкого здоровья, долгих лет жизни и дальнейших творческих успехов в его нелегком, но благородном труде.

КОГДА МОЛЧАНИЕ - ЗОЛОТО

Все знают, что закадычный друг наш Тискаребай - самый правдивый в мире человек. Правдивее уже не бывает. Можно сказать, по правдивости он на первом месте. На втором, естественно, барон Мюнхаузен, на третьем - Тартарен из Тараскона. Ну и, само собой разумеется, Ходжа Насретдин, Алдар-кусе…

Окончательно мы убедились в этом, когда управляющий трестом получил письмо, точнее отчет, еще точнее - рапорт. От начальника строительного управления Купершина. Не рапорт, а, можно сказать, загляденье. Глаз радуется. Душа отдыхает. Ну как же, там черным по белому написано: «Животноводческий комплекс на 400 голов крупного рогатого скота сдан в эксплуатацию досрочно». И это в сложнейших климатических условиях. Невзирая на нехватку стройматериалов и неоплату труда. Преодолевая все трудности.

Да такое письмо, или отчет, или рапорт для начальства дороже, чем любовное послание для юноши. «Передовик этот самый Купершин, работоспособный, - с удовольствием подумал управляющий трестом. - Однако как он так круто взял быка за рога?»

Наверное, применил какой-нибудь сверхсекретный экономический рычаг? Или умудрился получить беспроцентный кредит в условиях повальной инфляции?

Все это очень хорошо, даже отлично, однако кое-какие сомнения у управляющего все-таки оставались. «Не может быть, - размышлял опытный управляющий, - чтобы такое грандиозное строительство обошлось без недоделок. Там наверняка что-нибудь не так. Крыша, например, или стена, или они, возможно, фундамент забыли заложить».

И послал управляющий своего лучшего друга и самого правдивого человека на планете Тискаребая досконально разобраться с их недоделками и сделать оргвыводы. И поехал Тискаребай, чтобы сделать оргвыводы, по своей привычке, криво-косо, туда-сюда, направо-налево. Месяца через три добрался до загадочного объекта. Где очень скоро убедился, что необыкновенный комплекс не то что 400 голов крупного рогатого скота, а и одного ягненка приютить не в силах. Не то что какие-нибудь там недоделки - стены криво-косо, или панели направо-налево, - в том-то и дело, что недоделок никаких нет, ни малейших. Потому что само строительство еще не началось. Даже фундамента нет. Даже место не определено, где строить.

Бросился Тискаребай Купершина искать, а того нет нигде, словно в воду канул. Просто начальник строительства обладал удивительным умением - мгновенно куда-то исчезать, как только кто-нибудь приезжает с проверкой. Так что его и наказать невозможно. Как накажешь человека, который находится непонятно где?.. Его никакой управляющий, никакая прокуратура отыскать не могут.

«А зачем, собственно, я его ищу, - задумался Тискаребай, - ведь человек этот гений, как и я, ну не совсем, конечно, как я, но тоже - большой мастер по своей части. Умеет на бумаге построить то, чего на самом деле не бывает. Стало быть, вышел на передовой рубеж. Применяя никому пока что неизвестный рыночный механизм. Или, наоборот, перекрыл все экономические краны. Надо сообщить об этом управляющему трестом».

Но так как Тискаребай - исключительно правдивый человек, то есть за всю свою жизнь ни полстолечки не солгал, то и сейчас написал одну лишь правду: «Никаких недоделок на комплексе не обнаружено. Ни малейших!» Что, собственно, соответствовало истине.

Ну а про то, что сам комплекс отсутствует, Тискаребай попросту умолчал. Потому что соврать - это одно, а умолчать кое про что - совсем другое. Это уже не вранье. Это умолчание. Почти что молчание. А молчание, как мудро выразился наш народ - золото.

СОРОК ЛЕТ БЕЗ ГОСТЯ

Тискаребай - весьма уважаемый человек, хотя и делает все по-своему, нестандартно, не так, как у нас принято по инструкциям и предписаниям, по постановлениям и указам. Почему такой человек уважаем - одна из неразрешимых загадок. А впрочем, чему удивляться? Любимый герой русского фольклора Иванушка-дурачок тоже не метит в депутаты или замминистры. Ведет себя гораздо скромнее, однако каким-то непостижимым образом всех оставляет в дураках.

Вот и у нас тоже - строители, которые не метят в депутаты или в замминистры, с превеликим энтузиазмом встретили известие о том, что Тискаребай переселяется в их район. Да и как не обрадоваться! Хорошо знают они повадки и привычки нашего героя - все кривое испрямлять, все прямое - искривлять, все шершавое - сглаживать, все гладкое - сшершав… Словом, встреча была торжественной, с транспарантами, оркестром, речами, хлебом-солью, хотя хлеб был без соли, соль, естественно, без хлеба. Сам мастер Мостаев расстелил перед ним ковер не ковер, палас не палас, а что-то такое кривое-косое, чтобы наш герой мог бы по нему кое-как, криво-косо пройти к призывно белеющим на горизонте новостройкам. Остальные громкими криками одобрения выразили свой неподдельный энтузиазм, когда кривое-косое туловище Тискаребая на кривых-косых ножках двинулось по направлению к строящимся объектам.

- Выбирайте себе любую квартиру! - и мастер Мостаев делает рукой щедрый жест, как бы предлагая дорогому гостю в виде квартиры весь недостроенный городок.

- Посмотрим, посмотрим, - с достоинством огляделся Тискаребай и тут же выразил неудовольствие: - Что-то стены у них уж больно прямые, и дверные косяки, и балки, и перекрытия…

- Не извольте беспокоиться, - тут же ввернул мастер Мостаев. - Это они на честном слове, на одних лишь подпорках сохраняют прямизну. Как только комиссия подпишет акт о приемке дома, подпорки тут же уберем, и все строение примет нормальный жилой вид, то есть кое-как и еле-еле, ну, вы эти дела знаете.

- А, ну-ну! - удовлетворенно произнес необычайно придирчивый квартиросъемщик, который действительно знал эти дела и даже другие, еще кривее и косее.

- Обратите внимание, - конфиденциальным шепотом продолжал мастер Мостаев, - чтобы летом не мучила духота, оставили щели между косяками и рамами, так сказать, для обдува, полезной для здоровья вентиляции воздуха. Этот наш почин теперь успешно внедряется и на других новостройках.

