|
|
 |
Юрий ПОГОДА |
2009 г. |
СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ |
XPOHOCВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТБИБЛИОТЕКА ХРОНОСАИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИБИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫСТРАНЫ И ГОСУДАРСТВАЭТНОНИМЫРЕЛИГИИ МИРАСТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫМЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯКАРТА САЙТААВТОРЫ ХРОНОСАХРОНОС:В ФейсбукеВКонтактеВ ЖЖФорумЛичный блогРодственные проекты:РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙДОКУМЕНТЫ XX ВЕКАИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯПРАВИТЕЛИ МИРАВОЙНА 1812 ГОДАПЕРВАЯ МИРОВАЯСЛАВЯНСТВОЭТНОЦИКЛОПЕДИЯАПСУАРАРУССКОЕ ПОЛЕ |
Юрий ПОГОДАНЕСНОСНАЯ ПОЛТАВСКАЯ ЖАРА*Часть 2 (июнь).
Пётр победитель Картина работы курских иконописцев. ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ИМПЕРИИДРЕВНЕЕ РИСТАЛИЩЕ, или ПОЛЕ ПЯТИ БИТВК северу от Полтавы лежит огромная, лишь кое-где перемежавшаяся прежде редкими оврагами, равнина. Общая площадь её превышает две тысячи гектаров. Это поле вполне рукотворно: многие поколения здешних поселенцев с незапамятных времён методично, из года в год, отвоёвывали у природы клочок за клочком всё новые и новые сельскохозяйственные угодья. Ведь известно, что для текущего прокорма, уплаты податей и отсыпки зерна на следующий посев требовалось обработать минимум гектар земли в расчёте на одного едока. Таким образом, здесь, на северной окраине, находилась подлинная житница древней Полтавы, насчитывающей в начале XVIII века 4100 жителей «мужеска» и «женска» полу, включая в это число и детей. Плюс какое-то количество полтавчан жило в окрестных хуторах. А это тоже были «едоки», следовательно – прилежные земледельцы. Первыми здесь оседло и достаточно долгое время жили скифы: на археологических картах поля Полтавской битвы отмечены 30 курганов, впоследствии распаханные до основания. Собственно «город» с течением времени сместился к югу, на более удобные для обороны холмы. Во время монголо-татарского нашествия Полтаву постигла участь многих других не сдавшихся захватчикам поселений – она была практически стёрта с лица земли. Но где-то в начале XV века опять возникают, по воле первого владельца здешних мест, выходца из Орды мурзы Лексады Манксуркановича (в православном крещении Александра, ставшего писаться по наименованию одного из своих имений Глинским), новые оборонительные сооружения. Александр Глинский стал первым, кто в этот период начал вновь отстаивать полтавскую крепость: возвёл деревянные укрепления и насыпал новые земляные валы, но это не помогло устоять ей перед нашествием татар – в 1482 г. Город был полностью разрушен крымским ханом Менгли Гиреем I.
Князь Игорь. Худ. И Глазунов. Впрочем, это сравнительно поздняя история. Поле грядущей русской славы опосредованно присутствует уже в первом летописном упоминании о Полтаве, датированном 1174 годом: «…Того же лета на Петров день (по современному календарю – 12 июля,- прим. автора). Игорь Святославович, совокупив полкы свои и еха. в поле за Ворсколъ. и стрете Половьце иже ту ловять языка. изьима е и поведа ему колодникъ. оже Кобякъ и Кончакъ. шле к Переяславлю. Игорь же слышав то поеха противу Половцемъ и перееха Въросколъ оу Лтавы к Пеяславлю»,- гласит Ипатьевская летопись (Полное собрание русских летописей, Т.2.. Издание второе. М., 1962, с. 568-569).
Сражение князя Игоря с половцами. Худ. И Глазунов. «Вроскол», то есть Ворсклу, весьма полноводную и окружённую широкими топкими болотами, легендарный князь, герой первого древнерусского литературного памятника, не мог переехать ни в каком ином месте, кроме как по одному из близлежащих бродов, впоследствии получивших названия «Тышенкова», «Лыкошина» и «Сёмёнова» - иных переправ здесь не существовало. Вот почему именно по ним одолевали впоследствии эту водную преграду не только полки царя Петра I в 1709-м, но и части Советской армии в 1943-м; обелиски в память обоих этих переправ соседствуют на взгорье у бывшего села Семёновки (ныне Кротенки).
Дары скифов Дарию. Однако и это (с князем Игорем Святославовичем) - не самая давняя история. Ряд исследователей склоняются к мысли, что именно на этом поле – поле грядущей русской славы - могли встретиться войска персидского царя Дария I Великого, «Добронравного», сына Виштаспы (что по-гречески звучит, как Гистаспа), со скифами. Как известно, Дарий, «восстановив спокойствие и порядок в своём государстве», действительно решил отточить созданную ним величайшую из армий того времени на самом твёрдом из оселков – скифском. И около 512 г. до н. э. вторгнулся в причерноморские степи. Скифы долгое время уклонялись от принятия генерального сражения под предлогом, что-де «земли у нас много, гуляй, где хочешь» - и что «у нас нет городов и гаваней, как в Греции, которые можно было обложить осадами». Но, заметили скифские вожди, у нас есть могилы предков, которые нам небезразличны. Попробуй их осквернить, и ты сразу же узнаешь – безразлично нам это, или нет. Дарий на разорение скифских могил действительно не решился. Постепенно дуга похода Дария, неуклонно преследовавшего скифов, начала заворачивать к городу, отождествляемому рядом историков с легендарным Гелоном (современное село Бильск Котелевского района Полтавской области). Тактика уклонявшихся от большой битвы резко изменилась. Оно и понятно: им стало что защищать. Общее построение войск, так и не перешедшло в генеральное сражение (ибо Дарий был поражён, когда увидел скифов, ликующих при виде зайца, выскочившего и помчавшегося вдоль их строя; скифов, уделявших больше внимания этому ничтожному зверьку, нежели его грозной армии!). Грозный перс настолько изумился этому обстоятельству, что ближайшей ночью увёл свою армию прочь из этих мест, оставив в лагере раненых и больных своих воинов, да жутко ревущих голодных ослов – скифские лошади пугались этих доселе неслыханных звуков. + + + Понятно, что это в большей степени легенда, чем достоверное научное утверждение. Она зиждется в большей степени на косвенных доказательствах – прямых «улик», основанных на артефактах, нет, да их и быть не может: ведь минуло с той поры две с половиной тысячи лет! Да и битва-то, как известно, не состоялась. Но многое, очень многое говорит в пользу данного предположения. В первую очередь – это расположение поля. Отсюда до Бильска («Гелона») не более 70 километров, и далее по направлению к нему нам не встретятся ни столь огромное поле, где теоретически можно было бы выстроить две огромные армии, к тому же с рекою поблизости (а это одновременно и водная преграда, и источник воды для людей и животных). К тому же имеющей широкие броды. А это непременное условие: по ним (бродам) можно ввести в дело новые подкрепления, и по ним же в случае неблагоприятного исхода сражения отступить за водный рубеж. Валы «мегаполиса» древности Гелона, имеющие общую протяжённость 36 километров, достаточно хорошо сохранились до сих пор. Город с юга, в направлении современной Полтавы, надёжно прикрывали густые малопроходимые леса. На карте Г.