№ 9'03

Ирина НИКОЛЕНКО

И НАВЕРНЯКА ВСЕ ЗАДУМАННОЕ СБУДЕТСЯ

НОВОСТИ ДОМЕНА

ГОСТЕВАЯ КНИГА

XPOHOС

Русское поле:

Бельские просторы

МОЛОКО

РУССКАЯ ЖИЗНЬ

ПОДЪЕМ

СЛОВО

ВЕСТНИК МСПС

"ПОЛДЕНЬ"

Общество друзей Гайто Газданова

Энциклопедия творчества А.Платонова

Мемориальная страница Павла Флоренского

Страница Вадима Кожинова

История науки

История России

Сайт истфака МГУ

Слово о полку Игореве

ГЕОСИНХРОНИЯ

Эту местность старожилы всегда называли «золотым дном». С трех сторон она окружена горами. Здесь бьют сразу три родника, ручейки от которых сливаются в речку Шайтанку. Когда-то тут жили кочевые казахи в землянках. Владимир их помнит: пацаном к друзьям в гости ходил - такие уютные, довольно комфортные по тем временам жилища.

Мама, Елена Федоровна, родилась в деревне Романовке Оренбургской области. В тридцатые годы полным ходом шел процесс образования колхозов. А ее отец, человек очень энергичный и весьма одаренный, в колхоз вступать не захотел. Почему-то Федор Стебнев захотел сразу работать в совхозе. И решил перебраться в эти места. Ему поручили создать молочно-товарную ферму. За дело взялся азартно: начал сразу реставрировать помещение, собирать скот… Когда немного закрепился, ночью, тайком - чтобы не «повязали» в колхоз - перевез из Романовки жену с годовалой дочкой Леной. Так отделение и назвал в ее честь.

Поначалу ставили длинные бараки. Постепенно отделялись, каждый сам себе начинал строить жилище. И Стебневы в числе первых справили небольшой плетневый домик, мазанный глиной. В нем-то и родились четверо сыновей Елены Федоровны. Из них один Владимир живет в родных местах. А казалось, все шло к тому, чтобы жить в городе: в армии служил в Москве, в институте учился в Нижнем Тагиле...

- Сейчас начинаю понимать отца, - говорит Володя. - Он хотел быть настоящим крестьянином. Самостоятельным хозяином на этой земле. Ведь даже дом поставил так, словно немного отделился от деревни. И жили мы неплохо, хозяйство позволяло считать нас обеспеченными.

После окончания архитектурного института работал Владимир на Кумертауском авиазаводе в должности инженера-художника. Целый год, по его признанию, валял дурака, получал заработную плату ничего не делая. Это тяготило и попросту бесило. Потом пригласили в цех, где собирают вертолеты, художником-оформителем. Оформил нужные стенды и опять стал не нужен. Подвернулся случай: в старинном башкирском селе Таймасово часть населения составляют русскоязычные. Пригласили учителем в школу. Сам не знает почему, но согласился сразу. К тому времени уже был женат. Жена Надежда начинала свою трудовую биографию в Ульяновске, Набережных Челнах. Имеет даже медаль за выпуск первого автомобиля «КамАЗ». Но пошла за ним - и почти двадцать пять лет прожили вместе в деревне. Володя работал учителем рисования, директором школы. Мама мечтала видеть его педагогом - на селе в те времена эта профессия очень почиталась. Но чем дальше, тем больше понимал: что-то не то. Человек, долго проработавший в школе, становится каким-то ненатуральным: система образования была такая, что давила, ограничивала, загоняла в определенные рамки. Оставаться самим собой помогало и собственное упрямство, и общение с детьми. Не раз приходилось видеть, как мельчают мужчины в школьных педагогических коллективах. Уподобляться им не хотелось. Однако проработал педагогом без девяти месяцев - двадцать пять лет.

Все решилось само собой. Приехал как-то рано утром начальник сельхозуправления и предложил руководство Кызылшарским совхозом. Он спросонья и согласился. И теперь, с одной стороны, ощущает себя достаточно комфортно. А с другой - признается:

- Сижу сейчас здесь, пытаюсь казаться веселым и беззаботным. На самом деле - столько проблем! Ветер пошел, начал выдувать посев сахарной свеклы. Гречиха. Поле вдоль посеяли, а надо еще поперек. Солярки нет. Техника встала.

По дороге в Лену нас предупредили:

- Осторожней. Володька сейчас в ярости: у него посев гречихи перекрестным способом встал.

- А нам-то что делать?

- Что ж тут сделаешь?! Ну посоветуйте ему спеть: «Дивлюсь я на небо да думу гадаю». Заодно и послушаете - поет здорово.

Приехали, а Владимир навстречу вышел такой веселый и совсем неопасный. Мы сразу же отправились к часовне.