- За подобную догадливость благодарю, - растроганно произнес высокий гость. - Не люблю, знаете ли, духоту. Утомляет, особенно ежели в больших количествах.

- Стараемся, - скромно потупился мастер Мостаев. - Коллектив, вдохновленный вашим доверием, прилагает максимум усилий. Иногда даже сверх того. Не желаете осмотреть помещение изнутри?

Тискаребай пожелал осмотреть изнутри, причем особое внимание обратил на полы, которые не ложились ровно, как степи Зауралья, а шли волнами, как в непогоду на Аслыкуле.

- Ничего, - заметил Тискаребай. - И кровать покупать не надо.

- Зачем кровать? Лучше новенький сервант. На случай прихода гостей.

Однако осторожный Тискаребай не торопился ставить на волнообразный пол новенький сервант. На случай прихода гостей.

Он вообще этих самых гостей несколько недолюбливал. Особенно незваных. Которые хуже татарина. Но лучше еврея. Или если их очень много. Приедут целыми семьями, не спросясь, не предупредив. Встречай их, улыбайся, корми, пои. Они, естественно, едят-пьют, а как выйдут за ворота, о тебе же сплетни и разнесут. Словом, без гостей как-то лучше, спокойнее.

Услышав такое суждение, в беседу, оттеснив мастера Мостаева, ловко вклинился главный инженер управления Ишаев.

- Я знаю, - с энтузиазмом воскликнул он, - такие квартиры, где не бывает гостей.

Естественно, Тискаребай заинтересовался:

- А где же они, эти квартиры? Далеко ли?

Оказалось, что далековато, зато уж и квартиры - загляденье, надо бы лучше, но лучше уже не бывает.

Тем не менее любопытство пересилило лень, и Тискаребай с главным инженером тронулись в путь.

Шли долго. Тискаребай пятнадцать пар обуви износил, пока шли. Его спутник в дороге успел жениться, развестись, снова жениться. И все сокрушался, осуждая непостоянство женского характера. Тискаребай, настроенный более серьезно, пытался вспомнить, какая у нас сейчас по счету реформа или перестройка и что мы на сегодня строим: капитализм или социализм? Уставший же от дорожных невзгод главный инженер отвечал, что строим мы дом, в котором жить можно, но не нужно. На что Тискаребай с достоинством возразил, что он хорошо знает эти дома, жить в которых нужно, но не «можно».

Тискаребай заметил вдруг, что в воздухе какие-то посторонние примеси, дышать все тяжелее, иногда просто невмоготу, запах аммиака с ацетоном мешался с запахом выхлопных газов, люди прямо на троллейбусных остановках пачками падают в обморок, и их даже милиция не забирает, понимает, что это не от пьянства, а от хлорбензола. Заметно менялся и окружающий пейзаж. Везде вместо привычных деревьев, трав, цветов торчат какие-то трубы, блоки, бочки. Пахнет нефтью, газом, тяжелой фракцией углеводородов и дихлорэтилпропаном.

- Дело в том, - смущенно оправдывается главный инженер, - что мы строительство жилых зданий перенесли из зоны зеленых насаждений в промышленную зону. Запашок, конечно, немного есть, но к нему постепенно привыкаешь, зато, обратите внимание, никаких гостей! Даже по воскресеньям.

Тискаребай действительно заметил, что по воскресеньям гостей здесь не бывает. Это подтвердил и старик-старожил из крайнего подъезда пятиэтажки.

- Это надо же! - растроганно говорил старик, обнимая Тискаребая и его спутника. - Сорок лет уже не видел гостей. Даже угостить некого. Хотя и угощать нечем. Пенсию задерживают.

- А соседи навещают? Хотя бы изредка?

- Нет, не навещают. Совсем забыли старика. Соседи или померли, или разъехались. Хоронить некому, да и не в чем. Проходите в дом, подышим свежим воздухом. Чайку, может, с дороги? Или что-нибудь покрепче?

- А где он, свежий воздух? - на всякий случай поинтересовался Тискаребай, который любил изучать быт и нравы местных жителей.

- Здесь он, свежий воздух. В квартире. Относительно свежий, конечно. В ваших краях, наверно, говорят: выйдем на улицу подышать свежим воздухом. А у нас - наоборот. На улицу выходить опасно. А вы давно в промзоне? Молодцы, сумели живыми-здоровыми сюда добраться. Это редко кому удается.

Отдохнув и закусив с дороги, главный инженер предложил Тискаребаю выбрать себе квартиру в новой девятиэтажке, построенной рядом. В полной уверенности, что гостей здесь не бывает.

Однако многоопытный Тискаребай уже успел заметить, что здесь не только гостей, но и жильцов не бывает. И Тискаребай решил повременить с заселением. Он никогда не торопился с принятием окончательного решения. Тщательно взвешивал за и против, чтобы потом не раскаяться, как тот старик, не видевший сорок лет гостей.

ПО СПЕЦЗАКАЗУ

Надоело Тискаребаю постоянно путешествовать, в чем-то разбираться, вникать в какие-то проблемы. Должен же человек наконец-то подумать и о личной жизни. Хотя, как известно, общественное у нас прежде всего. Словом, вздумал Тискаребай жениться, построить свой дом, создать в нем комфорт и уют. И невесту он себе выбрал со вкусом. Имя этой женщины - Ынгайбика - прямо-таки подходит к ее характеру. В отличие от многих других жен она оказалась покладистой, сговорчивой, понимающей мужа с полуслова. Тискаребай мечтал именно о такой подруге жизни, с которой не страшны никакие трудности и превратности судьбы.

Таким образом, на какое-то время наш герой целиком окунулся в гущу нескончаемых семейных и хозяйственных забот.

- Шторы надо бы повесить, - сказала как-то Ынгайбика, заботливо оглядывая семейный очаг. - Сходи, пожалуйста, милый, купи гардину.

Слово жены для Тискаребая - закон. Он тут же бросился в магазин. Особо не прицениваясь и не выбирая, подхватил гардины и - скорее домой. Разлука с любимой супругой даже на короткое время была для него невыносимой. Дома распаковали покупку и - что такое?! - карнизы-то кривые, косые, поржавевшие…

В данном случае вполне можно было бы ожидать взрыва негодования со стороны жены. Однако Ынгайбика показала себя не только хозяйственной, но и очень тактичной и воспитанной женщиной. Не стала устраивать скандала по поводу неудачной покупки, только заметила с юмором, что, оказывается, есть в мире вещи еще более кривые и косые, чем ее муж. И с чувством поцеловала мужа в его кривой нос.