-Л. де Боплана (а это сравнительно недавнее время, середина XVII века), поселение Опошня (в 50 километрах от Полтавы и, соответственно, в 20-ти от Бильска-Гелона) называлось «местечком Опушлинским» (то есть на опушке стоящим). + + + Эти обстоятельства (наличие большой переправы и огромной ровной местности близ неё) в полной мере были использованы во время так называемой «битвы на Ворскле» 1399 года – поистине грандиозном сражении между объединённым войском Великого княжества Литовского и русских князей (согласно Никоновской летописи, их было «пятьдесят… со дружины»), под непосредственным управлением Витовта (будущего победителя в Грюнвальдской битве). Немецкие, на тот момент, наши «союзники» здесь были тоже. Им противостояли войска Золотой Орды под управлением хана Темир-Кутлука и эмира Едигея. Битва, как известно, завершилась полным разгромом литовско-русского войска и, как следствие, значительным ухудшением политических позиций Литвы из-за невозможности противостоять военным притязаниям соседних государств. Битва на Ворскле произошла 12 августа 1399 года, во вторник. В ней сражались на стороне литовцев Александр Мансурович Мамай, Андрей Ольгердович Полоцкий, Дмитрий Ольгердович Брянский, Иван Борисович Киевский, Глеб Святославич Смоленский, Дмитрий Данилович Острожский и другие именитые русичи. Плечом к плечу с ними стояли татарский военачальник Тохтамыш, незадолго до этого лишённый ханского трона в Орде, а также рыцари Тевтонского ордена, битые Александром Невским ещё в XIII веке, но интересы которых на данный момент совпадали с нашими. Союз и впрямь оказался отнюдь не победоносным: хотя войск было много, они были достаточно хорошо оснащены (в том числе артиллерией), разгром случился полнейший. Появление некоторых курганов на Полтавщине напрямую связывают с этим событием, один из них так и называется – «Витова могила» (несмотря на то, что на самом деле он – скифский).
Западный вал Бильска Гелона. Современное фото. Немногие уцелевшие князья, в том числе и Витовт, отступив к северу, отсиделись, переведя дух, за могучими валами всё того же Бильска-Гелона, но Русь рассчиталась за авантюру сполна. Татары, дойдя до Киева, взяли невиданную по тому времени дань в 8 тысяч рублей, особо 30 рублями дани был обложен Печерский монастырь. Однако сражение это, тем не менее, по согласному мнению многих историков, предопределило дальнейший ход истории в Восточной Европе. + + + Шведы в 1709 году отчасти знали, на какое знаменитое Место они пришли. «Местность вокруг Полтавы кипела: военные отряды, лошади, пушки; воздух был заряжен электричеством, ландшафт выглядел сценой для большого решающего сражения. Однажды здесь уже произошло такое сражение. В 1399 году в этих местах бились воинственный великий князь Литвы Витовт и полководец Тамерлана Едигей. Войска Тамерлана двигались на запад, разоряя всё на своём пути, чтобы восстановить павшую державу Чингисхана. На этом месте восточное воинство 310 лет тому назад наголову разбило западных витязей»,- пишет в своей книге «Полтава. Гибель одной армии» современный шведский историк Петер Энглунд, вдохновлённый подобными же записями в дневнике официального историографа короля Карла XII Густава Адлерфельда (см. в сборнике «Полтава. 200 лет Полтавской битве» - СПб., 1909 г.). Кстати о шведских историках, и о 1909-м годе тоже. Шведское общество было взбудоражено тогда подготовкой в России к масштабнейшему празднованию юбилея Полтавской виктории. И из числа исследователей новой волны выделился именно в то время молодой лейтенант Карл Беннедик, ко времени опубликовавший (в соавторстве с неким Фреем Рюдебергом) статью о том, что не Пётр Карла, а… Карл Петра заманил на данное поле битвы. Проигранное сражение упомянутые авторы объясняли неразберихой в командовании и резко осуждали капитуляцию шведских войск при Переволочне (здесь, по их мнению, имели место «неслыханная растерянность» и «едва ли не предательство» (Нильсон Б., «Круг замкнулся, или Полтавская битва в шведской историографии за сто лет». Совместный выпуск «Военно-исторического журнала» и журнала «Старый цейхгауз», посвящённого 300-летнему юбилею Полтавского сражения, М, 2009 г., с. 89). Такая точка зрения была отнюдь не нова – ведь примерно таких же воззрений придерживался и сам Карл XII. Ученик профессора Лундского университета Артура Стиле (1863-1922 гг.), Беннедик просто творчески развил, доведя почти до абсурда, постулаты своего наставника, и создал «научную базу» под позицию своего монарха: дескать, поход Карла XII на Россию был мастерски спланирован и организован, но лишь промахи подчинённых, неблагоприятная погода и другие никак не предвиденные обстоятельства сорвали это блестящее во всех отношениях мероприятие. Свою первую серьёзную заявку на переосмысление Полтавской битвы Беннедик сделал в 29-летнем возрасте; десятью годами спустя он накропал уже достаточно материала для издания 4-томного труда о Карле XII, как выдающемся полководце. Практически безупречны, по его мнению, были под Полтавой (и не только) лишь сам монарх и фельдмаршал Реншёльд – все остальные медлительны, нерасторопны, не способны понять гениальные замыслы короля. При этом (удивительный случай!) Бенедиком в расчёт как бы не принимались ни общие человеческие траты шведов в Великой Северной войне (четырёхкратно превосходящие русские потери), ни сдача шведами русским могучих прибалтийских крепостей; ни неспособность, в свою очередь, шведов одолеть ряд малороссийских, дерево-земляных, дерзнувших противостоять шведам, укреплений малороссийских городов (Веприк, Ахтырка, Красный Кут, Полтава и т.д.). Ни даже осмыслить оглушительный разгром последних в Полтавской баталии и капитуляцию остатков всей их армии при Переволочной – уроки поражений, говорящих сами за себя. Эта «куриозная» (даром, что как бы новая для многих русских и украинских историков), точка зрения имеет заразные свойства. Инфицированными нею становятся, как правило, только лица с полным отсутствием иммунитета в виде усвоения достаточного количества первоисточников и знания итогов прежде невиданного военного противостояния России и Швеции.