Идея ее строительства принадлежит Геннадию Басову, родному брату Владимира. Возникла она в ту пору, когда братья разочаровались в собственной принадлежности к коммунистической партии. Хотелось что-то сделать, чем-то заполнить жизнь - новыми идеями, стремлениями... Владимир еще когда в армии служил в Москве, с удовольствием бродил по Троице-Сергиевой лавре. Всегда его очаровывали религиозные сооружения: церквушки, храмы, соборы. Хотя, скорее всего, изначально влекла сама архитектура. И всегда исподволь подвергал сомнению категоричное отрицание Божьего начала. Потому и возникла потребность внести свою лепту в оправдание этого отречения в общем строю.

Идеей загорелся моментально. Нашлись люди, которые его поняли, поддержали. Сделал несколько художественно-графических проектов. И в один прекрасный день вместе с сыном Иваном забили колышки и начали копать яму под фундамент. Стройка длилась два года, на личные средства... Отчим, Яков Панфилович, смотрел-смотрел на это дело, да и говорит:

- Ох, Володя, ты так без штанов останешься, - и дал телку на расход.

Теперь, вспоминая об этом, Володя смеется:

- Спонсор!

Впрочем, настоящих спонсоров тоже пытался привлечь. Не получилось.

Построили. Освятили. Приезжал отец Виталий из Ировской церкви. Фурор небольшой произвели - люди пришли посмотреть...

Володя немного мистик по натуре: слишком многое в его жизни, происходящее как бы случайно, на самом деле таковым не является. Вот и с часовней. Когда они с сыном пришли на место строительства, решили первым делом сориентировать сооружение по сторонам света. Взяли компас - разметили. А когда построили, все стороны четко совпали с кладбищенским забором, который никто по компасу не выстраивал.

И еще выяснилось, что дорога, которую за кустами не видно, идет прямо в направлении этого объекта. И сама часовня хорошо просматривается со всех сторон.

Насчет фигуры святой Елены на горе тоже не все просто. Когда ее устанавливали, про работу в Кызылшаре близко разговора не было. А теперь выяснилось: смотрит она как раз на то место, где Володя сейчас живет.

Идея строительства часовни Андрея Первозванного тоже воплотилась. Священник подарил репродукции икон. Крестная Володи свою из дома привезла. В праздники приходят старушки, молятся. Иногда отпевают усопших. Недавно хоронили парнишку, добровольно ушедшего из жизни. Шел дождь - гроб занесли в часовню, попрощались…

Символично, что и родоначальницей ленского кладбища оказалась прабабушка Володи, которая умерла во время войны. На дворе тогда была зима, хоронить некому. Потому временно прикопали на силосной яме. А уже по весне отнесли на луг, похоронили как положено.

Итак, часовня эта - памяти отца, который умер, когда Володя был в армии. Его смерть оказала странное влияние: как бы с этой потерей утратилась частица чувства Родины. Все кажется: был бы живой - многое сложилось бы иначе, смогли бы что-то настоящее, большое сделать. Еще в те, брежневские, времена у отца была мечта сплотить всех сыновей и будущих снох в единое целое, быть настоящим хозяином на этой земле. Он жизнерадостный был, энергичный, в деревне слыл первым весельчаком.

- Отцу - память. А памятник на горе - это маме. Пусть порадуется, пока жива. Пусть знает, что достойна, - поясняет Владимир.

Сначала просто хотел памятник установить. Без названия. Потом узнал: есть библейский сюжет - святая Елена, обретшая Крест Господень. Пришлось ставить и крест. Получилась композиция. Внезапно это пришло. Как бы по наитию.

- Я - немного мистик по натуре, - повторяет Владимир. - Мне так легче жить. Хочется верить, что я - частица, ну как бы управляемая. Кто-то за мной наблюдает, может, корректирует, позволяет что-то сделать.

Елена Федоровна искренна и доверчива по отношению к людям. Кажется, все искусственное, наносное, нечистое не прилипает к ней - отскакивает, как противоестественное ее натуре.

- Ой, девчата, холодать стало. Сейчас носки шерстяные всем принесу. Яблоньку пойдем посмотрим в лесу. Сестры из Средней Азии приезжали, яблоки привезли. Грызли их, семечку обронили - такая красавица выросла.

Пошли посмотрели. Тоже своего рода памятник.

Спрашиваю ее:

- Елена Федоровна, как вам живется в деревне вашего имени и с памятником при жизни?

Растерялась, развела руками. «Да не знаю. Вот так как-то... - И спохватилась: - Ох как он ее на гору тащил! Страсть Божья. Переживала не знай как! Думаю: сорвутся веревки - всех зашибет. Только когда увидела, что наверху уже - успокоилась малость. И часовню строил - мороки-то сколько! Отца любил. Я семь годов одна жила, каждый божий день на могилку бегала. Потом другого в дом приняла. В деревне трудно без мужика. Да и человек он хороший. Только муж-то - первый, с ним двадцать четыре года прожила. Уже и со вторым скоро дойдет - если не помру, девятнадцатый год живем».

Яков Панфилович - второй муж Елены Федоровны - с первой женой прожил 32 года, семерых детей воспитал, двоих уже похоронил. Старшего грозой убило в семьдесят пятом году, второй ровно через десять лет покончил с собой.

О жизни своей рассказывает откровенно.