Тискаребай, окрыленный таким знаком внимания, взобрался было на табурет, чтобы приладить гардины, но, не удержав равновесие, ударился своей кривой головой о стекло и разбил его.

Вот ведь невезение. Но и в этом случае Ынгайбика выдержала характер. Не отругала неуклюжего гардиновешателя, не посетовала на свою женскую долю, дескать, вот ведь, связала свою судьбу с этаким растяпой и неумехой. Наоборот, сделала вид, что ничего не случилось. Подумаешь, стекло разбилось, большая важность. В такое время живем, человеческие судьбы разбиваются, и то никто ничего. Не возмущаются. Не протестуют. Потому что сколько можно возмущаться и протестовать?! Все равно никакого толка. Когда всем все равно.

Тискаребай, впрочем, и сам смекнул, что допустил оплошность. Разбил, понимаешь ли, стекло, хотя первоначально была совсем другая задумка - обрадовать жену, доставить ей удовольствие. Что же теперь делать-то? Как исправить свою ошибку?

О том, что бесполезно в магазинах искать качественный товар, Тискаребай достаточно наслышан. Да и на собственном опыте убедился.

Подался он на стекольный завод. Слышал где-то о том, что там такое особенное стекло выпускают - молотком не разобьешь. Разве что кувалдой, да и то если очень постараться.

И про это он достаточно наслышан - вернее всего действовать с черного хода, по блату. Можно урвать что-то эдакое, дефицитное…

Зашел по блату с черного хода прямо к начальнику отдела сбыта, изложил по-свойски свою нужду, дескать, вот ведь какое дело - женился, а вместо праздника на душе одни гардины, шторы, стекла…

Начальник видит: посетитель какой-то несерьезный, кривой-косой - и подмигнул секретарше. А секретарша, надо сказать, опытная, понимает значение подмига, приводит диковинного посетителя на склад бракованной продукции: дескать, вот наиновейшее, специально для евроокон, по спецзаказу…

Услышав про «спецзаказ», Тискаребай окончательно поверил в свое редкостное умение обделывать дельце, схватил кусок стекла, который поприглядистей и позеркальнее, домой бросился, жену обрадовать, приладил свое неожиданное приобретение к оконной раме, шурупами привинтил, чтобы попрочнее, хотел было даже молотком примериться, чтобы испытать на прочность. Да супруга воспротивилась:

- Не надо, - говорит, - искушать судьбу.

Только глянула она в это необыкновенное зеркальное стекло - что такое?! - вся она там отражается какой-то кривой-косой.

Тискаребай тоже туда посмотрел - совсем другая картина! - таким он там прямым и стройным выглядит - просто загляденье.

- А-а! - восхитился Тискаребай. - Что значит спецзаказ! Умеют же люди. Не всем, конечно, по большому блату.

Ынгайбика и здесь показала себя умной, тактичной и воспитанной женщиной. Не стала спорить с мужем, который с большим удовольствием разглядывал себя в необыкновенное стекло. Похвалила его, действительно, ловко он это дело провернул, главное, по большому блату, по спецзаказу.

ПЕЧЬ - ВЕЛИКАЯ ВЕЩЬ

Да, хорошая получилась пара - Тискаребай и его жена Ынгайбика. Счастливая семья! Живут дружно, не ссорятся, вообще, налюбоваться друг на друга не могут. Все соседи завидуют такому редкостному согласию. В наше несогласное время.

Все бы ничего, но вот незадача: лето как-то незаметно пролетело, дожди начались, Ынгайбика жалуется, холодно ей…

Тискаребай и сам заметил, что жена его легко одета, сходил в магазин, купил новое платье. Примерила Ынгайбика обнову, все равно холодно.

- Ба! - смекнул Тискаребай. - Я же ей ситцевое платье купил, а надо бы, по зимнему времени, шерстяное.

Исправил заботливый муж оплошность - сходил в магазин, купил шерстяное платье. Все равно холодно ей, неуютно.

- Ба! - еще раз догадался Тискаребай. - Надо же, по зимнему времени, шубу…

Для любимой жены ничего не жалко. Разорился Тискаребай на шубу. Жена довольна, конечно. Закуталась в шубу, как-то и жаловаться неудобно, что все равно прохладно.

Тискаребай и сам тут заметил, что из щелей дует. В оконных рамах. Заклеить бы их. Купил было клей, но он оказался таким, который не клеит.

Ынгайбика вздохнула при мысли об удивительной способности любимого мужа покупать самые некачественные вещи. Тискаребай с сожалением посмотрел на неклеящий клей - очень уж ему хотелось, чтобы дома стало хоть чуточку теплее. Сам-то он привычный к морозам и невзгодам, но вот жена…

- Печь… - прошептала Ынгайбика.

- Что? - не сразу понял Тискаребай.

- Затопить бы…

Ба, и как он сам не догадался! Естественно, раз зима пришла, надо печь топить. Бросился в сени, схватил топор дров наколоть, размахнулся было, но топор слетел с топорища, и само топорище вдоль треснуло.

Но Тискаребай - такой человек: не теряется ни в какой ситуации. Пошел в магазин купить новое топорище. Топорище, вот ведь опять невезение, попалось такое, которое… Как бы это выразить?..

Не будем уж подробно описывать дальнейшие злоключения нашего героя. Хотя и дрова у него были такие, которые не горят, и спички, которые не зажигаются, все-таки Тискаребай, мужественно преодолев все преграды, хоть и под конец зимы, но затопил печь. И сразу стало тепло, уютно в доме.

- Дорогой мой, от твоей заботливости и на улице вроде стало теплее, - нежно прошептала Ынгайбика, увидев в окне зеленеющие деревья.

А Тискаребай, окрыленный похвалой в свой адрес, все топил и топил, не обращая внимания даже на то, что люди давно уже загорают на солнце.

Все-таки великая вещь в доме - печь. Вообще, система отопления.