Битва на Ворскле 1399 г. Миниатюра из Лицевого свода. Тем не менее, к чести упомянутых шведов, стоит отметить: Карл Беннедик и Фрей Рюдеберг побывали на поле Полтавской битвы в 1911 году. Главная цель их посещения не была, увы, достигнута: массовых захоронений шведских воинов они так и не обнаружили. Зато нашли множество останков воинов, погибших здесь во время сражения 1399 года, в «Битве на Ворскле» - последнем крупном сражении Золотой Орды. Чем убедительно подтвердили правильность определённого прежде них места сражения Витовта и русских князей с Темир-Кутлуком и Едигеем (фотографии обнаружения останков воинов 500-летней, на тот момент, давности, вместе с двумя кольчугами и другими предметами воинского обихода имеются в музее заповедника «Поле Полтавской битвы»).
Карл Бенедик Справа и основатель первого музея Полтавской битвы + + + Поле к северу от Полтавы стало местом по крайней мере ещё двух сражений, имеющих международное, скажем так, значение. Это, в первую очередь, битва между полтавским полковником Мартыном Пушкарём, сподвижником Богдана Хмельницкого, и изменником малороссийского народа гетманом Иваном Выговским, где схлестнулись интересы России, Малороссии, Польши и татарского Крыма, вассала Турции.
Останки русских воинов погибших в битве на Ворскле в 1399 г Фото 1911 г. Следует заметить, что Полтава самой первой из городов Малороссийского края испытала удар отрядов Выговского (в январе 1658 года). Зная, что на них идут с оружием заведомые предатели, Мартын Пушкарь и запорожский кошевой Яков Барабаш «…собрали себе из винников, броварников, пастухов и наймитов людских полк пехотный и назвал его дейнеками» (Летопись событий в Юго-Западной России в XVII веке (Летопись С. Величко). Т.1, К., 1848, с. 328), и выступили с ним навстречу клятвопреступникам. В самом первом сражении, под Диканькой, Выговский был разбит и бежал. Но в мае того же года он вернулся, имея в союзниках войска крымского хана Карамбея (под рукой которого была 40-тысячная, или около того, орда). Интересный, хотя и малоизвестный широкому кругу читателей источник – «Словарь географический Российского государства», вышедший в Москве в 1805 году в Университетской Типографии у Любия, Гария и Попова, описывает это важное событие следующим образом: «…Виговский же, …паче же будучи возпалён желанием учиниться Удельным Князем, …с наёмным своим Польским войском и с Татарами ходил под город Полтаву на вышеупомянутого Полковника Пушкаря, который, сперва вылазкою из города напав на шанцы Виговского, не только обоз и артиллерию, но и булаву Гетманскую отнял; вскоре однакож по том, при сражении со многочисленною Крымскою ордою, отваживая себя на все опаснейшие места битвы, был убит, быв со всех сторон окружен, о чем в самое время битвы, узнав казаки, бывшие под его начальством, пришли в безпорядок и замешательство, а по тому и были все наголову перерублены на месте сражения Татарами, кои тогда же и город Полтаву совсем разорили и выжгли» (Упомянутое произведение, Часть четвертая, отделение I, с. 68). Следует уточнить, что эти, новые боевые действия противоборствующих сторон, начались 18 мая и продолжались до 1 июня. Вначале успех снова сопутствовал полтавчанам. Но колоссальный численный перевес, которые обеспечили крымчаки, сделал свое дело. Мартын Пушкарь погиб в бою, после чего Выговский беспрепятственно занял Полтаву. На протяжении трёх дней татары разрушали и грабили город, зверски убивали и забирали в неволю людей. И это, решающее сражение, произошло всё на том же знаменитом поле, близ современной деревни Рыбцы (северо-западная часть его территории). + + + Пятым сражением, вновь заставившим говорить о Полтаве весь мир, стало участие города в операции «Френтик-Джо» («Бешенный Джо»).
Операция Френтик. Фото с сайта frentik.ru …Если условно разделить поле Полтавской битвы примерно напополам по линии север-юг, то в западной его части с 1921 года начал развиваться аэродром: сначала почти любительского назначения, а затем и сугубо военного. Более того: аэродром вскоре поглотил и часть восточной половины поля: за высоким забором с течением времени оказались даже четыре памятника на месте бывших редутов. Картина собственно сражения 1709 года оказалась скрытой от зрителей вплоть до нынешнего, 2009 года, когда бетонные плиты, закрывавшие территорию ликвидированной несколько ранее части, наконец-то сняли. На последнем этапе своего существования эта часть содержала и охраняла склады топлива авиационной дивизии. А поле, ровное, как скатерть (площадью 1050 гектаров в западной своей половине) послужило основой для размещения на нём взлётно-посадочных полос для тяжёлых бомбардировщиков. И в «тихой Полтаве» в начале лета 1944 года приземлились 129 американских самолётов В-17 («летающих крепостей»), осуществлявших бомбовые удары по военным объектам в Галаце и Фокшанах (Румыния), Руланде и Вестельберге (Германия), и некоторым другим. Немецкие пилоты из легендарного легиона «Кондор» в полночь 22 июня 1944 года жестоко отомстили за бомбардировки Германии и её союзников: 150 ночных бомбардировщиков сбросили на аэродром специального назначения «Полтава» свыше 100 тонн бомб и 15 тысяч мин-«лягушек», уничтожив 44 самолёта полностью, повредив 25; спалив при этом 360 тонн высокооктанового бензина и подорвав 2 тысячи тонн авиабомб, приготовленных для бомбёжек. Аэродром был восстановлен (он и сейчас, к слову говоря, способен принимать самолёты всех типов, какие только существуют в мире), но война быстро уходила на Запад, и к концу лета 1944 года полтавская фаза операции «Френтик» - пятая из битв, состоявшихся на этой земле - была закончена.
«ПОСТРОИЛИ РЕДУТ…»
Редут, восстановленный на поле Полтавской битвы в 2009 г. «И вот нашли большое поле: //Есть разгуляться где на воле!//Построили редут»… Это стихотворение М. Лермонтова, известное каждому со школьной скамьи, рассказывает о событиях более чем на столетие опережающих Полтавскую баталию. И, тем не менее, всё было очень схоже – действительно, нашли широко поле (во время последней попытки упорядочить документы, связанные с созданием историко-культурного заповедника «Поле Полтавской битвы», предпринятой в преддверии 275-летнего юбилея сражения в 1984 году, но, увы, так и не доведённой до конца, собственно «местом сражения» определили 300 гектаров; ещё 500 стали его «охранной зоной»). «Построили редут»… Этот фортификационный термин может, в принципе, обозначать что угодно: так, «казацкий город Веприк был построен в форме редута»,- сообщает справочное издание (Энциклопедический словарь Ф.Павленкова, СПб., 1913, с.2112). И батальон, размещённый в земляном укреплении с валами сомкнутой формы, тоже может считаться осаженным в редуте. То есть размер «редута», по сути, не имеет никакого значения. Первым огромным редутом на поле грядущей битвы может считаться так называемый «второй укреплённый лагерь Русской армии». Находился он в южной части Поля, тыльной стороной примыкая к обрыву высотой около 60 метров; с трёх сторон его окружали валы и рвы; высота укрепления, если считать от дна до верха вала, превышала 5 метров. Историки не пришли к единому мнению относительно формы второго укреплённого лагеря Русской армии. Существует по крайней мере три десятка карт, по времени составления более или менее восходящих ко времени сражения, но и в них разночтения: так, в плане полковника Русской армии Алексеева, составленном по просьбе царя, лагерь выглядит идеально аккуратным прямоугольником; план Николаса де Фера, составленный в 1714 году, показывает его в виде углового укрепления. На ряде планов лагерь изображён, как трапеция, тупой стороной упирающаяся в обрыв.