- Семья живет прилично. Одна дочь в Ульяновске - учительница. Самая младшая - доярка. Когда она родилась, парторг спросил: «С кем поздравить?» Я ответил: «С дояркой». Так и обрек ее. Двое детей - в поселке Черноречье Оренбургской области. Сын распустился, пьет. Женщины мои на «отлично» живут. Но сыновья - все! Пропали. Мужская порода не выдержала жизни в суровых условиях.

Вот я - с бабой Леной живу. Хорошо, дружно. Сыновья ее на меня не обижаются.

Володя подтвердил:

- Мы тебя знаем как хорошего крестьянина. Мудрого человека.

Всю жизнь Яков Панфилович работал и радовался этому. Старался для детей, теперь - для внуков. Память у Якова Панфиловича феноменальная. При его-то годах помнить сколько центнеров зерна давала каждая пашня, например, в 1961 году. Или кукурузы. Сначала работал на тракторе «Беларусь». А в шестьдесят четвертом: «Жатку на голову опустили - голова плохая стала, кружиться начала. На технике с такой нельзя».

Двадцать три года работал в животноводстве, по 90-100 голов брал на себя один. Семью надо было кормить. Чуть не стал Героем Социалистического Труда. Документы уже ушли на утверждение, но...

- Ошибся немного. Правду на собрании сказал, - без каких бы то ни было признаков сожаления констатирует Яков Панфилович.

Он и теперь, будучи на пенсии, трудится не покладая рук. Не может видеть, например, как нескошенная трава в зиму под снег ложится. И косит, косит...

Каждому внуку дарит по коню. А если внучка - телку... Жизнь в деревне очень трудная. В городе человек окружен комфортом. Даже если кушать нечего - есть теплая комната. В деревне все надо сделать самому: дрова заготовить, воды принести... никто ничего за тебя не сделает, здесь человек постоянно в работе, в преодолении. И это далеко не каждому по силам. Попробуй уйти на пляж купаться. Все нарушится. Цыплят кормить по времени надо, коров доить, огород полоть, поливать - все постоянно должно находиться под контролем. Володя по этому поводу говорит:

- Деревенская жизнь требует полной самоотдачи. Вот мама моя - настолько влитая, растворенная в окружающем ее пространстве. Конечно, она делает все автоматически. Но жить без этого не может. В городе ей будет плохо, станет болеть от скуки. Таких людей нельзя отрывать от земли.

Есть у Володи акварельный эскиз. В окно городской квартиры смотрит старушка. А за ним она видит деревенский пейзаж: кони, колодец...

Спросила у Володи:

- А не возникает желания бросить все и уехать?

Он ответил просто и спокойно:

- Я знал, на что шел, не такой уж наивный человек. Мне претила монотонная ленивая жизнь, которая еле теплится в школе. И когда окунулся в это беспокойное настоящее дело, даже азарт появился. Трудностей - выше крыши. Прихожу утром на разнарядку. Констатирую: топлива нет. И вдруг находятся люди, которые предлагают варианты. Не перестаю верить в то, что выходы в конечном итоге всегда будут найдены. Это раньше было: дал заявку - тебе привезли. А сейчас! Попробуй найти без денег, да еще неизвестно где. Но я благодарен этим людям, батракам, фанатам - не знаю, как еще их назвать. Они ни за что работают. Может, им просто деться некуда или по натуре своей такие удивительные?! Знаете, как оказалось: все эти трудности имеют способность компенсироваться - той безумной радостью, которая случается, когда решается хотя бы один вопрос. Именно потому, что не с неба все падает, так и ценится.

И улыбнулся прикольно:

- А если еще, не дай бог, урожай приличный получим, - как столько радости пережить?

- Ну с этим уж как-нибудь справитесь. И все-таки в городе легче, в деревне - труднее. А где - лучше?

- Там, где душа.

- А себя в городской квартире представить можете?

- Запросто. Я по натуре человек ленивый. Но от города устаю. Просто надо городские условия жизни перетянуть в деревню. Это была бы сказка.

...На краю луга имеются небольшие бугорки. Это след тех самых силосных ям, которые выкопали женщины во время войны, да не использовали по назначению. И у Володи есть мечта: выровнять это место, построить дом и доживать в нем свой век. Дом этот будет не совсем обычный: в центре большой холл с камином. А в выступах, к нему примыкающих, будут жить старики: Володя и его друзья. И непременно четыре отдельных входа и по одному - в середине. Если поссорились, дверь можно запереть и сердиться друг на друга. Прошла обида - дверь распахнули.

Почти как в песне «Машины времени» про старый дом:

«Первое окно выходит в поле, поле наших самых лучших дней, в этом поле не бывает боли...» Однако будут два отличия: дом - не старый и окнами - на такой чудный луг, которого нет ни в одной песне. Вы где-нибудь видели, как цветы выглядывают из-под первого снега? Здесь это - запросто.

И наверняка все задуманное сбудется: новый дом и приличный урожай... Ведь было время, когда и часовня Андрея Первозванного, и деревянная фигура святой Елены на вершине горы существовали только в мечтах.

Написать отзыв

© "БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ", 2003

WEB-редактор Вячеслав Румянцев