КУНАКХАНА, В КОТОРОЙ ХАНА

- Дорогие телезрители, располагайтесь поудобнее у голубых экранов. Сейчас будем передавать рекламу! - таким сообщением обрадовала как-то «дорогих телезрителей» очаровательная дикторша.

Естественно, чтобы передача получилась нестандартной, интересной, содержательной и поучительной, ее поручили вести нашему старому другу Тискаребаю.

Надо сказать, что Тискаребай с его уникальной способностью не теряться ни в какой ситуации и на экране телевизора держался с такой уверенностью, словно всю жизнь ничем иным, кроме рекламирования товаров и услуг, не занимался.

- Дорогие телезрители и телезрительницы, - уверенным тоном начал Тискаребай, - а вы вообще бывали в нашем прекрасном городе? Если нет, то очень жаль. Столько в нем интересного, особенно разных строек, новостроек и перестроек. Впрочем, сильно огорчаться не следует. Потому что можно совершить путешествие с помощью телекамеры. Что мы сейчас и сделаем. Берем, значит, телекамеру, чтобы развернуть незабываемую панораму города. Видите, какая она, панорама. Незабываема, не правда ли? Оставляет неизгладимое впечатление. Особенно кунакхана, по-русски гостиница, по-европейски отель. Она вроде как лицо города. Приехав впервые в город, куда вы идете? Естественно, не в китапхану, а в ашхану, а то и прямо в кунакхану. Потому как кунаку в чужом городе без кунакханы хана.

Тут Тискаребай даже улыбнулся своему нечаянному экспромту, приглашая и телезрителей разделить его радость по поводу столь удачного каламбура.

- Значит, кунакхана. Она, правда, недостроена, но это уже детали. Когда-нибудь все равно достроят, потом перестроят.

Итак, поднимаемся на второй этаж недостроенной кунакханы. Осторожнее! Перил, как видите, нет, можно свалиться в пролет лестницы. Но это уже детали. Не в перилах счастье.

Или, например, дверь. Конечно, и не в дверях счастье, однако без них нельзя. Некоторые считают, что двери надо крепче запирать. От воров. Это не совсем конструктивное решение. В жизни всякое бывает. Скажем, потеряли вы ключ. Тогда не только вор - вы сами не попадете в квартиру. Что тогда делать? Ломать дверь? В прежние времена приходилось прямо-таки вырывать с корнем. Пригласив слесаря-сантехника. Муторное это дело - ломать дверь. И вообще - ломать. В то время, как надо строить. Но инженерная мысль наших строителей не дремлет. Они придумали дверь новой конструкции. Ломать ее не надо, стоит хорошенько дернуть за ручку - и дверь сама вылетает из дверного проема. Без всякой ломки. Подобная забота способствует сохранности жилого фонда. Ведь потом можно дверь обратно на место вставить.

Окно - тоже. Скажем, душно в комнате стало, вы хотите открыть окно, а оно, допустим, не открывается. Не расстраивайтесь. Стоит посильнее дернуть… Потому что оно там не на шурупах, а на гвоздях. Теперь уж не разобраться, кто первым додумался. До этого нововведения. Но кому-то пришла в голову эта оригинальная идея. Творческая мысль строителей не дремлет.

Есть и другие новации. Скажем, приехали вы в гостиницу не одни, а с другом или с женой. А поселили вас - ну, всякое бывает - в разных комнатах. А вам, скажем, хочется пообщаться. Нет ничего проще. Не надо ходить в гости, стучать в дверь и вообще надоедать своим визитом человеку, который, может быть, в этот момент не в духе. И без того слышимость отличная. Из-за особого устройства стен. Без звукоизоляции. А зачем, собственно, изолировать звук? Не надо его изолировать. Бывают удивительно нежные звуки. Скажем, концерт симфонического оркестра. По телевидению. Сидите и слушайте. Если даже ваш телевизор не работает. Неважно. Зато работает соседский. Слышимость отличная. Только не надо стучать кулаком в стену, требуя уменьшить звук. Вас могут не так понять. И даже вызвать милицию.

Или соседский скандал - за стеной тоже ни от кого не скроешь. Полная доступность информации. Лежишь у себя в номере и с удовольствием прислушиваешься к соседскому скандалу. Радуясь тому, что у тебя все тихо-мирно и никаких проблем. Ведь так приятно узнать про соседей что-нибудь эдакое, неприятное. Иногда это просто компромат. Который можно собрать целый чемодан. Если очень постараться.

А вы стараетесь, товарищи? Верю, верю, только не надо столь темпераментно…

Что? Откуда этот шум и треск? Минуточку… Это наш оператор таки свалился в проем лестницы. Вместе с аппаратурой. Видимо, недоглядел, бедняга. Или оступился. Нет, ничего серьезного. Так себе, ушибы, переломы… Аппаратуру, правда, жаль. Это уже все-таки материальный ущерб. Почти что чрезвычайная ситуация. Ну да нам с вами к чрезвычайности, сами понимаете, не привыкать. Она на каждом шагу. Жаль, конечно. Передача прерывается. По техническим причинам. Продолжим в следующий раз. О панораме нашего города. О кунакхане, в которой хана…

БОЛЬШОЙ ПРИЗ

- Дорогие радиослушатели, передаем спортивную программу. Перед микрофоном наш ведущий спортивный комментатор Тискаребай.

- Кхм, кхм… Дорогие теле… то есть радиозрители! Сегодня нас ожидает интереснейшее зрелище - автомобильные гонки, иначе говоря, авторалли. Предельное мужество, воля к победе, презрение к опасности, чувство коллективизма, всегдашняя готовность прийти на помощь товарищу в трудную минуту, склонность к риску… Минуточку! О чем-то объявляют по репродуктору. Ну да, приз. Самый главный приз. Спонсирует программу известная своими достижениями в завоевании рынка фирма «Карбюратор-махинатор». Сто тысяч долларов. Это сколько же будет на рубли? Впрочем, нет времени пересчитывать. События торопят. Вот автомобили выстраиваются в одну шеренгу. Красочное зрелище! Все как один спортивного вида. Что такое? Рев на стадионе. Еще одна новость. Фирма в честь своего полуторалетнего юбилея обещает повысить ставку до двухсот тысяч. Если зрелище будет очень красочным. Надо же, двести тысяч, а! Это сколько же на рубли? Впрочем, нет времени подсчитывать. Последние секунды перед стартом.