План битвы полковника Алексеева. Варьируется и площадь лагеря: в иных случаях о ней говорят, как о трёх четвертях квадратного километра, в иных она превышает квадратный километр.
План Николаса де Фера 1714 года. План полковника Алексеева более параден, нежели реален; французский топограф на русской службе де Фер более точен в изображении всего театра боевых действий под Полтавой; стало быть, нет оснований не доверять ему и в начертании абрисов укреплённого лагеря. Шведские историки «укоряют» царя Петра его «ошибкой»: дескать, примыкание к обрыву создавало угрозу гибели армии в случае поражения – отступать-то было некуда, позади отвесный склон… Но на деле ведь не дошло даже до прямого штурма этой твердыни шведами. Случись такое, им довелось бы досыта отведать «сечёного железа» (картечи из обломков металла, гвоздей и т.д.), чем их удалось лишь слегка угостить во время стремительного «дефиле» шведской конницы, устремившейся за русской, обманным маневром выведшей шведов под огонь своих батарей (что было воспринято шведами, как отступление, а на самом деле представляло собой часть общего замысла царя Петра I по ведению генеральной баталии). А, кроме того, с северо-восточной, особо прикрытой стороны лагеря существовала (и ныне есть) наезженная дорога, ведущая вниз, к селу Семёновке, где находился оставленный, но отнюдь не разрушенный первый укреплённый лагерь Русской армии. Он очень хорошо виден на карте французского топографа, с дорогой вместе; полковник Алексеев тоже не забыл о нём.
Броды по которым перешла на правый берег Ворсклы Русская армия. …После Битвы Пётр I зашёл в палатку к пленённым шведским генералам и вопросил: а почему они не попытались зайти к русскому лагерю с тыла, двигаясь между рекой и обрывом? Взять этот лагерь, так сказать, в клещи? Конечно, ему пришлось держать, во избежание подобной диверсии, отряд в несколько тысяч человек для охраны этого прохода. Однако, решись шведы на подобное, ход сражения начал бы действительно развёртываться по совершенно иному сценарию - намного более сложному.
Шведы. Из серии рисунков "Поход Карла XII на Россию". Шведские генералы переглянулись между собой и пожали плечами – подобной возможности они даже не рассматривали. Более того - и не подозревали о её существовании. Царь зло посмотрел на них, и вышел: прежде он был гораздо лучшего мнения о своих «учителях»… + + + Помимо главного редута царь Пётр повелел соорудить на поле предполагаемого сражения ещё десять земляных укреплений, размером поменьше и конфигурацией попроще. Шесть из них, расставленных на расстоянии эффективного перекрёстного ружейного огня (т.е. 270-300 метров), перегородили открытую местность между Яковчанским (обычно пишут – «Яковецким», но это не вполне правильно), и Малобудыщанским лесами. Ещё четыре, поставленные с таким же интервалом, протянулись в западном направлении от четвёртого редута правого крыла. Сооружение последних четырёх, как ни странно, осталось незамеченным для шведов, а их обнаружение непосредственно перед началом сражения стало для них настоящим сюрпризом, весьма неприятным. Относительно месторасположения этих четырёх, получивших название «продольных», редутов тоже не существует единого мнения. На русских картах они строго перпендикулярны линии поперечных редутов; шведы, исключая, быть может, лишь Петера Энглунда да ещё немногих, склонны изображать их скошенными по отношению к продольным редутам. Как нам представляется, это есть следствие ошибки визуального восприятия: шведы их отображают так, как они их видели; так и рельсы нам кажутся сходящими вдали, однако ведь это не соответствует действительности? Работа, проделанная русскими солдатами по возведению полевых укреплений (потом их назовут земляными волнорезами, действительно располосовавшими во время наступления шведскую армию на части и пустившую ей первую, весьма обильную кровь), была колоссальной, огромной, циклопической. При попытке воссоздания (увы, неудачной) облика лишь одного из подобных редутов, предпринятой властями Полтавы к 300-летию Битвы, над «объектом» в течение полугода (!) трудилась мощная землеройная техника. А подобных, как вы помните, было ещё 10 (включая в это число второй укреплённый лагерь, который в объёмах земляных работ превышал полевой редут минимум втрое, а то и вчетверо). Лес, выходивший от деревни Яковцы (с юга) и Малые Будыщи (с севера) тоже был подготовлен петровскими сапёрами к грядущему сражению. Деревья в нём были подрублены, из их стволов и веток устроены завалы и засеки, что исключало возможность прохода здесь хоть сколько-нибудь крупных воинских подразделений противника. Открытая местность южнее Малых Будыщ (у деревни Тахтаулово), откуда, собственно, и подошли в своё время от Диканьки к Полтаве шведы, была перекрыта казацкими полками гетмана Скоропадского и драгунскими – князя Волконского, действовавшими с ними заодно. В бой они не вступали. Они имели лишь одну задачу - не допустить отхода Карла XII с поля битвы по хорошо известной ему дороге. С каковой справились в полном объёме…почти. Один отряд шведов всё же ускользнул от преследования после сражения, но и его перехватил заслон, стоявший западнее: «В 1709 году, по приказу Петра I, князь Долгорукий с четырьмя полками, которые шли от Сорочинец по Пслу аж до Савинец и Обуховки, преградил путь захватчикам, отступавшим на запад после разгрома под Полтавой» (Історія міст і сіл УРСР. Полтавська область., с. 655). + + + Таким образом шведский монарх оказался к концу июня под Полтавой в очень надёжной мышеловке, выходом из которой было лишь генеральное сражение, о котором он так давно мечтал. Но царь Пётр пошёл навстречу в этом желании своему «брату Карлу» лишь с весьма существенными оговорками. Во-первых, он сам выбрал не только место, но и время сражения – когда крайне оголодавшая шведская армия дососёт последний палец без соли (заканчивался Петровский пост, и вскоре должен был окончательно пересохнуть даже тот скудный ручеёк снабжения, который имели шведы; яйца и молоко «союзники» - мазепинцы и гордиенковцы – употребят теперь сами, лютеранам не продадут ни за какие деньги). Шведы объедали до побегов поспевшую во дворах второй полтавской сотни (район современных улиц Карла Либкнехта, Клары Цеткин, переулка Рабочего) малину, вишни и маялись животами от зелёных яблок – иных «продуктов