Чуть тревожное выжидание. И вот автомобили рванулись вперед. Можно сказать, с диким ревом. Глушителей у них, конечно, нет. Да и зачем им глушители? Без них как-то веселее. Когда ничто не заглушает. Прошли, слава богу, те времена, когда все заглушали и запрещали.

Минуточку! На вираже один автомобиль чуть-чуть не перевернулся. Ну, «чуть-чуть» не считается. Все равно впечатляет. Фирма повышает ставку до трехсот тысяч долларов. Стадион бурлит. Страсти накаляются. Машины еще более наращивают скорость. Если это вообще возможно. Минуточку... Там что-то не разобрать в пыли. Как будто колеса летают в воздухе. Еще одна… На вираже… Стадион ревет. Фирма еще повышает ставки. До четырехсот тысяч долларов. Потому что зрелище действительно красочное. Еще один автомобиль… Летит… Прямо на зрителей. Те в ужасе разбегаются. Хотя бежать некуда. Кругом тела. Куски какого-то железа. Вероятно, от двигателя внутреннего сгорания… Действительно, один уже горит.

Нет, это не рев зрителей. Сирена пожарной машины. Вероятно, где-то пожар. Зря только она загораживает движение. Вероятно, еще недопонимает. Такое движение загораживать нельзя. Где нет ни светофоров, ни регулировщиков. Еще одна гоночная машина. Врезалась в пожарную. Хотя по условиям соревнования так делать не положено. Это уже выходит за рамки спортивной этики. И вообще за любые рамки. Еще одна машина. За рамками… Фирма повышает ставки. До пятисот тысяч долларов. Это же полмиллиона! Сколько же это на рубли?.. Совершенно немыслимая сумма. По крайней мере, для нас. В Америке она, говорят, еще мыслимая. Энтузиазм болельщиков достигает предела. Они бурно скандируют. Потому что этот приз… Только непонятно, кому они будут его вручать? На треке ни одной машины. Одни обломки…

ЗАВОД-ПРИЗРАК

Город наполнился слухами о каком-то небывалом заводе-призраке. Который вроде бы существует и в то же время не существует. И даже добился грандиозных успехов в деле невыполнения плана. Естественно, наш друг Тискаребай заторопился туда. Чтобы разобраться на месте. С этим небывалым в отеческом производстве явлением.

- Как вы добились столь невероятных показателей, выполнив план на ноль процентов? - поинтересовался Тискаребай у директора завода.

- Старались уж, - скромно потупился директор.

- А по количеству брака вы тоже на первом месте? Там, вроде бы, до полмиллиона штук.

- Обижаешь, начальник. Давно за миллион перевалило.

- Надо же. И это за самое короткое время. Наверное, пришлось мобилизовать все резервы?

- Главное - кадры. Кадры решают все.

- Наверное, хорошие специалисты?

- Хорошие неспециалисты. Я - самый главный неспециалист. Главный инженер - тоже. Способствует.

- Наверное, ваши достижения не ограничиваются одним лишь браком?

- По числу прогулов мы тоже на первом месте. Сегодня вообще никого нет на заводе. Все гуляют. Вы когда-нибудь видели такое?

- Нет, признаться. Случай совершенно уникальный. И никто вам замечаний не делает? Или выговор? С занесением в учетную карточку?

- Учетных карточек сейчас нет. Выговоров - тоже.

- А в министерстве не интересуются? Почему завод простаивает? Вы, наверное, военную продукцию выпускаете?

- Мы никакой продукции не выпускаем. Потому что нет сырья. А вы что, хотите к нам на работу устроиться? Есть вакантная должность заместителя завотделом по управлению согласованием. Только учтите, придется потрудиться. Иногда даже сверхурочно. Если угроза перевыполнения плана.

- А насколько его надо выполнять?

- Его надо не выполнять. Сумеете? Только предупреждаю: работы будет много.

- А зарплата какая?

- Зарплаты никакой. Мы уже забыли, что это такое. Старики, правда, помнят те времена, когда платили. Не только зарплату, но даже аванс, премиальные, командировочные, за выслугу лет, сверхурочные, больничные, отпускные. И где они столько денег брали - ума не приложу. Старики говорят, это за счет внедрения новейших технологий.

- А, может быть, фондовые поставки? Или развитие социальной сферы?

- Да, говорят, и такое было. Иногда даже в большом количестве. Ну как, оформлять вас? На полставки? Или по совместительству?

- По совместительству. А можно сразу после оформления в отпуск уйти?

- Не только можно, но и нужно. У нас все в отпуск уходят. Иногда даже до оформления.

- А как писать заявление?

- У нас надо не писать заявление.

- Резолюцию наложите?

- Конечно.

- Какую?

- Отказать.

- В чем?

- Ни в чем. У нас ни в чем нет отказа.

- Ну, я напишу.

- Не напишете.

- Ну, тогда прощайте.

- Прощайте, хотя у нас никогда никого не прощают…

Тискаребай выбрался наружу и с недоумением оглядел завод-призрак. Действительно ли он встретился с директором? Или это была его тень? Впрочем, все может быть в нашей призрачной экономике.

ПРИЯТНОГО ЛИ АППЕТИТА?

Тискаребай - большой охотник до путешествий. Вообще, в его привычке везде совать свой нос, изучать чужую жизнь, местные нравы и обычаи. Женившись, вроде бы на время остепенился, но очень скоро его вновь поманили дальние дороги и неизведанные тропы, сельские поселки и большие города, где чувствуется дыхание времени и оживление всех форм общественной жизни.

Как-то в одном городе с оживленной жизнью путешественник наш, налюбовавшись на современное великолепие офисов и отелей, почувствовал, что изрядно проголодался.

Человек, который проголодался, обычно хочет кушать. Если только есть аппетит.

У Тискаребая аппетит был. Отыскал ближайшую ашхану, взял пельмени, котлеты, бифштекс… И что такое? Никакого насыщения, одна лишь изжога и давление в груди.

Зашел Тискаребай в кафе, заказал шницель, биточки. И опять не наелся. Только изжога усилилась.

А после обеда в столовой вообще какая-то перестройка в желудке. Как будто реформы проводятся. Вместо нормального функционирования желудочно-кишечного тракта.

- Страдаете? - спросил его какой-то старичок в закусочной, где Тискаребай маялся неуверенностью, взять ли на закуску беляш или воздержаться. Какое-то чутье подсказывало ему, что с их беляшом никакой, даже самый закаленный желудок не справится.

- С похмелья? - посочувствовал старичок, проглотив сто граммов и закусывая какой-то аппетитной, принесенной из дома снедью.

- Да не то чтобы… - замялся Тискаребай, - дома жена обыкновенный суп-лапшу приготовит - неделю сыт. И в желудке никакого давления. А здесь пельмени, котлеты, шницель, биточки, бифштекс…

- Ты бы еще ромштекс заказал! - презрительно усмехнулся старичок. - Приезжий? Ясно, что нездешний. Слушай сюда, браток. Ты знаешь, из чего они котлеты делают?

Когда старик рассказал, что они баранью тушу предварительно вымачивают в марганцовке, чтобы перебить запах тухлятины, Тискаребай почувствовал недомогание. Но самое удивительное в том, что даже тухлое мясо они экономят, а в так называемую котлету кладут…

У Тискаребая не хватило духу дослушать, что именно они кладут. Он почувствовал такую тошноту, что выбежал в … Потом уже смутно помнил о том, что старик рассказывал о современной технологии изготовления шницелей. Перед глазами все плыло и качалось и почему-то стучало в висках: гулять, гулять, гулять…

- Гуляш, - слегка повысил голос старик, поддерживая под руку враз ослабевшего путешественника.

- Что гуляш? - прошептал Тискаребай еле слышным шепотом.

- Почему не заказал гуляш?

- Не было.

- Ищи! Некоторые целый день ищут, где есть гуляш или рагу. Потому что там все на виду. Самое большее - обвес. Вместо ста граммов кладут семьдесят. Но тухлятина не проходит. Ее пускают на котлеты или шницель. Ищи гуляш, земляк. Или рагу.

И Тискаребай шатающейся походкой пошел искать гуляш. Или рагу. Хотя бы семьдесят граммов вместо ста. Но без тухлятины. Да, трудное это дело - путешествовать. Каких только опасностей и невзгод не натерпится путник при знакомстве с иноземными обычаями. Не у всякого хватит мужества переварить эти ужасающие подробности туземного питания. Поэтому большинство граждан Российской Федерации сидят дома, на домашних пельменях и котлетах, не рискуя куда-нибудь отправиться дальше ближайшей булочной. И лишь самые отважные и одержимые натуры, такие, как наш Тискаребай, рискуют осваивать дальние дороги и нехоженые тропы. В целеустремленном поиске такой дефицитной вещи, как гуляш. Или рагу. По туземному обычаю, семьдесят граммов вместо ста. Но без тухлятины.

ЮБИЛЕЙ

Тискаребай получил письмо:

«Дорогой наш друг Тискаребай, мы все тут готовимся к юбилею. Не будете ли Вы так добры почтить своим присутствием… Юбилей проводится в недостроенном спортивном комплексе нашего поселка. Ждем Вас с нетерпением…»

Тискаребай, получив такое приглашение, несказанно обрадовался. Очень уж любит он всякие такие праздники, юбилеи, презентации. Словом, любые мероприятия, где первую часть стараются сократить до минимума, а вторую - растянуть до полуночи. Если не до утра.

Не откладывая дела в долгий ящик собрался Тискаребай в дорогу. Свой лучший костюм надел, галстук повязал. Взял генеральный план поселка на случай, если заблудится. В дороге всякое бывает.

Идет, значит, Тискаребай по поселку, смотрит: два-три дома как-то криво-косо стоят, совсем не так, как в проекте. Неужели, думает, с дороги сбился, не в тот поселок попал.

- Скажите, пожалуйста… - спрашивает у прохожего.

Прохожий оказался словоохотливым малым. Охотно объяснил, что это тот самый поселок. Только он, как уж у нас принято, не по плану построен. Где детский сад должен быть, для работы с детьми, там котельная, работает на мазуте. Вместо кафе «Дружба» - мусоросборник. А где с большим энтузиазмом проектировался Дом культуры - скотобойня акционерного общества «Несортовой разруб».

- А что, не нравится, что ли? - подозрительно спросил прохожий.

- Что вы, еще как нравится! Душа радуется. Редко когда приходится воочию видеть столь нестандартное решение вопроса. Безудержная фантазия. Смелая инициатива реформаторов. Как вы сумели, столь дерзновенно, вопреки всяким предписаниям, не считаясь с мнением центра?

- Старались, - скромно потупился прохожий.

- Извините, пожалуйста, в спешке мы как-то даже не представились друг другу. Вы кто будете?

- Я архитектор Кривопроектов.

- Очень приятно. А я Тискаребай.

- Я так и понял. Спасибо вам, дорогой наш гость, на добром слове. Приятно послушать знающего человека. А то здешний народ - до чего скандальный. Вечно с жалобами лезут. Почему, например, ООО «Наш босс - колосс» как раз на том месте, где должен быть приемный покой? Ну сами подумайте, зачем им в приеме покоиться?! Как будто без них там не хватает.

Тискаребай охотно согласился, что там и без них хватает, и пришел в совершенный восторг при виде дома, построенного прямо на проезжей части.

- Бесподобно! - воскликнул он. - Это надо же до такого додуматься. Шофера только, наверное, недовольны. Или трактористы.

- Бульдозеристы тоже. Выражают несогласие. Иногда даже в письменном виде. Как будто им трудно через огороды проехать.

Тискаребай не успел согласиться, что проезд через огороды - самое милое дело. Ничего умнее и не придумаешь.

Нахлынула целая толпа народа. Люди, веселые, радостные, возбужденные, потащили Тискаребая на юбилей. Кто-то вручил ему букет цветов. Другие благодарили за то, что оказал им честь. Он никак не мог догадаться, по какому поводу, собственно, юбилей. Потом уж ему объяснили - в честь десятилетия со дня начала строительства спортивного комплекса. Славно потрудилось строительное управление за это трудовое десятилетие. Одних начальников за это время сменилось не менее десятка. И каждый со своим норовом. Поэтому первый этап комплекса получился сложенным из бревен, второй - из кирпича, третий - из бетона. Оригинально!

Тискаребай дал самую высокую оценку строительному рвению управления и выразил надежду, что они еще отметят и двадцатилетие с начала строительства, и тридцатилетие.