питания» не было и взять их было негде. Лошади шведской кавалерии давно съели даже позапрошлогоднюю солому с крыш в подполтавских сёлах, теперь их рацион составляли одни лишь листья. Их следовало немедленно бросить в бой, иначе среди конского состава неминуемо должен был начаться падёж. Конечно, теоретически Карл XII мог бы попытаться пробиться со своей вконец оголодавшей армией на Запад или уйти в степи за Ворсклой: однако невозможность этого тоже гениально предугадал Пётр. «Последний викинг» не признавал ретирад (отступлений), и, как писал исследователь, предпочёл бы получить двенадцатифунтовую бомбу в голову, чем заключить самый выгодный для своего королевства мир. Стало быть, битва была неизбежна; и единственно, что можно было сделать – это навязать противнику свой план её ведения. + + + - Карл XII под Полтавой был действительно загнан в мышеловку. Но это был очень грозный... Мышь,- сказал санкт-петербургский историк Павел Кротов на «круглом столе» в историческом журнале «Родина» в мае 2009 года. Грозен он был тем, что за его плечами стояла отчаявшаяся армия, и он сам, осознавая полную безысходность ситуации, искал смерти – лучшего из возможных для него выходов из создавшегося положения (о чём есть упоминания в очень многих источниках). Судьбе было угодно дать ему возможность уцелеть – исключительно, надо полагать, затем, чтобы шведский абсолютистский монарх, первый и последний в истории этой страны, мог в полной мере испить горькую чашу невиданного поражения; небывалого в истории его страны пятилетнего вроде как добровольного изгнания короля; осознания, что царь Пётр вовсе не таков, каким рисовало его больное от случайных побед воображение, и в дальнейшем даже поисков дружбы и военного сотрудничества с ним... Уже не столь желанная ним смерть прилетит к нему в виде налитой свинцом медной пуговицы, пущенной из своих ли, из вражеских ли траншей (о чём шведские историки предпочитают не распостраняться), под норвежской крепостью Фредрикстен 30 ноября (по шведскому календарю) 1718 года. Здесь капризная Фортуна напоследок соизволила лукаво ему улыбнуться, вписав его имя последним в список монархов, павших на поле боя. «...А звёзды Петра и России ярко засияли на политическом небосклоне Европы. Реляции об исходе борьбы, глухо кипевшей в дальних степях, разнесли известия о новой планете повсюду, где интересовались политической астрономией. К счастливому победителю устремились поздравления, восторги, надежды, расчёты, предложения новых комбинаций, что в совокупности называют новым влиянием. Удельный вес России внезапно поднялся, и, что может быть важнее, в глазах самих русских Полтавская победа явилась оправданием нового курса...»,- писал по этому В.Г. Короленко (Собрание сочинений, Т.8, М, 1955, с.454-455).
РУССКОЕ ВОСКРЕСЕНИЕ – 27 ИЮЛЯ 1709 ГОДА.ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ИМПЕРИИТак как же это было? Ночь на 27 июня 1709 года выдалась на редкость тёмной, безлунной. Непогода улеглась; источники отмечают выпавшую перед утром росу – верный признак, что будет вёдро (краснопогодьем называют ещё такое состояние природы). Впрочем, обеим сторонам военного противостояния было не до того, чтобы радоваться гожему дню: нету дождя, и ладно. Русской армии он помешал бы докончить возведение полевых укреплений, два из которых действительно так и не завершили строительством, отчего они и взяты были шведами; шведской поломал бы замысел напасть на русскую армию – которая, как полагал король, вероломного нападения не ожидала, убаюканная «паролем», заключённым между фельдмаршалами Шереметевым и Реншёльдом - сойтись в битве 29 июня. «...И слабым манием руки на русских двинул он полки»,- справедливо напишет о короле А.С. Пушкин в поэме «Полтава». Это выражение относится ко второму, решающему этапу сражения. Но столь же слабым манием руки он сутки ранее отдал наспех составленный Реншёльдом, кому было передано главное командование в Полтавской битве, «Оrde de batale» Гилленкроку – чтобы тот расписал войска по колоннам; таким же слабым манием руки список был дальше перенаправлен Левенгаупту – второму по значению генералу в армии короля... А ниже командиры весьма слабо понимали и общий замысел стратегов, и частности - плана самого сражения. Вот почему часть шведских колонн сбилась в темноте с пути, запуталась при перестроениях перед редутами и тем проволынила тёмное, удобное для тайного нападения на противника время... Шведов, уже добрых два часа маневрировавших в месте сосредоточения -несколько северо-западнее прежнего села Павленки (теперь район улицы Зеньковской и Зеньковского переезда), - заметили с ближайшего, недостроенного земляного укрепления. Вот как пишет об этом шведский историк Петер Энглунд: «Из лесов, окружавших редуты, вылетел всадник, в руке он держал пистолет. Прогремел выстрел, вдребезги расколовший ночную тишину. Звук выстрела, как кровавый след, пробежал по местности: мимо маленьких глиняных мазанок на опушке Яковецкого (правильно – Яковчанского) леса, по мягким волнам тронутой туманом равнины, вниз к немым шведским войскам. Раскатистое эхо прошмыгнуло мимо готовых редутов, сквозь тесноту палаток русской кавалерии вверх к большому лагерю. Барабанные палочки начали выбивать дробь. Звуки барабанного сигнала тревоги полетели над лагерем, к ним присоединялась всё новая дробь других барабанов, пока весь воздух не задрожал от этих тупых отрывистых звуков, смешанных с громкими криками и грохотом сигнальных выстрелов» (Энглунд П. «Полтава. Рассказ о гибели одной армии», с. 50). Мастерское, изобилующее деталями повествование современного шведского историка буквально завораживает. Далее он поведает, как «первый батальон Нерке-Вермландского полка под началом подполковника Хенрика Юхана Ребиндера» пошёл в атаку на «редут номер три в продольной линии». По смыслу описания и приложенной здесь карте можно сделать вывод, что пали и третий, и шестой редуты (они отмечены чёрной краской так же, как и первых два, недостроенных, действительно занятых шведами, перебившими рабочие команды, и даже «сокрушившими каждую косточку у тех, кто был внутри»,- так заявил позже кадровый прапорщик из Орсы Андерс Пильстрём, участник штурма. Однако на этом военные успехи кончились: «протчим [редутам противник] никакой вреды учинить не мог» (Гистория Свейской войны. М., 2004. Т.1. с.302). Действительно, «ни один из редутов, кроме недостроенных, не был захвачен вопреки фантазиям некоторых каролинцев»,- авторитетно заявляет историк В.