Собрание бурно выражало свой восторг по поводу этой перспективы. Юбилей прошел в атмосфере дружбы и взаимопонимания. Недовольны были лишь спортсмены. Как будто бы им не юбилея, а чего-то другого надо.

Ну, кто-то всегда бывает недоволен. Всем ведь не угодишь. Об этом и Тискаребай всегда говорит: «Надо ориентироваться на массы, а не на отдельную личность».

И правильно говорит. Массы дружно проголосовали «за», не обращая внимания на отдельную личность. Потом, правда, пытались сообразить, а за что они, собственно, голосовали. Даже у отдельной личности спрашивали. Но и отдельная личность ничего не помнила. Как это обычно бывает после юбилеев.

СВЯЗЬ ВРЕМЕН

Сейчас все прогнозируют будущее. Интересно все-таки, что будет в новом тысячелетии? Может быть, вооруженный конфликт. Или, наоборот, мир во всем мире. Вообще, если не будет конца света, жизнь как-нибудь наладится. С ее похмельем, покупкой ста граммов колбасы на ужин, сдачей грязного белья в прачечную и регулярным выносом мусора из дома.

Вот и друг наш Тискаребай, регулярно вынося мусор из дома, собрал всех архитекторов поселка и велел им спрогнозировать будущее. Чтобы наглядно представить, как все это будет.

- Я завсегда за наше будущее, - не спеша начал первый архитектор. - Например, построили мы кирпичный завод. Значит, это промышленная зона. Со своим микроклиматом. Рядом, может быть, стекольный завод надо возводить. Или деревообрабатывающий комплекс. Или ткацкопрядильную фабрику. Потому что зона. И, стало быть, загазованность, загрязненность. Другие экологически нездоровые явления. А я рядом с кирпичным заводом построил жилой дом. Сначала все удивились, может быть, по проекту так положено. По проекту не положено, потому что я сам черчу этот проект. А положено из реалий действительности. Потому что сами знаете, как их строят, эти дома. Сегодня построят, завтра они начнут перестраивать. Значит, новые расходы, стройматериалы: кирпич, цемент, песок, гравий… Все это доставать где-то, доставлять. Особенно кирпич. Погрузка, разгрузка, бой, ругань, кражи, накладные, усушка, утруска… Поэтому будущее мы спрогнозировали заранее. Когда кирпичный завод рядом с ремонтируемым объектом, никаких проблем с доставкой стройматериалов.

Тискаребай похвалил оратора за догадливость и предоставил слово второму архитектору.

- А я, признаться, о будущем не слишком задумываюсь, - так начал второй. - Давайте жить сегодняшним днем. А то нам все время твердили о каком-то светлом будущем, которое довольно туманно и неопределенно. Чтобы уже сегодня приблизить светлое будущее, я разрешил вырубить зеленую зону и построить там коттеджи. Сначала все удивились такому решению вопроса. Даже выражали свое негодование и писали жалобы. Но мы каждому жалобщику выдали по пачке индийского чая, а самым отчаянным даже по бутылке водки. И ничего, народное самосознание улеглось, а коттеджи растут и растут. А это очень приятно - после коммуналок переселиться в собственный коттедж. Значит, мы семимильными шагами приближаем это самое светлое будущее.

Тискаребай похвалил второго оратора за его семимильный шаг и предоставил слово третьему.

Третий подошел к вопросу тоже со своей оригинальной точкой зрения.

- А я, товарищи, - доложил он собравшимся, - не в восторге от нашего безрадостного настоящего и довольно неопределенного, туманного будущего. Меня лично привлекает прошлое. Вспомните наши славные трудовые вахты. С перекрыванием всех сроков. А теперь что? Вот мы строим трехэтажный жилой дом. Спрашиваю у управляющего трестом, к какому сроку подогнать сдачу объекта. Может быть, ко Дню рыбака. А он мне: «Не надо никаких рыбаков, работайте ритмично, но качественно. Во времени не ограничиваем». Я ребятам так и доложил: «Не надо им рыбаков, вместо этого - какая-то ритмичность. И еще какое-то качество». Ребята в недоумении: «Как работать, если нет срока?» Они, привыкшие строить по срокам, иначе работать не умеют. Я опять к управляющему: «Может быть, будем к какому-то сроку, ко Дню железнодорожника или Дню согласия и примирения?» Управляющий опять: «Не надо нам никакого согласия и примирения, работайте качественно и бесперебойно, не перенапрягаясь к определенному сроку». Ребята вообще приуныли от такого прогноза. Как жить теперь? Если впереди никакого срока не светит. Поэтому я и говорю: надо вернуться к нашему светлому прошлому, отталкиваясь от безрадостных реалий настоящего.

Тискаребай одобрил здоровый консерватизм третьего оратора. В своем заключительном слове он отметил, что это обнадеживает - непрерывная связь времен, прошлого и будущего. Это будет способствовать.

Речь Тискаребая была встречена аплодисментами. Все были рады, что связь времен не прерывается. Хотя бы в строительстве.

НЕ С ТОЙ НОГИ

Тискаребай однажды утром посмотрел на небо и не поверил своим глазам. Солнце всходило с другой стороны.

- Вот тебе на! - удивился он, не привыкший к необыкновенным явлениям в природе. - Этого не может быть.

Тискаребай вышел на улицу и еще больше удивился: дома стояли не там, где они обычно стоят, а там, где им положено быть по проекту. И даже детский сад выглядел совсем как настоящий детский сад.

- Что это такое? Прямо-таки сказка какая-то.

Он взял генеральный план города и посмотрел на чертежи. После чего вообще был в недоумении. Дома, построенные за километр от положенного им места, стали вдруг там, где положено по проекту.

«Нет, это я, наверное, вчера выпил чего-нибудь неподходящего, - подумал Тискаребай, - если такое наяву мерещится».

Вообще-то, друг наш пил только подходящие напитки. Потому что от неподходящих - головная боль и такое ощущение, будто бы солнце не с той стороны встало.

- Наверное, это проделки строителей, - решил Тискаребай, потому что он уже хорошо изучил их привычки. Сначала составляется проект, иногда очень хороший. Потом все делается не по проекту. Почему так делается - никто не знает. Потому что никто ничего знать не хочет.

Даже начальник строительства Бутабаев почему-то уверен, что строит общежитие, хотя это жилой дом. По проекту.

- А, может быть, это все-таки жилой дом? - засомневался Тискаребай.

- Не, общежитие, - возразил Бутабаев, - потому что, если делать по проекту, считай, что солнце не с той стороны взошло.

- Во-во! - встрепенулся Тискаребай. - Оно и вправду вроде бы не с той стороны.

- Не, это ты встал не с той ноги. Ты взгляни повнимательнее.

Взглянул Тискаребай повнимательнее: действительно, солнце как раз там, где ему положено быть, а все остальное совсем не там, где положено.

«Да, определенно вчера я чего-то неподходящего выпил, - облегченно подумал Тискаребай, успокоившись после пережитых волнений. - Раз все делается не так, как положено, значит, все в порядке. Это по-нашенски!»

ВО СНЕ ИЛИ НАЯВУ

Во сне чего только не бывает: смотрю, какой-то дом, видимо, сданный в эксплуатацию, потому что вокруг столько мусора наворочено, что не подойти. Ноги в чем-то вязнут, но все равно вперед прорываюсь. Интересно все-таки, что это за дом. Вокруг ни души. Через щель в стене вижу: какой-то человек внутри дома ходит. Спрашиваю:

- Кто ты?

Оказывается, начальник строительства Яматов.

- А что ты там один делаешь? Выходи!

- Не могу, - говорит.

Во сне чего только не увидишь! Действительно, бедняга выйти не может. Потому что забыли дверь сделать.

Потом смотрю, полетел я. Крылья откуда-то появились. Приземлился на крышу школы, да как-то неудачно. От удара при падении стена зашаталась, из здания строители выскочили, орут:

- Что ты наделал?! А ну-ка спускайся вниз! Акт будем составлять.

Ну, смотрю, влип. Спасаться надо. Бегу куда-то, куда - и сам не пойму. Смотрю, деревня, опять какой-то дом. Какой-то человек там приглашает на банкет. По случаю сдачи в эксплуатацию. Куда-то лезу по лестнице, вдруг лестница ломается, вниз лечу…

Проснулся от боли в голове. Смотрю, рядом Тискаребай сидит. Он-то и ударил меня свернутой газетой по голове. Я говорю:

- Что ты делаешь?

- Да больно громко, - говорит он, - храпишь ты. Уже время обеда. Расскажи-ка, что во сне видел?

Рассказал я.

- Молодец! - неожиданно похвалил меня Тискаребай. - Считай, не напрасно время провел. Хороший сон. Главное, почти что наяву.

Признаться, смутился я. И даже испугался. Думаю, что-то в моем поведении не так, если сам Тискаребай меня хвалит. За хорошие дела он хвалить не станет. Что же я сделал не так, а? Может быть, разменялся на мелочи. Может, упущения и недоделки в строительстве на сегодня не самая актуальная тема. Увы, жизнь столь резко рванулась не то вперед, не то куда-то в сторону, что построенное когда-то кем-то не по проекту кажется детской шалостью по сравнению со строительством современных пирамид - правда, не каменных, а финансовых.

Пора, наверное, распрощаться с нашим другом Тискаребаем. Он свое отработал. И в новых условиях, где пошли деляги куда более круче, не приживется. Здесь нужен совсем другой герой, контуры которого пока вырисовываются очень нечетко. Видимо, потому, что сам он, современный деятель, очень нечеток. Как-то не определился еще его образ, признаки, параметры. Пока им восторгаются. Или ненавидят. Но сатирик не может себе позволить ни того, ни другого. У него не должно быть лишних эмоций. Сатирик должен видеть самую суть, которая пока, увы, не просматривается. Ну, а в истории с Тискаребаем, что же делать, придется поставить последнюю точку.

ПОСЛЕДНЯЯ ТОЧКА

Поставил я последнюю точку. Ну, думаю, кончились наши приключения. И слава богу.

- А куда ты девал того человечка? - спрашивает вдруг редактор.

- Какого?

- Ну, того самого, который кривой-косой и сикось-накось.

- Распрощались мы с ним, - вздохнул я.

- Напрасно, хороший был герой. Хотя и со странностями. Но главное - не унывал. Не терялся ни в какой ситуации. Жаль парня. Не рано ли ты его похоронил?

- Нет, будем считать, что герой изжил себя. Хватит смеяться над строителями, которые все привыкли делать не так. Тем более что пошли теперь совсем другие строители, которые не пяти- и девятиэтажки, а все государство строят кое-как и как-нибудь.

- Что и говорить. Дела там куда более крутые, чем на прежних стройках. А, может быть, ты своего друга Тискаребая туда запустишь? Разобраться в обстановке. Хотя бы приблизительно.

- Не получится, я уже предлагал ему расширить сферу влияния. В связи с кризисом.

- А он что?

- Не согласен. Говорит, не получится у меня. Щи лаптем хлебать. Вместо компьютера с Интернетом. Там наверняка инженерное образование нужно. Или хотя бы гуманитарное.

- Скорее всего, криминальное.

- Это уж само собой. Нынче без криминального ничего не делается. А что наш Тискаребай в этом плане?! Он даже ни разу в чужой карман не залез. Воровать вообще не умеет. Убивает только морально, и то как-то жалеючи. О привилегиях не заикается. Свою кандидатуру на должность губернатора не выдвигает. Заводов-фабрик не приватизирует. За курсом доллара не следит. Как будто ему все равно, что евро, что баксы.

- Баксы лучше.

- Сейчас не поймешь, что лучше, что хуже. Но еще хуже не будет. Потому что хуже уже некуда. Времена Тискаребаев были, может быть, не столь впечатляющими, однако…

- Вот именно, однако… Словом, давай ищи нового героя. Взамен Тискаребая.

На том и порешили. Как он будет выглядеть, этот новый герой, пока сказать не могу. Тайна. Но так или иначе, смешного в этой жизни на наш век хватит. Хотя драматического, пожалуй, все-таки больше. Трагического - тем более. Но наше дело - смеяться. Что и будет продолжено. С течением времени. Пока же хочется хоть немного отдохнуть. От Тискаребаев. И прочих баев.

Перевод с башкирского Орбелия Ахметова.

Написать отзыв

© "БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ", 2003

WEB-редактор Вячеслав Румянцев