А. Артамонов, тщательно исследовавший данный вопрос (Артамонов В.А. Подвиг восьмого редута. Совместный выпуск «Военно-исторического журнала» и журнала «Старый цейхгауз», посвящённого 300-летнему юбилею Полтавского сражения, М., 2009 г., с. 31). На редутах, причём не за ними, а со стороны противника, каролинцев встретила русская конница князя А.Д. Меншикова – 74 эскадрона, сведенные в 16 полков регулярной кавалерии. «Наступление шведской пехоты было встречено дружными залпами драгун,- пишет исследователь роли русской кавалерии в Полтавском сражении историк В.А. Молтусов. – Методика ведения огня была такова: шеренги и ряды для удобства стрельбы вздваивались, первая шеренга наклонялась в пояс, вторая подступала вплотную и становилась в промежутки первой, третья вставала в стремена. Первый залп производила задняя шеренга, затем вторая, потом первая. После залпа первая шеренга занимала место задней, а первой оказывалась вторая шеренга» (Молтусов В.А. русская кавалерия в Полтавском сражении. Совместный выпуск «Военно-исторического журнала» и журнала «Старый цейхгауз», посвящённого 300-летнему юбилею Полтавского сражения, М., 2009 г., с. 32). Основываясь на данных расхода боеприпасов Московского драгунского полка, Валерий Молтусов сделал вывод, что один драгун в среднем сделал примерно 5 пистолетных выстрелов и 19 фузейных. «Это не так уж и много,- резюмирует он. - Например, конно-гренадерские полки гораздо активнее применяли огнестрельное оружие». Конница Меншикова задержала продвижение шведов на редутах примерно на два часа – время, вполне достаточное для приведения укреплённого лагеря в полную боевую готовность. После чего, по приказу, отошла. И увлекла шведскую кавалерию под расстрельный огонь ретраншемента. Как не странно, этот блестящий манёвр был воспринят шведами, как ... бегство! «...Всесто того, чтобы остановиться у своего большого ретраншемента, [конница] во весь опор проскакала довольно далеко за него, желая во что бы то ни стало перейти обратно за Ворсклу». Вместе с тем это сами шведы попали теперь под боковой, убийственный артобстрел. Ведь кинетика ядра такова, что, будучи выпущенным вдоль фронта, оно разило до 150 целей – пехотинцев или кавалеристов: первому отрывало голову, последнему калечило ноги. Случалось, что от удара ядром человека просто разрывало на части. Это и вынудило шведов быстро повернуть к северо-западу от укреплённого лагеря русской армии. Тогда «преследуемые», развернув коней близ нынешнего населённого пункта с «говорящим» названием Побиванка, контратаковали «преследовавших», и небезуспешно: шведов отогнали к Малобудыщанскому лесу. + + + «Уж близок полдень. Жар пылает. Как пахарь, битва отдыхает...». Эти строки А.С. Пушкина не следует воспринимать буквально: полдень Полтавского сражения наступил около шести часов утра. Треск выстрелов стих. Кое-де действительно гарцевали казаки. Молчала боевая музыка. Присмирев, прервали свой голодный рёв пушки – русские пушки, числом от 72-х до 102-х (так в разных источниках). Четыре шведских, похоже, так и не открыли рта до конца сражения – им просто нечего было положить в их голодные глотки. Порох был сожжён ранее, при обстрелах осаждённой Полтавы. Подобно сильно раненому зверю «свейский лев» (в данном случае имеется в виду шведская армия), истекая кровью, заполз под сень деревьев. Вот это, вероятно, действительно был момент сомнений для царя Петра: вылезет ли он обратно на поле? Не струсит ли, отведав ядрёных русских гостинцев? Если да, то всё придётся начинать сначала... + + + Но «свейский лев» всё же выполз и начал изготовку к бою: ведь сражение, по сути, ещё и не начиналось, линейная тактика требовала принесения ей своей законной жертвы. Значительную часть своих войск Пётр I, дабы не напугать противника подавляющей численностью, оставил в лагере. «Чем провинились мы?» - роптали и взывали к государю воины, но он успокоил их: да ничем. И пообещал, что они будут вознаграждены наравне с теми, которые пойдут в горнило битвы. Вот шведы выстраиваются в линию. Всего в одну. Но как коротка она! Сколь многие «потомки викингов» уже погибли от русских палашей, мушкетных и пистолетных пуль, ядер и крупных «виноградин» картечи! И лишь на флангах располагается кавалерия – в обычные две линии. Русское построение отличалось от традиционного. Его «линия» была двойной: почти во всех случаях стоявший впереди первый батальон прикрывал сзади второй, того же полка. Тыл, таким образом, обеспечивали те, кто лично знал впереди стоящих. Кто годами делил друг с другом солдатское одеяло на бивуаке, чарку водки и краюху хлеба. Построение, если брать слева направо, было таковым: на фланге стоял лейб-регимент, далее его продолжали драгунские Киевский, Ингерманландский, Вологодский, Новгородский, Ярославский, Гренадерский Буша; потом солдатские Нижегородский, Вологодский, Казанский, Псковский, Сибирский, Московский, Бутырский, Новгородский, Нарвский, Шлисселбургский, Киевский, гренадерский князя Репнина, Астраханский, Ингенрманландский, Семёновский, Преображенский, гренадерский Бильса, гренадерский Кропотова, далее - Архангелогородский, Невский, Белозерский, Вятский, Нижегородский, Сибирский, Владимирский, Московский, гренадерский фон дер Роопа, гренадерский полковника Рожнова (Тельпуховский Б.С. Северная война. М., 1946, с. 126). Замыкал построение на правом фланге генеральный шквадрон. В промежутках между батальонами стояли по фронту пушки, а возле них – усатые краснолицые, потные от жары пушкари. + + + Историки до сих пор спорят – а был ли перебежчик, по фамилии Немчин, из Семёновского полка, который будто бы открыл королю секрет: что-де прибыл в армию Петра намедни новый, малообученный полк, который даже не успели переобмундировать. Пётр, прознав об измене, будто бы решил использовать это обстоятельство, пребывая в уверенности, что шведский король неминуемо направит свой удар именно по этому «слабому звену», и повелел поменяться с новобранцами мундирами солдатам одного из самых надёжных полков – Новгородского. Но как бы там ни было, мощный удар каролинов на самом деле был направлен на новгородцев – несмотря на то, что они стояли гораздо левее центра. Шведская тактика, включавшая безудержный сосредоточенный удар холодным оружием, показала себя здесь во всём блеске: первая линия новгородцев действительно прогнулась, подалась и разорвалась. Солдаты побежали. Их кололи в спину страшными шестиметровыми пиками, шпагами, штыками. Как водится в подобных случаях, шведы уже кричали своё неизменное: «Победа, победа»! – им казалось, что она в самом деле была близка. Критическое положение (по мнению многих историков, на самом деле опасный для Русской армии эпизод сражения) исправил сам царь. Он увлёк за собой на ликвидацию прорыва второй батальон новгородцев. Увидев, кто именно ведёт в бой их товарищей, бегущие остановились. Затем обратились вспять и с новой силой ударили на наседавших шведов. Затем разорвали шведскую линию надвое, что в линейной тактике означало верное начало поражения. Русская кавалерия стала огибать расчленённую линию шведских полков с флангов, и каролинцы побежали. «...Шведская инфантерия (т.е. пехота) ни единожды потом не остановилась, но без остановки от наших шпагами, багинетами и пиками колота, и даже до обретающегося вблизи лесу, яко скот, гнаны и биты; потом в начале генерал-майор Штакельберк, потом же генерал-майор Гамельтон, також после и фельдмаршал Рейншильд и принц Виртембергский, королевский родственник, купно с многими полковники и иными полковыми и ротными офицеры и несколько тысяч рядовых, которые большая часть с ружьем и лошадьми, отдались и в полон взяты и тако стадами от наших гнаты» (Реляция о Полтавском сражении. В кн.: Деяния Петра Великого, мудрого преобразителя России. М., 1789, ч.XII, с.34-43). В цитируемой здесь «Реляции...» Пётр I осторожен в своих оценках: «В погоню же за уходящим неприятелем последовала наша кавалерия больше полуторы мили, а именно; пока лошади ради утомления итти могли, так что, почитай, от самой Полтавы в циркумференции (в окружности, то есть) и больше на всех полях и лесах мертвые неприятельские телеса обреталися, и, чаем, оных от семи до десяти тысяч побито; а сколько с ними пушек, знамён и литавр взято, тому последует при сём, елико ныне за скоростию могли уведомиться, роспись...». Это значит, что погоня за убегающими шведами продолжалась до полдороги к ихнему лагерю; шведы прошли дугой по территории будущего аэродрома, оставив справа от себя сёла прежде пограбленные ними сёла Осьмачки, Ивонченцы (в документах того времени – «Иванченцы»), далее – Рыбцы, и вышли к лагерю, располагавшемуся в бывшей ранговой «маетности» полтавского полковника Мартына Пушкаря – селу (по-сути, совокупности хуторов) – Пушкарёвке (район нынешних городских микрорайонов «Половки», «Сады-1», «Сады-2», «Сады-3» и «Огнивка»). Росс (Роос) ушёл с поля битвы раньше и несколько другой дорогой: по высохшему руслу древней летописной речки Лтавы, лежащим между собственно Полтавой и Крестовоздвиженским монастырём (помните у Пушкина: «Уходит Росс через теснины...». Сейчас здесь пролегла улица Луговая, прежде называвшаяся Наримановской, а ещё раньше – Подмонастырской. + + + Времени не тратя даром, Карл XII после короткого отдыха велел войскам сниматься и выступать по направлению к Переволочной – последней переправе шведской армии. Это отступление было почти паническим – к 17 часам того же дня ни одного шведа, за исключением оставленных в лагере смертельно раненых каролинцев и деморализованных поражением мазепинцев уже не оставалось. Первым удрал из лагеря под Полтавой Мазепа – под благовидным предлогом «разведать путь». Обоз шведов проследовал по кратчайшему пути к Ворскле, которая была источником воды и надёжным ориентиром: с провожатыми была настоящая беда. С одной стороны, казалось бы, в чём вопрос – Ворскла впадает в Днепр, следуй берегом, и придёшь к цели. Но в дельте она распадается на несколько рукавов. Как тут не заплутать? И в низовьях, близ Беликов, «...генерал-квартирмейстер предложил... расспросить о переправе местных жителей. Если удастся найти людей, которым известен означенный брод у Келеберды “или какая угодно другая переправа”, в отчаянии взывал Юлленкрук, “сулите любые деньги, я собственноручно их выплачу”. Однако Функ не надеялся ничего разузнать у суровых, враждебно настроенных жителей Беликов» (Энглунд П. «Полтава. Рассказ о гибели одной армии», с. 233). Что-то не очень-то похоже на поведение «союзников», не правда ли?
Шведы убегают с поля Полтавской битвы. Худ. академик Н.С. Самокиш. Петер Энглунд далее пишет: «Отступление подозрительно напоминало бегство». Так это и впрямь было бегство, причём паническое! Вот цитата: «…Уже после Полтавы к русским перебежал из шведского отряда, стоявшего в Новых Санжарах, капрал Роленц-Вейц, сообщивший, что в Новых Сенжарах стоит драгунский полк численностью 1050 человек и, кроме того, 300 человек казаков (мазепинцев). В Старых Сенжарах стояло тогда же три драгунских полка. И все эти силы так и простояли до сдачи в плен, не принимая участия в битве под Полтавой» (Тарле Е.В. «Северная война и шведское нашествие на Россию», стр. 372). И не примкнув к собственной отступающей армии, стремглав летящей к своему печальному концу 30 июня. Какое же это «организованное отступление»? Где же тут хвалёная шведская дисциплина и чувство воинского товарищества? + + + На полтавском поле всё было закончено в начале одиннадцатого часа дня. Второй этап сражения (включая выход шведских войск из леса и Русских – из лагеря; построение, атаку и убегание шведов тоже) - на всё про всё ушло лишь два часа. Самое «крещендо» сей военной симфонии (бой между «линиями») звучало четверть часа, не более. Музыкальный стиль сражения – это, конечно, «аллегро с огнём». Слаженно и вдохновенно отработали свою «партитуру» все: от «первых скрипок» - шквадронов и полков кавалерии Александра Меншикова до «ударных инструментов» - артиллерии «колдуна пушечного боя» Якова Брюса. Слова Петра I о том, что «артиллерия зело чюдесно дело своё исправила», сказанные в другом месте и по другому поводу, с полным правом могут быть применены и к её действиям на Полтавском поле: на пределе дистанции поражения и видимости ядром, выпущенным из русского орудия, были разбиты носилки короля Карла XII; от других ядер были убиты летописец короля Густав Адлерфельд и многие из его драбантов (телохранителей) – из 24 человек этих живых «пулеуловителей» в живых остались только трое.
Носилки Карла XII - трофей, взятый на поле битвы. Приходит на ум и другой троп (литературный приём) – поэтический: «грамматика боя, язык батарей». Что бы там не говорили недоброжелатели, но грамматика Полтавского сражения была прописана кириллицей, и официальным языком Полтавской битвы может считаться только русский, доминирующий. + + + Гораздо дольше самой битвы происходил сгон в кучу пленных со всех убежищ – Малобудыщанского и Яковчанского лесов, окрестных хуторов, всевозможных «шанцев» - в том числе и Гвардейского, охранявшего подступы к монастырю со стороны Полтавы. «Всего людей 2 977»,- сообщается в дополнении в «Реляции о Полтавском сражении». Здесь поимённо названы «Первый министр и обер-маршал и тайной советник граф Пипер», «Генерал-фельдмаршал и тайной советник Граф Рейншильд», генерал-майоры Шлиппенбах, Розен, Гамельтон, особо – полковник князь Виртембергский. Далее – полковники, перечисленные в строчку: Апельгрен, Горн, Эншнльт, и подполковники: Сас, Фридрих Адолпал, Генрик Рыбендер, Юлиус Моде, Синклер, Врангель, Яган, Вейдемеер, Стрик, Бруноу, Рейтер. Прочие перечислены в количественном выражении: ротмистров – 11, капитанов – 42, капитан-поручик – 1, драбантов – 2, королевского двора «квартемистр» - 1, полковник-квартемистров – 3, поручиков – 53, адъютантов – 3, трубачей – 7, полковых лекарей – 4, писарей – 3, унтер-офицеров от кавалерии и инфантерии – 201, рядовых от кавалерии драгун и мушкетеров – 2 528, гобоистов – 12, лекарских учеников – 4, барабанщиков – 24. «Да притом взяты от канцелярии королевской тайной секретарь Цедергельм, секретарь Дибен, канцеляристов – 2. Королевский пастор и духовник Норберх» (Реляция о Полтавском сражении. В кн.: Деяния Петра Великого, мудрого преобразителя России. М., 1789, ч.XII, № 1054). Перечислены были в «Реляции...» и некоторые первые трофеи, а именно: «получено», - как записано в документе, - «стандартов от кавалерии – 14, знамён драгунских – 29, знамён пехоты (в том числе 6 знамён от лейбрегимента) – 93, волоской (т.е. валашский) стандарт – 1. Итого стандартов и знамён 137, 4 пушки; понеже более того у неприятеля при баталии не было, а оставлены были в обозе». А также упомянуты «одни литавры серебрянные от лейбрегимента конного. Трои медные. Мелкого ружья взято множество, но впредь о том ведомость учинена будет; понеже (т.е. поскольку) во время баталии онаго не малое число не малое число врозь разобрали». + + + Около трёх часов пополудни на поле битвы был накрыт праздничный стол. Солдаты прокопали траншеи, куда военачальники опустили ноги. Площадку перед сидящими накрыли коврами и сервировали богатыми закусками, винами и наливками. Сверху и сбоку пирующих спасал от лучей палящего солнца необыкновенно огромных размеров шёлковый шатёр – подарок китайского императора. Полы шатра были для удобства подвёрнуты, и ветерок – сначала знойный, а затем всё более прохладный, овевал разгорячённые лица. Пётр I провозгласил свой знаменитый тост: - Пью за здоровье моих учителей! - И кто же ваши учителя, позвольте спросить? – полюбопытствовал один из пленных. - Вы, господа шведы,- ответил царь. - Хорошо же ученики отблагодарили своих учителей,- заметил Рёншильд. Достаточно часто цитируя этот пассаж, авторы никогда почему-то не вспоминают, что Пётр I всего-то на всего выполнил некий зарок, данный самому себе в 1700 году. Получив известие о печальных событиях под Нарвой, ознакомившись со всеми обстоятельствами поражения, узнав о подлости и предательстве одних, и о мужестве и доблести других, он сказал: - Ученики выучатся и отблагодарят своих учителей (Яков де Санглен. Подвиги русских под Нарвой в 1700 году., М.: 1831, с. 26).в 1700 году. их под Нарвой. гиеарят своих учителей****. узнав о подлости и предательстве одних и о мужестве и доблести других, Царское слово незыблемо: так оно на самом деле и получилось. + + +
Пётр-победитель (фрагмент картины). Худ. Репин. 1910 г. Пётр I назвал Полтавскую битву («Полтавскую баталию», «Полтавскую викторию») РУССКИМ ВОСКРЕСЕНИЕМ. Большое видится на расстонии. И нам, современникам 300-летнего юбилея знаменитого сражения представляется, что именно этот день – 27 июня 1709 года – был де-факто днём рождения нового государства. Здесь, на полтавском поле, мирно почило царство Московское, над которым позволяли себе насмехаться так называемые «великие державы» того времени (к каковым причисляла себя и Швеция). И родилась БЛЕСТЯЩАЯ РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ – та, с которой отныне хотели иметь дело, дружбой с которой дорожили, а гнев которой боялись на себя навлечь. Она родилась 27 июня 1709 года (10 июля по ныне принятому летоисчислению), в понедельник. Этот день (понедельник) по традиции Русской православной церкви – день во имя всех святых. Статья предоставлена автором для публикации в ХРОНОСе. Примечания Юрий ПОГОДА, историк, писатель, член общественного комитета «Полтава-300». * Продолжение. Начало – статьи «Взять любой ценой». К 300-летию героической обороны Веприка (http://www.rus.in.ua/news/519.html), «Железной башкой о закрытую дверь»: шведская и русская армии зимой и в начале весны 1709 года» (http://www.rus.in.ua/news/829.html) и «В болоте оружьем бряцая»: шведская и русская армии весной 1709 г. (http://www.hrono.info/statii/2009/pogoda1709.html); Здесь читайте:Полтавское сражение 1709 г. "Обстоятельная реляция" о Полтавской битве 1709.06.28 (документ) Пушкин А.С. История Петра I, глава 1709 (Вторая половина) Полтавское сражение (по Голикову) Петр I Алексеевич (Великий) Романов (1672-1725), биографические материалы Карл XII (1682-1718), шведский король с 1697 года. Погода Юрий. В болоте оружьем бряцая (шведская и Русская армии весной 1709 года). 30.04.2009 Погода Юрий. Несносная полтавская жара (шведская и Русская армия летом 1709 года). Часть I (июнь). 25.05.2009 Погода Юрий. Несносная полтавская жара. Часть III (июнь-июль). Последний марш, последняя переправа. 21.07.2009 Ярослав ИВАНЮК, Юрий ПОГОДА. Комендант Полтавы полковник Келин: портрет на фоне войны. 18.06.2009 Юрий ПОГОДА. Правда очи коле. 24.12.2008 Николай ЯРЕМЕНКО. Возможно ли жить по правде? 20.04.2009 Николай ЯРЕМЕНКО. Я – малоросс, этим горжусь. 24.12.2008 ("СЛАВЯНСТВО") Николай ЯРЕМЕНКО. Поле русской славы. 19.01.2009
|
|
ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ |
|
ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,Редактор Вячеслав РумянцевПри цитировании давайте ссылку на ХРОНОС |
